Первые свидетельства о жизнедеятельности человека в Алуштинской долине
Первые свидетельства о жизнедеятельности человека в Алуштинской долине относятся к позднему периоду древнекаменного века (палеолита) - к эпохе, отстоящей от наших дней в глубь веков на 100-30 тысяч лет. В окрестностях сел Розовое и Изобильное археологами обнаружено два местонахождения орудий труда первобытных охотников и собирателей. Это кремневые остроконечники, скребла и ножи, которые использовались для охоты, разделывания туш и обработки шкур убитых животных.
К гораздо более позднему времени, к XII-IV тысячелетию до н.э., относятся мелкие кремневые пластинки, и поныне находимые на западной окраине Алушты в Рабочем уголке и на берегах речки Улу-Узень у с. Розового. Эту эпоху в истории человечества условно именуют мезонеолитом. Тогда древние обитатели долины научились уже более искусно обрабатывать кремень. Пластины с острыми краями получали путем расщепления каменного ядра - нуклеуса. Чтобы придать им еще большее совершенство, на края наносилась ретушь - мелкие чешуйчатые сколы. Несколько таких пластинок, как правило, вставляли в деревянную или костяную основу и получали универсальные наборные ножи или серпы.
К эпохе начала освоения металлов (V тыс. - X-IX вв. до н. э.) на территории Алуштинского региона можно отнести несколько памятников и отдельных находок. Это компактное местонахождение каменных орудий труда на берегах р. Сахы-Узени южнее с. Зеленогорья (б. Арпат), культурный слой на скале Алигор в Партените, отдельные находки керамики и изделий из камня в пещерах Бай-Су и Туакская, у озера Эгиз-Тинах и у перевала Чегинитра-Богаз на Караби-яйле, на Бабуган-яйле, Южной Демерджи и на Крепостной горке в Алуште и др. Несмотря на то, что человечество уже начало использовать металлы (медь, а затем бронзу), основную массу орудий труда продолжали изготавливать из камня. Ни одного изделия из металла эпохи меди-бронзы на территории Алуштинского региона пока не найдено. Здесь широко применялись кремневые наконечники стрел, шлифованные проушные топоры и мотыги, пестики, зернотерки и терочники, а в качестве посуды примерно со II тыс. до н. э. начинают использовать вылепленные из глины и обожженные сосуды, часто украшенные орнаментом, образованным отпечатками шнура, налепными валиками, наколами и врезными линиями. Несмотря на то, что большинство этих памятников специально не исследовалось, сам набор предметов и топография мест находок позволяют предполагать, что в указанную эпоху местное население практиковало комплексную систему хозяйства - земледелие, скотоводство, охота.
Об идеологических (космогонических) представлениях древних жителей Крымских гор известно немного. Отрывочные и неясные сведения о них сохранились лишь в немногочисленных памятниках древности.
В 19 км к северо-востоку от Алушты, на юго-восточном склоне горы Кара-Тау, неподалеку одного из перевалов через Караби-яйлу и истока речки Нефан-Узень, обнаружена отдельная, вертикально стоящая плоская известняковая плита. Высота ее - 6,40 м, ширина -5,30 м, толщина - около 1,10-1,20 м. Плита обращена плоскими гранями на юго-восток и северо-запад. Огромный камень с такими параметрами вряд ли мог оказаться в вертикальном положении в результате воздействия естественных сил. Не исключено, что он был специально установлен в древности с какой-то определенной целью. В таком случае, перед нами - менгир. Менгиры устанавливались многими народами и в различные периоды их истории. Время установки этих камней с трудом поддается определению. В Европе известно множество каменных фигур, которые в большинстве своем относятся к периоду от неолита (времени появления производящего хозяйства и керамической посуды) до раннего железного века. Это время мифов и становления цивилизации. Менгир на склоне Кара-Тау, возможно, был свидетелем эпохи, когда конные воины, вооруженные бронзовыми кинжалами, путешествовали по всей Европе, населенной земледельцами и скотоводами, современником трагических событий Троянской войны, немым свидетелем славы и падения Агамемнона, Ахилла и Приама. Назначение вертикально стоящих каменных глыб вряд ли будет до конца понятно современному человеку. Менгиры могли обозначать места захоронений или отправлений культов, служить ориентирами или быть элементами солнечных и лунных календарей.
Еще один уникальный для Южного берега Крыма памятник находится на западной окраине Алушты. Это каменный курган с кромлехом, в популярной литературе известный под названиями "кромлех Трахтенберга" (так как располагается у дороги, идущей мимо места, где в XIX - начале XX вв. находилась дача Трахтенберга), или алуштинский "Стоунхендж". Вот как описывает это сооружение исследовавший его в 1886 г. известный русский этнограф и археолог В.Ф. Миллер:
"Оно представляет вид невысокого кургана, около 9 аршин в диаметре, укрепленного в основании совершенно правильным кольцом из огромных, поставленных на ребро, 29 камней высотою от 1,5 до 2 аршин. Внутренность кольца усеяна небольшим камнями, так что представляется почти вымощенной. В середине круга навалены кучею большие камни, из которых один в виде столба, высотою в 2 аршина, водружен на восточной стороне, на расстоянии около сажени от края. Пространство вокруг памятника усеяно камнями, из которых два большие образуют вход с западной стороны. Куча массивных камней на середине круга производит, на первый взгляд, впечатление разрушенной и разграбленной гробницы. Однако, чтобы проверить это предположение, я предпринял раскопку, причем камни, лежавшие в середине, были сдвинуты, и рабочие в течение трех дней, сняв насыпную землю, дошли до материка... Кроме черепков от грубой глиняной посуды не было ничего найдено..." Современное обследование выявило несколько иную картину. Высота насыпи достигает 1 м, диаметр - около 13-14 м. Кромлех сооружен не по основанию кургана, а на расстоянии примерно 3 м от края насыпи (ближе к центру). Диаметр кромлеха по внешнему контуру - около 7 м. Он состоит из 25 массивных камней высотой до 0,9 м, шириной до 1,4 м, вкопанных в курган не менее чем на 0,5-0,6 м. В центре памятника находилось некое, ныне разрушенное, сооружение из еще более крупных камней. По сохранившимся остаткам можно судить лишь о том, что это была конструкция не менее чем из 9 установленных вертикально каменных плит (высотой до 0,6 м), овальной или подпрямоугольной в плане формы размером примерно 3 x 4 м, вытянутая практически строго по линии запад - восток. Кто знает, было ли это погребальное сооружение, или среди камней на кургане восседала языческая жрица, пытаясь рассмотреть сквозь сумрачную тяжесть веков будущее своего народа.
Надо сказать, что форма кургана отражает представления древних обитателей Европы о загробной жизни и возрождении - извечной тайне, волновавшей человечество во все времена. Выпуклый холм - не что иное, как чрево женщины - Матери Земли, а погребенный внутри - младенец, которому суждено еще раз родиться в последние дни мира. Курганы сооружали на протяжении длительного времени, начиная с эпохи бронзы. Только в Крыму количество могильных холмов исчисляется десятками тысяч. В различных культурах Евразии такие погребальные сооружения (особенно те, в планиграфии которых заложено сочетание крута (насыпи и кромлеха) и квадрата ("каменного ящика" - мандала) могли выступать в роли святилищ - условных "центров Мира". Сами по себе земляные или каменные насыпи могли воплощать мировую гору, а "каменные кольца" вокруг них - служить границами между организованным пространством (космосом) и периферией, переходящей в хаос. На курганах или около них совершались жертвоприношения, призванные поддерживать установленный миропорядок, а также определенные ритуалы, осуществляющие связь времени - прошлого и настоящего.
Планомерные археологические исследования объекта пока не проводились, поэтому определить дату его сооружения сложно. Среди предметов, найденных любителями древностей, на кургане есть обломки краснолакового сосуда и стеклянная бусина с глазчатым орнаментом, которые можно отнести к эпохе эллинизма Однако не исключено, что памятник появился значительно раньше а затем был вторично сакрализован и использовался для отправления культов.
к началу страницы
Следы пребывания тавров в Алуштинской долине
По крайней мере с середины I тысячелетия до нашей эры греческие писатели проявляют интерес к народам, обитавшим на южном побережье Таврики. Дело в том, что к тому времени эллинская цивилизация достигла берегов нашего полуострова. На месте современных городов Керчи, Феодосии, Евпатории высаживаются греческие колонисты. Немногочисленные пришельцы, не нашедшие себе места на родине, обретают ее здесь, на берегах теплого моря. Здесь же они сталкиваются с местными обитателями - таврами.
Впервые это племя упоминает "отец истории" Геродот, живший в V в. до н. э. Он указывает ареал обитания, а также передает сведения легендарного характера о некоторых обычаях крымских аборигенов. По этим легендам, тавры занимались грабежами и войнами. Потерпевших кораблекрушение или захваченных в открытом море эллинов они приносили в жертву богине Деве. В святилище Орсилохи - Девы-Парфенос (возможно, именно с культом богини-девы связано название одного из поселков у подножия горы Аю-Даг - Партенита) тела жертв сбрасывали с утесов или предавали земле. Головы пленных врагов, насаженные на длинные шесты и выставленные над домами, становились стражами жилища. Впоследствии древние авторы в различных вариациях пересказывают повествование Геродота. Кроме того, античная литературная традиция связывает с Таврикой греческий миф, видимо, еще гомеровских времен, о дочери одного из участников троянской войны, предводителя ахейского войска, царя Микен, Агамемнона - Ифигении. Артемида заменила обреченную на заклание девушку ланью и умчала ее за море в землю тавров, сделав жрицей в своем храме. Этот миф вдохновил Еврипида на создание трагедии "Ифигения в Тавриде". В то же время никаких материальных свидетельств "патологической" кровожадности тавров пока обнаружить не удалось. Кроме того, человеческие жертвоприношения сами по себе не могли вызвать у эллинов особых эмоций, поскольку в варварской среде того времени они представляли обычное явление, причем способы умерщвления как жертв, так и врагов были зачастую несравненно более жестокими и изощренными, чем простое отсечение головы. Так, вполне "цивилизованный" эллин Фемистокл перед сражением при Саламине на глазах у войска принес в жертву богу Дионису трех персидских юношей, задушив их собственными руками. Эпоха порождала жестоких богов. Таким образом, слава о дикости и жестокости тавров возникла, скорее всего, благодаря привязке популярной древней легенды (об Ифигении) к Таврике.
По поводу происхождения названий "тавры" и "Таврика" существует множество гипотез. Наиболее правдоподобной выглядит версия, предложенная известной исследовательницей древних надписей, доктором исторических наук Э.И. Соломоник. По ее мнению, греки называли Тавром отдельные гористые местности, в том числе и Крымские горы. Следовательно, тавры - это горцы, жители Тавра (Крымских гор).
Практически ничего не известно о языке тавров. Достоверно нельзя назвать ни одного таврского слова. Хотя не исключено, что некоторые топонимы горной части полуострова и предгорий в своей основе сохранили таврские корни. Ученые считают, что таврским, точнее, индоевропейским, языковым реликтом являются слова с основой "Сал" (Салгир, Сала и т. п.). Этот корень толкуют как обозначение бурного потока воды, движущегося с горного склона. Все исследователи согласны с тем, что таврам принадлежат могильники из так называемых "каменных ящиков". Они открыты во многих местах Южного берега Крыма и Главной гряды Крымских гор, датируются VI-V в. до н. э. Пять таких могильников найдены в Алуштинской долине. Каменный ящик сооружался из пяти плит. Четыре из них служили стенами погребального сооружения, а пятая - крышкой. Устроенная таким образом гробница предназначалась для многократных захоронений. Умерших помещали в скорченном положении на боку до тех пор, пока "ящик" не заполнялся. Вместе с погребенными хоронили различные вещи: оружие (мечи, кинжалы, стрелы), конскую сбрую, бронзовые украшения (кольца, браслеты, височные подвески, гривны, бляхи, серьги), бусы, раковины каури. "Ящик" лишь частично помещался в земле, верхняя его часть с каменной крышкой возвышалась над дневной поверхностью. Жители гор берегли могилы своих единоплеменников. Но позднее, когда память о таврах осталась лишь в названии полуострова, люди в поисках сокровищ, а то и просто ради любопытства разоряли "ящики", выбирая ценные предметы, оставляли за ненадобностью ржавые железные акинаки и битую посуду. Поэтому нетронутый "каменный ящик" - редкая удача археолога.
В районе Главной гряды и Южного берега практически неизвестны долговременные поселения тавров. Сочетание недолговременных поселений с большими, функционировавшими длительное время могильниками исследователи объясняют тем, что тавры занимались в основном отгонным скотоводством и при этом отдельные их общины перемещались в пределах ограниченной территории. Часть из них, возможно, промышляла и пиратством, хотя куда исчезали награбленные ими вещи, неизвестно. При раскопках могильников не найдено никаких греческих изделий, кроме бус. Уж не за ними ли охотились пираты? Конечно, нет, не своим возлюбленным и женам несли разбойники золото и кораллы. Возможно, этих приношений требовала "жестокая богиня", в своем святилище принимавшая жертвы туземцев. "К чему холодные сомненья, я верю, здесь был грозный храм и крови жаждущим богам дымились жертвоприношенья..." - эти строки принадлежат АС. Пушкину, романтическому знатоку древней литературы. Конечно, храм был, но где? Его ищут на Аю-Даге, в Балаклаве и в других местах полуострова. А может, их было несколько? Совершенно неожиданной удачей для ученых стало открытие археолога, кандидата исторических наук Н.Г. Новиченковой горного святилища у перевала Гурзуфское седло к западу от Алушты. Среди множества драгоценных предметов и монет на заброшенном капище были найдены высокохудожественные статуэтки греческих божеств и даже обломки римского шлема. Возможно, перед нами немые свидетели жертвоприношений тавров.
Так кто же такие тавры, откуда они взялись и куда исчезли? Сопоставляя результаты длительных археологических изысканий, исследователи пришли к выводу, что тавры сформировались на основе части племен, населявших Крым в эпоху бронзового века. Возможно, они - потомки легендарных киммерийцев, изгнанных скифами из причерноморских степей. Археологи связывают племена ранних тавров с "кизил-кобинской культурой". Дело в том, что в науке принято называть различные категории памятников по месту первого их обнаружения. Так, обломки своеобразной керамики -один из основных признаков раннетаврской культуры - были найдены у пещеры "Кизил-Коба" к юго-востоку от Симферополя. Отсюда и название культуры - "кизил-кобинская". "Кизил-кобинцы" вначале жили в предгорном Крыму, занимаясь земледелием и пастушеским скотоводством. В VI в. до н. э. часть этих племен по не совсем ясным пока причинам переселилась в горы и на Южный берег полуострова. Здесь-то они и стали известны под именем тавров.
В III в. до н. э. археологическая культура, соотносимая с таврами, теряет свои индивидуальные черты, хотя письменные источники продолжают упоминать о них довольно долго. В первых веках нашей эры для обозначения населения Крыма употребляется термин "тавроскифы" или "скифотавры". Предполагают, что тавры смешались со скифами и окончательно утратили самобытность своей культуры. Следы пребывания тавров среди поздних скифов с трудом улавливаются в некоторых деталях погребального обряда и в отдельных формах лепной посуды. В то же время из текстов греческих надписей и сочинений римских историков мы узнаем о гибели от рук тавроскифов граждан Херсонеса и целого римского отряда. Против пиратствующих варваров вело борьбу Боспорское царство, а знаменитый противник Юлия Цезаря, Гней Помпей, похвалялся перед римским сенатом победой над таврами.
О пребывании эллинов в районе Алушты пока что нет никаких свидетельств. По сообщению древних авторов известно, что на Южном берегу Крыма в античную эпоху находилось поселение Лампад (в переводе означает маяк), но этническая принадлежность его жителей неясна. Некоторые современные исследователи локализируют этот пункт в районе мыса Плака, находящегося примерно в 9 км к юго-западу от Алушты. Кроме того, в окрестностях города найден остроконечный греческий меч - ксифос (V-IV вв. до н. э.). Каким путем попал этот предмет в Алуштинскую долину - загадка. Возможно, оружие было приобретено или захвачено у греческих колонистов или воинственных скифов таврами, а затем оказалось в одном из "каменных ящиков" в качестве погребального инвентаря.
к началу страницы
Античные поселения в Алуштинской долине
Еще в I в. римляне, покорившие к тому времени греческие города, а в других государствах посадившие на престол послушных властителей, вводят 6 своих когорт (около 3 тысяч воинов) в Таврику. Существовавшие здесь прежде три государственных образования - Херсонес Таврический, Боспорское царство и позднескифское государство - попадают в сферу интересов Римской империи. В I-II вв. н. э. размещаются гарнизоны римских войск в Херсонесе и его округе. На Южном берегу, на мысу Ай-Тодор, примерно в 400-850 м к юго-западу от того места, где теперь высятся готические башенки замка "Ласточкино гнездо", римляне возводят мощную крепость Харакс. Здесь были расквартированы части XI Клавдиева легиона. До сих пор впечатляют своей массивностью заросшие кустарником фундаменты оборонительной стены.
В это же время на полуостров начинают активно проникать вышедшие из азиатских степей сарматы, а затем североевропейские племена германцев. Римские императоры, заботясь о безопасности своих границ, пытались обратить воинственных варваров в своих союзников. Они брали их на службу в качестве военных поселенцев на стратегически важных территориях. Как мы увидим далее, эту практику переняли византийские императоры, наследники традиций Рима. Это было намного удобнее и выгоднее, нежели держать постоянные регулярные части во враждебном варварском окружении.
Горная часть Южной Таврики, куда входит и Алуштинская долина, в силу своих географических особенностей занимала периферийное положение и всегда была несколько изолирована от внешнего мира. Поэтому жители таких горных областей дольше других сохраняют свою традиционную культуру. Яркий пример тому - народы Кавказа. Скорее всего, подобно легендарным таврам, местные жители занимались в основном отгонным скотоводством и, видимо, промышляли пиратством. Согласно Тациту, в 49 году н. э. несколько кораблей римского флота, возвращающиеся из Боспора в Херсонес, были выброшены бурей на берег. Варвары едва ли не поголовно истребили спасшихся римлян. Для борьбы с пиратством у крымских берегов крейсировали корабли мезийского Флавиева флота и Равенской эскадры. Им удалось искоренить этот бич причерноморской торговли. Один из античных авторов, описывая это время, сообщает, что три тысячи гоплитов (тяжеловооруженных воинов) и сорок военных кораблей держат в страхе местных варваров и сделали прежде враждебное море вполне безопасным для плавания.
В I-IV вв н. э. в горном Крыму, в том числе и на Южном берегу, появляется довольно большое количество новых поселений, некрополей и святилищ. В Алуштинской долине известно шесть позднеантичных поселений. Западнее, в районе современного Партенита и Ялты, исследованы два святилища (Алигор, Селим-Бек) и пещерный некрополь на горе Ай-Никола. Восточнее, на восточном краю Караби-яйлы, обнаружен пещерный некрополь Бай-Су. Возможно, в это время в горах и на Южнобережье жили военные поселенцы, состоящие на службе Боспора, который находился под протекторатом Римской империи. Это суверенное государство (сделать его провинцией римляне так и не решились) занимало весь Керченский и Таманский полуострова. Боспорские цари, воюя с тавроскифами, захватывая все новые территории, проникали на запад. Поддерживаемая Римом политика расширения границ была направлена на подавление угрожавших Херсонесу и Боспору скифов, проживавших в первые века новой эры преимущественно в Центральном и Юго-Западном Крыму.
Не исключено, что в первой четверти III в. н. э. позднескифское государство, поглощенное Боспором, перестало существовать. Однако, по мнению других ученых, одной из основных причин гибели царства скифов послужили вторжения в 256 г. готских племен.
к началу страницы
Эпоха Великих Переселений
В III-V вв. н. э. вся Европа и Азия стали ареной великих потрясений и перемещений народов. Дряхлая Римская империя уже не могла сдерживать на своих границах варваров, теснивших ее со всех сторон. Но именно в эту сложную эпоху шло формирование лица современной Европы. Поэтому часто народы, оставившие след в Крымской истории, не менее знамениты благодаря своим походам в европейские провинции Империи римлян.
Еще в первых веках новой эры из Скандинавии на материк переселилось небольшое племя готов, говорившее на одном из германских наречий. История этого североевропейского народа самым тесным образом связана с Крымом, поэтому давайте остановимся на ней подробнее.
Продвигаясь с территории современной Польши через всю Восточно-Европейскую равнину, готы к середине 111 ст. достигли побережья Азовского и Черного морей. Отсюда они совершали грабительские походы в провинции Римской империи, достигая на захваченных в Боспоре кораблях главного культурного центра античности - Афин. Четверть столетия готы и присоединившиеся к ним другие германские и негерманские племена буквально терроризировали жителей приморских городов. Римлянам, несмотря на все попытки сопротивления, так и не удалось полностью защитить граждан Империи от варваров. Пришлось идти на уступки. Так готам была отдана целая провинция Дакия, полтора столетия назад с трудом завоеванная императором Траяном. Покинули римляне и крепость на мысу Ай-Тодор. Как ни странно, греческий Херсонес (на месте современного Севастополя) выстоял в этой борьбе и даже укрепил свои позиции в Таврике. Но народ воителей к концу III в. полностью растратил силы: потомки героев саг и сказаний все больше отдавали предпочтение мирному труду земледельца или службе иностранным правителям. На территории современной Украины в IV в. возникло первое обширное государство германцев, целая империя конунга Германариха, в состав которой, кроме восточных готов, входили и другие племена.
В Крыму обстановка стала стабилизироваться после разгрома крымских германцев в 276 г. Их победители - правители Боспора - восстанавливают дружеские отношения с Римской империей, которая вновь активизировала свою политику на полуострове. В конце III в. в Херсонес возвращается римский гарнизон. К концу IV в. римские военные превратили город в крупнейшую на полуострове крепость. В IV в. Боспор и Херсонес становятся важными экономическими партнерами империи - поставщиками хлеба в Константинополь. Заботясь о свободном мореплавании торговых судов вдоль черноморского побережья, римляне постепенно возобновляют контроль за покинутыми стратегическими пунктами, нанимают варваров, в том числе и недавно побежденных, предоставляя им земли для поселений и выделяя субсидии на охрану побережья и перевалов. Таких варваров-союзников называли федератами. Федератами могли быть представители разных народов: готов, герулов, аланов и т. д. В те годы мастерское владение оружием и удачливость в походе полностью обесценивали этнические и языковые различия. Могильники союзных варваров с характерным для германцев обрядом захоронения - кремацией - обнаружены у стен покинутой крепости на мысу Ай-Тодор и в Алуштинской долине, на южном склоне горы Чатыр-Даг в районе Кутузовского фонтана. Они продолжали функционировать до конца IV, возможно, до начала V вв. н. э. Прах умерших помещали в керамические урны, которые устанавливались в грунтовые или плитовые могилы. Обычно вместе с останками погребенного археологи находят побывавшие в огне металлические и стеклянные детали костюма и украшения (бусы, пуговицы, браслеты, подвески, кольца, серьги и пр.), орудия труда (серпы, ножи, ножницы для стрижки овец, каменные оселки), предметы вооружения (мечи, наконечники копий, боевые топоры, железные детали от щитов). Многие из этих вещей преднамеренно испорчены в ритуальных целях. Во все времена люди полагали, что после смерти душа покидает бренные остатки и перемещается в Царство мертвых. Чтобы облегчить ей путь, вырвать из телесных пут, многие народы возносили покойника на погребальный костер. Так делали греки и римляне, так поступали в Европе варвары: кельты, германцы и славяне.
В конце IV-V вв. н. э. в Северном Причерноморье вновь активизировались этнические процессы. Племена гуннов, продвигавшиеся из восточно-прикаспийских степей, завладели Степью (в том числе и крымской) и частью европейского Боспора. Описывая этих воинственных кочевников, античный историк Аммиан Марцеллин (IV в. н. э.) отмечает: "Дикость их нравов безгранична... Они похожи на животных или грубо отесанные чурбаны... В сражении они дико бросаются на врага, построившись клиньями. Они ловки, и лошади у них быстры..." Гунны вторглись в Европу, и здесь, на территории современной Венгрии-Хунгарии, вчерашние кочевники основали свое государство, подчинив жителей римских провинций. После смерти правителя Аттилы и распада созданной им тоталитарной державы (454 г.), гунны возвратились в Северное Причерноморье. Византийский историк Прокопий Кесарийский, живший в VI в., рассказывает: в Крыму гунны встретили готов-трапезитов (надо полагать, одно из племен варваров-федератов). Договорившись между собой, они покинули Таврику и переселились на азиатский берег Боспора Киммерийского (совр. Керченского пролива). Где прежде обитали готы-трапезиты, точно установить трудно. Примечательно в этом смысле, что некоторые современные исследователи отождествляют Трапезус античных авторов с горным массивом, называемым ныне Чатыр-Даг.
В ответ на активизацию варваров на границах византийские императоры, следуя примеру своих римских предшественников, также начинают расселять в приграничных районах отряды состоящих у них на службе варваров - федератов. В окрестностях Алушты у с. Лучистого на склоне горы Демерджи, рядом с крепостью Фуна, научным сотрудником Крымского краеведческого музея АА Столбуновым в 1971 г. обнаружен богатый могильник, оставленный этими воинами, потомками готов и алан, ныне исследуемый археологической экспедицией под руководством доктора исторических наук А.И. Айбабина.
Аланы (асы, ясы, овсы) пришли в Причерноморье из-за Дона. В эпоху Великого переселения народов аланы, вместе с германцами, готами и вандалами, прошли всю Западную Европу, достигли Испании и даже Северной Африки. Известно, например, что современное название одной из испанских провинций Каталония - не что иное, как искаженное Гото-Алания. Прямыми потомками грозных аланов являются жители Кавказа - осетины, гордый и смелый народ, сохранивший свои самобытные традиции, язык и культуру. В горной Таврике аланы, как, впрочем, и готы, стояли на страже границ Византийской империи. Единство интересов и смешанные браки привели к тому, что оба народа настолько сблизились, что можно говорить о едином этносе гото-аланов, или проще - о "крымских готах".
Мы столь подробно постарались рассказать о племенах, населявших Таврику, дабы показать, насколько сложными бывают перипетии исторических судеб народов, притом тесно связанных как с Крымом, так и с современной Европой.
Еще в 395 г. император Феодосии Великий разделил Римскую империю на две части - Западную и Восточную. Как известно, Западная Римская империя пала под ударами готов, вандалов и других варваров. Восточной же части империи судьба уготовала куда более длительную и насыщенную событиями историю. Но это государство мы знаем под другим именем - Византия. Вообще-то такого государства в действительности не существовало. Сами жители Восточной империи именовали себя ромеями, то есть римлянами, а свое государство - Римской Империей, единственной законной правопреемницей Вечного Города. Название Византия условно ввели историки, чтобы более точно отличать Восточную часть Империи: столицей новой мировой державы стал Константинополь, выстроенный на месте небольшого городка Византия, отсюда и название. По сложившейся традиции, и мы будем именовать это государство Византией, а именно с ней связан длительный период Крымской истории, в которой особое место принадлежит Алустону-Алуште.
к началу страницы
Загадка названия Алустон
Маленькая страна - страна Дори. В VI в. византийский историк Прокопий из г. Кесарии, приближенный императора Юстиниана Великого (527-565 гг.), написал историю своего венценосного патрона, прославил его за созидание новой державы ромеев. А прославлять императора было за что: это при нем взметнулся ввысь купол Святой Софии в Константинополе, это он победил варваров, готов и вандалов, освободил Италию, укрепил границы и навел порядок в пошатнувшейся державе. Прокопий старался внести в панегирик все, что ему было известно о благодеяниях Великого Юстиниана, все - до самых окраин Вселенной. Не забыл он и о далекой Таврике. В сочинении "О постройках", составленном между 555 и 560 гг., Кесариец писал:"... Есть страна или область Дори, где с древнейших времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом (королем восточных готов), направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами, отправляясь с ними в поход, когда римляне шли на своих врагов, всякий раз, когда императору было то угодно. В военном деле они превосходны. И в земледелии, которым они занимаются своими руками, они достаточно искусны. Гостеприимны же они более других людей". После таких теплых слов невольно проникаешься симпатией к жителям древней Таврики, к готам-федератам. Но где искать эту страну? Размышляя над этим, ученые помещали Дори то в окрестностях современного Инкермана под Севастополем, то на скалистых обрывах Эски-Кермена и Мангупа или в долинах гор Южного берега. Сейчас спор о "маленькой стране" кажется не столь актуальным, ведь на всем горном пространстве от Херсонеса до Алушты в средневековье распространена единая культура федератов. На побережье восточной границей Дори стал Алустон, опора Византии. Но откуда пришло к нам это название - еще одна загадка крымской истории...
В слове Алустон кроется загадка не только происхождения названия города Алушта, но и целый пласт этнической истории Крымского Южнобережья.
Не одно поколение ученых - историков и филологов - пыталось разрешить эту загадку. Город за прошедшие столетия сменил множество названий, точнее, первоначальное имя передавалось по-разному: Салуста, Луста, Луска и т. д. На протяжении последних десятилетий исследователями предлагались различные этимологии происхождения данного топонима. Известные знатоки крымских древностей А.Л. Бертье-Делагард и А. Маркевич считали, что Алушта - слово греческое (перевод - "немытый", "неумытый", "неумытая".
О.Н.Трубачев в одной из своих работ (1977 г.) считал возможным Алушту выводить из индоиранского (таврского) sal-osta - "устье гор" - sala. Но эта новация осталась незамеченной. Согласитесь, название "неумытая" вряд ли соответствует облику приморского города. Да и известно, что на месте Алушты не было древнегреческих поселений. На греческом диалекте местные обитатели стали говорить лишь в эпоху развитого средневековья, а название Алустон звучит уже в VI в. И здесь опять уместно вспомнить о федератах Византии - германцах-готах.
Западноевропейские ученые Г. Нойман и К.Дювелем, постулируя наиболее раннюю известную форму звучания топонима Alust, впервые встречаемую у Прокопия Кесарийского, высказали предположение о германской этимологии названия города Алушта. Нойман прямо связывает "крымскоготское" Alust с серией топонимов на территории Голландии (Elst, Elste, Eliste, Aalst, Alost, Alosta), производя их из германского alista/ alusta - "ольховый", "ольховая".
Предложенная исследователями логическая конструкция подверглась резкой критике со стороны О.Н. Трубачева, ввиду того, что она якобы не учитывает не только старой литературы, в которой рассматривались другие этимологии данного топонима, но и формы этого названия в виде Salusta, Schaiusta y Идриси (1153 г.) (так называемого Нубийского Географа), приводимые еще П.И. Кёппеном.
По мнению В.Л. Мыца, трудно согласиться со столь категоричной оценкой "первичности" более позднего арабоязычного источника, каковым является Идриси (XII в.) по отношению к свидетельству VI в. Прокопия, фиксирующего уже существовавшее на то время название местности. Тем более что подобные, довольно свободные от конкретной историко-топографической "привязки" сравнительные параллели (тавры = сарматы = аланы, обитающие в "устье гор" - sala) можно строить на весьма широком географическом пространстве, в том числе и покидающем пределы Крыма.
Возвращаясь к предложенной Г. Нойманом этимологии топонима Алушта от германского alusta - "ольховая", следует заметить, что русла рек, пересекающих Алуштинскую долину (Улу-Узень и Демерджи, обе впадают в море, огибая холм, на котором расположена средневековая крепость), действительно от устья до верховьев покрыты зарослями ольхи, а пребывание здесь германцев, начиная с последней трети III в. н. э., подтверждается материалами археологических исследований. Поэтому есть основания говорить об объективности этно-топографической характеристики происхождения названия Алушта = "Ольховая", предложенной Г. Нойманом.
к началу страницы
Жизнь в Алустоне
Крепость Алустон была построена византийцами и пости в течении тысячеления оставалось историческим ядром города и служило оплотом своим обитателям.
К концу VII в. Алустон и еще несколько укреплений Юго-Западного Крыма были оставлены византийскими гарнизонами. Эти тяжелые для Византии годы, бремя экономических и политических невзгод - эпидемии чумы, длительные войны с Ираном и арабами - привели к истощению людских ресурсов империи. Все силы были направлены на организацию обороны восточных и южных границ и даже самой столицы - Константинополя. К тому же около середины VII в. часть Восточного Крыма, включая Боспор (Керченский полуостров), попадает под власть Хазарского каганата - могущественного молодого тюркского государства. Подвластные каганату тюрки расселяются в центральной части Таврики. Состав населения в Горном Крыму и на Южном берегу практически не изменился, мы уже говорили, что кочевники не любили горных теснин. Интересно заметить, что во второй половине VII в. среди женских украшений появляются фибулы (застежки для плаща) так называемого "днепровского типа". Такие застежки носили женщины праболгарского племени кугригуров и славяне. Возможно, после вторжения хазар часть поднепровских жителей нашла убежище в Горном Крыму.
Появление на северо-восточных границах империи Хазарского государства заставляет ослабленную Византию предпринимать значительные дипломатические усилия, чтобы предотвратить установление абсолютной власти хазар на полуострове. К концу VII - началу VIII вв. в Таврике образуется своеобразный режим совместного владения Хазарии и Византии. В период сохранения такой геополитической ситуации в Горном Крыму наблюдается стремительный рост количества поселений и необычайный подъем сельскохозяйственного производства, одна из отраслей которого - виноделие - носила ярко выраженный рыночный характер. Вдоль побережья в горных районах археологами обнаружено более тридцати крупных гончарных центров, производивших по большей части амфоры - торговую тару, специально предназначенную для перевозки жидких продуктов в трюмах кораблей. Амфоры крымского производства археологи постоянно находят в далеком Поволжье на обширных землях Хазарского каганата. Два больших поселения и шесть гончарных центров VIII-IX вв. найдены в Алуштинской долине - на правом берегу реки Улу-Узень, на склоне горы Урага (в Сухой балке) и у подножья горы Южная Демерджи. Подобные объекты известны также в долинах рек на территории всей большой Алушты, у современных сел Приветное, Рыбачье, Малореченское, Солнечногорское, Малый Маяк и др.
Население отчасти подчиненных хазарам территорий Таврики в большинстве своем исповедовало христианство. Поэтому на землях Крымской Готии в конце VIII - начале IX вв. была образована Готская епархия. Согласно легенде, центр епархии находился в Партените, который на то время являлся довольно значительным по размерам и богатым населенным пунктом. Учредителем епархии считается уроженец Партенита епископ Иоанн, причисленный впоследствии к лику святых. Его трудами в Партените был основан монастырь и сооружен храм. Деяния епископа красочно описаны анонимным автором в "Житии Иоанна Готского" (первая половина IX в.). Именно епископ Иоанн Исповедник становится зачинщиком так называемого "антихазарского восстания", произошедшего между 784 и 786 гг. Восстание, носившее как политическую, так и ярко выраженную религиозную направленность, не получило широкой поддержки среди местного населения и византийских властей. Возможно, одной из целей его было выделение Готской епархии из-под власти епископа Херсона. После подавления этого выступления хазарами был захвачен город Дорос (Мангуп).
С конца VIII в. заметно нарастание хазаро-византийского напряжения в Таврике. В IX в. по всей территории Таврики появляются хазарские крепости и городища. Именно в этот период, как следует из разнообразных письменных источников, полуостров именуется Хазарией. В то же время византийский император Феофил (829-848) начинает здесь военно-административные преобразования, направленные на усиления власти Империи в Крыму.
Во второй половине X в. посад, разросшийся к этому времени вокруг первоначальной крепости Алустон, огораживается крепостной стеной, за счет чего площадь укрепления увеличивается примерно в три раза и составляет около 0,75 га. В северо-восточной части памятника исследован 60-метровый участок стены этого времени, сложенный из необработанного камня на глине, а также часть жилой застройки. На территории цитадели раскопаны остатки христианского храма. Первоначальная церковь была построена в VIII или IX в. По своему внешнему виду средневековые крымские храмы мало отличались от жилых домов. Тот же прямоугольный контур, та же двухскатная черепичная крыша. Но в храмах в одной из торцовых стен, обращенной на восток, устраивалась полукруглая ниша с куполом - апсида. Внутри находился алтарь - обычно деревянный или каменный столб. Под ним или внутри него обязательно помещалась частица святых мощей, без которых храм не освящался. Стены церквей покрывались штукатуркой и расписывались фресками. Их обломки, не потерявшие до сих пор колорит красочного слоя, археологи довольно часто находят в развалах культовых строений.
В 50-60-х гг. X в. хазары еще сохраняли под своим контролем значительную часть полуострова, о чем свидетельствует переписка между визирем Кордовского халифа Абдурахмана III Хасрай ибн Шапутом и хазарским каганом Иосифом. В письме Иосифа указываются границы его владений, достигавшие районов Горного Крыма и его побережий. В списке подвластных кагану городов значится и Алушта.
Начало крушению хазарского могущества положил восточный поход киевского князя Святослава в 965 г., в результате которого были разгромлены основные силы каганата. Воспользовавшись победами русского князя, Византия присоединила Готию, изгнав хазарские войска из юго-западной Таврики. После поражения Святослава в русско-византийской войне 971 г. Империя восстанавливает свое влияние на востоке крымского полуострова и на Тамани.
С конца X в. современники прекращают упоминать о хазарах в Таврике. Остатки этого народа растворились в массе провинциального населения полуострова.
Подвластные Византии горные районы Крыма делились на военно-административные округа - климаты, центрами которых стали византийские крепости с гарнизонами. Начальники климатов Готии - архонты - были подчинены стратигу фемы Херсона.
Военно-политическая обстановка на полуострове еще более обостряется во второй половине X - начале XI вв. Именно к этому периоду относят гибель укреплений и поселений Крыма, в том числе, видимо, и крепости Алустон. Город несколько раз подвергался разорению, сопровождавшемуся пожарами и разрушением стен. Виновники катастрофических событий тех времен до сих пор точно не установлены. Были ли к ним причастны печенеги или мадьяры, хазарский полководец Песох или русские князья, утверждать сложно. В науке существует несколько дискуссионных мнений на этот счет.
Уцелевшее население, опасаясь новых нашествий, захватив свой нехитрый скарб, бежит в горы. Военная угроза и отсутствие в Таврике какой-либо реальной власти, способной защитить Горный Крым от вторжений, принуждает население принимать меры самообороны. На труднодоступных вершинах гор сельские общины возводят крепости - убежища, схимники, обносят стенами монастыри. Неудобства жизни в горах, особенно осенью и зимой, уже не смущают обитателей. С течением времени убежища застраиваются, в них начинают жить постоянно. От той бурной эпохи в районах Горного Крыма сохранилось несколько десятков крепостей. В Алуштинской долине к их числу относятся укрепления на горах Южная Демерджи, Кастель, Сераус, Ай-Йори, которые просуществовали до конца XIII в.
О жизни на Алустоне в XI в. известно очень немного. В XII в. ситуация стабилизировалась. Город застраивается новыми домами, значительно расширяя свои границы. Алушта как большой приморский город упоминается в трудах средневекового арабского географа и путешественника Абу-Абдалахаал Идриси (ок. 1 100-1165 гг.). В его сочинении "Нузхатал-муштак фихтирак ал-афак" ("Развлечение страстно желающего странствовать по землям"), где он перечисляет приморские населенные пункты от устья Дуная до Матархи (Тьмутаракань), между Бартанити (Партенит) и Султатийя (Судак), упоминается Шалуста (Алушта).
"От Бартанити (Партенита) до города Лабада (Ламбад) - 8 миль. Это красивый город, от которого до Шалусты - 10 миль. И этот город красивый, большой, он находится на берегу моря".
В XII-XIII вв. увеличивается посад на территории нынешней Крепостной горки. Общая площадь населенного пункта достигает 3 га. Долгое время единственной защитой жителей Алустона служила византийская цитадель. В XIII в. тут отстраивается церковь в виде просторной трехапсидной базилики. Создается тесная сеть городских кварталов, состоящая из двухэтажных домов. Ширина улицы на цитадели не превышала 1,3 т. Двухэтажный дом средневекового обитателя престижного района (цитадели) состоял из двух-трех комнат на каждом этаже. Нижние помещения сооружались из камня на глиняном растворе и служили, как правило для хранения припасов и продуктов. В таких помещениях археологи находят большие сосуды (пифосы, амфоры) с остатками зерна, рыбы и вина. Верхние этажи возводились из дерева, здесь размещались жилые комнаты. Естественно, набор находок отсюда иной: это наборы красочной керамической посуды, разнообразные изделия из кости и металла. Крыши домов перекрывались черепицей или деревянными балками, покрытыми утрамбованной глиной.
После захвата крестоносцами Константинополя (1204 г.) наследницей Византии становится Трапезундская империя. Херсон и готские климаты (в их числе и Алушта) вошли в состав государства великих Комнинов. Это положение сохранялось до завоевания Крыма монголами. Зависимость Таврики от Трапезунда выражалась, вероятно, в ежегодной уплате подати и выставлении необходимых вспомогательных отрядов. Крымская земля включалась в титул императора под названием "Заморье".
Первая четверть XIII в. ознаменовалась появлением в восточноевропейских степях новых завоевателей - монголов, предопределивших историю народов Евразии почти на три столетия. В Крым завоеватели пришли в январе 1 223 г. еще до знаменитой битвы на Калке, где они нанесли жестокое поражение объединенному войску русских князей и половецких ханов. На полях греческой богослужебно-поминальной книги Синаксаря, хранившейся в Сугдее, под 27 января 1223 г. сделана лаконичная запись: "В тот же день впервые пришли татары".
Горный Крым попадает в зависимость от монголов в период между 1242-1253 гг. Жители этой части полуострова с укрепленными городами и сельскими поселениями сохраняли автономию, выплачивая монголам дань. Со второй половины XIII в. монголы, наиболее мощная сила в тогдашнем Крыму, совершают набеги в Горную Таврику. Наиболее.значимым по своим катастрофическим последствиям были походы темника Ногая в 1278 и в 1298/1299 гг. Тогда было разорено множество укреплений в горной части полуострова, в том числе и в Алуштинской долине. Сожженные крепости на горах Демерджи, Кастель, Сераус, Ай-Йори больше не возрождались. Разгромом закончилась и битва у стен Алустона. Разрушенные стены длительное время не восстанавливались, и жители города оказались практически беззащитными перед лицом постоянной угрозы. После смерти хана Бердибека в 1359 г. в Золотой Орде начинается период внутреннего хаоса и феодальных междоусобиц 60-70 гг. XIV в., финалом которого стало кровавое побоище на Куликовом поле. Ослаблением золотоордынского государства воспользовались окрепшие крымские феодалы. К концу первой четверти XV в. относится появление на политической карте Крыма феодального государства Феодоро со столицей на Мангупе. Первым известным владетелем княжества был Алексей, местный уроженец не слишком знатного происхождения, впоследствии породнившийся в результате брака его сына Иоанна с Марией Асаниной Палеологиной Цамблакониной (около 1425 г.) со знаменитым византийским родом.
С конца 50-х гг. XIV в. в Крыму активизирует свою деятельность генуэзская колония. Еще в 60-х гг. XIII в. генуэзцы получают у византийского императора Михаила Палеолога право прохода через Босфор и торговли в бассейне Черного моря, где они основывают ряд факторий, в том числе и город Каффу на восточном побережье Крыма.
Постепенно владения латинян расширяются. По договору с татарами в 1381 -1382 гг. генуэзцы получают от крымского хана участок побережья между Судаком и Балаклавой. Среди отошедших к ним пунктов упоминается и Луста (Алушта). Почти на столетие Алушта переходит под контроль Великой Коммуны Генуя. В итальянских источниках она упоминается под названиями Ласта, Ауста, Лустра, Лустиа, Луста, Лусто, Луска.
С начала второй четверти XV в. Алушта становится одной из торговых факторий образованного на побережье Крыма "Капитанства Готия". Пребывание генуэзцев оставило глубокий след в истории приморских городов. Даже в наши дни многие улицы и переулки носят названия генуэзских. В Феодосии, Судаке, Алуште, Партените, Гурзуфе, Балаклаве сохранились следы строительной деятельности генуэзцев. Прогуливаясь по старым улочкам этих городов, можно натнуться в каком-нибудь проходном дворе или переулке на остатки крепостных стен или башен, относящихся ко времени итальянского присутствия на полуострове.
Конец XIV - первую половину XV вв. можно считать периодом расцвета средневековой Алушты, население которой составляло около 1-1,2 тыс. человек.
Генуэзский банк св. Георгия, ставший 14/15 ноября 1453 г. собственником крымских колоний, выделяет значительные средства на ремонт и обновление в них фортификационных сооружений. Именно во второй половине XV в. вокруг Алустона возводится новая линия обороны с тремя башнями на северном и восточном флангах (остатси 2-х из них видны и сейчас). При раскопках круглой и квадратной башен, наряду с многочисленными обломками керамической посуды и остатками деревянной мебели, ядрами от баллист, найдены монеты 30-60 гг. XV в. Столь активное строительство оборонительных рубежей не было случайным: над Крымом нависла новая угроза - османы. Пока же мирные заботы алуштинцев составляли различные отрасли сельского хозяйства: хлебопашество, садоводство, виноградарство, огородничество и скотоводство. Культивировались лен и конопля. На территории крепости найдены серпы, лемех от плуга, каменные жернова, ручные мельницы. Судя по костным останкам животных, жители города разводили и потребляли в пищу крупный и мелкий рогатый скот (быков, коров, овец и коз), реже свиней и лошадей. В качестве тягловых животных использовались волы и ослы, о чем свидетельствуют находки подков. Почти повсеместно в долинах Горного Крыма было развито виноградарство и виноделие. Западноевропейские путешественники сообщали, что греки - христиане, населяющие горную часть полуострова, - производили вино отменного качества. На Алустоне обнаружены каменные гири для виноградодавильных прессов (тарапанов), лопата для окапывания виноградной лозы.
Местные поклонники Бахуса держали в своих домашних подвалах огромные глиняные бочки - пифосы, в которых хранился драгоценный продукт солнца и лозы. В одном из таких сосудов обнаружили; остатки красного молодого вина, но, конечно, не в виде жидкости, а лишь кристаллического осадка. В Уставе Каффы 1449 г. значится перечень растительных продуктов, доставляемых местными жителями в генуэзскую колонию: огурцы, лук, чеснок, капуста, зелень, миндаль, виноград, каштаны, арбузы, дыни. Жители Алушты были не только искусными земледельцами, но и рыболовами. В Уставе 1449 г. упоминаются рыболовецкие суда - барки и приводится подробный перечень видов рыб, поставлявшихся к столу генуэзцев. Среди них большим почетом пользовались камбала, стерлядь, кефаль, скумбрия и пр. На отмелях женщины и дети собирали устриц и мидий. Раковинами этих моллюсков частично выстилали улицы. В крепости Алустон слой раковин на одной из городских улиц 1Х-Х вв. достигал 10 см. В крепости Фуна, в нижнем этаже донжона (жилая башня) XV в., найден пифос, на четверть заполненный раковинами мидий. Устрицы ежедневно продавали на рынке в Каффе. Особым спросом они пользовались во время Великого поста, когда потребление мяса в пишу воспрещалось.
Средневековые города - это сосредоточие ремесленников, и Алустон не был исключением. Среди ремесленных занятий жителей Алушты и Алуштинской долины выделяются металлургическое и керамическое производство, косторезное дело, а из домашних промыслов - обработка шкур, выделка кож, прядение, ткачество и пр. Средневековые городские и сельские жители долины по большей части сами обеспечивали себя всеми необходимыми орудиями труда, одеждой и вооружением.
к началу страницы
Фуна - замок феодоритов
Возросшая в XIV в. агрессивность католической генуэзской колонии, активно стремившаяся к захвату территорий с проживающим на них местным православным населением, вызвала ответную реакцию мангупских князей. В это время княжество Феодоро, с одноименным центром на горе Мангуп, становится главным оплотом Православного христианства на Крымской земле. Считая себя наследниками традиций византийских императоров, феодоритские князья подчеркивают свое право на окрестные земли, заселенные греко-язычным населением. Основу жителей Горного Крыма составляли в то время потомки византийских федератов, готов страны Дори. Со временем, под влиянием византийской культуры и, в первую очередь, с распространением среди них православного исповедания, крымские готы почти полностью утратили свои индивидуальные этнические черты, всецело перейдя на греческий язык, признанный в богослужебной практике Восточной церкви.
Чтобы противостоять внешним врагам, в первую очередь генуэзцам, феодориты создали систему обороны, основанную на пограничных укреплениях-замках.
Наш путь лежит в один из них - в крепость Фуна. смотреть фото крепости Фуна Ее руины, хорошо заметные в долине под западным склоном величественной Демерджи, до сих пор будят воображение путешественников, возвещая о былой славе минувших лет.
|
|
Нас же сейчас более всего интересует Фунское укрепление, причины и исторические обстоятельства его возникновения.
Нет сомнений: Фуна контролировала Алуштинскую долину, выводившую к морю. Поэтому вопрос о владении долиной и побережьем стал предметом постоянных военных и дипломатических конфликтов между княжеством Феодоро и Каффой, ревниво следившей за попытками Мангупа конкурировать в области причерноморской торговли. Противостояние итальянцев и феодоритов в первой половине XV в. вылилось в целую серию военных столкновений.
Все началось в начале зимы 1421 г., когда консул генуэзской Каффы направил в столицу Феодоро делегацию парламентеров во главе с чиновником Георгием Ваху, но, как это часто бывает в политике, "миссия мира" оказалась неудачной и только обострила отношения. Уже в следующем году между итальянцами и феодоритами начались военные столкновения. Яблоком раздора стал город Чембало (современная Балаклава). Бухта, как и южнокрымское побережье, издревле принадлежала местным князьям. Обе стороны готовились к войне, укрепляя свои города и замки.
В ноябре 1422 г. года выделяются средства для ремонта оборонительных стен и защиты Алушты. Ответные действия предприняли и феодориты. В 1423 г. князь Алексей в свою очередь начал строительство крепости Фуна, расположенной в 8 км от Алушты, то есть как раз на границе с враждебными генуэзцами.
Хотя в том же году итальянцы снарядили несколько кораблей для борьбы с непокорным Алексеем, феодориты все же на короткое время захватили Чембало. И только умелые действия энергичного Пьетро Джованни Майгнерио позволили генуэзцам вернуть свое владение в Балаклавской бухте. Теперь вдоль южного побережья Крыма курсировала патрульная галера под командованием Марко Спинула де Лукуло, обеспечивая безопасное плавание вдоль берегов Капитанства Готии.
Почему же война между генуэзцами и феодоритами закончилась столь внезапно, без видимого перевеса сторон? Похоже, историки нашли тому вполне убедительное объяснение, отразившееся в памятниках материальной культуры и местных крымских преданиях. Это разрушительное землетрясение. Историки давно заметили странные совпадения. Напряженной обстановке и войнам зачастую соответствуют природные катастрофы и катаклизмы. Так, в 63 г.до н. э., в год смерти царя Митридата Евпатора и захвата Боспора римлянами, по Керченскому полуострову пронеслась серия подземных толчков, почти полностью разрушивших хору античного государства. То же самое произошло и в 70-х гг. III в., когда поддержанные боспорцами отряды готов и герулов грабили и разоряли римские провинции.
В рассказе о греко-генуэзской войне присутствует третья сила - татары.
В XV в., в связи с распадом Золотой Орды на политическую арену в Крыму выходит новое государственное образование - Крымское Ханство. После многолетней упорной борьбы за власть во главе его стал Хаджи-Гирей (1434-1466) из династии Гиреев, управлявшей Крымским Ханством до конца XVIII в. Столицу государства Хаджи-Гирей из Солхата (Старого Крыма) перенес в Кырк-Ер (совр. Чуфут-Кале в предместье Бахчисарая).
Надо сказать, что отношения хана с владетелем Мангупа Алексеем сложились весьма дружественные, чего нельзя сказать насчет генуэзцев. Правда, генуэзцы активно торговали с татарами. Последние привозили в Каффу часть награбленного во время набегов: лошадей, скот, а главное - невольников из Польши, России и Кавказа. Караваны из далеких стран Азии, Туркестана, Персии, Сибири и Китая привозили через Астрахань и Солхат шелковые ткани, пушнину, драгоценные камни и металлы. Взамен диковинок Востока бесчисленные парусники и парусно-гребные суда - галеры доставляли в склады генуэзцев произведения западноевропейской промышленности: шерстяное дорогое сукно, испанский сафьян, стекло, зеркала, изящную посуду, янтарь и оружие. Из Приазовья поступали в Каффу соленая, копченая и сушеная красная рыба, предназначенная для дальнейшего экспорта в Италию. Благодаря армянским и еврейским купцам западные изделия промышленности, оружие, изящная глазурованная посуда, венецианские зеркала и цветное стекло распространялись далеко из Каффы внутрь материка и занимали видное место в домашнем татарском обиходе. Так что рассказ о вражде греков и татар не вполне отражает реальную политическую ситуацию в тогдашнем Крыму.
При археологических раскопках на территории Фуны найдены следы землетрясения, сопровождавшегося разрушением воздвигнутых феодоритами стен.
Впервые внимание на этот факт обратил архитектор и археолог В.П. Кирилко, что позволило ему уточнить дату начала строительства укрепления. Сопоставив результаты раскопок со свидетельствами письменных источников и местных легенд, он приходит к выводу, что разрушительное землетрясение, послужившее основной причиной внезапного прекращения военных действий, начавшихся в 1422 г. между феодоритами и генуэзцами, имело место в октябре-ноябре 1423 г.
По мнению исследователя, характер разрушений крепостных сооружений Фуны свидетельствует о том, что скреплявший их кладки известковый раствор ко времени катастрофы не успел застыть. Таким образом, дата строительства крепости с большой вероятностью определяется летне-осенним периодом 1423 г.
С 1424 по 1433 гг. обе стороны конфликта (греки и итальянцы) примирились на некоторое время, по крайней мере исторические источники умалчивают об открытых столкновениях. Но князь Алексей не оставлял попыток укрепиться на морском побережье. В надписи 1427 г. мангупский правитель пышно величает себя "Владетелем и Феодоро, и Поморья".
По-видимому, в эти годы "затишья" продолжает укрепляться Фуна. Восстанавливаются ее стены, разрушенные землетрясением, растет поселок в предместье. Над входом в крепость была сооружена полукруглая десятиметровая въездная башня с зубцами-мерлонами, прикрывавшая подступ к стенам.
Неурядицы в генуэзских колониях и война двух торговых республик - Генуи и Венеции - в 1431 г. ослабили итальянских хозяев Поморья-Готии. Не упустил возможности воспользоваться этим князь Алексей. В 1433 г. в Чембало вспыхнуло восстание горожан, поддержавших мангупского правителя. Новая война была неудачной для Каффы, и Поморье-Готия фактически оказалось под властью Алексея. Колониальное правительство Каффы не сумело само справиться с ситуацией и обратилось за помощью в метрополию. Генуэзский банк св. Георгия выделил большую сумму денег, на них снарядили целую эскадру: 20 галер и 6 тысяч солдат. Карательную экспедицию возглавил адмирал - корсиканец Карло Ломеллино. Генуэзцы захватили Чембало, Каламиту, разорили побережье Готии, "требуя от жителей полной покорности". Возможно, во время этого похода была сожжена и крепость на Фуне. Но для удачливого адмирала, победителя феодоритов, военная экспедиция закончилась плачевно. В районе Старого Крыма на солдат Ломеллино напала татарская конница Хаджи-Гирея. В бою итальянцы потерпели поражение, потеряв две тысячи человек.
В 1982 г. при раскопках крепости, проводившейся экспедицией под руководством В.Л. Мыца, была обнаружена плита с греческой надписью, которую совсем недавно удалось прочесть московскому исследователю А.Ю. Виноградову. Плита замечательна сама по себе. Текст вырезан на оборотной стороне плоского пьедестала двускатного известнякового надгробия XIV-XV вв. Верхняя часть плиты разделена на пять равных прямоугольников, в центре которых помещены круглые медальоны с гербами и монограммами. В первый медальон вписан равноконечный (греческий) крест, как бы вырастающий из основания листьев аканфа. Такую форму главного христианского символа в Православной церкви именуют "Процветшим крестом", символизирующим вечно живую истину Божественного учения. Здесь же помещена священная формула: 1С - ХС / N1KA "Иисус Христос - Победитель".
В крайнем правом медальоне изображение двуглавого коронованного орла - символа византийских императоров из династии Палеологов, который хорошо известен как исторический герб России. Это не простое совпадение. Дело в том, что пошатнувшаяся Византийская империя в XV в. неоднократно искала поддержки единоверцев на Востоке и Западе. Одна из византийских принцесс, София Палеолог, в 1472 г. вышла замуж за Московского Великого князя, и этот родовой символ императорской династии после разгрома турками Константинополя стал гербом крепнущего Российского государства, означая преемственность "Третьего Рима" - православной Москвы от "Рима Второго" - Константинополя.
Во втором, третьем и четвертом медальонах заключены монограммы династов правящего в это время в Феодоро рода. Если во втором уверенно читается имя "Алексей, а в четвертом "Александр, то раскрытие имени в среднем (третьем) медальоне вызвало значительные затруднения.
По мнению А.Ю. Виноградова, предположительно его можно прочесть как Исаак.
Ниже "геральдического" ряда помещена четырехстрочная греческая надпись со значительными утратами, произошедшими из-за эрозии камня и поэтому в ней местами полностью прочитываются только отдельные слова.
Этим годом и датируется второе возрождение Фунского замка. Ученые полагают, что восстановителем крепости выступил феодоритский княжич Александр, сын правителя Мангупа. Известно также, что в 1474 г. Александр вынужден был поселиться у своего шурина - Валашского (Молдавского) господаря. Когда скончался его брат Исаак, узурпировавший мангупский престол, Александр прибыл в Крым с тремя сотнями воинов-валахов и сумел отвоевать родовой престол Феодоро.
Вероятно, еще до своей эмиграции, в 1459 г. молодой княжич Александр, получив от отца укрепление на Фуне, сделал его, на манер европейских принцев, своим феодальным замком. Судя по гербам на плите и монограммам на столовом сервизе, в которые включена тамга Гиреев, Александр состоял в кровном родстве с наследниками византийского престола - Палеологами и властелинами Крымских предгорий - династией Гиреев.
Александр как подобает укрепил стены и башни Фуны. Сделав крепость своей резиденцией, он выстроил в районе ворот жилую пятнадцатиметровую прямоугольную башню-донжон. Именно в стену этой башни (своеобразного дворца) и была вмонтирована упомянутая плита. Но подобные башни в те времена были не только жилищами феодалов. Постоянно приходилось думать об обороне. В них хранились запасы питьевой воды, съестные припасы для гарнизона, оружие и доспехи. Донжон, расположенный в районе ворот, обеспечивал прикрытие вылазных калиток (потерн) и обеспечивал фронтальный прострел прилегающей площади цитадели. Для этого в башне имелись узкие бойницы для лучников и стрелков из арбалета (огнестрельное оружие в это время еще не нашло широкого распространения). Позаботились строители и о гигиенических условиях жизни аристократа и его дружины. На втором этаже существовали туалетные комнаты, а слив нечистот производился по специальному каналу в выгребную яму, устроенную у основания восточной стены.
Вход в крепость был дополнительно укреплен по всем правилам тогдашней фортификации. Между донжоном и построенной ранее полукруглой башней была возведена каменная стена трехметровой толщины. Она замыкала "малый" крепостной двор, вход в который был устроен у юго-восточного угла жилой башни. Замысел строителей очевиден: если противнику удавалось все же ворваться в этот двор, проломив ворота, он оказывался в своего рода "каменном мешке", подвергаясь обстрелу со всех четырех сторон.
При постройке стен средневековые мастера доверяли не только своему опыту фортификаторов, но и надеялись на помощь и покровительство православных святых.
При раскопках стен в кладках были найдены энколпионы - небольшие бронзовые кресты-складни. Энколпионы состояли из двух створок, между которыми помещались святые мощи. Подобные складни-мощевики изготавливали на Ближнем Востоке, в Византии и на Руси. Благочестивые паломники привозили из дальних путешествий реликвии, которые оберегали их в трудную минуту. Мы уже говорили, что христианские храмы не освящались, если под алтарем не было мощей какого-либо святого. Приступая к возведению стен, фунские христиане, надо полагать, намеренно вмонтировали в кладку эти реликвии, дабы твердость стен укрепило небесное покровительство.
Археологические раскопки донжона позволили выявить и реконструировать бытовую посуду, которой пользовался Александр и его воины. Кстати, дружина княжича, по подсчетам ученых, была не столь уж велика, примерно 30-40 воинов. Но все они были профессионалами своего дела, в Западной Европе их наверняка бы назвали рыцарями. Одному из таких "рыцарей" принадлежит рисунок, процарапанный на известняковой плите. На ней тонкой линией, весьма условно, прочерчен контур святого Георгия, покровителя христианского воинства вообще и рыцарства в частности. Образ святого мученика Георгия хорошо знаком сейчас как герб Москвы. Святой прославился не столько своим мучением, принятым за Христа во времена гонений, сколько посмертным подвигом, когда небесный покровитель доблести и чести спас от дракона девушку, уготованную в жертву чудовищу. Изображавший святого воспроизводил не столько образ небесного воителя, сколько непосредственно знакомый ему типаж конного копьеносца. Примечательно, что святой наносит удар копьем не "сверху вниз", как это показано на канонических изображениях, а бьет дракона таранным ударом, вполне соответствующим технике боя тех лет. Мощный конь, доспехи и развевающийся плащ - все это дополняет представление о реальных воинах Фуны. Всадник не просто поражает Змея: чтобы дополнительно унизить поверженного врага и придать реализма всей сцене, неизвестный художник изобразил коня... поливающего дракона мочой. По-видимому, в эту эпоху такая пикантная подробность была в порядке вещей и выражала особое пренебрежение к побежденному.
Воины князя Александра были не только умелыми наездниками-копейщиками, но и искусными стрелками из луков и арбалетов. Массивные (длиной до 7 см) втульчатые наконечники арбалетных стрел, так называемые "болты", довольно часто встречаются при раскопках Фунского замка. В XIV-XV вв., когда огнестрельное оружие только начинало входить в обиход воинов, стрельба из арбалета оставалась наиболее эффективным способом поражения средневековых латников. Это было мощное и опасное оружие: ударная сила арбалетного болта была такова, что он мог буквально "прошить" закованного в панцирь конника. Даже опытный рыцарь, постигший все навыки рукопашного боя, оставался фактически беззащитным против скрывавшегося в засаде арбалетчика. Поэтому в Европе даже церковь пыталась запретить это "изуверское" оружие. Обращаться с арбалетом, в отличие от лука, могли исключительно профессионалы, состоявшие на службе у администрации крупных городов или местных феодалов, получавшие от них высокое жалованье.
К стенам замка примыкало большое поселение (на Руси такое поселение называли "посад"), жители которого обеспечивали гарнизон всем необходимым. В минуту опасности ремесленники и земледельцы рядом с рыцарями становились на стены башен, чтобы защитить своих собратьев и родную землю.
Прежде мы говорили по большей части о политических и военных аспектах жизни феодоритов. Но владетели Мангупа считали себя главными защитниками православия в Крыму, поэтому возводили не только башни и стены крепостей, но и христианские храмы. Руины нескольких церквей до сих пор заметны в окрестностях Фуны. Некоторые из них изучены археологически.
На холме к северу от укрепления находится большое кладбище, в западной части которого в 1985 г. Е.А.Айбабиной обнаружена и раскопана небольшая церковь. Ее стены сложены на известковом растворе из камня с подтеской лицевой стороны. При расчистке стены среди камней найдена монета г. Хаджи-Тархана (совр. г. Астрахань), отчеканенная в 1381 г. По этой монете можно судить о времени постройки храма. Пол церкви устлан каменными плитами, под которыми находились могилы с захоронениями. В принципе, такие небольшие храмы - типичное явление для средневекового Крыма. Главная особенность состоит в наличии не одной, а сразу двух апсид (алтарных полукружий). В средневековой Таврике известны только два примера двухапсидных храмов: в Судаке и в Сотере, на Южном побережье полуострова. В одной из апсид, несомненно, располагался алтарь, где совершалась подготовка к церковному таинству Евхаристии (Причастию). В другом нефе, возможно, хранилась какая-то особо чтимая святыня.
Центральное место в архитектурном ансамбле Фунского замка занимает церковь Феодора Стратилата, руины которой и по сей день впечатляют посетителей. Святой, во имя которого освящен храм, выбран не случайно. Св. Феодор Стратилат - мученик первых веков христианства был, как и св. Георгий, одним из покровителей христианского воинства. Святой Феодор в средневековой Тавриде пользовался большим почетом и любовью. Множество храмов, вплоть до конца XVIII в., было освящено во имя этого благочестивого воина. Даже само название мангупского княжества Феодоро сохранило память о покровителе династии местных правителей. Напомним, что и на Руси помнили и чтили воителя. Св. Феодор был небесным патроном отца первого русского царя из династии Романовых - Михаила Феодоровича.
Фунская церковь была построена, как и основные укрепления замка, мангупским князем в 1459 г. Для этого понадобилось коренным образом перестроить полукруглую башню перед входом в цитадель. Это достаточно символично. Теперь крепость охраняли не только доблестные воины, но и небесный страж - св. Феодор.
Первоначально церковь была двухэтажной. Алтарная часть - полукруглая апсида, как подобает христианскому храму, обращена на Восток, то есть в ту часть света, откуда, по обетованию, снова явится Христос в День Суда. Богослужение велось на втором этаже, а первый, нижний этаж, служил крепостным казематом.
Несмотря на то, что храм св. Феодора принадлежал греческой общине, в его строительстве принимали участие архитекторы и каменщики из армян, проживавших в средневековом Крыму. В этом нет ничего удивительного, ведь армяне в это время составляли довольно значительное число жителей полуострова. Были среди них предприимчивые торговцы и искусные мастера: зодчие, камнерезы. По-видимому, армянскими умельцами сработаны резные порталы и плиты, а также рельефные изображения на камне "Процветшего Креста", так называемые "хачкары" (буквально: крест-камень). Хачкары сооружались везде, где проживала сколь-нибудь значительная армянская община. "Процветший Крест" напоминал армянам об утраченной святыне - сплетенном из виноградной лозы Кресте св. Нины, так называемом Ванадатском Кресте. Пути Восточно-христианской, то есть Православной церкви и Церкви армян, разошлись еще в середине V в. после знаменитого Вселенского Собора в Халкидоне. После ряда богословских споров часть церквей Востока, среди них и Армянская, не признали его решений. Но в Византии и в средневековой Таврике уважительно относились к Армянской христианской церкви, признавая ее одной из древнейших в мире - апостольской. Совсем иначе, с большей неприязнью, православные христиане Крыма смотрели на латинян (католиков). Армян приглашали и греки, и итальянцы для возведения дворцов и храмов, богато одаривая строителей, украшавших витиеватой резьбой стены капелл и соборов.
После разрушения Фунского замка турками в 1475 г. из всех строений крепости уцелела именно церковь. За долгие годы она неоднократно ремонтировалась и перестраивалась. Из грамот русского царя Бориса Годунова мы узнаем, что некоторые храмы, в их числе церкви Успения, св. Феодора Стратилата (возможно, именно Фунская), св. Георгия и Михаила Архангела, издревле имели постоянное "жалование" из казны российских государей. Интересно, что при раскопках Фуны найдена монета русского царя из династии Романовых - Михаила Феодоровича (1613-1645 гг.).
Просвещенные путешественники и любители истории XIX -начала XX вв. неоднократно посещали руины Фуны и осматривали церковь. В эти годы храм еще фактически полностью сохранялся. Наиболее полное представление мы можем составить благодаря чертежам и описаниям АЛ. Бертье-Делагарда.
Исследователь застал в полной сохранности оба этажа храма. В его время полуцилиндрический (коробовый) свод церкви был перекрыт двухскатной крышей, сложенной из каменных плит (заменявших черепицу). Внутри верхнего этажа располагались каменные арки стрельчатой формы. Наличники окон с внешней стороны украшал резной плетеный орнамент так называемого "сельджукского стиля", распространенного в областях Малой Азии (территория современной Турции). Пространство внутри второго этажа разделяли резные колонны, верхняя часть которых - капитель - была оформлена в виде листьев аканфа (с зубчатыми краями). В храме было два входа. Первый из них вел в нижний этаж церкви-башни. По бокам его украшали невысокие восьмигранные колонны. Из нижнего каземата по внутренней лестнице можно было проникнуть на второй богослужебный этаж. Сюда же вела и другая дверь, расположенная в углу на уровне второго этажа. К ней снаружи храма пристроены ступени. Наличник входа венчала резная декорированная плита.
Храм и источник питьевой воды определили дальнейшую судьбу поселения под склоном Демерджи. Даже после турецкого разгрома жизнь здесь продолжалась еще довольно долго. Конечно, крепостные стены были к тому времени разрушены, но оставался храм, возле которого концентрировалась вся жизнь поселян. В 1778 г., когда началось массовое переселение крымских греков в Приазовье, из Фуны на новое место жительства ушло около двухсот человек во главе со священником. В Малороссии они основали новое село с пышным названием Константинополь и храм св. Феодора Стратилата, в память об оставленной на родине святыне.
Но окрестности Фуны не обезлюдели. Некоторые семьи крымских греков, не желая покидать родные места и богатые хозяйства, принимали ислам. Их потомки стали частью крымскотатарского народа.
Руины каменных построек до сих пор заметны над поверхностью земли. После отселения жителей Фуны в 1895 г. на новое место (совр. с. Лучистое) христианский храм св. Феодора окончательно пришел в упадок. Переселение жителей не было случайным. Значительный обвал камней со склона Демерджи случился весной 1893 г., он очень напугал жителей деревни, заговоривших о переселении в безопасное место. Вид горы и после обвала действительно внушал серьезные опасения. Множество трещин и нависающие глыбы грозили новыми подвижками. И обвал действительно случился в весенний полдень 1894 г., когда огромный обломок скалы разрушил 4 дома, при этом погибли женщина и ребенок. Довершило разрушение брошенного поселка и церкви печально знаменитое Ялтинское землетрясение 1927 г., когда рухнули сильно обветшавшая кровля и второй этаж храма.
Теперь в храме не служат, но он неизменно привлекает путешественников, совершающих восхождение на гору Демерджи.
к началу страницы
От Константинополя до Мангупа
В третьей четверти XV в. на берегах Черного моря происходят трагические события, в эти годы решалась судьба многих народов и государств Европы и Азии. 29 мая 1453 г. после двухмесячной осады турецкими войсками под предводительством Мехмеда II пал Константинополь. Второй Рим - православная Византия - прекратил свое существование.
Уже в 1454 г. оттоманский флот совершил набег на Южное побережье Крыма. Тогда же феодориты получили сведения от пленного турка о намерении Мехмеда II вторгнуться в Крым, о чем князь Мангупский предупредил в письме консула Каффы. Вчерашние непримиримые соперники искали союза.
После взятия Константинополя Порта закрыла свободный проход через пролив Босфор, поставив генуэзские причерноморские колонии, оторванные от метрополии, в весьма затруднительное положение.
Еще в ноябре 1453 г. правительство Генуи, осознавая свою неспособность удержать колонии на Черном море, за мизерную сумму (14 310 лир, при истинной стоимости в 3 600 000 лир) передает их банку св. Георгия. Страх перед турецкой агрессией приводит в 1454 г. к массовому бегству жителей из Каффы и других генуэзских колоний. Генуэзские владения приходят в упадок.
Княжество Феодоро, напротив, переживает подъем, но, полностью сознавая опасность, ищет поддержки у единоверных государей. Мангупские князья заключают договор с Молдавским княжеством, готовясь к отражению османской агрессии. С середины XV в., несмотря на противостояние со стороны латинян, княжество Феодоро и Крымское ханство довольно успешно развивают самостоятельную торговлю. Используя порт Каламиту (совр. Инкерман) и собственные торговые суда, они устанавливают тесные связи с южным побережьем Черного моря. Причем основным экспортируемым "товаром" являлись опять же рабы, доставляемые в Каламиту татарами. Массарии (чиновники) Каффы писали жалобы на правителей Мангупа, которые "открыто сооружают гавань в Каламите и там же грузят и разгружают суда к тяжелому ущербу податей Каффы".
Напряженная обстановка тех дней отражена в документах. Это, в частности, переписка консула Солдайи (Судака) Христофоро ди Негро с консулом Каффы и с правлением банка св. Георгия.
Архивы г. Генуи являются крайне важным источником информации, позволяющим пролить свет на многие события, произошедшие в Крыму в средние века. Давно уже нет генуэзцев на крымской земле, толстым слоем земли погребены их могилы, разрушены крепости, истлели корабли, но в Генуе, в ее архивах, тщательно хранится множество документов, касающихся различных сторон жизни причерноморских колоний. Это в основном нотариальные акты, жалобы, доносы, прошения, а также письма частных и государственных лиц. При изучении этих пожелтевших страниц перед исследователями оживают, пестрят подробностями событий давно минувшие времена.
Переписка консула Солдайи главным образом касается его тяжбы с феодалами братьями Гуаско, владения которых тесно прилегали к владениям Алушты с востока. Богатые феодалы Гуаско отказываются подчиняться консулу: самовольно поставили виселицы и позорные столбы в селении Скути, а также ввели ряд новых налогов в некоторых подвластных консулу селениях.
О том, насколько сильными и опасными соседями стали для генуэзской колонии князья Готии, указывают строки из письма того же Христофоро ди Негро, относящегося к концу 1474 г. Обращаясь к консулу Каффы, он советует усилить охрану замка, который строится генуэзцами в местности, непосредственно граничащей с владениями феодоритов.
"Надо постановить, - пишет ди Негро, - чтобы замок Тассили охранялся бы некоторым количеством стипендиариев-латинян и не оставался бы без охраны, как делают Гуаско, из-за этого возникает большая опасность захвата этого укрепленного замка турками или господами из Готии, чего не дай Бог, ибо это привело бы к разорению здешних мест".
В научной и популярной литературе утвердилось мнение, что к 70-м годам XV в. часть генуэзских владений в Крыму переходит под контроль Феодоро, и княжеству в это время принадлежит почти все побережье от деревни Туак (Рыбачье) до крепости Каламита (Инкерман). Следовательно, и Алушта, заселенная в основном грекоязычным православным населением, становится портовым городом феодоритов.
В.Л. Мыц, подробно анализируя письменные источники и общую политическую ситуацию в Крыму, сложившуюся к концу третьей четверти XV в., предполагает, что положение дел с Лустой в рассматриваемый период обстояло значительно сложнее, чем это представлялось ранее. Ее владелец мог быть местным феодалом, находившимся на службе у генуэзцев. В то же время он являлся и вассалом господ из Готии (Феодоро), обладая в районе города значительными земельными угодьями. Именно в таком ракурсе предлагал рассматривать эту проблему А.Л. Бертье-Делагард, определяя статус Дербиберди (владетеля Лусты) как "двуподданство". К тому же каноники Лусты и ее округи подчинялись митрополиту Готской епархии. Если учесть, что после 1441 г. источники не отмечают каких-либо военных столкновений между генуэзцами и феодоритами, то остается загадкой, как Луста перешла в подчинение последним. Тем более что в 60-х гг. XV в. (о чем убедительно свидетельствуют материалы археологических исследований) генуэзцами активно ведутся строительные работы по укреплению обороны этого города.
Определить, в какой степени владетели Лусты находились в зависимости от оффициалов Генуи и господ из Готии, довольно сложно. Да и сведения о самих владетелях весьма отрывочны. На сегодняшний день известны только два местных феодала второй половины XV в. В реляции, посланной 5 мая 1460 г. протекторам Банка Сан-Джорджо консулом Мартино Джустиниани, провизорами и массариями Бартоломео Джентиле и Лукой Сальваго, содержится краткий пассаж, повествующий о трагической судьбе сеньора Лусты - Бердибека. Оказывается, Бердибек вел посреднические переговоры между Хаджи-Гиреем и адыгским князем Биберди, владельцем Кримука. Встреча должна была состояться в Воспоро, но Биберди в самый последний момент отказался в ней участвовать. Разгневанный хан на обратном пути приказал задержать близ Солхата Бердибека и, получив согласие господина Готии Кейхиби, приходившегося тому братом, предал его смерти. В Лусте в то время находился один из сыновей покойного Бердибека (по-видимому, уже известный нам по более поздним источникам, Дербиберди). Именно на его годы правления (1460-1475) и приходятся грандиозные по своим масштабам строительные работы в генуэзской Лусте. Неизвестно, где находилась резиденция данного правителя, в самом городе или где-либо за его пределами. Материалы археологических исследований не дают оснований даже для самых осторожных предположений, потому что и в цитадели Лусты пока не выявлено строений, которые можно было бы интерпретировать как жилище феодального владетеля.
Все местные неурядицы проходили на фоне большой общей тревоги - угрозы нападения Оттоманской Порты на Крым. Каждую весну, после окончания зимних штормов, жители побережья с тревогой смотрели на море, опасаясь появления турецких галер.
Наконец произошло то, чего так не хотели и боялись. В конце мая 1475 г. турецкий флот с 20-тысячным войском подошел к крымским берегам. Первой подверглась нападению генуэзская Каффа. Вот как описал это известный исследователь Крыма АЛ. Бертье-Делагард: "Появление турок под Каффой, высадивших 1 июня 1475 г. войска с орудиями, вызвало в городе предательство и измену: все потеряло голову, и огромный, укрепленный город в 8000 домов с 70-тысячным населением, обуянный страхом и подлой трусостью, на третий день открытия огня, почти без боя, выслал к туркам своих представителей, умолявших принять сдачу города на волю победителей".
6 июня турецкие войска под командованием Великого визиря Кедук-Ахмет-паши без боя вошли в город. В течение июня-июля была захвачена вся территория южнобережной Готии. Из генуэзских укреплений сопротивление туркам оказывал только Солдайа (современный Судак).
Археологические исследования Алушты показали, что город погиб от пожара. По сохранившимся следам разрушений можно без труда восстановить картину его гибели. В скученности города, где вторые этажи в основном были деревянными, огонь перебрасывался с дома на дом почти мгновенно. Отдельно, гигантскими факелами возвышаясь над клубами дыма, пылали башни. Потоки воздуха, устремляемые сквозь отверстия нижних бойниц, еще сильнее раздували огонь. Внутри башен полыхали деревянные перекрытия, мебель. От страшного жара плавились каменные стены. При исследовании пола башни Ашага-Куле среди обугленных остатков перекрытий были найдены оплавленные осколки камня габбро-диабаза. Это говорит о том, что температура в башне во время пожара превышала 1 100°.
После пожара и последующего разрушения крепость больше не восстанавливалась.
Единственным городом, который надолго затормозил завоевание Крыма, оказался Мангуп - столица княжества Феодоро. Взять крепость удалось только к концу декабря 1475 г. после шестимесячной осады. Осада столицы княжества Феодоро оказалась одной из самых трудных кампаний турецкой армии в Северном Причерноморье.
Последние представители княжеской династии Мангупа закончили свою жизнь в Стамбуле: князь Александр и его родственники мужского пола, кроме самого младшего, были казнены, женщины попали в гарем султана.
Было бы наивным представлять турок как отпетых головорезов и кровожадных человеконенавистников. Они были людьми своего времени, когда война казалась доблестью, наивысшим почетным мерилом человеческой жизни. Более того, султаны в своих разрушительных завоеваниях стремились, как это не парадоксально, к созиданию нового государства в границах Византийской империи, объединенной под зеленым знаменем Пророка. И раз уж мангупские князья считали себя наследниками Византии, то и их вотчина должна была покориться будущему властелину мира.
После захвата Мангупа турками княжество Феодоро перестало существовать. Но к началу XVI в. и Крымское ханство потеряло суверенитет. Таврика на три столетия оказалась под верховенством Османской империи. После оккупации полуострова турки оставили за собой бывшие генуэзские владения и земли Мангупского княжества, в их числе три города: Каффу (совр. Феодосия), Судак и Мангуп, прибавив к ним еще 95 деревень.
Владения были разделены на три кадылыка (так турки именовали территориально-административные единицы своей державы): Кефейский, Мангупский и Судакский. В состав последнего вошла и Алушта, но уже не как портовый город, а как рядовой рыбацкий поселок. Теперь ее жители платили налоги султану. Кроме того, известно, что в 1757 г., согласно сохранившемуся документу - фирману султана Мустафы, Алушта и Корбеклы, принадлежавшие ранее Исляму-силяхтару (чиновнику второго разряда), были оставлены за ним. Второстепенный, заштатный статус некогда славного Алустона на долгие годы затормозил развитие этой местности, что сказывалось вплоть до начала прошлого века.
Жители покоренных территорий постепенно возвращались к мирным занятиям. Три столетия владычества турок оказали огромное влияние на язык и культуру населения обитателей Южного берега, бывшего Капитанства Готии. Однако их этнический состав мало изменился. Новые хозяева так и не смогли полностью стереть и изменить местные традиции, уходящие корнями в глубокую древность.
Большая часть жителей Юго-восточного Крыма долгое время исповедовала православие. Готская и Судейская епархии канонически подчинялись Константинопольскому патриархату.
Подтверждением этому служат результаты археологических исследований Алушты. Даже после 1475 г. здесь не прослеживается сколько-нибудь значительного влияния ислама на духовную жизнь местных поселенцев. Главный городской храм Алушты был разрушен турками, однако священники продолжали служить в небольших приходских церквях. Археологами на территории Крепостной горки обнаружены две часовни и участки христианских кладбищ, захоронения на которых совершались непрерывно с XII по XVIII вв.
Жители горной и прибрежной части полуострова сильно отличались от степных и предгорных татар и именовались татами. Турецкий путешественник XVII в. Эвлия Челеби в своей "Книге путешествий" так описывает страны татов, лежащие, по его словам, "на юге полуострова крымского на окончании мыса, в месте, полном обрывистых скал": "Народ тамошний - это народы греков и лазов, говорящие между собой по-гречески. Всего тут около 15 000 народов татов, знаменитых лучников. Разговаривают они между собой по-гречески, но имеют другой язык и выражения... Имеют таты своеобразные наречия и слова. Это не греческий язык, не язык иудейский, не язык народов аланов, а наречие особенное. Когда они между собой разговаривают, человек весьма удивляется". Уже в середине XVIII в. (царствование Российской императрицы Елизаветы Петровны) иезуит Мондорф сообщает, что на черноморском побережье живет народ, который говорит на языке, родственном немецкому. Немецкий путешественник Э. Кемпфер писал, что в Крыму (который он по древней традиции именовал Херсонесом Таврическим) еще говорят на языке, сохранившем много германских слов и происходящем от языка готов.
к началу страницы
Алуштинские клады
Рассказы о кладах всегда будят воображение и зовут в неведомые дали и глубокие подземелья. Романтику приключений кладоискателя не охладит и наш прагматичный век.
Еще недавно многие люди верили, что под горой Кастель скрываются несметные сокровища, спрятанные жителями от турок. Писатель Марков, путешествуя по Крыму, записал в окрестностях Алушты рассказы об этих сокровищах: "Предание о подземном ходе сохранилось гораздо свежее всякого другого; все окрестные татары и даже многие образованные владельцы поместий верят, что под Кастелью можно пройти сквозь заваленные камнем железные ворота; место этих ворот и теперь носит название Темир-капу (железные ворота). Думают, что в подземелье скрыты образа и разная драгоценная утварь соседних монастырей и церквей. Бывший владелец Колмекчи рассказывал, что однажды, проезжая Темир-капу, он встретил там сидящего грека из Царьграда, который прибыл нарочно с книгами для розыска; но, увидев трудность предприятия и не имея времени, должен был ехать обратно. Он советовал рассказчику проникнуть в подземелье и говорил о больших богатствах, в нем скрытых".
Вероятно, это всего лишь красивая легенда. Говорить о каких-либо искусственных подземельях под Кастелью пока нет оснований - гора состоит из очень твердых магматических пород. Есть, правда, в ее толще глубокие трещины и провалы, но они слишком недоступны, спуститься в них затруднительно даже спелеологам. Однако слухи о подземных ходах и всевозможных кладах ходят и поныне, так что кто знает, какие еще сюрпризы таит легендарная гора.
При раскопках средневекового города, кроме мелких серебряных монет, пока никаких сокровищ не обнаружено. Хотя один клад все же найден. В 1990 г. в слое пожара и разрушений периода турецкого завоевания в средневековом жилище были обнаружены остатки кувшина. Находка сама по себе ценная. Обычно археологи в таких случаях отставляют в сторону нож и лопату и с тщательностью хирурга орудуют скальпелем и кистью. Открытие не заставило себя долго ждать: перед глазами ученых тусклым блеском засветилась груда серебряных слитков. Семнадцать тяжеленьких брусочков общим весом около трех с половиной килограмм спрятал, схоронил в час угрозы один из богатых жителей. Видимо, покидая город, он надеялся вернуться, но спрятанное им серебро так и осталось невостребованным. Надо полагать, судьба владельца была трагической.
Серебряные слитки, подобные найденным в Алуште, служили в XIII-XV вв. для крупных денежных расчетов между купцами. Дело в том, что денежный рынок был насыщен самыми разными монетами, отличавшимися по весу и содержанию серебра. Монеты были мелкие по размеру и напоминали "рыбьи чешуйки". Для мелких торговых операций их, конечно, было достаточно, но когда речь заходила о крупных сделках, требовался более существенный эквивалент. Таким эквивалентом и стали серебряные слитки, называвшиеся в Золотой Орде "сом" или "саума" (вспомните русское "сумма"), итальянцы именовали их на свой манер - "соммо". В Древней Руси также пользовались слитками, но называли иначе: гривнами. Когда массивная гривна, весом около 200 г, была слишком велика для торговых операций, от нее отделяли (рубили) определенную часть, называвшуюся, как вы, наверное, догадались, - рублем. Так что название российской валюты самым тесным образом связано с древностью.
Не менее знаменит и другой Алуштинский клад. В середине прошлого века при реконструкции набережной был частично срезан склон Крепостного холма. Археологов ждала удача: открылось место захоронений средневековых жителей Алустона и небольшая кладбищенская церковь. В могилах, точнее, в семейных усыпальницах, находились захоронения нескольких человек. Обычно в таких могилах не бывает находок, христианский обряд погребения не предусматривал помещения в могилы вещей, это считалось пережитком язычества, недостойным православного христианина. Но в одной из могил было спрятано сокровище: 137 высокохудожественных предметов, 85 из которых - из чистого золота. Нашивные бляшки филигранной работы, ожерелья, серьги, кольца, перстни - все это радовало глаз богатством и высоким мастерством выделки. В изделиях сочеталось европейское мастерство ювелира с пышной роскошью Востока. Это и неудивительно: Алушта находилась на оживленном торговом пути из Византии в Среднюю Азию, и культура местного населения впитала в себя традиции удаленных и в то же время таких близких народов.
к началу страницы
В век Екатерины
Возможно, мы больше знали бы о культуре потомков готов и их языке, если бы не столкновение интересов России и Турции, приведшее к очередной войне 1768-1774 гг. ход которой показал, что военно-политическая ситуация в Крыму складывается не в пользу Турции. В 1771 г. все крепости на Крымском побережье находились под контролем 2-й Российской армии, и во многих из них размещались соответствующие воинские гарнизоны. Большинство из этих крепостей "наблюдались" единым командованием во главе с генерал-майором Кохиусом. В Алуште к обороне готовились 150 егерей Московского легиона во главе с капитаном Колычевым, а оборонительные сооружения Ялты были заняты и контролировались несколькими сотнями воинов, руководимых майором Солтановым. Резервы российских войск в полной боеготовности находились и в районе Сарабуз (ныне село Гвардейское) и ряде других населенных пунктов. Тем не менее, императрица Екатерина II в одном из писем генералу В.М. Долгорукову - командующему войсками на полуострове, вопросительно уточняла: "Мы имеем в Крыму войска, за всю историю в бывшую язву, еще довольное число... Могут ли, однако, встать противу наших, там находящихся, и всегда побеждать привыкших?"
Определенное беспокойство вызывалось и тем, что в договоре России с Ханством - Карасубазарском трактате от 1 февраля 1772 года - правовая база для взаимодействия Ханства с Портой, обуславливающая единство "магометан", оставалась нетронутой. Она и служила основой для непрекращающихся попыток вернуть полуостров. Прекрасно понимая свое бессилие, Турция все же не могла не рискнуть и не использовать последний шанс вернуть полуостров в прежнее состояние.
Российские береговые посты, осуществлявшие наблюдение за действиями турецкого флота, отмечали его активность на подступах к полуострову. Об этом свидетельствовали атаки с моря в 1772-1 773 гг. на Балаклаву, Гезлев (Евпаторию) и другие приморские города. Как позже выяснилось, турецкий флот действительно выжидал команды на проведение давно запланированной крупномасштабной операции.
В начале июля морская эскадра появилась у берегов Алушты, Гурзуфа, Ялты. Десант, под общим командованием Гаджи-Али-бея, высадился в версте восточнее деревни Алушты 18 июля 1774 г.
Преодолев сопротивление егерей Московского легиона, турки взяли крепость и поставили лагерь на территории современного Приморского парка. Ставка Паши, командовавшего десантом, разместилась на холме, получившем впоследствии название Паша-тепе (Холм паши). В турецком лагере находился и вновь назначенный Крымский хан - Девлет-Гирей, который надеялся таким способом вернуть, утраченный в свое время престол.
Обосновавшись в Алуште, турки двинулись в сторону деревень Шума (Верхняя Кугузовка) и Демерджи (находилась в 2-х км от совр. с. Лучистого).
О высадке десанта князем В.М. Долгоруковым в Петербург было отправлено срочное донесение. В тот же день на помощь капитану Колычеву двинулся батальон пехоты под командованием полковника Рудена. Направились в сторону Ангарского перевала и боевые части, находившиеся в Сарабузе.
Переоценив свои силы, Руден вступил с турками в бой, но был разбит. Тем не менее, он сумел остановить продвижение турок севернее д. Шума, но с капитаном Колычевым и его егерями он разминулся. К этому времени Колычев ушел с ранеными к деревне Яни-Сала, где разместился штаб командующего. И все же планы турок были сорваны. В результате почти восьмитысячному отряду янычар, нацеленному через Перевал на деревню Яни-Сала, пришлось выяснять отношения с лучшими боевыми частями генерала В.М. Долгорукова. Сражение это состоялось в 4-х верстах севернее д. Шума и д. Демерджи. Это сражение, почти незаметное на фоне громких побед русского оружия в этой войне, для крымчан, и особенно алуштинцев, символично и памятно. Реляции (донесения) и план атаки русских войск позволяет в какой-то мере реконструировать ход этого сражения.
23 июля отряд из 2850 человек под командованием генерала В.П. Мусина-Пушкина выдвинулся навстречу туркам.
Генерал В.М. Долгоруков в реляции Екатерине II, написанной в лагере при Сарабузы, сообщает об этом следующее: "...22 числа прибыл я, всемилостивейшая государыня, к деревне Янисаль, в самую внутренность гор, откуда лежащая к морю страшною ущелиною дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастями, что с трудом два только человека в ряд пройти и, по крайней мере, трехфунтовые орудия везены быть могут, одни же только войски Вашего императорского величества, на собственных своих раменах, открыли ныне там путь двенадцатифунтовым новой пропорции единорогам. 23 числа отрядил я, всемилостивейшая государыня, к поискам над неприятелем генерал-порутчика и кавалера Мусина-Пушкина... Между тем турки, отделяясь от главного своего при Алуште лагеря, по уверению пленных, тысячах в семи или осьми, заняли весьма твердую позицию в четырех верстах от моря, пред деревнею Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были крутые каменные стремнины укреплены ретраншементами. Как скоро войски Вашего императорского величества повели на оные атаку двумя каре, то встречены были из пушек жесточайшим огнем. Неприятель пользуясь удобностию места и превосходством сил, защищался из ретраншементов с такою упорностию, что более двух часов, когда оба каре, подаваясь вперед непроходимыми стезями, приобретали каждый шаг кровию, не умолкала с обеих сторон наисильнейшая пальба. По приближении к обеим ретраншементам, генерал-порутчик граф Мусин-Пушкин, которого храбрость и ревностное к службе Вашего императорского величества усердие довольно Вашему императорскому величеству известны, приказал, приняв неприятеля в штыки, продраться в ретраншемент, что и исполнено с левой стороны, где самое сильнейшее было сопротивление Московского легиона гренадерским баталионом под собственным приводством храброго господина генерал-майора и кавалера Якобия, с другой же секунд-майором Шипиловым, подкрепляемым от полковника Либгольдта столь удачно, что турки возчувствовав сии поражении, ударивших в них войск Вашего императорского величества, бросились стремглав к Алуште, оставя свои батареи и, будучи гонимы к обширному лагерю своему, на берегу стоящему". Ушли турки и из Демерджи теснимые русскими войсками под командованием секунд-майора Преториуса.
Дальнейшее преследование турок пришлось прекратить, так как батальоны Мусина-Пушкина отзывались в деревни Яни-Сала и Сарабузы для защиты обозов от нападения татар под командованием Крымского хана Сахиб-Гирея. Отбив нападение, русские войска стали отходить к Перекопу. Но тут пришло известие о заключении в Кучук-Кайнарджи мирного договора, поставившего в этой войне точку. Вслед за этим прекратились и военные действия в Крыму. Простояв некоторое время в Алуште и дождавшись указа из Стамбула, турки переместились в Кефе (Феодосию). Так закончилось это незавершенное под Шумой сражение.
В тот же день, когда произошло это сражение, в турецкий лагерь в Алуште татарами был доставлен российский посол в Бахчисарае П.П. Веселицкий. Его свита и небольшой воинский отряд в ханской столице были перебиты, а сам русский дипломат оказался в плену у турецкого Паши. Его освободило лишь известие о заключении мира.
Об итогах сражения под Шумами князь В.М. Долгоруков сообщает уже в реляции от 28 июля 1774 года: "...Числа побитого неприятеля наверное знать не можно, поелику и в пропастях и между каменьями повержены тела их, но на месте осталось более трех сот трупов; взятых же в плен: один байрактар и два рядовых турков, четыре пушки и несколько знамен. Из числа же всего войска Вашего императорского величества убитых: унтер-офицеров, капралов и разного звания рядовых тридцать два. Ранены: Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший гренадерский свой баталион, из новых и молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер, получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица..." В этой реляции великий князь просит Ее Величество "благоволить отличившихся" в сражениях с турецким десантом "согласно списку". Среди тех, чей героизм отметил Долгоруков, были названы имена капитана Колычева, майора Салтанова и подполковника Рудена. Особо отметил князь генералов Грушецкого, Якоби и Мусина-Пушкина.
История ранения и чудесного исцеления смертельно раненного Кутузова пересказывается в различных вариациях уже более двухсот лет. Утверждают, что солдаты положили своего раненного командира у родника, водой которого омыли его раны. У этого источника одни дожидались санитарной повозки, а другие - вырытой в стороне братской могилы. К великому удивлению, смертельно раненый очнулся и попросил пить. "Воскрешение" М.И. Кутузова многие связывают с исцеляющей силой воды источника. Возможно, поэтому впоследствии великий полководец побывал у источника и посадил близ него тополь. А еще позже у источника в честь великого полководца и его чудесного спасения в Шумском сражении был поставлен памятник, получивший название "Кутузовский фонтан". Этот памятник хорошо виден в начале спуска к морю шоссейной горной дороги Симферополь-Алушта. Справа от трассы, если следовать из крымской столицы, расположено белокаменное полукружие, в центре которого невысокая стела с барельефным бюстом полководца.
Памятник это имеет довольно интересную историю. Она начинается еще в 1824-1826 гг., когда во время строительства дороги, соединяющей Симферополь с Южным берегом Крыма, при активном участии М.С. Воронцова, генерал-губернатора Новороссии, служившем в свое время под началом М.И.Кутузова, было решено увековечить память о великом полководце, оборудовав источник, именовавшийся по-татарски Сунгу-Су (Штык-вода). Насколько можно судить по сохранившимся рисункам и гравюрам XIX века, внешний вид Кутузовского фонтана сильно отличался от современного.
На центральной стеле фонтана была прикреплена чугунная доска, гласившая: "Близ сего места в сражении с турками ранен в глаз Генерал-Майор Михаил Илларионович Кутузов, бывший потом генерал-фельдмаршал Князь Смоленский". Эта доска была отлита в 1833 г. в числе восьми чугунных досок, которые предполагалось установить на почтовой дороге из Симферополя на Южный берег Крыма. Их проект с соответствующими надписями был направлен тогдашнему Новороссийскому и Бессарабскому генерал-губернатору М.С. Воронцову, который, внеся некоторые коррективы, утвердил внешний вид мемориальной доски. Нетрудно заметить некоторое противоречие историческим документам: в мемориальной надписи Кутузов назван генерал-майором, хотя в действительности в год ранения он был в звании подполковника.
Интересно и другое обстоятельство: в конце XIX в. на фонтане была уже иная, не чугунная, а мраморная доска с другим текстом. Прежнюю же доску обнаружили случайно в 1948 г. в Белогорске.
Готовясь к столетнему юбилею победы над Наполеоном, в октябре 1911 г. на общем заседании городских уполномоченных Алушты было принято решение о переименовании ул. Виноградной в ул. Кутузовскую (ныне ул. Ленина). Современные нам барельеф и надпись на фонтане появились в 1945 г. при проведении капитального ремонта и реконструкции памятного места. А два года тому на торце правой дуговидной стенки фонтана появилась еще одна мемориальная доска, установленная в память о великом полководце ветеранами-моряками, служившими на крейсере "Кутузов".
События, последовавшие через четыре года после Шумского сражения, еще более изменили облик Крыма и его дальнейшую историю.
В рапорте, поданном в 1778 г. графу П.А Румянцеву-Задунайскому, говорится: "От его Светлости Князя Григорья Александровича Потемкина майя 17-го числа мне предложено было о выводе здешних христиан в Азовскую губернию... в протчем уповательно християне через месяц к выходу изготовица могут, и как ныне к тому приступили, то не без разглашениев. Но светлейший хан, как и правительство, ведением сего не отзваютца, как и с нашей стороны им о том ничего еще объявлено не было. Генерал-порутчик
Современный вид Кутузовского фонтана Александр Суворов. 17 июля 1778 г. Бахкчисарай", а через два месяца последовал новый рапорт: "Вывод крымских христиан кончен! Обоего пола отправилось в Азовскую губернию 31098 душ". Вместе с паствой на северный берег Азовского моря ушел и последний предстоятель Гото-Каффийской епархии - митрополит Игнатий. В течение 1778-1780гг., согласно ведомости непосредственно занимавшегося переселением А.В. Суворова, из 8 городов и 66 сел Крыма выселили 31 385 греков, армян, грузинов и валахов. В их числе - 30 семей из Алушты.
Трудно по справедливости оценить этот акт русского правительства. В ту сложную эпоху, как, впрочем, и в недавнем прошлом, глобальные политические проблемы империй не оставляли места судьбам простых людей, принуждаемых безропотно следовать "великим замыслам сильных мира сего".
Но из горных районов Южнобережья ушли, конечно, не все жители. Многие из них, не желая расставаться с хозяйством, родными местами и могилами предков, остались в своих домах, приняли ислам и со временем полностью перешли на крымскотатарский язык межнационального общения. Память о потомках готов в Крыму постепенно начала стираться.
Уже в конце XVIII в., то есть после выселения крымских греков в район будущего Мариуполя, академик Петр-Симон Паллас обращает внимание на своеобразный облик горных татар из деревень Кикенеиз, Лимены и Симеиз. По-видимому, речь шла не об этнических татарах, а о потомках местных жителей, ставших мусульманами после 1778 г. Надо отметить, что в Российской империи всех, следовавших учению ислама, именовали татарами, не обращая особого внимания на подлинное происхождение народа. Некоторые исследователи считают, что этот "особый тип лица" определялся происхождение южнобережных татар от крымских готов.
Правда, сам Палас не слишком верил в возможность сохранения среди крымских жителей этно-психологического типа и языка. В большинстве же своем, как писал академик, "южнобережные татары стройны телосложением, смуглы, темноволосы, с правильными чертами лица, с суровым, как бы малоподвижным взглядом горящих глаз. Флегматичный темперамент со склонностью к созерцанию, характерная медлительность движений, чувство собственного достоинства отличают в южнобережном татарине более сына Востока, чем южанина Средиземноморской Европы. Среди женщин нередко можно встретить миловидных, с тонкой, нежной кожей лица, большими темными бровями, красивую форму которых татарки подчеркивают еще черной сурьмой. Как молодые девушки, так и старухи красят себе волосы особой краской - хенной - в огненно-красный цвет. Этой же краской окрашивают обыкновенно и пальцы рук, ладони в пяти точках. А также ступни ног, говоря, что "руки красим для людей, а ноги - для Бога".
Дискуссия о крымских готах и их культурном наследии ведется уже более двух столетий, иногда она, увы, переходила за рамки чисто ученых штудий. Идеологическая вражда и политическая конъюнктура подогревали страсти. Во время второй мировой войны, оккупировав Крымский полуостров, немецко-фашистские захватчики пытались доказать свое право на "фатерланд", апеллируя к готскому населению Таврики, хотя в действительности жители Германии непосредственного отношения к древним готам не имели. В противовес им советские идеологи объявили эту тему запретной, пытаясь вычеркнуть из истории полуострова целые народы, в том числе и крымских готов.
Только недавно появилась возможность непредвзятого изучения этого загадочного народа, и на этом пути, хочется надеяться, будет еще немало открытий и сюрпризов.
к началу страницы
Развитие курорта Алушта
В 1783 г. Крым стал частью Российской империи; для древней Тавриды наступала новая эпоха надежд и преобразований. Эпоха чиновников и художников, коммерсантов и поэтов. Нам сегодняшним часто кажется, что предки не вполне осознавали ценность всех преимуществ владения этим райским уголком новоприобретенной крымской земли, в целости и неприкосновенности сохранившей и дикую тишину горных лесов, и чистоту лазурного моря, и памятники седой старины. Для первых русских поселенцев этот край казался заброшенным уголком дикого Востока, экзотичным, но все же враждебным "тридевятым царством", волею судьбы полученным в наследство. Хатки-мазанки, редуты и батареи, гарнизоны солдат и крепостные поселяне, появившиеся на крымских просторах, - все это должно было приблизить Крым к "цивилизации" - ясной, понятной и единственно приемлемой в Российской империи.
Алуштинская долина, разделенная холмом на две части - Шумскую и Корбеклынскую (по названиям близлежащих селений), примыкающим к ней урочищем Чумблекчи (Чолмекчи) - тоже была вовлечена в этот процесс.
В начале XIX в. Алушта - центр волости, в которую входили все поселения, протянувшиеся вдоль южного побережья от Симеиза до Ускута (совр. с. Приветное). На 1929 г. территория волости сокращается. В нее входят деревни: Гурзуф, Никита, Кизил-Таш (Краснокаменка), Дегерменкой (Запрудное), Партенит, Кучук-Лабат (Утес), Биюк-Ламбат (Малый Маяк), Алушта (где собственно и находилось волостное правление), Шума (Верхняя Кутузовка), Демерджи (разрушена землетрясением 1894 г.) и Корбик (Изобильное). По принятым в России нормам, часть завоеванных земель обычно переходила в частную собственность "преуспевших по службе" чиновников и военных. Коснулось это и Алуштинской долины. "Северная Минерва" - государыня Екатерина II - пожаловала земли Партенита и Кучук-Ламбата (совр. с. Кипарисное) принцу де Линю. Территория восточнее Алушты с долинами рек Куру-Узень и Кучук-Узень стала собственностью камердинера императрицы Козлова и генерала Княжевича. А часть окрестных земель перешла во владение управителя канцелярии Потемкина генерал-адъютанта Попова. Несколько высокомерный, но в то же время искренний взгляд европейца-аристократа на "экзотику Востока" отразился в письмах принца Шарля-Жозефа де Линя (1735-1814) к Луизе-Марте де Армантьер де Конфлан маркизе де Куани, написанных в 1787 г. во время поездки принца к берегам Черного моря: "...Сижу на изразцах, на турецком ковре, в окружении татар, которые следят за тем, как я пишу, и поднимают восхищенно глаза, словно перед ними второй Магомет. Смоковницы, пальмы, оливковые, вишневые, абрикосовые, персиковые деревья в цвету распространяют сладчайший аромат и укрывают меня от солнечных лучей; морские волны катят к моим ногам алмазную гальку. Позади меня сквозь листву замечаю расположенные амфитеатром жилища каких-то дикарей, которые курят на своих плоских крышах, служащих им гостиной; вижу их кладбище, местоположением, выбираемым всегда мусульманами, наводящим на мысль о Елисейских полях... Их спокойное местопребывание отмечено камнями, увенчанными тюрбанами, некоторые из них позолоченные, и чем-то вроде мраморных урн с прахом, но грубо сооруженных... Среди моих добрых мусульман, сидящих скрестив руки и ноги, на своих крышах, нахожу албанца, который знает немного итальянский язык и велю ему узнать, счастливы ли они или же я могу быть им чем-то полезен и известно ли им, что императрица мне их подарила. Про то, что их раздали, эти люди, оказалось, слышали, но не понимают, что это значит, до настоящего времени были счастливы, но если прекратится такое их житье, готовы сесть на два построенных ими корабля и укрыться у турок в Румынии. Я говорю, что люблю лентяев, но хочу знать, на что они живут. Тогда они указывают на нескольких баранов, лежащих, как и я, на траве, указывают на деревья с плодами и велят объяснить мне, что, когда наступает время собирать урожай, из Бахчисарая прибывает каймакан, чтобы купить половину. Каждая семья продает на двести франков в год... Я обещал не допустить того, чтобы их мучили. Они приносят мне масло, сыр и молоко, но не кобылье, как у татар... Почему бы мне не поселиться здесь? Я обращу этих татар-мусульман, заставляя их пить вино, и, придав моему жилищу вид дворца, заметного издали мореплавателям, построю восемь домов виноградарей с колоннами, балюстрадой, скрывающей крыши...". Планам принца не суждено было сбыться. Великая Французская революция разорила его. Последние двадцать лет жизни он провел в эмиграции в Вене.
Новое "административное" положение Алушты, ставшей центром волости, мало сказалось на жизни поселян. К концу XVIII в. в Алуште насчитывалось не более полусотни дворов, где проживало 218 человек. Особенно замечательной кажется концентрация в поселке лиц духовного звания: из общего числа обитателей к нему принадлежало 29 особ.
В борьбе за Крым Россия стремилась к полновластному господству над Черноморским побережьем. Порты, верфи, торговый и военный флот определяли развитие крымских регионов. Керчь и Севастополь, вчерашние захолустные приморские поселки, быстро превращались в торговые города. Сложнее обстояло дело с Южным берегом Крыма, отделенным от центра полуострова горными массивами, казавшимися европейцам труднопроходимыми и опасными.
Незадолго до своей смерти в Крыму побывал "странствующий деспот" Александр I. Продолжатель дела императрицы Екатерины II, царь Александр Павлович считал себя ответственным за судьбу территорий, приобретенных в борьбе с Турцией, сознавая необходимость их развития и благоустройства. По его Высочайшему повелению, началось в 1824 г. строительство дороги из Симферополя в Алушту через Ангарский перевал.
Снова, как в суворовские времена, в горных теснинах появились люди в военной форме. Но цель их была вполне мирной. Слышались отрывистые команды капралов и скрежет шанцевого инструмента: русский солдат, истинный патриот Отчизны, привыкший к ратному труду, по необходимости становился созидателем. Сама жизнь требовала от него ежедневного подвига, но теперь уже не на поле брани. Более двух лет строилась дорога. В жару и стужу в высокогорном Ангарском ущелье, грозившем то камнепадом, то снежной лавиной, трудились солдаты Козловского и Нашембургского пехотных и ряда егерских полков, врезая серпантин дороги в неподатливые скальные породы. Руководил работами военный инженер, подполковник П.В. Шипилов. Он принадлежал к замечательной когорте русских офицеров, о которых говорили: "Слуга царю, отец солдатам". С достойным упорством он требовал у начальства улучшения условий быта солдат, организации медицинской помощи, нормального снабжения продуктами. Но, увы, легче было овладеть вражеским редутом, нежели пробудить совесть у штабного командования, привыкшего полагаться на героизм подчиненных, подчас забывая об их каждодневных нуждах и страданиях. Уже после окончания строительства летом 1826 г. П.В. Шипилов выступил инициатором создания памятника воинам-строителям. Памятник был поставлен на высоте в 2800 футов на расстоянии 13 верст от Алушты на месте, где в последнюю свою поездку останавливался Александр I. Надпись на одной из сохранившихся досок гласила: "Повелением императора Александра 1-го дорога сия от Симферополя до Алушты через хребет Эйлы, начата в 1824 году, устроена в царствование Императора Николая 1-го 1826 года, при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе графе Воронцове, Гражданском губернаторе Нарышкине, подполковником Шипиловым". В 1834 г. с Луганского литейного завода были присланы в Крым чугунные доски, где перечислены названия воинских частей, принимавших участие в постройке дороги. Установленные вдоль дороги, они стали памятником русским солдатам, всецело отдававшим себя как ратному подвигу, так и созидательному делу.
Трудно переоценить значение дороги для развития Южного берега и, в частности, для любителей путешествий. Только цокот копыт нарушал тишину крымских гор после ухода строителей. Сорок пять столбиков, по количеству верст от Симферополя до Алушты, приняли охрану шоссе. На перегонах путешественников, ехавших на мальпостах и фаэтонах, приветливо встречали почтовые станции с загадочными названиями.
И все же Южный берег Крыма остался местом, исполненным восточной экзотики, землей, укутанной в покрывало легенд и преданий, неизменно привлекавшей художников, ученых и образованных путешественников. Где еще, как не в Крыму, без всякой опасности для себя европейцы могли насладиться колоритом исламского мира с неповторимой притягательностью южных ночей и стройных минаретов? А что может быть полезней для романтической души, чем покров тайны, витающей над горными кряжами и пустынными пещерами?
М.И. Муравьев-Апостол, путешествуя по Тавриде в 1820-х гг., так описывал свои впечатления от южного берега: "Здешние (горы) имеют свои особливые черты, коих я не находил ни в Швейцарских Альпах, ни в Пиренейских. Там, кажется, более всего действует на воображение резкая противоположность ужасного с веселым: здесь, напротив того, величественное, мягкими отливами переходящее к приятному, а всего более море, объемлющее подошву яйлы. Увидишь ли где тополи, выказывающие пирамидальные вершины свои из лощины, тут, наверное, и деревня с мечетью и минаретом". Тополя как характерный признак наличия селения - не ошибка путешественника Привычные для нас кипарисы были для Крыма в то время экзотическими растениями. Не меньшая экзотика ожидала и тех, кто после утомительного путешествия устраивался на ночлег в домах местных жителей. Вот как описывает свой ночлег в Алуште Муравьев-Апостол: "Дом, в котором мы ночевали, принадлежит здешнему голове и лучший в селении. Гостиная комната есть высокий теремок, отделенный от прочего жилья, ибо разумеется, что татарам должно сторониться странников, а особливо не мусульманов, держать как можно далее от гарема. Окна со ставнями без стекол; пол дощатый, сквозящийся, на котором, однако, постланы ковры; диван, т. е. подушки на полу, вокруг всех стен - вот описание комнаты моей и всех лучших по татарским деревням. Сверх того в четыре ряда развешанные от подушек, вплоть до потолка, полотенца, вышитые цветною бумагою и золотою и серебряною мишурою (рукоделья хозяйских дочерей) украшали стены жилища моего".
Летом 1825 г. Алушту посетил выдающийся польский поэт, в то время опальный Адам Мицкевич. Окрестная природа произвела на него неизгладимое впечатление. "Алушта, - писал А. Мицкевич, - одно из восхитительнейших мест Крыма. Туда северные ветры не доходят, и путешественник часто в ноябре должен искать прохлады под тенью огромных грецких орехов, еще зеленых".
Но, вслушиваясь в поэтический шепот "Крымских сонетов" Мицкевича, часто забывают об истории их создания, точнее, обстоятельствах его пребывания в благословенной Тавриде. Они не вполне обычны, хотя и вполне показательны для нравов той эпохи. В 1824 г. великий поэт, основоположник польского романтизма, был выслан царскими властями из Литвы. Его "Крымские сонеты" точно описывают маршрут автора от Тарханкута в Бахчисарай, через Байдары в Алушту, затем в Евпаторию. Но это не совсем путешествие, а скорее "лирическая ссылка". Один из исследователей творчества поэта так охарактеризовал крымский цикл поэзии Мицкевича: "Это, по-видимому, единственный случай в истории литературы, когда путешествие, обогатившее мировую поэзию шедевром, было предпринято по инициативе полиции. Острота парадокса усугубляется еще и тем, что этот шедевр, "Крымские сонеты" Мицкевича, был обращен к его "спутникам путешествия", большинство которых находилось на службе у тайной полиции..."
В том же году здесь побывал Александр Сергеевич Грибоедов. Прибыв из Симферополя, поэт совершил восхождение на гору Чатыр-Даг, а оттуда спустился в Алуштинскую долину. Уютная тишина крымского вечера вдохновила поэта, и он записал: "...древние развалины замка, около которого домики с плоскими крышами прислонены к холму, образующему со многими другими подошву Чатыр-Дага, около него ручьи и сады в яминах. Все место окружено амфитеатром, к морю - отрогами обеих Яйл и Чатыр-Дага, вершины которого господствуют над всею долиною..." В 1837 г. здесь побывал В.А. Жуковский, который в с. Карабахе (совр. с. Бондаренково) познакомился с известным исследователем Крыма академиком П.И. Кеппеном (1793-1864 гг.). Петр Иванович Кеппен поселился в Карабахе (с. Бондаренково) в 1829 г. Его давнее желание купить землю в Крыму осуществилось благодаря новому назначению. В 1827 г. он был назначен помощником главного инспектора шелководства Х.Х. Стевена. Здесь в Крыму появится на свет значительнейший труд П.И. Кеппена "О древностях южного берега и гор Таврических". Этот труд, имеющий еще одно название - "Крымский сборник", и сегодня неоценимый источник сведений о средневековых укреплениях Таврики. Не случайно в 1837 г. император Николай I, которому М.С. Воронцов представил П.И. Кеппена, пожаловал ученому за подаренный ему сборник и соответственно за его труды, бриллиантовый перстень. Автор более 120 научных работ, П.И. Кеппен сыграл немаловажную роль и в развитии виноградарства и виноделия в Крыму. П.И. Кеппен охотно делился опытом, полученным на виноградниках своего имения "Карабах", об обретении которого в свое время он написал: "Наконец-то, друг мой любезный, я, кажется, нашел и приобрел место, где дам отдых странническому моему посоху и сердцу ретивому, где проведу остаток дней моих и... положу в мире свою буйную голову". Захоронен П.И. Кеппен на родовом кладбище Кеппенов-Келлеров в так горячо когда-то любимом им Карабахе.
1837 г. стал трагическим в истории России - это год смерти АС. Пушкина, но для истории южнобережья он ознаменован другим событием: в этом году было завершено строительство ялтинского шоссе, и император Николай 1 стал первым путешественником, проследовавшим по нему в Алупку. Говорят, царь остался доволен дорогой и произнес: "Теперь у меня свой Симплон". В том же году в Алуште на Крепостной горке, неподалеку от руин древнего Алустона, состоялась закладка церкви. Освятить место предписано было протоирею Михаилу Родионову, который не выполнил своей миссии: не было выбрано имя святого для храма Священник Андрей Накропин в своем рапорте указал, что храмы, находившиеся поблизости, носили имена Св. Феодора, Св. Прокла, пр. Оверемии Великого и вм. Параскевы, а также Константина и Елены. Указал он и на то, что большинство желает, чтобы храм нарекли именем Константина и Елены или Святителя Николая. Идея постройки храма для прихожан Алушты была поддержана царствующим домом Романовых, небесным покровителем которого был св. Феодор. Самое активное участие в сооружении церкви принял Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор, князь М.С. Воронцов (1782-1856 гг.). Известный англоман, князь Воронцов стремился придать постройкам Южного берега облик, напоминающий замки и церкви средневековой Британии, яркий пример тому - Алупкинский дворец. Алуштинскую церковь проектировал известный одесский архитектор Г. Торричелли, который, желая угодить вкусам новороссийского князя, использовал архитектурные приемы традиционной английской готики. Первоначально здесь были открытые деревянные конструкции, деревянный потолок, стрельчатой формы дверные проемы и окна с цветными витражами. На первый взгляд храм выглядит необычно для православных христиан, привыкших к более строгому "византийскому" стилю церковной архитектуры. Иконостас для храма изготовил мещанин Черниговской губернии Пантелеймон Бочаров. По окончании строительства, 30 ноября 1842 г., храм был торжественно освящен во имя покровителя царствующего дома Романовых св. Феодора Стратилата.
Так сложилось, что курортное развитие Южного берега Крыма началось не в предместьях древней Алушты, а западнее - в окрестностях Ялты. Славу "аристократического курорта" эти земли приобрели благодаря выбору известных дворянских родов России. Построенные здесь дворцы Воронцовых, Нарышкиных, Мещерских, Голицыных прославили некогда пустынный берег. Неподалеку, в Ливадии, подыскала себе место царская семья. Строить дачи в районе Ялты стало престижно, сюда устремлялась придворная знать, высшие чиновники и военные. И в течение двух-трех десятилетий ялтинское побережье густо застраивается. Древняя Алушта оказалась в тени своей молодой, но куда более удачливой "курортной соперницы", ставшей теперь столицей всего Южного берега Крыма.
Уже в 1838 г. Алуштинская волость была включена в состав Ялтинского уезда. Через восемь лет алуштинские земли Симферопольского уезда были перераспределены между особами высшего мусульманского света и Российскими губернскими чиновниками: Воронцовым, Бороздиным, Фабром, Соловьевым, Брайко и другими. Вскоре знатные гиреевцы превратились в крупных русских помещиков. К.тому времени в Алуште было чуть более сотни домов, а население не дотягивало даже до тысячи. Неспешно и размеренно, как костяшки на четках старого дервиша, двигались дни старой Алушты. Изменения в жизни происходили медленно. Быт был прост и непритязателен, преобладал самый, пожалуй, незаметный и в то же время самый достойный труд сельского жителя: виноградарство, садоводство и животноводство. Хотя уже в конце XVIII в. в Европе стали распространяться слухи, что соленая морская вода оказывает целительное действие, о курорте и месте отдыха в Алуште пока не могло быть и речи. Не было ни гостиницы, ни извозчиков. Из воспоминаний одного немецкого путешественника: "В поселке можно было достать кипятку, но нужно было иметь свой чай". Конечно, восприятие Алушты разными лицами субъективно: кто искал здесь романтики неизведанных мест и желал насладиться красотами гор и моря, безусловно, находил в своей душе теплые слова для этого уголка Тавриды. Кто же искал теплый ночлег и сытный стол - брюзжали и сетовали на судьбу.
Во время строительства дороги, соединившей Симферополь с Алуштой, в соответствии с предписанием Таврического губернатора, началось строительство конно-почтовой станции в Алуште, которая должна была "служить средним пунктом сообщения между Симферополем и обеими сторонами берега". Проект каменного здания под Почтовый дом со двором составил первый архитектор южного берега Крыма Филипп Эльсон, получивший в 1837 г. звание академика за свои постройки на южном берегу. Здание было более роскошным, чем предусматривали утвержденные в Новороссийском крае чертежи станционных домов. Поэтому, когда в 1845 г. дом постройки Эльсона сгорел, попытке восстановить его в прежнем виде не суждено было сбыться. Сначала помешала Крымская война, затем смерть М.С. Воронцова. Архитектор Эшлиман, которому было поручено восстановить почтовую станцию, вынужден был отстраивать ее в соответствии с чертежами, утвержденными "высоким начальством". В 1862 г. строительство было закончено, и первые ее посетители отмечают здесь "просторную и весьма удобную для приезжих почтовую станцию, в которой за неимением гостиницы останавливаются и где можно иметь обед и ужин, чай и кофе. Тут же и почтовое отделение для корреспонденции". За порядком в Алуште наблюдали полицейский пристав, смотритель таможенно-карантинной заставы и офицер пограничной стражи с командой.
К славной плеяде осваивателей Алуштинской земли стоит прибавить имена русских интеллигентов XIX в., создавших неподалеку от поселка "гнездо учености и просвещения" - Профессорский уголок (при Советской власти он был переименован в Рабочий уголок).
На отроге горы Кастель, "там, где воздух первого получения как а-на-нас", в конце XIX в. появляются первые дачи будущего Профессорского уголка.
Основателями его по праву можно назвать М.А. Сосногорову-Славич и Н.А. Головкинского.
"Ученый оазис" Профессорского уголка окружали обширные плодородные земли, принадлежавшие вполне прагматичным, а потому более состоятельным людям. Деятельность землевладельцев - Токмаковых-Молотковых, Стахеева, Капустина, Штекера, Сарибана, Курбединова, Сейдамета Аджи Мемет Халиль Баева, Давидовича, Вознесенского и многих других - не раз отмечалась большими и малыми золотыми, серебряными и бронзовыми медалями как на Всероссийских выставках, так и на Всемирных выставках в Париже. Эти награды не были случайными, ведь Алушта поставляла лучшие на южном берегу черешни, а ее вина отличались хорошим качеством. Два с половиной миллиона кустов виноградной лозы произрастало в алуштинской долине, и естественно, что производители вина были рады оптовым покупателям. Последние никогда не оставались в накладе, хотя в 1868 г. произошел случай, омрачивший радость закупки большой партии вина. Общество пароходства и торговли закупило почти все произведенное в Алуште вино. Корабли оказались перегружены и из-за разыгравшейся неожиданно бури были вынуждены отправить весь груз в морскую пучину - "на стол Нептуну". Из-за этого случая, конечно, интерес покупателей к винам Алушты не пропал, тем более что в 1830 г. в северо-западной части Алушты появилось крупное виноградно-винодельческое хозяйство помещика Петриченко. Им были заложены образцовые виноградники, лозу для которых Петриченко закупил во Франции. Оттуда же им был привезен и опытный винодел. Петриченко планировал производить в Алуште высококачественное шампанское и для его выдержки построил грандиозный для того времени подвал. К сожалению, им не были учтены ни особенности климата южнобережья, ни свойства крымской почвы, так что взятый им за основу опыт производства высококачественных сухих вин Италии и Франции оказался в данной ситуации бесполезным. Вина получались хорошие по качеству, но тяжеловатые по вкусу. Изменить что-либо Петриченко не успел, а его наследники заниматься виноделием не пожелали. Виноградники заросли, инвентарь был распродан. В таком плачевном состоянии в начале 70-х гг. XIX в. имение Петриченко "Романовка" вместе с подвалом было приобретено торговым домом Токмакова-Молоткова.
Как свидетельствуют современники предпринимателей, с переходом поместья в руки новых и энергичных хозяев, дела пошли хорошо, "во всем чувствовались размах, стремление поставить хозяйствование с перспективой". За короткий срок число виноградных кустов на плантациях резко возросло, винные подвалы были значительно расширены, что позволило довести их вместимость с 60 000 до 1 5 000 ведер вина. По своей емкости подвалы вышли на второе место на южном берегу, уступая лишь массандровским.
И.Ф. Токмаков и O.Я. Молотков обладали солидным капиталом, были людьми предприимчивыми и тонко чувствовали необходимость расширения производства и оснащения своего предприятия современной техникой. Ими были скуплены 120 га виноградников и 75 га садов в алуштинской долине. Из Франции, Германии, Испании завезены прекрасные европейские сорта винограда - Педро, Семильон, Альбилио, Алиготе, Рислинг, Каберне и другие. Завезен был и посадочный материал знаменитых сортов груш - Бере, Фердинанд, Дюшес, Диканка. Подвалы снова были реконструированы. Теперь на выдержку они могли принять до 100 000 декалитров вина. Эти подвалы сохранились до наших дней. Как и знаменитая огромная купажная емкость.
В результате умелого управления, использования прогрессивных технологий предприятие росло и процветало и приносило ожидаемые доходы. Вина, рождавшиеся в его подвалах, пользовались большим спросом не только в России, но и за ее пределами. Нельзя не отметить, насколько чутко следили за спросом на рынке хозяйства: реализация вина велась как в бутылках, так и в бочках самого разного размера. На любой вкус и кошелек.
Присуждение на Всемирной выставке в Бордо в 1895 г. фирме Токмакова-Молоткова Большой серебряной медали и вскоре Большой золотой медали на выставке в Казани закрепило успех предприятия, у которого впереди были и новые награды и новая жизнь. В новой, советской жизни продолжателем дела фирмы Токмакова-Молоткова стал совхоз-завод "Алушта", сумевший не только сохранить традиции виноделия, заложенные его прежними владельцами, но и значительно приумножить. Сегодня жива и дача бывших хозяев, на которой они ежегодно отдыхали в дни "виноградного сезона". В ней уютно расположился клуб совхоза-завода. Алуштинская долина поражала не только своими виноградниками, но и садами. На Козьмо-Дамиановском шоссе (ул. Партизанская), на выезде из Алушты, находилось имение "Рай" (совр. Красный рай), принадлежавшее Давиду Ефраимовичу Сарибану, а впоследствии - одному из его сыновей. М.Д Сарибан сумел создать, просто-таки, образцовое хозяйство на отцовской земле. Удивительные яблоки и груши произрастали в садах "Рай". Эти яблоки еще до сбора упаковывали прямо на дереве в бумажные мешочки. Собранные таким образом яблоки после двухнедельной "отлежки" стоили до 6 рублей за дюжину. А груши имели просто ошеломляющий успех. Во Франции на Всемирной выставке одна груша сорта Бере, достигавшая порой килограммового, а то и более веса, стоила до 2 рублей. Грушу Бера-Гарди рабочие, шутя, называли "бери и жри" и собирали ее, как и все груши, с величайшими предосторожностями. Сборщикам и упаковщикам ногти срезались под корень. В ящиках упакованные груши перекладывались специально привозимой ржаной соломой. В таком виде плоды, не утратив своего качества, доставлялись покупателю в Москву, Петербург и другие места России.
Елисеевский магазин в Москве вскоре стал оптовым покупателем у Сарибана и ежегодно направлял к нему с благодарственным письмом за "высокое качество плодов" своего представителя.
Долгое время одной из основных проблем для жителей Алушты была не столько проблема производства сельскохозяйственной продукции, сколько проблемы ее вывоза. В 1876 г. жители Алушты сами построили пристань, но она рухнула под напором волн в тот же год. Торговые пароходы, опасаясь капризов погоды, предпочитали оставаться на рейде и сообщаться с берегом грузовыми лодками. Только в 1898 г. в Алуште наконец-то появляется новая пристань, на железных сваях, обошедшаяся казне в 40 000 рублей. Значительно были расширены и склады у пристани, что позволило решить проблему хранения грузов и отчасти гарантированного вывоза части богатых урожаев Алушты. Для публики же эта пристань стала местом прогулок, "о ней и убеждение сложилось, что создана она исключительно для гуляющей публики".
Население Алушты постепенно росло и к 1889 г. перевалило за тысячу. Несмотря на то, что здесь уже было 5 промышленных предприятий и 10 торговых заведений, деревенский, патриархальный уклад ее жителей, складывавшийся столетиями, все еще довлел над обитателями этих мест.
В поселке были устроены и две гостиницы, вполне приличные по тем временам. На некоторых дачах можно было нанять меблированные комнаты, часто даже с "полным пансионом". Хотя извозчичьей биржи еще не существовало, желающие по заказу могли уже воспользоваться несколькими фаэтонами, владельцы которых доставляли "дачников" в Симферополь или Ялту.
В 1891 г., во время своих "странствий по Руси", в Алуште побывал Алексей Пешков, будущий великий русский писатель Максим Горький. Путешественник со своим спутником, грузинским дворянином С-дзе, прошел сюда пешком из Ялты, а дальнейший путь его лежал в Восточный Крым - в Феодосию. А через пять лет в Алуште и соседних селах четыре с половиной месяца проводит украинский писатель М.М. Коцюбинский. М.М. Коцюбинский оказался в Алуште не как курортник. В эти места писатель попал по долгу службы, находясь в составе экспедиции по борьбе с филлоксерой - болезнью, поражающей виноград. С мая по октябрь экспедиция обследовала множество виноградников в предместье Алушты и оказала значительную помощь землевладельцам. Записки, сделанные писателем, отразили его взгляд на Алушту и ее обычаи.
10 октября 1894 г. на долю Алушты выпала великая честь. В этот день на даче "Голубка" великий князь, наследник престола Николай Александрович, встречал свою невесту - принцессу Алису Гессен-Дармштадтскую (в православии Александру Федоровну). Для будущего императора Николая II это был переломный момент в жизни. Дни его отца Александра III были сочтены, семья знала об этом. Несмотря на личное горе, они помнили о долге перед Отчизной: по православному обычаю, умирающий монарх должен был благословить своего преемника на брак с принцессой Алисой. В тот день Николай записал в своем дневнике: "Проснулся чудесным жарким днем... В 9 S отправился с Сергеем (великий князь Сергей Александрович) в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой (Великая княгиня Елизавета Федоровна). Сели завтракать в доме отставного генерала Голубова. После завтрака сел с Аликс в коляску, и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч".
Среди присутствовавших на завтраке находился председатель Земской Управы В.А. Рыбицкий, который захватил с собой своего друга, известного ялтинского фотографа Семенова, сделавшего в тот день 12 фотографий в Алуште. На одной из них и запечатлен отъезд Николая и Алисы отдачи "Голубка".
Об этом событии сегодня напоминает памятная доска, в 1988 г. заново установленная Дворянским собранием Крыма. Ныне в здании дачи "Голубка" (ул. Ленина, 20) размещается городская библиотека.
Несколько раз последний русский император посещал алуштинскую долину. Но ни эти кратковременные визиты государя, ни его лестные отзывы, ни наличие в районе Козьмо-Дамиановского монастыря, царского охотничьего домика, не сказались на улучшении жизни алуштинских обывателей. Алушта по-прежнему оставалась в тени красавицы Ялты.
Правда, в год посещения августейших особ в Алуште было уже три гостиницы, где можно было снять номера посуточно и даже помесячно. Если следовать из Симферополя, первая гостиница, встречавшая курортников, носила название "Русская". Следующая по шоссе - "Восток" и третья гостиница - "Европейская" с рестораном. Номера были вполне прилично обставлены, а цены невысоки. Многие владельцы имений охотно сдавали внаем комнаты и даже целые дачи, превращая их в выгодные пансионы. Плата за такой пансион с человека в среднем составляла в месяц 50-60 руб. В начале XX в. для владельцев дач часто единственным источником к существованию становилась сдача комнат внаем. Пансионы Соловьевой и Сомовой, дача "Дивная", виллы "Модерн" и "Ривьера", "Вилла Роз", "Буюрнус" - вот далеко не полный перечень зданий, где курортники могли найти себе место для отдыха. В эти годы модными становятся слова "санитарный" и "гигиеничный", держатели пансионов и владельцы дач чрезвычайно часто использовали их в своих рекламных листовках.
Однако несмотря на заверения тогдашних путеводителей о дешевизне и комфортабельности курортных мест в Алуште, на практике все обстояло не столь уж гладко. В письмах гостей мы обнаруживаем "взгляд изнутри" на положение дел, особенно касательно съема комнат на дачах и в частных домах. Естественно, большинство владельцев предпочитало брать плату вперед. Как водится, в цену включали и стоимость квартиры, и питание. Но вот здесь-то курортников и поджидал подвох. С первых же дней обнаруживалось, что питание вовсе не столь уж хорошее и недостаточно обильное для отдыхающего семейства. Естественно, возмущенные дачники пытались отказаться от стола и питаться на стороне, но владелец пансиона невозмутимо заявлял, что питание и квартира составляют единое целое и "одного без другого быть не может". Выхода не оставалось - ведь деньги, притом немалые, уже уплачены. Приходилось подчиниться судьбе, точнее, деспотичной воле хозяина дачи, и время от времени после "насильственного" хозяйского обеда брать дополнительный обед на стороне. Вскоре домовладельцы начинали требовать, чтобы квартирующие покупали только у них груши, виноград, молоко и т. п.
Серьезной проблемой продолжал оставаться и транспорт. Чтобы совершить поездку до Симферополя или в Ялту на так сказать "рейсовом" экипаже, следовало оплатить "два рубля с полтиной". Если была необходимость заказать транспорт, это стоило гораздо дороже, в курортный сезон - до 10 рублей! Поэтому большинство пользовалось "обратными фаэтонами". Нанятые в Симферополе, они по прибытию пассажиров в Алушту возвращались в губернский центр с алуштинскими пассажирами-попутчиками. Правда сумма в таком случае тоже была приличная - от 3 до 5 руб. По городу же из конца в конец можно было прокатиться дешевле, за 30-70 копеек.
С апреля по октябрь в Алушту заходили два раза в неделю товарно-пассажирские пароходы "Царевна", "Гурзуф" и "Алушта", перевозившие курортников и жителей в Ялту и Судак.
Для прогулки вдоль побережья или срочного передвижения можно было нанять баркасы. Однако ввиду частой непогоды это было небезопасно, ведь при сильном волнении моря даже пароходы не могли пристать к пристани. Иногда погода менялась в течение одного-двух часов, и лазурное тихое море превращалось в бушующую пеной стихию, готовую выбросить путешественников на камни или того хуже - потопить их.
Жители Алушты, промышлявшие рыбной ловлей, выходили в море на баркасах. Строили их местные корабелы по всем правилам этого древнего искусства. Для выхода в море требовались люди недюжинной силы. Чего стоило, например, вытащить на борт белугу весом 300 килограммов? Даже камбала бывала такой величины, что хозяйки, неся ее домой, мирились с тем, что хвост рыбины волочится по земле. В те времена рыбы в прибрежных алуштинских водах было огромное количество: белуга, осетры, скумбрия. Порой рыбина была таких размеров, что не помещалась на подводе. Хамсы же было так много, что ею даже "подкармливали" садовые деревья.
1902 г. ознаменовался для Алушты событием огромной важности. Высочайшим повелением 31 мая 1902 г. селение Алушта вместе с прилегающими к нему частными владениями возведено в статус безуездного города. "Местами общего пользования" оказалось несколько кривых узких улочек, горных дорог и пешеходные тропы. Так получилось, что город, возведенный в эту степень из деревни, оказался в буквальном смысле без пяди земли и без единого лица "городского состояния", так как все проживавшие в нем и его окрестностях были частными, пусть и мелкими, землевладельцами.
В начале 1902 г. газета "Салгир" писала: "В ожидании, что Алушта, быть может, в скором времени обращена будет в город с упрощенным городским самоуправлением, считаем не лишним привести на страницах нашей газеты список дач, расположенных как в самой Алуште, так и вокруг нея, предложенных "ко включению в черту будущего города". Мы перечислим имена тех владельцев дач, чье имущество оценивалось не ниже чем в 15 000 рублей. Начнем естественно с Токмакова-Молоткова, чье имущество было оценено в 1 миллион рублей.... Вторым идет потомственный почетный гражданин Н.Д. Стахеев, затем идут: жена капитана-лейтенанта Сизова, полковник Штекер, статский советник Тихомиров, жена действительного статского советника Пугачева, купец Вишняков, наследники дворянина Гриневича, тайный советник Бекетов, присяжный поверенный Исакович, дворянин Як. Дахнов, дворянин Н. Дахнов, жена штабс-ротмистра Тимченко-Ярещенко, дворянка Карпова, дворянин Ефетов, жена генерал-майора Голубева, дворянин Криштафович, действительный студент Вознесенский, жена статского советника Гоппе, сиротский дом Фабра, наследники Ге, жена купца Караулина, г-жа Толстая, наследники Веницкаго, поселянин Аджи-Энан-Аджи-Асан, купец Игумнов, почетный гражданин Сафронов, губернский секретарь Полторацкий, купец Черкес, коллежский советник Фелькнер, доктор Покровский, дворянин Миняшин, надворный советник Клишевский, дворянин фон-Гаген, действительный статский советник Ковалев-Рунской, дворянин Ребец, купец Чабан, поселянин Мухтерем Ахтем оглу, штабс-капитан Новицкий, статский советник Броневский, дворянин Игнатьев, поселянин Джемиль-Бекир-Бей, купец Федорович и доктор Сомов".
Это, конечно, имена не всех алуштинских земле- и дачевладельцев. Таковых было больше и в жизни Алушты, получившей статус города, они все сыграют свою роль.
Переписи тех лет дают представление и о составе жителей "нового города" Российской империи в целом. Общее число жителей Алушты составляло 2800 человек, из них поселян татар -1100 человек и 1700 - лиц иных национальностей. По вероисповеданиям: православных - 1200 человек, магометан - 1500 человек, караимов, евреев и лиц другого исповедания - 100 человек.
Неофициально, но вполне объективно посетители Алушты делили город на две части: старую (татарскую) и новую (русскую). Татарская часть, древнейший в городе район, располагалась в историческом центре, вокруг Крепостной горки. С одной стороны, эта часть города сохранила неповторимый зримый колорит средневековой жизни, но с другой - казалась "цивилизованным постояльцам" слишком грязной и некомфортной, а улицы над речкой Улу-Узень - кривыми и узкими. В непогоду по ним невозможно было проехать. Вечером город погружался во тьму.
Лишь позднее пришло осознание того, что именно эта древняя часть, ее маленькие домики с плоской крышей, стоящие буквально один на другом, и придают истинный колорит городу с неповторимым размеренным бытом коренных обитателей. Но когда это, наконец, поняли, было уже поздно.
В старой, "татарской", части города было две мечети - одна из них, "верхняя", Юкъары Джами (ул. Верхняя, 9), находится рядом с руинами крепости Алустон. Мусульманский храм был построен в 30-х гг. XIX в. Стены молельного зала покрывала роспись. Основание потолка и внутренний балкон были деревянными, а окна второго этажа украшали цветные витражи. Сегодня мечеть реставрирована, и с минарета вновь раздаются призывы к молитве. Кстати, неподалеку от мечети, непосредственно на территории крепости, находится двухэтажный дом - одно из последних сохранившихся до наших дней зданий старой Алушты. Хотя точное время его постройки неизвестно, это богатое по тем временам строение отмечено на планах первой половины XIX в. (сейчас в нем находится археологическая база Горно-Крымской экспедиции).
А.О. Штекер в 1927 г. писал и о другой Алуштинской мечети, не сохранившейся до наших дней. "Мечетей в Алуште две. Вторая, более старая, находится на Нижне-Мечетской улице, близ мельницы, под огромным стариком - ореховым деревом. И мечеть с минаретом, и давно заброшенное старое магометанское кладбище при них полны особой прелести и своеобразного уюта". Эта мечеть Ашагьы Джами находилась в долине р. Улу-Узень, низовья которой крымские татары называли Мезарлык, что значит кладбище. Неподалеку, близ "Стахеевской набережной", по преданию, находилась могила Азиза (так мусульмане именовали погибших за веру).
"Русская" часть с каменными зданиями в провинциальном стиле более тяготела к морю, располагаясь в низине, что, естественно, было куда привычней жителю Среднерусской равнины, не привыкшему к экзотике Востока.
В связи с новым статусом Алушты и развернувшимся строительством возросло число гостей города. Теперь в Алушту приезжало не менее двух тысяч человек в сезон.
На набережной гостеприимно распахивались двери гостиниц "Европейская", "Гранд-Отель", "Алушта", в центре города на ул. Генуэзской (совр. ул. 15 апреля) приглашала воспользоваться своими услугами и садом гостиница "Южный Берег". Более скромные комнаты и квартиры сдавались внаем на дачах Поповой, Сомова, Ребица, Ефетова, Стахеева, Аджи-Энана. Цены на них, куда входила "прислуга и самовар", были крайне умеренные - от 20 до 75 руб. в месяц. Еще дешевле были места в старой, татарской части города, где можно было остановиться за 10-12 руб. в месяц.
Все больше распространяются новые профессии, связанные, как мы сказали бы теперь, со "сферой обслуживания": извозчики, пляжные торговцы, фотографы, держатели частных гостиниц и пансионов, проводники все больше наполняют новый город, придавая ему курортный колорит. Известным архитекторам теперь заказывали проекты дач и имений. Над воплощением их замыслов трудились мастеровые: камнетесы, плотники, печники.
Первым городским старостой был избран уважаемый в Алуште Дмитрий Илиодорович Фелькнер. Два года его управленческой деятельности заложили достойную основу для будущего развития курорта. При нем был построен новый, хорошо оборудованный рынок, ставший для города одним из основных источников дохода, обустроены улицы, расширилось количество и улучшилось качество предлагаемых курортникам услуг. Григорий Москвич в своем путеводителе о Крыме писал: "Вообще Алушта за последние годы значительно украсилась новыми зданиями, пообчистилась и выглядит весьма приветливо". В деле развития Алушты как места отдыха огромную роль сыграли различные общественные организации, вклад которых, в первую очередь финансовый сыграл не последнюю роль в становлении курорта. На следующий год после присвоения Алуште городского статуса общество "Ясли" открыло дневное "убежище для детей неимущих родителей". А в 1904 г. стало производить банковские операции Общество взаимного кредита. К началу Первой мировой войны оборот Общества превысил 20 млн. руб. Как грибы после дождя, появлялись различные общества, члены которых стремились внести свою лепту в курортное развитие края: в 1905 г. стало действовать "Общественное собрание" (клуб). В 1906 г. - "Общество курортного благоустройства". Позже появляется еще и Еврейское благотворительное общество и к 1913 г. - "Мусульманское благотворительное общество".
Особую роль в благоустройстве курорта сыграло Алуштинское общество курортного благоустройства, которое составило проект улучшения дорожного хозяйства, сооружения площадей, новых улиц и расширения старых. Правда выяснилось, что средств на его реализацию не хватит, и собрание уполномоченных Городского гражданского управления вынуждено было его отклонить.
Грозные события Русско-японской войны и Первой революции не обошли стороной Алушту. Громовые раскаты пушек в Порт-Артуре и на Пресне эхом докатились до милого южного городка. Правда, на события на русско-японском фронте местные предприниматели отреагировали довольно своеобразно, патриотично переименовав в "Порт-Артур" один из приморских ресторанов...
В эти непростые годы в должности городского старосты находился нотариус Е.Е. Вознесенский.
Воодушевленные идеями социал-демократии и первыми успехами на поприще политической борьбы, в Алуште вели политическую агитацию рабочие-революционеры В. Кушниров и А. Кузьменко, члены образовавшейся накануне социал-демократической группы. У рабочего Т.Г. Багликова прятали нелегальную литературу, которую издавал Ялтинский комитет РСДРП. Когда весть о "Кровавом Воскресенье" дошла и до Алушты, городская молодежь собрала 215 руб. для помощи семьям работников Путиловского завода. Глубоко переживала эти события Н.П. Суслова. По ее инициативе тысячи рублей были направлены в помощь голодающим, осиротевшим семьям русских солдат.
Демократы-народники и участники социал-демократического движения вовсе не были кровавыми террористами и закононенавистниками. Они искренне и бескорыстно, рискуя жизнью (увы, подчас не только своей), стремились, пусть грубо и жестоко, к народному благу, к счастью и благоденствию Отчизны, хотя часто достигали обратного. 27 апреля 1906 г. в день открытия Первой Государственной Думы более 300 жителей города приняли участие в похоронах студента-революционера Участники пели песню "Вы жертвою пали..." На венках были надписи: "От работников - борцов за волю", "От студентов - жертве своеволия". В условиях войны, оправившись от первого потрясения, власти пытались навести порядок: 26 октября 1906 г. специальным указом в Ялтинском уезде, куда входила и Алушта, было объявлено положение "чрезвычайной охраны".
Революционные события 1905-1907 гг. во многом определили творческую судьбу двух широко известных русских писателей. Александр Иванович Куприн, высланный в 1905 г. из Балаклавы за страстное выступление в печати против жестокой расправы с экипажем революционного крейсера "Очаков", был вынужден перебраться в Алушту. Здесь он встретился с Сергеем Николаевичем Сергеевым-Ценским, имя которого уже тогда было знакомо читающей России. Уволенный в 1906 г. из армии за "политическую неблагонадежность", прапорщик С.Н. Сергеев приобрел рядом с Алуштой неприглядный каменистый участок, связав свой литературный труд с этим приморским городом. В доме, построенном на участке, бывали и жили многие известные писатели (совр. музей СН. Ценского).
В том же году несколько месяцев в Алуште провел молодой Константин Паустовский, оставивший романтично-печальные строки уходящего лета: "Был сентябрь. Желтели магнолии, на коричневых сухих виноградниках весь день лаяли привязанные у шалашей собаки... в осенней тишине, в неторопливых днях блистало море, шуршали на пляже крабы. И ржавые водоросли путались в ногах. Вода стала жгучей и крепкой, как йод".
Революционные тучи рассеялись над южным курортом. Митинги и лозунги мало принесли счастья горожанам - пора было вновь переходить к общему созиданию.
В 1907 году городским старостой избирают Мустафу Мурзу Давидовича. Почти 22-летний опыт управленца, полученный им на посту городского старосты Бахчисарая, сыграл неоценимую роль в превращении Алушты из курортной Золушки в принцессу. За семь лет, в течение которых он возглавлял Алуштинскую городскую управу, курорт Алушта сумел стать настолько привлекательным, что число приезжающих на отдых резко возросло. В его бытность строится Тихомировская школа, дорога в Профессорский уголок, строятся новые здания почты и телеграфа, активно работает Попечительство о туберкулезных больных, организуется первый в Крыму мектеб для мусульманских девочек, решаются проблемы с освещением города в ночное время.
Сознавая необходимость обеспечения растущего курорта хорошей питьевой водой, в 1908 г. Городское управление приняло решение устроить водопровод от источника на "казенной" лесной даче в горах Бабугана, за 13 км от Алушты. Помешал осуществлению этого проекта вновь принятый Закон "О пользовании проточными водами в Крыму". Началась чиновничья волокита, хотя уже в 1909 г. по императорскому приказу из казны было выделено 35 тыс. руб. на устройство водопровода. Таким образом, Городскому управлению пришлось на себе испытать старую поговорку "Жалует царь, да не милует... совет выборных местного водного округа", всячески препятствовавших подаче воды в город, полагая, что это может пагубно отразиться на орошении окрестных виноградников. Как видим, здесь опять столкнулись частные и общественные интересы, и ситуация складывалась не в пользу последних.
Проблема водоснабжения была далеко не единственной. Долгое время у города не было "мест для гуляний", отсутствовала возможность расширить городские улицы в соответствии с составленным в 1907 г. городским планом. К 1913 г. в Алуште числилось "церквей, монастырей и часовен православного вероисповедания в Алуште - 2 каменных, 2 мечети каменных, синагога - 1 каменная, 378 домов каменных, 149 нежилых зданий каменных, 21 деревянное". Земель для строительства новых зданий было предостаточно, но все они находились в частной собственности, и строительство любого общественного здания начиналось с покупки земельного участка. На Всероссийской гигиенической выставке в Петербурге, прошедшей в июне того же 1913 г., Управлению курортом Алушты была присуждена серебряная медаль за "заботы по улучшению климатолечения". Алуштинскому курорту с его прекрасным пляжем, купальнями, дешевыми фруктами недоставало лишь достойной городской гостиницы. Выражая интересы алуштинского общества, в 1913 г. Городское управление за 122 тыс. руб. выкупило в собственность в центральной части города у моря участок с превосходным пляжем и садом "Ялы-Бахча" (сад у моря). В том же году касса городского и Земского кредита по просьбе Городского управления выдала 200 тыс. руб. в долгосрочную ссуду на курортное строительство, и на вновь приобретенной земле началась постройка трехэтажного здания под меблированные комнаты (как тогда именовали гостиницу "Ялы-Бахча") с образцовой столовой и городской читальней. Руководил строительством алуштинский архитектор Евгений Самойлович Исакович. На первом этаже планировалось разместить "доходные магазины", а на втором и третьем - 96 меблированных комнат. Паркет, прекрасные лепные украшения, беломраморная лестница должны были удивлять гостей роскошью городского курорта. Постройкой фешенебельной гостиницы власти Алушты стремились закрепить свои позиции в курортной сфере.
Было бы неправильно думать, что только городские власти заботились о благоустройстве Алушты и ее окрестностей, постоянно вступая в конфликт с частными собственниками земли. Это далеко не так. Среди владельцев имений было немало меценатов, беспокоившихся о благе земляков и здоровье курортников. Среди них надо назвать, прежде всего, Н Д. Стахеева. Его имения располагались в долине р. Демерджи. Одно - близ имения "Токмаков-Молотков" (ныне территория совхоза "Алушта"), другое - в устье речки. Рядом с усадьбой (сейчас ул. Перекопская, 1) еще в 80-е гг. XIX в. был заложен ландшафтный парк, и поныне производящий впечатление на отдыхающих атласским и гималайским кедрами, огромными платанами, секвойями, гигантской туей, древними тисами. И сейчас это место в обиходе называют "стахеевкой". Участок набережной, принадлежавший Н.Д Стахееву, был оборудован скамейками и освещался фонарями. Алуштинцы и гости города по воле заботливого владельца могли бесплатно здесь гулять, ставя в пример городским властям рачительность и щедрость Стахеева Выходец из богатого купеческого рода, Н.Д Стахеев продолжал семейные традиции не только как предприниматель, но и как меценат и благотворитель. На счету созданного Стахеевыми Благотворительного комитета находились сотни тысяч рублей, которые тратились на строительство общественных зданий, организацию приютов, учебных заведений, сохранение исторических памятников. В Алуште Н.Д. Стахеев принимал деятельное участие в строительстве пристани, здания земского приемного покоя, на строительство которого выделил 1000 рублей. Его стараниями укреплена "Круглая" башня древнего Алустона, украшен храм св. Феодора Стратилата. Им был построен первый в Крыму ночлежный приют на 200 мест (ул. Партизанская, 13). Городу он был крайне необходим. Летом и осенью в Алушту стекалось большое количество сезонных рабочих, искавших заработка в окрестных имениях и в городе. В приюте рабочие могли получить помощь врача, бесплатный чай и недорогое питание. Ялтинское земское уездное собрание, выразив благодарность за участие в строительстве больницы и приюта, попросило Н Д. Стахеева стать их попечителем. Стараниями Н.Д. Стахеева была построена дорога вдоль речки Демерджи, получившая название Стахеевская аллея, построено двухэтажное каменное здание министерской школы и ряд других зданий. На принадлежавшей ему земле Попечительством о народной трезвости в 1901 г. был выстроен первый в Алуште театр. Правда, это дощатое сооружение не сохранилось до наших дней, но долгое время площадь, где он находился, называли Театральной (сейчас на этом месте памятник правительству Республики Таврида). Кстати, именно на этом месте 10 марта 1917 г., через неделю после отречения Николая II от престола, был устроен Праздник Свободы.
Н.Д. Стахеев опекал своего родственника Дмитрия Стахеева, известного в России писателя, который за отказ участвовать в семейном бизнесе был лишен наследства, а потому часто находился в бедственном материальном положении. Дмитрием Николаевичем на старом алуштинском кладбище была выстроена небольшая часовенка (ныне начало улиц Горбачевой и Пионерской), в которой была похоронена его жена, а в 1914 г. и он сам. Часовенка, к сожалению, не сохранилась.
Город рос и благоустраивался, увеличилось и число курортников. Перед Первой мировой войной официально зарегистрировано 12 тыс. отдыхающих, почти вдвое превышавших население города. В Алуште в это время насчитывалось более полутысячи каменных домов, работала телеграфная станция. По-прежнему шли службы в мечетях и храме Феодора Стратилата. Появилось еще одно культовое сооружение - синагога. Здание алуштинской синагоги оказалось одним из красивейших в Крыму. В распоряжение гостей предоставлялось 2 больших и 50 малых гостиниц, 32 трактира. Улицы освещались газовыми фонарями, первые пять из которых были подарены городу О.М. Соловьевой, владелицей знаменитого курорта "Суук-Су" в Гурзуфе. Как и прежде, до Симферополя и Ялты гости добирались на повозках и дилижансах, но уже к 1912 г. можно было для своих поездок заказать автомобиль по телефону.
В Государственном архиве Крыма хранится интересный документ 1910 г., регламентирующий использование в городе "автомобильных экипажей", только начинавших входить в обиход жителей России. Пункты его довольно интересны и живо характеризуют отношение обывателей к новомодному средству передвижения:
1. Для езды по городу каждый автомобиль должен иметь: а) номерной знак, выданный Городским управлением; б) приспособление для моментальной остановки экипажа; в) приспособление для подачи сигналов: трубу или грушу; г) не менее одного переднего фонаря силою не менее 25 свечей каждый; д) приспособления, лишающие возможности посторонних лиц пускать в ход автомобиль во время отсутствия управляющего им и для заднего хода. Употребление других сигналов, кроме указанных в пункте "в" - воспрещается. 2. Лицо, желающее производить автомобильную езду по городу, обязано подать о том в Городское управление заявление с указанием в нем имени, отчества, фамилии и местожительства, места хранения экипажа и лица, коему доверено управление им. 3. К управлению автомобилями допускаются только лица, достигшие 18-летнего возраста, знакомые с техникой управления и имеющие свидетельства на право управления автомобилями. 4. Скорость движения автомобиля по городу не должна превышать 15 верст в час, за исключением расстояния от конно-почтовой станции, по Виноградной улице до Ялтинского моста на набережной, где скорость движения должна быть не свыше 8 верст в час. При переездах и поворотах движение должно быть замедлено частично, чтобы при надобности можно было тотчас остановить автомобиль. С наступлением сумерек должны гореть передние фонари. 5. Строго воспрещается открывать глушитель в черте города. 6. Объезд автомобилями движущихся в том направлении экипажей производится елевой стороны по направлению движения, при разъездах же с встречным и при движении держаться правой стороны. При замедлении хода, остановках и поворотах управляющие автомобилем с целью предупреждения идущих сзади должны подать знак движением руки. 7. Езда автомобилей вперегонку безусловно воспрещается. 8. В случае беспокойства лошадей при движении автомобиля последний обязан немедленно остановиться и прекратить работу мотора. 9. Управляющий автомобилем обязан уступать дорогу крестным ходам, похоронам и другим процессиям, пожарным обозам и арестантским партиям, а при недостатке места для проезда останавливаться, пока они не проследуют. 10. Воспрещается езда на автомобиле через базарную площадь".
Так что уже тогда отцы города заботились о безопасности наших с вами предков, конечно, как могли: но правила есть правила, иначе алуштинским докторам прибавилось бы работы, а их в городе было не столь уж много.
В это время в Алуште практиковало 8 частных докторов, 3 фельдшера, акушерка и 3 зубных техника. Лечили в Алуште морскими купаниями и виноградом. Пик курортной жизни приходился на август, ехали на так называемый виноградный сезон. Считалось, что в это время виноград приобретает особые лечебные свойства. Сорта Чауш и Шасль прописывались врачами и оказывали благотворнейшее воздействие на приезжих. Лечили также и кумысом, то есть молоком кобылиц, приготовленным особым способом. Хотя особого лечебно-кумысного заведения не было, владельцы дач нанимали у татар помесячно кобылицу для приготовления кумыса, которым и поправляли свое здоровье отдыхающие. В моду входил кефир. Вскоре и в Алуште открылись два кефирных заведения.
Алушта постоянно нуждалась в грамотных, квалифицированных работниках. Но, как и во многих местах старой России, их катастрофически не хватало. Церковно-приходскую школу, открывшуюся в селении еще в 1861 г., посещало 112 детей. По состоянию на 1887 г., грамотными могли быть признаны не более двух сотен человек. В становлении дела просвещения народа большую роль играли подвижники. В 1882 г. по инициативе Н. Вороновой, прибывшей из Санкт-Петербурга на лечение, в Алуште открылась школа для татарских детей. Содержалась она стараниями жителей, отца Михаила и самой учительницы. Н. Воронова не получала платы за свою работу, но 8 лет подряд обучала детей, пока Земство не назначило учителя в школу, созданную ее усилиями. Если в начале XX в. в Алуште работало две начальных школы (земская и церковно-приходская), а к 1914 г. количество школ увеличилось вдвое, охватив 400 учеников. На средства общественности в Алуште окрылись 2 библиотеки и 5 читален. Успехи Алушты в развитии образования тесным образом связаны с именем Дмитрия Ивановича Тихомирова - русского педагога и известного деятеля народного образования. В Алуште ему принадлежали два имения - "Вилла роз" и "Красная Горка". 21 августа 1911 г. Дмитрий Иванович присутствовал в Алуште при закладке нового русского земского училища "повышенного типа". Для Тихомирова, вложившего всю свою творческую энергию в дело развития народных училищ, это событие было особенно приятным, так как оно совпало с юбилеем - 45-летием его педагогической деятельности. Школа строилась на принадлежавшей ему земле. Являясь попечителем училища, он на деньги, вырученные от продажи этого земельного участка, организовал в новой школе преподавание курса виноградарства, виноделия и садоводства. После смерти Д.И. Тихомирова училищу было присвоено его имя. Жители Алушты и в советское время по традиции называли школу "Тихомировской". Здание было двухэтажным, на каждом из них располагалось по два класса. Комнаты на первом этаже разделялись легкой перегородкой, раздвигающейся в виде "гармошки". Это позволяло в случае необходимости преобразовывать их в большой зал для массовых мероприятий. Благотворительные праздники, проводившиеся в школе, и концерты учащихся часто приносили большие сборы, тратившиеся на нужды городских лазаретов.
Жизнь алуштинцев все больше подчинялась законам курортной жизни, которая с началом сезона охватывала и жителей города и его гостей. По свидетельствам очевидцев, знакомства в Алуште завязывались быстро и легко. Благоприятный климат и пешие экскурсии по окрестностям облегчали общение. В компанию, собирающуюся совершить восхождение на Демерджи или отправиться в девственно чистый крымский лес, принимались все желающие, даже вовсе незнакомые. Вообще же образ жизни отличался большой простотой и невзыскательностью. Развлечений почти не было, и жизнь носила почти деревенский характер. Ввиду отсутствия обычного в русских городах бульвара, местом прогулок служила "Стахеевская" набережная, освещавшаяся фонарями. Вдоль нее были расставлены скамьи, и всякий желающий в вечерний час послушать рокот морского прибоя и шелест гальки мог уютно разместиться на пустынном побережье.
Еще одним любимым местом отдыха была пристань, которая, по словам современников, и была создана исключительно для гуляний.
Городская же набережная порой становилась опасной. Один из курортников так описывает вечер на набережной, служившей, помимо места прогулок, еще и дорогой на Ялту: в воскресный июльский день, как обычно, культурная публика обоего пола, к тому же с детьми, усыпала набережную. Все идет чинно и благородно и вдруг... всеобщее смятение, женские крики! Испуганные матери, подхватывая детишек, жмутся к заборам и фруктовым лавкам. Оказывается, ловкий наездник-проводник, посадив вперед себя приглянувшуюся ему даму, промчался вперед, а оставшиеся две ее подруги, видать, плохие наездницы, невольно беспрерывно дергают поводья, направляя лошадей то в ту, то в другую сторону, с шумом, с визгом врезаясь в группу гуляющих. Едва публика успокоилась - снова смятение. Пьяный велосипедист, редкий тогда персонаж, врезался в толпу. Но этим инцидент не закончился. По набережной промчалась пролетка, запряженная серым рысаком, разгоняя благопристойную публику. На пролетке был не какой-то купеческий сынок, а некий симферопольский врач, странным образом рекламирующий свое имя, ставшее уже к вечеру известным в Алуште и даже в Симферополе.
Конечно, крымский курорт - это прежде всего море. В позапрошлом веке первые курортницы принимали морские ванны в длинных до пят рубахах, которые в воде пузырились и всплывали вокруг купающихся. Тогда для утяжеления подола, чтобы соблюсти должное приличие и во время купания, дамы стали прикреплять к подолу свинцовые шарики-грузила. Специальный дамский купальный костюм стали носить только во второй половине XIX в. Но он был крайне громоздким и неудобным: обязательный корсет, панталоны до щиколоток и сверху той же длины платье. Особой заботой была защита тела, особенно лица и рук, от... солнца! Загар считался неприличным, свойственным лишь простолюдинам, поэтому даже когда купальный костюм стал куда более "демократичным" (большие декольте, оголенная спина), дамы все же не отказались от перчаток и шляп, в которых они и входили в воду. В 1904 г. в Алуште Н Д. Стахеевым были построены прекрасные купальни. Украшенные богатой деревянной резьбой, они обеспечивали отдыхающих холодными и теплыми ваннами с морской или пресной водой. Всего было 10 номеров по две ванны в каждом. Цена разового посещения равнялась 60 коп., но можно было купить абонемент - за полтинник. Купание же в открытом море стоило 7 копеек, ну а по абонементу, соответственно, - 5.
В начале века писатель Дмитрий Стахеев в "Крымских акварелях", описывая процесс купания в Алуште, обращал внимание на перемены в нравах купальщиц: "Насчет купанья в Алуште просто. Купаются кто как хочет и где хочет. С утра, во всю длину набережной и далеко за нею, берег моря усыпан группами купающихся обоих полов и всех возрастов, и в костюмах, и без костюмов. Встречаются, впрочем, такие барыни, у которых только и заботы, как бы обратить на себя общее внимание. Купальные костюмы их - ярких цветов, красного, синего, желтого; покрой самый откровенный, с значительными вырезками на груди и в обтяжку. Вертятся они около воды подозрительно долго и в воде стараются быть тоже "на виду" - словом, играют роль, по прирожденному легкомыслию. Иная, напротив, как говорится, сама не своя: жмется, ежится, кутается в простыню с головой и, несмотря на то, что одета в костюм, идет в воду в простыне и только тогда сбрасывает ее с плеч, когда, наконец, погрузится в море по горло. Таких меньше. Они, можно сказать, последние редкие экземпляры, сохранившиеся в русской жизни от ее дореформенного периода. Большинство барынь - веселый и беззастенчивый народ. Целое утро слышатся с берега взвизгиванья и звонкий раскатистый хохот. И над всем эти безоблачное небо, яркое солнце и необозримая даль моря".
В те годы у интеллигенции в моде были салонные музыкально-литературные вечера, собиравшие пожертвования на различные городские нужды. Правда, публика была не столь блистательна и денежна, как, скажем, в Ялте, но и тут приезжие меценаты стремились внести свою лепту в развитие полюбившегося курорта. Обычно выступал детский хор местного церковного прихода, ставились школьные оперы. Особой популярностью пользовались: "Лисица и виноград", "Крушение поезда 17 октября 1888 г.", "Буря мглою...". Утонченные любительницы пения "на бис" исполняли романсы.
Иногда выступали даже профессиональные артисты, прибывшие в Алушту поправить здоровье. Среди любителей попадались и такие мастера, что публика, всячески хвалив их голос и музыкальное дарование, считала не только уместным, но и необходимым выступление на сцене, другим же дружески советовали более не выходить на подмостки.
В заключение мысленно совершим путешествие по историческому центру Алушты, представив себя на месте курортника начала XX в.
Собственно Алушта начиналась на пересечении Симферопольского шоссе и шоссе на Судак (ул. Красноармейская), с этого момента оно превращалось в городскую улицу под названием Виноградная (с 1912 г. Кутузовская, а ныне Ленина). Имение знаменитых виноделов Токмакова-Молоткова, сады Н.Д. Стахеева остались за городской чертой. Ноги несут сами - дорога идет вниз, к морю. Если вас беспокоит ваше здоровье, можно зайти к доктору В.Т. Григорьеву, приехавшему в Алушту из Москвы служить и одновременно поправлять свое здоровье. Земская больница, окруженная небольшим садиком, уютно расположилась в начале улицы. Если же вы просто приехали отдохнуть, то лучше идти дальше. Справа будет дом Есиповича и рядом с ним, только чуть выше, пансионы Островской, у которой при желании можно получить "недурное жилье". За пансионом, по той же стороне, мясные ряды и базар. Торговцы - греки, татары и армяне - пыхтят, отирают мокрые лица, дремлют в ожидании покупателей. Предоставим торговцев самим себе и продолжим движение к морю, которое уже дает о себе знать легким бризом. Сразу за рынком - сад гостиницы "Южный берег", в котором играет духовой оркестр. Вы можете остановиться в этой гостинице, особенно если вы иностранец (ее служащие говорят на иностранных языках, да и номера хорошо обставлены). Напротив сада (слева) стоит синагога - красивейший в Крыму еврейский молельный дом, вполне способный конкурировать со стоящей рядом дачей "Дивная" Файнберга. Это здание похоже скорее на небольшую белоснежную яхту, чем на дачу.
Тем, кому хочется поселиться непременно у моря, нужно идти дальше. Справа останется первая на южном берегу земская аптека, а выше, за ней устремленные вверх колокольня храма Феодора Стратилата и минарет Верхней мечети. Непременно остановитесь у симпатичного каменного строения, что напротив бывшей аптеки. Дача "Голубка" известна тем, что в ней Николай II встречал невесту свою Алису Гессен-Дармштадскую (интересно то, что в 1917 г. в этом здании будет томиться перед расстрелом первое правительство Республики Таврида, а в 1944 г. по дороге на Ялтинскую конференцию остановится Иосиф Сталин). Остановимся и полюбуемся открывшейся панорамой. Справа - ряды сплошных виноградников, увенчанных чудом сохранившейся средневековой башней, слева - конно-почтовая станция. Сразу за ней два здания - дачи "Модерн" и "Ривьера", в которых можно снять приличный номер и даже с видом на море. Левее, прямо на берегу р. Демерджи, - владения миллионера Н.Д. Стахеева, рядом - небольшая раковина летнего театра. На берегу - гуляющая публика, купальщики и люд самого разного рода, предлагающий курортникам свои услуги. Набережная неширокая, делится на две части: стахеевскую (слева) и городскую (справа). Стахеевская имеет свой причал, освещение и скамейки для отдыха, городская же ей пока уступает. Спустившись к берегу, поворачиваем налево и уже прямо по набережной идем мимо владений О.М. Соловьевой (на месте кафе "Амиго"), мимо богато украшенных деревянной резьбой стахеевских купален, кондитерской Кулабова, ресторана "Порт-Артур" до гостиницы "Европейская". Гостиница прямо на берегу, у пристани, так близко, что в штормовые дни морские брызги залетают в окна. Напротив гостиницы здания кордона пограничной стражи, почты и телеграфа (на месте ресторана "Лидия" и здания Главпочтамта). За ними непрерывно тянется ряд магазинов, до самого моста через р. Улу-Узень, за которым - сад "Ялы-Бахча" и здание "Гранд-отеля". Дальше дорога разветвляется: одна - в Профессорский уголок, другая, сделав петлю вверх, устремляется к Ялте.
к началу страницы
Алушта в период революции и гражданской войны
Надеждам алуштинцев на скорый и безусловный успех на поприще курортного дела не суждено было сбыться. Прекрасное здание новой гостиницы "Ялы-Бахча", которое должно было стать символом движения вперед, было построено к 1914 году - году, в котором Россия была ввергнута в тяжелую и беспросветную войну. Поэтому вместо курортников роскошные апартаменты приняли раненых солдат и офицеров российской армии. Союз городов, в который вступила и Алушта, брал в аренду здания для лазаретов и санаторных учреждений. Алуштинское отделение ялтинского уездного комитета Всероссийского земского союза, председателем которого стал протоирей Сербинов, занялось их обустройством. Были открыты лазареты в приюте, в зданиях бывших дач и гостиниц. Уже в первый год войны в Алуште функционировало 7 лазаретов. С целью оказания помощи этим учреждениям в Алуште создавались различные общественные организации: Отделение комитета Великой Княгини Марии Павловны по снабжению воинов, выходящих из лазаретов, одеждою, Отделение комитета по оказанию помощи семьям запасных и ратников, призванных на войну, и многие другие. Серьезной проблемой были беженцы. В тихомировской школе беженцев обеспечивали бесплатным питанием, вдова Д.И. Тихомирова предложила одну из своих дач для организации детского дома Вечерние благотворительные концерты, спектакли и пожертвования от частных лиц давали десятки тысяч рублей на нужды пострадавших от войны, но война все продолжалась, и энтузиазм горожан иссякал. О том, что впереди еще более страшные испытания, никто не догадывался. Вторая Отечественная война, как ее называли в то время в России, стала катализатором событий, приведших Российскую империю к гибели. Она стала началом событий, перевернувших мир.
Весть о Февральских событиях в Алуште встретили спокойно, эхо российских бурь еще не вполне отчетливо докатилось до приморского городка. Жители и дачники, рабочие и коммерсанты ликовали, спорили, недоумевали... Радость сменялась волнующим ожиданием чего-то нового, неизвестного и грандиозного. В ожидании "будущих свершений" алуштинцы и владельцы окрестных дач создали Временный комитет общественной безопасности, заседала в прежнем составе Городская дума. Наряду с ним татарское население района образовало городской комитет Временного мусульманского исполнительного комитета Крыма. Состоялись выборы в Советы рабочих и солдатских депутатов, руководство которых, стремясь к консолидации революционных сил (а революционером в те годы считал себя каждый мало-мальски мыслящий гражданин), добровольно передало власть Временному комитету. Весной 1917 г. в Алуште образовались новомодные тогда отраслевые профсоюзы и профсоюзы сельскохозяйственных работников, объединившиеся в "Союз трудящихся Алушты и ее окрестностей". Возглавил ее уже известный нам большевик Т.Г. Багликов, вернувшийся с фронта. Летом 1917г. члены "Союза" вошли в состав Алуштинского Совета.
Однако, как это часто бывает в минуты раскола и неустроенности, общество разделилось, вспомнились старые обиды - реальные и надуманные. Все жаждали Свободы, не задумываясь, что зачастую вместо порядка получают рабство, становясь заложниками обстоятельств и политических амбиций. Летом того же года среди татар Алуштинской долины вели агитацию члены национальной партии "Милли-фирка", отстаивавшей право на суверенитет Крыма. Но в январе 1918 г. в город прибыли отряды революционных матросов из Севастополя и вооруженные отряды рабочих из Симферополя. К 18 января 1918 г. в Алуште была установлена власть Советов.
В начале марта 1918 г. состоялись выборы Алуштинского Совета рабочих, солдатских и поселянских депутатов, главой которого избран М.Ф. Гринь. В его составе определяющую роль играли большевики: Т.Г. Багликов, АА Фролов, Г.М. Конторович, М. Плахотин. Согласно с провозглашенным большевиками курсом национализации, началась конфискация окрестных землевладений. Преобразования становились все существеннее. Уже в начале апреля Совнарком Республики Таврида ассигновал для Алушты 22 тыс. рублей на народное просвещение. В городе и окрестных селах открылось 6 начальных школ и "Народный университет", в котором для трудящихся организовывались лекции и беседы на различные волновавшие народ темы.
А в это время германские войска оккупировали Украину и двинулись к Перекопу. Занятие Крыма означало потерю причерноморских портов, в том числе и Севастополя, где базировался революционный Черноморский флот. Политико-административный статус Крыма к моменту подписания печально известного "Брестского мира" не был определен. В.И.Ленин, пытаясь дипломатическими средствами приостановить продвижение германцев на юг и тем самым сохранить хотя бы часть территории предполагаемой оккупации, предложил большевикам Крыма создать Советскую Социалистическую Республику Таврида в качестве составной части РСФСР. Правительство Республики Таврида возглавил бывший член Петроградского комитета партии большевиков Антон Слуцкий. Но молодой Республике Таврида была уготована трагическая участь. Германские войска все же нарушили Брестские соглашения и ввели свои части на полуостров. В связи с опасностью их вторжения, из Алушты еще в марте было отправлено 3 отряда красногвардейцев. Еще 2 остались для охраны города, однако дни Республики были сочтены. Вскоре потребовалась экстренная эвакуация правительства. Переправившись через Ай-Петри в Ялту, его члены предполагали оттуда отправиться на Керченский полуостров, а оттуда на Тамань. Дорога в Восточный Крым лежала через Алушту.
С этими событиями связан один из самых драматических эпизодов времен Гражданской войны. Весть о приближении врагов Советской власти во второй половине апреля подтолкнула националистические круги татар к организации заговора, центром которого стала Алушта. В ночь на 20 апреля они разоружили командиров красногвардейских отрядов С. Жилинского и И. Кулешова, арестовали комиссара труда Алуштинского Совета Т.Г. Багликова и захватили власть в городе. Эвакуированные члены правительства Республики Таврида в это время находились в Ялте. Военный корабль, который должен был придти за ними из революционного Севастополя, задерживался, и комиссары решили пробираться на машинах по горной дороге. На подъезде к Алуште по ним ударила пулеметная очередь. Оказалось, что, узнав о маршруте движения членов правительства Республики, заговорщики 21 апреля устроили у с. Биюк-Ламбат (ныне Малый Маяк) засаду, захватили членов правительства и отвезли в Алушту. Мятежники привезли комиссаров в Алушту и бросили в подвал дачи "Голубка", того самого дома, где когда-то встречал нежными объятиями последний русский император свою невесту. Против заговорщиков, с целью освобождения революционного правительства, из Севастополя был выслан миноносец с отрядом моряков, а из Ялты спешил отряд красноармейцев. В полдень 24 апреля войска вступили в Алушту. Но спасти членов правительства не удалось. Утром их, избитых и истерзанных, расстреляли в балке под горой Демерджи. Перед смертью С.П. Новосельский, оставшийся до конца верным своим идеалам, воскликнул: "Нас расстреляют, но революция живет и будет жить!", ему же ответили: "То, что мы уже сделали, того никто не убьет". Обо всем этом впоследствии рассказал заместитель председателя Совнаркома Иван Семенов, чудом оставшийся в живых. Характерно, что свои записи он назвал "Воспоминаниями расстрелянного". Это место ныне увековечено обелиском, как и место, где повстанцы захватили в плен членов правительства республики Таврида. На следующий день, после подавления мятежа, в братской могиле в Приморском парке были похоронены председатель Совета Народных Комиссаров Республики Таврида Антон Слуцкий, член Центрального Исполнительного комитета, председатель губернского комитета РСДРП (б) Я.Ю.Тарвацкий, народные комиссары С.П. Новосельский, А Коляденко, комиссар Алуштинского Совета Т.Г. Багликов, командиры красноармейских отрядов И. Кулешов и С. Жилинский. В 1940 г. на могиле установлен 12-метровый обелиск.
А 26 апреля Алушту оккупировали немецкие войска. Новосозданная Городская управа, желая возродить старые порядки и пополнить бюджет Алушты, собрала налоги с населения, начиная с 1917 г., и внесла их в городскую кассу. В ноябре 1918 г. город заняли англо-французские войска Антанты и участники Белого движения.
Но уже 10 апреля 1919 г. в Алуште вновь установилась Советская власть, был создан Алуштинский ревком (Революционный комитет). Партийная организация в это время насчитывала всего 5 коммунистов и 31 "сочувствующего", но именно они определяли судьбы нескольких тысяч жителей Алуштинской долины. Члены Ревкома реквизировали оружие, лошадей, повозки, имущество у зажиточных граждан. Организовывались комитеты бедноты. Охрану общественного порядка взяла на себя рабоче-крестьянская милиция.
Комендантом города и начальником 4-го района береговой обороны был назначен Б.А. Лавренев, в будущем известный писатель. Позднее Лавренев опубликовал рассказ "Пираты Третьей республики", основанный на дневниковой записи от 22 июня 1919 г. Он посвящен событиям, предшествующим занятию Алушты войсками белогвардейцев. Откровенное и честное повествование Б.А. Лавренева как нельзя лучше характеризует обстановку тех дней и отношения большевистских властей и местного населения: "Вчера утром (21 июня), получив шифровку из Симферополя..., я спешно эвакуировал из Алушты семьи ответработников и раненых, отдыхавших на курорте. Для этого пришлось мобилизовать все татарские подводы в городке. Начальник милиции Подсоломко весь день носился с наганом, самолично запрягая лошадей. Татары, скрипя зубами, подчинялись, потом пришли ко мне делегацией - протестовать... Пришлось их выставить, поставив ультиматум - либо прогулка в Симферополь, либо подвал особого отдела. Со стороны Судака нет-нет доносится по морю глухое, как сквозь подушку, погромыхивание. Что делается там? Надолго ли полуразложившаяся, анархическая Заднепровская дивизия сможет сдержать напор ретивого Слащева? (активный участник Белого движения, генерал-майор, командир корпуса, один из прообразов генерала Хлудова в булгаковском "Беге"). После получения телеграммы: "Начать выполнение приказа № 2" - нужно отступать "с вверенными вам воинскими частями". В данном случае "вверенные части" - условность. У меня взвод комендантской роты, сорок ребят, лихая бражка, половина которой смотрит в лес, особенно местные татары. Знаю, что они улизнут при первом удобном случае по своим деревням, поэтому к каждому приставил одного коренного красноармейца из тех, что пришли с нами с севера. Вооружение: винтовки и ручной пулемет Льюиса. К нему десять кругов. Это все. Впрочем, еще партийная дружина. Это средневековое название покрывает собой пятнадцать человек... В него входят: и одуревший от тревожной милицейской работы Подсоломко, и начальник особого отдела, и близорукий скептик
Зратов-Слуцкий, жену которого, бывшую смолянку (выпускницу Смольного института в Петербурге), несмотря на партийность, не расстающуюся с лорнетом, с трудом удалось вчера эвакуировать... Я влез на вышку комендатуры. Над головой, шелково шелестя, бьется красное полотнище флага. Не символ ли это? Штандарт Октября над единственной "твердыней" - вышкой комендатуры. Островок в океане. Вынул бинокль, посмотрел на море... Над морем в голубой бездне горизонта висела наблюдательная колбаса... Под наплывающей колбасой вылезли из моря две трехногих мачты. Теперь все ясно. Шел "Жан Барт". Построенный Французской республикой, названный в честь знаменитого пирата, он ревностно оправдывал здесь, в чужом море, "славу" своего черного имени... "Жан Барт" повернулся кормой, не сводя дул кормовой башни с вышки комендатуры, и, дав ход, мгновенно окутался черным облаком дымовой завесы... Только отойдя километра на три, он сверкнул залпом для острастки. Снаряды взвыли над головой и разорвались высоко в лесу, на Чемерджи (Демерджи). Когда я подошел к зданию комендатуры, там уже стояла в походном строю вся моя "военная сила". Началась эвакуация".
После занятия Алушты летом 1919 г. войсками А.И. Деникина бывшим владельцам возвратили землю и имущество. Большевики ушли в подполье. В это время в Алуште действовала подпольная группа во главе с С.М. Серовой, а в горных лесах скрывались партизаны во главе с A.M. Бродским, совершая дерзкие налеты на сторонников Белого движения.
14 ноября 1920 г. Красная Армия вернулась в Алушту. Перед их приходом подпольщики захватили узел связи и другие важнейшие средства управления в городе. Одним из революционных бойцов, входивших в Алушту, был молодой пулеметчик, помощник командира группы по политической части Всеволод Вишневский, будущий известный писатель и драматург. Об этих событиях напоминает обелиск: мозаика "скорбящая Родина-мать" и надпись "Мужеству борцов, павших в борьбе за Советскую власть", установленный на ул. Ленина.
После отступления и эвакуации частей Врангелевской армии вновь образовался Алуштинский Ревком, возглавленный И.Ф. Федосеевым. Представители Ревкома наладили снабжение горожан хлебом и устроили столовую для расквартированных в Алуште красноармейцев. Алуштинский ревком взял под охрану дом Стахеева, а также 45 дач в окрестностях города. Имущество бывших белогвардейцев и связанных с ними лиц беспощадно конфисковывалось, а их дома передавались в ведение Революционного комитета. На базе бывших имений Коницкого, Стахеева, Сарибана, Токмакова-Молоткова созданы первые советские объединения: "Южсовхоз" и кооператив "Садовод". В это время в Крыму свирепствовал голод, и новой властью был открыт ряд бесплатных столовых, а на бывшей даче Пенюка (ул. Красноармейская, 30) устроен приют для стариков и нетрудоспособных. В те годы открылись два детских дома и детский сад, точнее "Дом будущих граждан", как его тогда именовали. Однако обстановка в городе и его окрестностях оставалась напряженной. На протяжении 1920-1922 гг. участники контрреволюционного движения и просто банды совершали набеги на жителей Алуштинской долины. Каждый вечер после работы все коммунисты и комсомольцы собирались в штабе Частей Особого назначения (ЧОН), заступая в ночное дежурство и патрули, готовясь в любую минуту вступить в сражение с "классовыми врагами".
Уже в 1920 г., в период разрухи и нестабильности, на основании ленинского указа "Об использовании Крыма для лечения трудящихся", началась организация Алуштинского курорта. В Симферополе было создано Центральное Управление курортов Крыма, в котором работал уполномоченный Наркомздрава РСФСР Дмитрий Ильич Ульянов, брат В.И. Ленина. Сразу десять дач были отданы под санатории трудящихся, создан городской Дом отдыха. Бывшая дача генерала Линдена стала первым санаторием для бойцов, раненных при штурме Перекопа Предместье Алушты, бывший "Профессорский уголок", преобразовался в "Рабочий уголок". В 1925 г. начала действовать небольшая городская электростанция, улицы осветились электрическими фонарями. Действовала амбулатория и аптека, в городской больнице на 40 мест работали 2 доктора и 6 медсестер. Партийная и комсомольская организация выпускали общегородскую стенгазету "Красный маяк".
Но возрождение города проходило в крайне тяжелых условиях. В 1920-1922 гг. многие районы Крыма поразил голод. Последствия гражданской войны, усугубленные неурожаем 1921 г., стали причиной бедственного положения для многих крымчан, в первую очередь для жителей городов. Цены возросли, а продуктов все не хватало. Мы уже говорили, что зачастую стихийные бедствия и неурожаи поражают местности, где накал страстей и борьбы достигает своего предела. Так случилось и в этот раз.
Старые алуштинцы помнят, как у дверей булочной в те годы можно было встретить двух голодающих: большого пса-сенбернара и его хозяина - маленького человека, учителя с французской фамилией Можэ. Оба они целыми днями стояли у дверей, не решаясь войти внутрь. Можэ объяснял, что так им легче переносить голод: вдыхая запах хлеба, чувствуешь насыщение. Но это ложное чувство привело к трагедии - хозяин и его верный четвероногий друг умерли от истощения. Облегчить голод в какой-то мере помогало море. Люди запасались хамсой, которую в те годы дельфины пригоняли к берегам Алушты. Пытались заменить обычные продукты суррогатами, хотя бы отдаленно напоминающими довоенные лакомства, алуштинцы шли на разные ухищрения, оказывавшиеся порой небезопасными. Так было с "виноградным кофе". Какому-то "кофеману" в голову пришла любопытная мысль - изготавливать давно забытый напиток из виноградных выжимок, в изобилии лежавших вблизи винных подвалов. Виноградные косточки прожаривали и получали душистый и довольно приятный напиток. Много людей увлеклось новшеством, забыв об опасности, таившейся в косточках, - синильной кислоте. На кладбищах не успевали хоронить горожан, могильщики, сами страдавшие от истощения, с трудом могли вырыть необходимое количество могил. Ситуация несколько облегчилась, когда в Алуште открылось отделение Крымпомгола, в котором особо нуждающимся бесплатно отпускали "булгур" - рыбный суп из старой соленой хамсы. В помощь голодающим в городе действовала американская организация гуманитарной помощи "АРА". На месте современной курортной поликлиники стояли деревянные столы и скамейки, здесь измученных голодом людей кормили кукурузной кашей, сдобренной кокосовым маслом, к тому же тут поили сгущенным какао с молоком - невиданная по тем временам роскошь! Конечно, помочь всем голодавшим не мог ни Крымпомгол, ни американская "АРА". Улучшение снабжения продовольствием наступило только после провозглашения Советами новой экономической политики (НЭП)
к началу страницы
Алушта и судьбы
Многие, кто уже бывал в Алуште, наверное, знают, что с городом неразрывно связано имя Сергея Николаевича Сергеева-Ценского, который провел в городе полвека. Здесь он написал главные произведения своей жизни - "Преображение России" и "Севастопольскую страду". Сергей Николаевич искренне любил Россию и не решился на эмиграцию, как многие его собратья по перу. "Я видел, что в кровавых муках рождается в России новая жизнь, преобразуется Россия и надеялся, что так или иначе все образуется", - писал он. Писателю, известному своими революционными настроениями, после победы в Гражданской войне новой властью была дарована охранная грамота, в которой говорилось: "Предъявитель сего, Сергей Николаевич Сергеев-Ценский, как великий представитель русского искусства, находится под покровительством Советской власти..."
Увы, пример Сергеева-Ценского - это скорее исключение, нежели правило. В большинстве своем отношение большевиков к "буржуазной интеллигенции" было иное. Яркий пример тому - судьба Ивана Сергеевича Шмелева и других русских деятелей искусства и науки, волею судьбы оказавшихся в "красном Крыму".
Семья Шмелевых переехала в Алушту в июне 1918г., надеясь в этом "безуездном" уютном южном городке переждать "русскую смуту". Иван Сергеевич к тому времени был уже довольно известным писателем. Вначале Шмелевы поселились у С.Н. Сергеева-Ценского, затем приобрели в Профессорском уголке небольшой участок земли с маленьким глинобитным домиком в две комнаты (сейчас на этом месте находятся здравницы "Чайка" и "Киев"). Сын И.С. Шмелева - Сергей, участник Белого движения - служил в то время в Добровольческой армии А.И. Деникина. Еще на фронтах Первой мировой молодой офицер Шмелев был ранен, а поражение легких в одной из газовых атак привело к тяжелому заболеванию. В Алушту, в дом родителей, Сергей вернулся инвалидом и был зачислен в комендатуру в отдел по распределению жилья. После эвакуации из Крыма в 1920 г. частей армии Врангеля Сергей Шмелев не пожелал разделить судьбу многих тысяч изгнанников. Но победители объявили красный террор по отношению к бывшим офицерам и "их пособникам". Более 100 тысяч участников Белого движения, добровольно оставшихся в Крыму, поверив заверениям победителей, было расстреляно, в их числе и С.И. Шмелев. Семью Шмелевых постиг страшный удар, это усугубило и без того бедственное положение Ивана Сергеевича и Ольги Александровны. Письма Шмелева с неприкрытой драматичностью воспроизводят положение русской интеллигенции из числа "бывших" в революционной Тавриде в период голода начала 20-х гг.: "...Здесь я 5-6 часов в день трачу на добывание топлива, корчую пни, ношу воду и прочее. Академический паек, который нам предоставлен по постановлению президиума Краевого ревкома - не выдается. Заведующий распределителем сказал жене дерзость: "Много вас было таких", "...знаете ли вы, что кругом нас уже умирают с голоду? Уже сжигают себя живьем... Уже падают люди на ходу и умирают... И трупы их остаются непохороненными неделю?! Ибо семьям нечем заплатить за рытье могилы?! Знаете ли, что больницы не принимают опухших с голоду?!.. Знаете ли, что к нам ежедень заходят и молят о хлебе дети?! А мы бессильны, ибо сами вертимся на последнем?!" Доходов у семьи практически не было. Иван Сергеевич пытался заработать чтением своих рассказов и влачил жалкое существование на остатки гонорара за "Неупиваемую чашу", опубликованную в сборнике "Отчизна". Чтение рассказов происходило в библиотеке гостиницы Ялы-Бахча (ныне курортная поликлиника) - единственном светлом месте в городе в те темные дни лихолетья. Мотивы трагедии алуштинской интеллигенции отразились в известном ныне произведении Шмелева "Солнце мертвых".
Для человека творческого такое положение не могло долго продолжаться, и Иван Сергеевич решает покинуть Крым и вообще Россию. В 1921 г. он пишет: "Здесь я не могу работать. Мне больно, не по силам... Зачем я России? Я иждивенец, паечник. Правда, я не получаю ничего, но я в принципе жизни современной - паечник, дармоед. А вне России? Я, быть может, найду силы стать писателем. А здесь, где у меня сына, мое самое ценное, взяли, я не могу распрямить душу". Весной 1922 г. Шмелевы покинули Алушту, перебравшись в Москву, а в ноябре того же года выехали за границу - навсегда... Впереди их ждал Берлин и Париж, но "Солнце мертвых", как скорбная память о "красном Крыме", все оставшиеся годы бередило душу русского писателя, жившего вдали от Родины. Теперь в Алуште действует литературный музей И.С. Шмелева (Профессорский уголок, ул. Комсомольская, 4А). Ежегодно здесь проводятся знаменитые "Шмелевские чтения", на которые приезжают десятки исследователей жизни и творчества писателя из разных городов ближнего и дальнего зарубежья.
"Жестокий век" Гражданской войны не обошел и заслуженных и уважаемых в России людей - профессора Александра Ефимовича Голубева и его супругу - женщину-врача Надежду Прокофьевну Суслову. Оказавшись ненужными и обременительными едоками для новых властей, профессорская семья терпела нужду и лишения. Первой скончалась Надежда Прокофьевна, хоронили ее тут же, в Профессорском уголке, босую - не нашлось средств даже на обувь покойнице, благо, что старый профессор уже не мог этого видеть: к тому времени А.Е. Голубев фактически ослеп. Он пережил свою супругу и соратницу на восемь лет и скончался в Алуште в 1926 г. Это было странное время, власть переходила из рук в руки, и А.Е. Голубев то вновь становился богатым землевладельцем, то повергался в бездну нищеты. Заняв Алушту, большевики начисто лишили его средств к существованию, отобрав не только землю и скот, но даже печатную машинку. Друзья погибли или были вдали от родины, новая власть косо смотрела на профессора-дармоеда из "бывших". Оставалось одно утешение: каждый день слепой профессор, нащупывая дорогу палкой, выходил на могилу своей спутницы Надежды Прокофьевны, которую до конца жизни звал "дитятко", а она его - по имени и отчеству. Л. Поповой, исследовательницей судеб алуштинской интеллигенции в годы Гражданской войны, обнаружено завещание, составленное Голубевым еще в 1919 г. В нем он обязывал своих душеприказчиков весь капитал во вкладах и в наличных деньгах передать на устройство "просветительно-воспитательных, благотворительных и экономических учреждений". И далее: "После смерти последнего из душеприказчиков право распределения доходов из неприкосновенного капитала переходит... к Московскому и Всея Руси Патриарху". "Указанные... 5 десятин земли (где похоронена Н.П. Суслова) должны поступить в дар приходскому совету алуштинской Феодоро-Стратилатовской церкви, который за него обязан поддерживать в исправном порядке могилы и ограду кладбища на той земле... Душеприказчики должны выдать приходу церкви 10 000 рублей на устройство иконостаса в храме". Завещание Голубева не могло быть выполнено: в год смерти у него не было ни денег, ни земли, ни душеприказчиков. Неизвестно даже, где он был похоронен.
Куда более трагичной была судьба еще одного "царского профессора" - Ивана Михайловича Белорусова. Известный филолог, педагог, большой знаток классической и русской литературы, теоретик поэтического творчества, действительный статский советник Белорусов поселился в Алуште с 1909 г. и, будучи избран членом Городской управы, не случайно был назначен ответственным за народное образование. В свое время его "Учебник по русской грамматике" (переизданный 26 раз!) Ученый комитет Министерства народного просвещения России удостоил премии Петра Великого. Не понимая и не желая понимать, как Россия Ломоносова, Пушкина и Достоевского с ее глубоким духовным миром могла стать ареной кровавой братоубийственной войны, профессор Белорусов не видел проку в "новаторских идеях большевиков", особенно касающихся языка и литературы. М.И. Моисеев, будущий член-корреспондент Академии сельскохозяйственных наук СССР, а в начале 20-х гг. - представитель алуштинского Ревкома по вопросам образования, так вспоминает свою встречу с профессором: "...К приходу Красной Армии в Алуште была гимназия и несколько начальных школ... Первым делом отменили преподавание Закона Божьего. Ввели в старших классах II ступени (гимназия) преподавание Советской Конституции. Некоторые затруднения вызвал переход на преподавание русского языка по новой орфографии... Как ни странно... вызвало волнение не среди учащихся, а среди педагогов... Слово попросил седоголовый старец почтенной внешности. Это был профессор-филолог Петроградского университета Белоусов (Белорусов), который от революционных бурь отсиживался на своей даче и для приработка вел какую-то работу в гимназии. Он начал так: "Уважаемые коллеги! Еще при министре просвещения Мануйлове была создана авторитетная комиссия из лучших знатоков русского языка, в которую имел честь входить и я. Эта комиссия после длительного изучения вопроса пришла к выводу о нецелесообразности проводить какую-либо реформу русского языка, и этот вопрос был снят с обсуждения. Я не понимаю, почему этот молодой человек (кивком головы он указывает на меня) (М.И. Моисееву тогда было 20 лет) предлагает нам вводить какую-то новую орфографию русского языка". Но собрание преподавателей все же приняло сторону Моисеева, повинуясь не столько железной воле Ревкома, сколько убежденности и юношескому азарту докладчика-агитатора. М.И. Моисеев вспоминает: "Профессор (Белорусов) подошел ко мне, похлопал меня отечески по плечу и громогласно сказал: "Правильно, молодой человек, к черту букву "ять". И опять все весело заулыбались".
Но эта "милая" встреча старой и новой России дорого стоила Ивану Михайловичу: вскоре он остался без средств к существованию. Высокий старик в башлыке, обмотанный по плечам шалью, с корзинкой и высокой палкой - таким запечатлел его в "Солнце мертвых" И.С. Шмелев. В дни "сомнений и тягостных раздумий" слабеющий Иван Михайлович находил для себя утешение в работе, казавшейся в те трагические годы бесполезной и ненужной. Перед смертью он заканчивал подготовку большого "Словаря ломоносовского языка", рукопись которого еще в 1914г. была удостоена премии Российской Академии Наук. К сожалению, труд профессора Белорусова остался неопубликованным, а что может быть страшнее для истинного ученого, нежели забвение? Друзья и знакомые, несмотря на собственное бедственное положение, пытались хоть чем-то помочь умирающему ученому. В январе 1922 г. И.С. Шмелев пишет в Симферополь известному писателю и драматургу К.А..Треневу, работавшему тогда в Крымском Наробразе: "Решительно заклинаю Вас! Спасите умирающего с голоду старика Ивана Михайловича Белорусова... Позор! Старика выгнали из Наробраза! Издевались! Старик побирается по базару. Собирает с пола булочной крошки с грязью и варит. Я не могу ему ничего дать. Завтра отнесу последнее. И заметьте, старик, ему 72 года, - он бывший учитель Л. Андреева, директор Орловской гимназии, когда-то богатый человек, не имеет ни клочка белья, не имеет платья!.. Его из Собеса недавно выгнала одна идиотка, сказав: "Нам теперь нужны руки и ноги, а не головы!" Профессора спасти не удалось, его до полусмерти избили черпаками кухарки на кухне "Ялы-Бахчи", которым он надоел "своей миской, нытьем, дрожанием..." Иван Михайлович умер, вместе с ним погиб и его бесценный труд о Ломоносове. "Лежит профессор, строгий лицом, в белой бородке, с орлиным носом, в чесучовом сюртуке форменном, сбереженном для гроба", - писал И.С. Шмелев.
Так в мучениях умирала Старая Россия, впереди грезился Новый Век...
Иначе сложилась судьба Михаила Давыдовича Сарибана, человека деятельного и предприимчивого. Эти качества ценились во все времена и при всякой власти. После установления Советской власти в Крыму бывший помещик Сарибан добровольно передал свое имение "Рай" государству, за что был назначен управляющим хозяйства. Но теперь к старому названию имения прибавилась "революционная окраска", и с тех пор утвердилось название "Красный Рай". Получив новое назначение, М.Д. Сарибан все также по-хозяйски относился к своему детищу: плодоносным садам и виноградникам. Вскоре он получил "повышение" и как специалист по плодоводству был переведен в Москву, где до последних лет работал в "Плодэкс-порте". Несколько раз он приезжал в Алушту, где его помнили, любили и прислушивались к его мнению. Как-то на собрании агрономов его спросили: можно ли в настоящее время поднять хозяйство в его бывшем владении до прежнего уровня? "Нельзя, - ответил он, - хотя бы потому, что ликвидированы постоялые дворы. Я ведь собирал весь навоз и готовил удобрение для каждого дерева". Вспомним, что для этого же использовалась хамса, которой до революции хватало не только для пропитания, но и для удобрения плодовых деревьев. И главное - у хозяйства был рачительный, ответственный хозяин, а не "назначенец-активист", о последнем Сарибан, конечно, умолчал. Один из бывших его работников рассказывал о том, что, походив по бывшему своему имению, в котором каждый сад был заложен в соответствии с рекомендациями специалистов из Парижа (почву на анализ Сарибан возил во Францию), каждое дерево было ухожено, хозяин горько заплакал - дело его жизни разваливалось у него на глазах. Агрономов, пытавшихся сохранить прежние порядки и не принимавших как первый сорт все фрукты, собранные работниками, обвиняли в классовой ненависти к трудовому народу и в лучшем случае увольняли. После войны много говорили о необходимости возрождения грушевых садов, составлявших в прошлом славу Алушты, но таких садов, как в "Раю", больше не было.
к началу страницы
НЭП в Алуште
В 1921 г. большевики провозгласили новую экономическую политику в России. Страна после трех лет братоубийственной войны и кровавого хаоса возвращалась к мирной жизни. В почете теперь были не только "комиссары в пыльных шлемах", но и деловые предприимчивые люди, которые, почувствовав свои возможности и потребность общества, активно взялись за обустройство разрушенного хозяйства, при этом, конечно, не забывая и о собственном достатке. "НЭП" - это слово в те годы не сходило со страниц центральных и местных газет. "Нэпманами" то восторгались, то всячески иронизировали над бескультурьем и невежеством "новых хозяев жизни". Вспомним хотя бы яркие образы, подмеченные авторами известного кинофильма "Веселые ребята", снятого, кстати, в Крыму. Но, признаться, они были гражданами своей страны, только что перенесшей надлом устоев и болезненно залечивающей кровоточащие раны, нанесенные булатом Гражданской войны. Они как часть общества отразили все противоречия и пороки нового зарождающегося мира. Можно было сколько угодно спорить о прогрессивности НЭПа, об уступках буржуазии и т. п. "Нэпманы" же действовали как умели...
Г.П.Сергеев вспоминает эти дни в Алуште: "...Мои родители взяли меня на митинг, который проводился на Набережной. Оратор в бескозырке и бушлате горячо приветствовал НЭП и говорил о том, что он поможет победить послевоенную разруху и что ввели его потому, что задерживается мировая революция, и что потом откроется широкая дорога к светлому будущему коммунизма. Собравшиеся в большинстве своем аплодировали ему... Успехи НЭПа были весьма ощутимы. Мы в Алуште это сразу увидели. На не очень просторном базаре, который и сейчас существует в центре города, в день привоза с трудом можно было протиснуться между возами, на которых крестьяне привезли продавать свою продукцию из деревень, расположенных за перевалом. Они наперебой зазывали к себе покупателей. Рынок действовал во всю свою силу. Куда ни пойдешь - несешь с базара все, что требуется. В городе открылись все старые частные продовольственные и промтоварные магазины. Возродилась знаменитая "Отрада" Сычева на Набережной... Предприниматель Кулабов, помимо пекарни и булочной, открыл на Набережной и на Поплавке еще кафе и кондитерскую. Любимым местом алуштинцев стало частное кафе в Рабочем уголке в помещении, где сейчас находится ресторан "Морской", куда они часто наведывались есть чебуреки и насладиться мороженым. Вспоминается увешанный мясными тушами мясной магазин Сеит-Мебиева, мануфактурный магазин Воапова, обувные магазины Псомияди и Нуделя и многие, многие другие. В городе действовали конкурировавшие между собой фотографии: Якутовича, Невского, Попандопуло. Из кустарей-одиночек вспоминаю... мастера изящной женской обуви Гаврюшу Косабова. Он же киномеханик, директор кинотеатра, актер и интересный собеседник с феноменальной памятью. Он прожил долгую жизнь и умер недавно в Алуште на 92-м году жизни. В черте города находилось много частных владельцев садов и виноградников. Я вспоминаю свою работу у Н.Л. Дахнова в саду и на винограднике, который сумел заинтересовать работающих сдельной оплатой труда. Особенно памятны субботние дни, когда он сам лично рассчитывался с рабочими. Отношение к работе зависело не только от сдельной оплаты труда, но и от того, что при наличии безработицы было нелегко получить работу. Но если удалось получить, то держался за нее всеми четырьмя конечностями, стараясь как можно лучше работать. Вспоминается также режим экономии. Взять хотя бы сбор утильсырья. Помню, мы еще подростками зарабатывали неплохо тем, что собирали стекло от битых бутылок, сортировали его по цвету и сдавали в винсовхоз..."
После нескольких лет голода Алушта воспрянула вновь, менялся ее облик, все более приближаясь к современному курорту.
к началу страницы
Землетрясение 1927 года и восстановление Алушты
В 1927 году Алушта испытала на себе силу стихии. Очевидец землетрясения Г.П. Сергеев, так описывает его в своих воспоминаниях: "Было это 26 июня днем. Сила толчка составляла 5,5 балла. В городе разрушений не было. В деревнях пострадали не очень крепкие татарские постройки. Вскоре все успокоились, курортный сезон продолжался. В августе в Алушту приехал В. Маяковский. В алуштинском клубе (на месте сквера, рядом с храмом Феодора Стратилата) Маяковский выступал с докладом "Всем - все!" и читал свои знаменитые "Чудеса". Уезжая, неприятно удивился теплому пиву на вокзале. Задержись он в городе до 12 сентября, его воспоминания были бы куда ярче и ужаснее. В конце лета и начале сентября стояла теплая и даже жаркая погода. В домах отдыха было много отдыхающих. Я работал тогда машинистом и помощником монтера на электростанции. Она помещалась на улице Багликова, на берегу речки в помещении, где сейчас насосная станция. Два двигателя внутреннего сгорания допотопной конструкции с запальным шаром вращали роторы двух динамо-машин, вырабатывавших ток для освещения города. Днем же двигатели приводили в движение насосы, накачивающие воду в закрытое водохранилище, расположенное где-то в верховьях нынешней Таврической улицы. Освещение в городе гасили в 12 часов ночи. И вот в полночь, с 11 на 12 сентября я выключил рубильник, остановил двигатели и отправился домой. Стояла дивная лунная ночь после недавно прошедшего ливня... Наскоро поужинав, лег спать. Только что начал дремать, как вдруг... Тишина ночи внезапно взорвалась раскатами гула, стуком падающей мебели, обвалившейся штукатурки, звоном разбитого стекла и посуды... Не помню, как я и мои родители выскочили во двор, миновав дверные проемы, где нависали над головой осевшие каменные клинья перемычек, перемахнув через полку с разбитой посудой и кучи обвалившейся штукатурки. Это был первый удар второго Крымского землетрясения которое, пожалуй, можно считать продолжением первого.
Сейсмологи оценили его для Алушты в 8 баллов. Днем сильные толчки повторялись несколько раз. Последние два толчка произошли около 5 часов вечера. На этом, в основном, атака закончилась, хотя слабые толчки ощущались еще в течение недели. Это была, по объяснению ученых, успокоительная фаза, в течение которой подземные пласты приходили в состояние окончательного равновесия. Днем я ходил по городу смотреть разрушения. Один из толчков застал меня в том месте, где сейчас на улице Ленина высится стела. В то время там стояла большая дача "Дивная". Во время толчка она ходила ходуном. Такое впечатление, что воздвигнута она была не на земле, а на спине какого-то гигантского чудовища. И вот это чудовище уже не стоит спокойно, а переминается с ноги на ногу, да еще и глубоко дышит. Обратило на себя внимание и то, что при колебаниях удивительно легко смещаются части здания друг относительно друга... Во время двух последних толчков я находился возле электростанции. На моих глазах вывалилась стена на втором этаже дома по ту сторону речки (сейчас это ул. Багликова, 11). Сразу открылась перед взором вся внутренность квартиры. Электропроводка на улицах была внешней, на столбах. Столбы раскачивались во время толчков и заставляли колебаться вверх и вниз провода. Но особенно грандиозную картину являли собой горы, обвалы скал были во многих местах. Плотные массы рыжей клубящейся пыли поднимались к облакам, напоминая собой грандиозное извержение вулкана.
Разрушения в городе были большие. Почти все дома в той или иной степени получили повреждения. Трехэтажное здание на берегу "Ялы-Бахча" было настолько повреждено, что предназначалось под снос. В нем размещался в то время Дом отдыха "Горняк". В палатах было душно, и многие спали в ту роковую ночь "в чем мать родила" и в таком "наряде", охваченные паническим страхом, устремились по провисшим лестничным маршам на улицу. Однако подавленные случившимся люди не обратили на это никакого внимания. Мне пришлось участвовать в работе комиссии по учету электрооборудования, подлежащего демонтажу перед сносом здания. Помню, в одной из комнат первого этажа, куда вошли члены комиссии, я стоял лицом к стене, остальные спиной к ней. И вот я вижу, как один из членов комиссии, оказавшийся у стены, притронулся палкой к нависшему куску необвалившейся штукатурки, который, будучи потревоженным, с грохотом рухнул на пол. В считанные секунды вся комиссия была на улице, и я с ней за компанию. Нервы были напряжены до предела. И то сказать - почва уходит из-под ног. Люди, обуреваемые животным страхом, выселились из домов и до самых холодов жили на улице. Если нужно было принести что-нибудь из квартиры, то пробирались туда как воры, прислушиваясь к каждому шороху. На пустыре, где сейчас расположен Дом отдыха "Северная Двина", вырос целый фанерный город, который в шутку мы прозвали "Рио-де-Фанейро". Люди боялись, что Крым провалится. Этот страх не исчез и после землетрясения. Некоторые из местных жителей навсегда расстались с Крымом. Среди приезжих сразу после первого толчка началась паника. С транспортом было в те времена туго. Предлагали любую цену, лишь бы уехать. Раненых во время толчков было много, а убитых, как ни странно, только один - отдыхающий инженер. Дом отдыха "Химиков" был полностью разрушен. Вот там его и убило обвалившимся камнем. Похоронен он был на старом кладбище рядом с часовней, слева..."
Вскоре после землетрясения большинство городских построек, затронутых разбушевавшейся стихией, было восстановлено. В городе, по переписи, сделанной незадолго до землетрясения, насчитывалось около пяти тысяч жителей (приезжие курортники в расчет не брались).
Старая "татарская" часть Алушты мало изменилась. Вся культурная и экономическая жизнь сосредоточилась в черте "нового" города, раскинувшегося по отлогим берегам речек Демерджи и Улу-Узень. В районе Набережной находились лучшие магазины и столовые, тут же помещались две автомобильные конторы "Крымкурсо" и "Крымский шофер". Действовали гостиницы "Чатыр-Даг" и "Дивная", ремонтировались пострадавшие в 1927 г. гостиницы "Ялы-Бахча" и "Европейская". На Набережной, при повороте на Генуэзскую улицу, находилась почта с телеграфом и телефоном. Рядом с базаром создан Дом крестьянина с 16-ю номерами, в том же здании организовался адресный стол и небольшой Краеведческий музей. В городе было две больницы: Городская (бывший Земский приют) и Поликлиника (бывший земский приемный покой). Теперь "советских курортников" обеспечивали ведомственные Дома отдыха, а в районе знаменитой "Стахеевки" в зданиях дач Карповой, Прохорова и Фелькнера расположилась Экскурсбаза. В Рабочем (бывшем Профессорском) уголке многие дачи были переоборудованы под базы отдыха. В районе находились амбулатория, собственное почтовое отделение и кинотеатр. История кинотеатра начинается в 1908 г, когда Млинаричем был составлен его проект. Правда, открыла кинотеатр (второй в Крыму) в 1912 г. жительница Ялты мадам Альянаки. После революции кинофильмы показывали в гостинице "Европейская", а в 30-х годах кинотеатр перенесли в здание бывшей синагоги, где он находится и поныне (кинотеатр "Южный"). Надо сказать, что кинематографический репертуар в те годы во многом напоминал современный. Крайне популярны в народе были многосерийные американские боевики, в которых действовали смелые и ловкие герои-одиночки, умевшие выходить из любой сложной ситуации. Серии заканчивались на самом захватывающем месте, и зритель волей-неволей вынужден был томиться в ожидании новой серии, за которую, соответственно, выкладывал новую сумму денег.
В 1930 г. развернулась борьба за коллективизацию и вытеснение "кулацких хозяйств". В период очередной "чистки" из Алушты было выслано 25 семей. В том же году Алушта и окрестные села были выделены в национальный (крымскотатарский) округ. Как большое "завоевание социализма" преподносят сводки тех лет три трактора, работавших на алуштинских землях. Был создан первый рыболовецкий совхоз "Путь социализма", его организатор и председатель В.И. Хромых - человек известный и уважаемый в Алуште. Его именем названа улица (бывшая Верхне-Мечетская), ведущая к руинам крепости Алустон.
В 1934 г. в районе Алушты было 17 курортных заведений на 4,5 тысячи мест. Позднее были сооружены новые здравницы: санаторий "Коммунист" (для работников прессы), санаторий Матери и Ребенка "Медсантруд", Дом отдыха учителей Украины и командного состава Харьковского военного округа. В 1940 г. были построены две новые здравницы: "Метро" и "Максима Горького" (территория пансионата "Слава"). В паспорте одной из бывших жительниц Алушты есть уникальная запись, в графе "место рождения" написано: Алушта, санаторий имени Максима Горького. Санаторий был разрушен в годы войны, разрушена маленькая родина человека, рожденного в санатории, не просуществовавшем и трех лет. В 1934 г. в Алуште была создана крупнейшая в Крыму турбаза Общества пролетарского туризма и экскурсий, позднее преобразованная в Дом туриста ВЦСПС (территория турбазы "Юность"). Любимым местом отдыха туристов и гостей Алушты был основанный в 1923 г. Крымский государственный заповедник им. В.В. Куйбышева. Директором его стал Алексей Васильевич Мокроусов (1887-1959 гг.), герой Гражданской войны, командир крымских партизан 1920 г. Перед войной в двадцати здравницах отдохнуло 38 тыс. трудящихся. В больницах работало 26 врачей - довольно много по тем временам. Среди них известный в СССР врач, доктор медицинских наук М.Н. Коноплев, любимый алуштинцами доктор Г.М. Еськов. В начале войны доктора Еськова призвали в действующую армию. Тяжелая, без отдыха работа хирурга в госпитале, расположенном в штольнях, плен и, казалось, неизбежная, смерть. Выпросили у оккупантов жизнь любимого доктора крымские татары. Много лет после войны Г.М. Еськов проработал главным врачом алуштинской горбольницы.
Теперь не только Набережная, но и городские дома и санатории освещались электричеством. Разрешилась и старая проблема Алушты - снабжение питьевой водой: в 1928 г. наконец-то построили водопровод. На Набережной располагалась автобусная станция. Как и прежде, в летние месяцы между Алуштой и Ялтой курсировали небольшие пассажирские пароходы.
Перед Отечественной войной население города-курорта выросло вдвое, составив 10 тыс. человек. Жителей и гостей Алушты обслуживало 50 магазинов, рынок, контора связи, телефонная станция, радиотрансляционный узел.
В городе существовал Дом культуры имени Чкалова, профсоюзные клубы, Краеведческий музей, Дворец пионеров, 2 кинотеатра. С 1931 г. издавалась районная и городская газета "Ленин эли" - "Ленинский путь".
Каждый год тысячи отдыхающих и туристов наполняли приморский город шумным говором на разных языках народов СССР. Особо удачным оказался сезон 1940 г., но в следующем году грянула война.
к началу страницы
Великая Отечественная война
Дыхание войны ощущалось в тихом приморском городке и прежде. Советские люди следили за продвижением войск фашистской Германии по территории Европы: Польша, Дания, Норвегия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Франция, Греция, Югославия, но никто не думал, что скоро война придет и на нашу землю.
22 июня 1941 г. в 2 ч 45 минут подвергся налету немецкой авиации город Севастополь - главная база Черноморского Флота. В Крыму, как и в остальных приграничных районах страны, было объявлено военное положение.
На третий день войны на полуострове при всех городских и районных отделениях НКВД стали создаваться истребительные батальоны. К концу июня было сформировано 35 истребительных батальонов, в состав которых вошло более семи тысяч человек. В Алуште силами 15-го истребительного батальона и милиции были организованы круглосуточная охрана города и побережья моря, строительство оборонительных укреплений на Ангарском перевале и в районе деревни Шумы, установка проволочных заграждений в Рабочем уголке и вдоль побережья.
В городах создаются комиссии по эвакуации населения и материальных ценностей. Остро встала проблема с вывозом курортников, отдыхавших в здравницах Южного Берега. Более 10 тыс. человек, среди которых было немало военных высшего и младшего командного состава РККА, необходимо было эвакуировать. Оставшийся автотранспорт не справлялся с перевозками, и люди шли к железнодорожному вокзалу г. Симферополя преимущественно пешком. Неся в руках чемоданы, по извилистым крымским дорогам, в жару, через перевалы двигались толпы людей.
Уже в начале июля Крымский обком ВКП(б) принимает постановления "О формировании народного ополчения" и о передаче руководства народным ополчением военкоматам. Командующим Крымским народным ополчением, отряды которого насчитывали около 150 тыс. человек, был назначен полковник А.В. Мокроусов.
В Алуште формируется 1-й батальон 37-й бригады народного ополчения под командованием В.О. Бородавкина. Всего из города и района, по зову сердца, повинуясь патриотическим порывам души, в действующую армию ушло более 2000 жителей.
Повсеместно в различных местах Крыма приступили к созданию оборонительных рубежей. Более 40 тыс. крымчан участвовало в этой работе. Становилось все очевиднее - война не обойдется "малой кровью": вчерашние рабочие, учителя, врачи, экскурсоводы готовились дать отпор непрошеным гостям. С.Н. Сергеев-Ценский 6 августа 1941 г. через газету "Красный Крым" обратился к крымчанам с призывом создать Фонд обороны. Сам писатель внес в Фонд 10 тыс. рублей наличными и 15 тыс. рублей облигациями. Этот благородный поступок нашел большую поддержку среди населения полуострова. В сентябре повсеместно во всех районах создаются комиссии по сбору зимних вещей для солдат Красной армии.
Оборонять Крым на правах фронта должна была 51-я Отдельная армия, созданная в августе решением Ставки Верховного главнокомандования. В дополнение к этому в срочном порядке началось формирование 4-й дивизии из жителей Крыма. Эти дивизии получили не боевые номера из Всесоюзного регистра, а условные: 1-я Крымская в Евпатории, 2-я в Ялте, 3-я в Симферополе и 4-я в Феодосии.
В начале августа 1941 г. в соответствии с разработанным планом работ по развертыванию и организации баз продовольствия, оружия, снаряжения, строительству лагерей на местах предполагаемой дислокации партизанских отрядов начались работы по осуществлению этого плана. Места для их размещения выбирались в большинстве своем исходя из опыта Гражданской войны. Не случайно, что Командующим Партизанским движением Крыма в октябре назначают А.В. Мокроусова - бывшего директора Крымского госзаповедника, руководителя крымского партизанского движения в тылу белогвардейских войск во время Гражданской войны, военного советника Арагонского фронта в республиканской Испании, человека, имевшего опыт и необходимые знания для руководства партизанским движением. Комиссаром был утвержден один из секретарей Симферопольского горкома партии С.В. Мартынов.
Алуштинский партизанский отряд был сформирован из советского партийного актива на добровольной основе. В район будущего базирования партизанского отряда, на кордон Ай-Йори, завозились продукты и снаряжение. Закладкой баз занимались работники лесхоза под командованием Н. Шадурина. Начальником отряда, охранявшего район, в котором происходила закладка продуктов, был назначен М.Г. Кособродов. Планировали заложить 11 продовольственных баз из расчета на 200 человек сроком на пять месяцев. В тот момент никто не думал, что немецкие войска пробудут в Крыму не два месяца, как утверждала партийная пропаганда, а целых два с половиной года. Основную массу продуктов спрятать не успели, сгрузили в ямы, вырытые на юго-восточных склонах горы Ураги, отрогов горы Чамны-Бурун в 15-20 м от Романовской дороги. В результате более 80% запасов было разграблено жителями окрестных деревень: Корбек (Изобильное), Кучук-Ламбат (Кипарисное), Биюк-Ламбат (Малый Маяк) в первые же дни оккупации.
12 сентября 1941 г. передовые части 54 корпуса 11 немецкой армии подошли к Перекопскому перешейку. Отступающие советские войска следовали через Алушту и Ялту к Севастополю, пробивались к Керчи. "Войск с нашей стороны было много, а толку было мало. Наш полк перестал существовать. В живых осталось всего 50 человек, под командованием капитана - начальника штаба полка", - вспоминал рядовой 91-го полка связи Д. Аверьянов. К ноябрю стало ясно, что оккупации не избежать.
4 ноября в 5 часов утра по Козьмо-Дамиановскому шоссе (ул. Партизанская), в горы отправилась группа партизан под командованием С.Е. Иванова, а в 14 часов из Алушты под командованием комиссара В.Г. Еременко в сторону кордона Ай-Йори вышла вторая группа партизан.
В этот же день 15-й истребительный батальон города Алушты под командованием старшего лейтенанта погранвойск НКВД Дудкина в районе Таушан-Базара (Заячий базар) принял первый бой с войсками противника, наступающими по дороге Симферополь-Алушта. Силы были неравными, и после небольшой перестрелки батальон отступил к Ангарскому перевалу и спустился к деревне Шумы, где им пришлось еще раз столкнуться с противником. Оттуда бойцы направились в урочище Яман-Дере (Плохое, Злое ущелье) и присоединились к алуштинскому партизанскому отряду. Вечером 4 ноября 1941 г. в город вошли немецкие войска.
Оккупировав полуостров, войска фашистской Германии стали насаждать "новый порядок". Новый административный округ "Таврида" комиссариата "Украина" возглавил командующий 30-м армейским корпусом 11 -ой армии. Военные комендатуры, спешно сформированные по всему Крыму, возглавляли немецкие или румынские офицеры. Планы фашистов относительно Крыма были очень просты. Специалист по "восточным областям" А. Розенберг после оккупации Украины и Крыма предложил включить наш полуостров в состав Третьего Рейха под звучным названием Готенланд (Земля готов). Город Симферополь предполагалось переименовать в Готенбург, а Севастополь - в Теодорихсгафен (в память о Теодорихе - завоевателе Италии). Немцы мечтали закрепиться в Крыму всерьез и надолго. В 1942 г. в заповедные места между Алуштой и Ялтой приезжала специальная комиссия Германа Геринга. "Главный охотник" Третьего Рейха и большой любитель древности, Геринг предлагал возродить в этих местах "царскую охоту" и даже желал иметь тут собственный дворец.
Объявления тех лет призывали население Крыма, по тем или иным причинам оставшееся на полуострове, работать на предприятиях и в организациях оккупационного режима. Идеологи Рейха рассчитывали, что горожане-мужчины, на попечении которых остались семьи, будут сотрудничать с "новой властью", а недовольные или обиженные "большевистским режимом" даже вступят в немецкие войска. "Водители, слесаря автодела, извозчики и лица иных специальностей!" - читаем мы в одном из объявлений. - Вам дается возможность использовать свои возможности и знания в немецких частях. Записывайтесь добровольцами-военнослужащими немецких войск. Вы получите питание, жилье и оплату, какие существуют в немецкой армии для ее солдат. Вы хотите видеть свою Родину мирной и полностью освобожденной? Это может сделать только Германия и немецкая армия. Своей работой военнослужащих-добровольцев вы вносите в это дело и свою часть. Каждый, кто решил стать в ряды добровольцев-военнослужащих, может тут же записаться, но никого не станут принуждать. Записывайтесь добровольно. Ваша Родина отблагодарит Вас".
2 января 1942 г. фюрер официально разрешил призыв крымскотатарской местной молодежи на добровольной основе для службы в действующей армии и для создания рот самообороны. В Алуште поступило на службу в вермахт 728 человек. В городе располагалась 7-я рота самообороны из 100 человек: 1-й взвод находился в деревне Корбек, 2-й взвод - в деревне Шумы, 3-й взвод - в деревне Демерджи. Перед каждым взводом стояли свои задачи и были свои зоны ответственности. К ноябрю 1942 года в Крыму было сформировано 8 крымскотатарских полицейских батальонов, при этом состав батальонов был смешанный: в их рядах служили русские, украинцы, а также армяне, крымские немцы, болгары и эстонцы. В Алуште дислоцировался 151-й батальон. В операциях против партизан в 1943-1944 гг. участвовали казачьи части, части грузинского, азербайджанского и армянского легионов вермахта. И только в 1943 г. ситуация меняется. То ли оккупанты были оценены "по достоинству", то ли успехи советских войск воодушевили, но случаи массового перехода военнослужащих этих подразделений на сторону партизан стали довольно частыми.
Используя древний принцип "разделяй и властвуй", фашистский оккупационный режим провел черту между представителями различных национальностей, жившими на полуострове. Строжайший приказ командующего 11-й армией запрещал солдатам грабить население горных татарских деревень, а за предоставляемые ими продукты и фураж платить деньгами по рыночным ценам. Остальное население оккупированных районов интересовало новую власть лишь как источник бесконечных денежных сборов. Общая сумма налога для городского населения достигала 75-85% от минимальной заработной платы, в сельской местности налогом облагались даже кошки и собаки (с собаки - 100 рублей, с кошки - 50 рублей).
Обычным явлением стала конфискация скота, продовольствия и имущества в пользу полевых частей вермахта. Прибегали новые власти даже к таким уловкам: весной 1942 г. крупный рогатый скот отобрали и перегнали в степную часть Крыма, под предлогом его охраны от партизан, а в мае вернули, но уже за выкуп в 500 рублей за голову. Собранный урожай винограда, яблок, табака полностью был вывезен немцами; при этом, надо сказать, урожай был обильным. На время уборки урожая крестьянам выдавался продовольственный паек из расчета 300 грамм на одного работающего. В широких масштабах местные жители привлекались к принудительным работам по ремонту дорог, заготовке дров, подвозу боеприпасов.
В Алуште, как и в городах всего Крыма, был введен комендантский час. Хождение по городу с 17 часов до 5 часов 30 минут утра запрещалось. Запрещалось собираться на улицах города группами более трех человек, выходить за пределы города без разрешения, иметь запас продуктов выше установленных норм, скрывать фотоаппараты, радиоприемники, оружие. Наказание за нарушение - смерть!
Удивительно ли, что во время оккупации работали школы, детский сад? Наверное, нет. Надо было растить поколение, преданное рейху и фюреру. В школах сняли портреты вождей коммунизма и повесили портреты вождей фашизма. Преподавали историю Германии, немецкий язык, Божье слово. Открыли церковь.
Тех, кого, по мнению оккупантов, уже нельзя было перевоспитать, положено было уничтожить. 11 июня 1942 г. девять женщин, работниц алуштинского совхоза по выращиванию табака, по доносу предателя были расстреляны за чтение газеты "Правда". Были проведены и тотальные чистки. Фашистские службы безопасности, используя довоенную агентурную сеть, а также информацию от многочисленных перебежчиков и дезертиров из партизанских отрядов, собрали информацию о семьях партизан, работников советского партийного актива, неугодной интеллигенции, евреях, крымчаках, цыганах. Позже почти все эти люди были уничтожены. Местом массовых расстрелов жителей Алушты, военнопленных, заложников, евреев и других неугодных режиму граждан стала территория санатория "Металлист". Здесь, по неполным данным, расстреляно более 550 человек. Причем около 250 было похоронено в парке, а последующие трупы выбрасывали в реку, которая выносила их в море. Расстрелы заложников, всех, кто проявлял неповиновение новой власти, стали обычным явлением.
Контролируя каждый шаг своих новых граждан, фашисты так и не дождались ожидаемого покоя. Город систематически обстреливался кораблями Черноморского флота, которые вели огонь вели по береговым батареям противника, установленным на высотах выше санатория "Юность", на земле современного дома отдыха "Дружба", а также по минометной батарее, расположенной на "Сырте" (район улиц Партизанской и Горбачевой). В страхе перед возможным десантом немцы установили проволочные заграждения на побережье и вели постоянное патрулирование этого района. Ими был достроен аэродром у въезда в город и укрепление у поворота на современное Судакское шоссе. Но жизнь показала, что самая большая проблема оккупантов - это партизаны.
Алуштинский партизанский отряд под таким названием просуществовал до ноября 1942 г. Первым командиром алуштинского партизанского отряда стал бывший директор винсовхоза "Кастель" С.Е. Иванов, комиссаром - В.Г. Еременко, начальником штаба - учитель средней школы К.А Лусков.
Основной лагерь алуштинского партизанского отряда находился под вершиной "Чамны-Бурун" (Сосновый мыс), где были вырыты несколько больших землянок. Внутри землянки стояла железная бочка, приспособленная под печку. Постелью служили земляные нары, покрытые овечьими шкурами и одеялами. В такой землянке могло укрыться около 30 человек. Немаловажно, что рядом с лагерем был небольшой родник с водоемом (в гражданскую войну на этом месте стояли банды "зеленых"). Недалеко расположились отдельные группы моряков и красноармейцев, присоединившихся к отряду. В урочище Яман-Дере стояла группа Н.А Сороки, а на горе Ай-Йори - группа моряков Н.А Матыщука. До сих пор на месте первой стоянки отряда видны ямы от землянок, а вековые буки хранят на своих стволах зарубки, надписи и следы от пуль и осколков.
В ноябре 1941 г. отряд был многочисленным. 147 бойцов советского партийного актива, 92 человека из 1 5-го истребительного батальона, 100 моряков и красноармейцев из воинских частей, попавших в окружение. Позже были отправлены обратно в город 14 человек, не способных по состоянию здоровья вынести тяжелую партизанскую войну, в сражающийся Севастополь ушли с проводниками 120 человек. Вскоре в отряде осталось всего 160 бойцов, из которых сформировали 6 боевых партизанских групп.
Алуштинский партизанский отряд, входил в состав третьего партизанского района, которым командовал Г.Л. Северский и базировался отдельно от основных сил. В ноябре группа из 20 человек под командованием Мануйлова сделала девять завалов в разных местах дороги, ведущей в Крымский государственный заповедник, а группа красноармейцев в 17 человек под командованием Ермакова совершила нападение на колонну автомашин в районе моста "Биюк-Копыр" (Большой мост), вблизи центральной усадьбы винсовхоза "Алушта". Было взорвано 3 грузовых машины и убито несколько немцев. Это были первые потери фашистов, которые не замедлили с ответом.
26 ноября, несмотря на выпавший первый снег и резкое похолодание, с четырёх направлений фашисты напали на партизанский лагерь. Несколько часов длился бой, в котором пали смертью храбрых шесть партизан. Шесть человек из отряда попали в плен. Освободила партизан группа Варварова, устроившая засаду отступающим румынам. Беда была в другом. Были уничтожены припасы и основной лагерь партизан. Тем не менее, отряд не сдавался. Задача по уничтожению партизан оставалась нерешенной, и 3 декабря большая группа, состоящая теперь исключительно из немцев, снова попыталась окружить партизанский лагерь. Четыре часа длился тяжёлый бой. Прикрыли отход партизан моряки. Для лейтенанта Фёдора Шрамова, моряков В. Захарова, И. Фильчакова, А Гудкова, М. Симоненко, С. Золотарёва это был последний бой.
Недалеко от Чучельского перевала находилась лесная казарма, на которой хранились запасы продовольствия. Рядом находилась партизанская застава и семья лесника. 13 декабря на "Чучули" разразилась трагедия. В бою с неожиданно напавшим противником погибли А.В. Гурьев, бывший директор Алуштинского хлебокомбината, и Н.К Снежкова, до войны работавшая экскурсоводом, учителем, а с началом войны - директором Алуштинской школы. Как бывший экскурсовод, Снежкова прекрасно знала горные тропы всех окрестных горных массивов и для алуштинского отряда была незаменимым проводником и разведчиком. Через два дня в урочище Камбич, в верховьях реки Качи, товарищи обнаружили раненных в бою на "Чучели" партизан. Они-то и рассказали, что жизнью своей обязаны Н.К. Снежковой. Она добровольно осталась прикрывать отход раненых в лес. Весть о том, что фашисты зверски убили жену лесника и ее ребёнка, изуродовали до неузнаваемости тела Гурьева, Снежковой, уничтожили здание казармы и разграбили продовольствие, пережили тяжело. Мысль о мести появилась у каждого.
Холодная зима с сильными, совсем не крымскими морозами, отсутствие продуктов питания, медикаментов и теплой одежды требовали невероятного напряжения сил.
Теперь основным способом добычи продуктов, пополнения боеприпасов и медикаментов, эвакуации раненых и обессиленных партизан стал "воздушный мост", связавший партизан с осажденным Севастополем, а затем и с "Большой землей" (Черноморским побережьем Кавказа). Первым летчиком, посадившим самолет У-2 на поляну возле кордона "Нижний Яполах", стал Ф.Ф. Герасимов, впоследствии Герой Советского Союза. Посадка в горном лесу требовала особых качеств и серьезных знаний от летного состава, отсутствие которых порой приводило к гибели. Во время одного из ночных полетов к партизанам тяжелый бомбардировщик ТБ-3 притянуло к склонам горы "Чучель" нисходящими потоками воздуха. Когда командиру корабля майору Прохорову и членам экипажа удалось эвакуироваться, но штурман капитан Ф.И. Андриянов погиб. Был у партизан и второй аэродром, в долине р. Альмы, на поляне возле кордона Тарьер. На него ночью садились самолеты, прилетавшие из Севастополя и пилотируемые Битюцким, Мордовцом и Романовым. Площадку у кордона Тарьер обслуживала отдельная группа бойцов алуштинского партизанского отряда под командованием И.И. Купреева. Эта площадка приняла 32 самолета!
Алуштинский партизанский отряд за время своего существования потерял убитыми 33 человека, при этом от голода умерло около 60 человек. Удивителен тот факт, что выжили почти все раненые. 23 человека выходили и поставили на ноги медицинские сестры отряда Гавриш и Коровина. Уроженка Алушты Елена Ивановна Коровина в отряд пришла добровольно и стала медсестрой, которую начальник медицинской службы партизанского движения Крыма П.В. Михайленко считала лучшей в партизанских отрядах, базирующихся на территории заповедника. Во время внезапного нападения противника на лагерь отряда (хребет Хыр-Алан) в августе 1942 г. Коровина и повар санчасти Узунова были убиты. Е.И. Коровина награждена медалью "Партизан Великой Отечественной войны 1 степени" посмертно, но еще при жизни она была представлена к награждению орденом Красной Звезды. Вместе с ней была награждена орденом Красной Звезды и медсестра Гавриш. Об этом событии П.В. Михайленко так записала в своем дневнике: "Узнаю, что 29 августа было нападение на лагерь, где командиром Махнев. Убита Коровина Елена. Она собиралась идти ко мне и пошла к реке переодеться. Фашисты с татарами пришли прямо в лагерь, обойдя посты. Работа чистая, догадываемся, что привел предатель. Коровина была убита автоматной очередью. Ей удалось пробежать несколько метров, там же была и Узунова, ее тоже убили. Отряд рассыпался. Стрельба по Коровиной и Узуновой спасла отряд. Ранен Забалко. Я убита горем, мои лучшие кадры - Коровина, погибла. Стараюсь не думать, а в душе завидую ей. У нее уже кончились мучения". Полина Васильевна Михайленко командовала госпиталем, который первое время находился на горе Чучель. Благодаря её профессионализму, мужеству, самоотверженности, ответственности за порученное дело было спасено много человеческих жизней.
От рук фашистов погибла и врач партизанского отряда M.Я. Горбачева. Из-за острой нужды в медикаментах Мария Яковлевна лично отправилась в город за лекарствами. Она остановилась у бывшей медицинской сестры Антонины Козловой, с которой работала до войны. Жители города, знавшие ее как прекрасного врача и отзывчивого человека, приносили ей всё что могли, но предатель выдал партизанку фашистам. На глазах у Горбачевой долго избивали, кололи штыками, а затем убили Козлову. После долгих допросов и издевательств в числе других арестованных горожан вывели на площадку возле санатория "Красное Криворожье" (ул. Ленина, 2) и саму Марию Горбачеву. Ее повесили на старом китайском ясене в декабре 1941 г.
Среди бойцов отряда своим бесстрашием выделялся уроженец города Алушты Семён Пуцатов - хороший проводник, отличный разведчик. Отлично знавший горы, Семен Пуцатов был прекрасным проводником и разведчиком. При выполнении очередного задания он был схвачен немцами по доносу предателя, вслед за ним арестовали его семью. После пыток, так и не сумев склонить его к сотрудничеству, фашисты расстреляли Пуцатова в "Профессорском уголке" в верховье речки Чолмекчи. Тело погибшего партизана было похоронено неизвестными патриотами, место захоронения осталось неизвестным.
В апреле 1942 г. партизаны Д. Возняков, М. Глазкрицкий, Д. Овсянников получили от командования Севастопольского оборонительного района задание. Необходимо было уточнить местонахождение береговой батареи противника и прожекторной установки для подсвечивания целей в ночное время; батарея вела огонь по кораблям, доставлявшим грузы в осажденный Севастополь. Разведка была произведена успешно, и партизаны направились к лагерю отряда, но в районе Кебитского перевала попали под прочес карателей. Первую цепь пропустили, спрятавшись в листву. Почувствовав себя в безопасности, группа направилась дальше и столкнулась со второй цепью противника, шедшей на расстоянии 700 метров от первой. Бой был короткий, но жестокий. Возняков и Овсянников погибли, прикрывая отход Глазкрицкого. Когда полученные сведения были переданы командованию, авиация нанесла бомбовый удар и уничтожила прожекторную установку и несколько орудий. М. Глазкрицкий не надолго пережил своих товарищей. Летом, возвращаясь из разведки, Глазкрицкий погиб вместе с Николаем Багликовым, попав в окружение на склонах горы Кастель. За принадлежность к партизанам в Алуште этим же летом были повешены мать, отец, два брата, жена и сын Глазкрицкого. Тяжело переживали в отряде и смерть Николая Тимофеевича Багликова, прекрасного охотника и знатока леса, чьи охотничьи трофеи не раз спасали партизан от голода. За неполный год отрядом охотников было добыто 365 оленей, муфлонов, коз и барсуков.
В самый тяжелый для крымских партизан 1942 г. бойцы алуштинского отряда являли собой образец стойкости и воинской доблести. Таким бойцом был командир группы партизан Алуштинского отряда С.З. Бондаренко, до войны работавший директором детского оздоровительного лагеря имени Клары Цеткин. Под его командованием группа совершила много нападений на врага в разных местах дороги Симферополь - Алушта - Ялта. Несколько раз его партизаны освобождали поселок Карабах (с. Бондаренково) от фашистов. Умер С.З. Бондаренко от ран 27 мая 1942 г. под горой Черная в окружении своих боевых друзей.
Особым уважением партизан пользовался пулеметчик Яков Берелидзе, до войны работавший шеф-поваром одного из алуштинских санаториев. Освоивший пулеметное дело еще в годы Гражданской войны, он стал настоящим виртуозом в стрельбе из пулемета. Фашисты боялись этого человека так, что приказ о награде за его поимку обещал 10 000 рейхсмарок за живого и 5000 за мертвого Берелидзе. Его умение стрелять без промаха однажды спасло людям жизнь. В ноябре 1941 г. группа партизан, в составе которой были Матышук, Купреев и Берелидзе, возвращаясь с операции, подошла к кордону Ай-Йори. На кордоне партизаны обнаружили группу румынских солдат с захваченными в плен 12 партизанами.
Среди пленных были женщины и раненые. Скрытно подойдя к месту, где офицер и несколько солдат допрашивали пленных, Берелидзе точной очередью из пулемета уничтожил несколько солдат противника, заставив остальных разбежаться в панике.
К августу 1942 г. в отряде оставалось всего 67 человек. Воевать были способны всего 33 бойца, 26 с трудом передвигающихся мужчин, 15 женщин и 1 ребенок помочь им не могли. Десятки бойцов уже в первый год партизанской войны умерли от голода. Из оставшихся в живых на подпольную работу было отправлено 30 человек в разные районы Крыма. Это решение было всего лишь выполнением приказа о необходимости сократить количество бойцов в отряде. Оставлены были только самые выносливые и сильные. Большинство бойцов, отправленных на подпольную работу, погибло, так и не дойдя до места назначения. Многие из них были выданы предателями, попали в засаду или пропали без вести. В своем дневнике Махнёв записал: "В степные районы Крыма послали Басова, Старостенко (младшего), Гайдамака, Хитрина, Горбачеву (дочь), Лунина, Аушева и других". Н.А Лунин был последним секретарем партийной организации отряда. Он погиб в 1942 г., прикрывая отход группы партизан, попавших в засаду.
Последним командиром алуштинского отряда стал А.Д. Махнёв, который в партизаны попал в ноябре 1941 г. Когда его 434-й артиллерийский полк, где он был комиссаром батареи, с боями отступил с остальными частями 51-й армии. В лесу был несколько раз ранен, участвовал во многих ответственных операциях, был командиром группы, начальником штаба Евпаторийского отряда, руководителем группы разведчиков, задачей которых было обнаружение позиций дальнобойных немецких артиллерийских систем, в том числе и знаменитой супер-пушки "Дора". Последним начальником штаба отряда был П.В. Макаров - легендарный партизанский командир Гражданской и Великой Отечественной войн; человек, ставший прототипом поручика Кольцова в известном сериале "Адъютант его превосходительства". В конце 1942 г. в результате реорганизации партизанского движения алуштинские партизаны вошли в состав 2-го отряда 1-го сектора и воевали до освобождения Крыма от захватчиков.
За время своего существования отряд участвовал в девяти оборонительных боях. Провел более 70 разведок объектов противника, тринадцать кратковременных стычек с врагом. Осуществил 48 нападений и засад на дорогах и шоссе, участвовал в трех операциях против сильно укрепленных гарнизонов противника в деревнях Шумы, Коуш и Бешуй. Провел семь операций по подрыву мостов, электростанций, телеграфных столбов, дорожного полотна, дренажных систем, опорных стен, созданию завалов и минированию дороги в заповедник. Бойцами алуштинского отряда было уничтожено 42 грузовые машины, 9 легковых автомобилей, 1 мотоцикл, 4 повозки, 16 лошадей, 320 солдат, 28 офицеров, 36 предателей.
Рядом с партизанами в горах Крыма действовали разведчики Черноморского Флота, диверсионно-разведывательные группы НКВД СССР и спецгруппы разведывательного управления Генштаба. В составе одной из диверсионно-разведывательных групп под кодовым названием "Витязи" было двое жителей города Алушты - Григорий Шиман, родители которого были расстреляны на территории санатория "Металлист", и Николай Михайлиди. Его родители были выселены из Крыма в 1944 г. Бывшие выпускники Московского института физкультуры им. Сталина, они не только осуществляли разведывательную деятельность, но и активно помогали партизанам, делились опытом диверсий, обучали минно-подрывному делу, оказывали техническую помощь. Несмотря на сильное истощение из-за постоянного недоедания, группа за 6 месяцев в тылу противника успела передать 59 разведывательных донесений, уничтожить 46 солдат, 7 офицеров среднего и младшего состава, 1 автомашину.
В оккупированном городе стихийно возникло патриотическое подполье, в которое вошли Н. Павлюченко, Н. Томилин, 3. Ивочкина, И. Вялова. Приемник для прослушивания радиопередач, тексты которых переписывались от руки и расклеивались по городу, был восстановлен бывшим киномехаником Н. Павлюченко. В конце января 1943 г. членов подпольной группы арестовали. 18 дней их продержали в гестапо, ежедневно пытая и допрашивая, а в начале февраля расстреляли под горой Кастель.
К весне 1944 г. немецкая группировка войск была блокирована в Крыму советскими соединениями, а 8 апреля 1944 г. началась Крымская наступательная операция, завершившаяся 12 мая 1944 г. В результате Крым был полностью освобожден от оккупантов. В Алушту советские войска вошли 1 5 апреля 1944 г. Фашисты отступали поспешно. В районе порта шла погрузка немецких частей на самоходные баржи и катера. Румыны, которым немцы отказали в эвакуации, не только торопились сдаться в плен, но и открыли огонь по бывшим союзникам. В дополнение к этому советские войска произвели минометный и артиллерийский обстрел из района современной ул. 15 Апреля, территории порта и акватории. Где-то к 10-11 часам, услышав русскую речь, жители стали выходить из своих домов. Стоявшая накануне холодная погода резко сменилась теплом. Брошенная техника, трупы лошадей-тяжеловозов, убитых немцами при отступлении, не очень-то омрачали радость освобождения. Сразу после освобождения были организованы курсы по обучению саперному делу, и уже через месяц после обучения в Алуште две группы 17-летних юношей и девушек занялись обезвреживанием мин, заложенных немцами вдоль всего алуштинского побережья. Командиры групп прошли обучение в Симферополе. Работа была выполнена успешно, ни один из юных саперов не погиб. Сегодня в Алуште живут два участника этих событий: командир одной из групп Медведев М.А и Гаранин П.А., один из бойцов-саперов.
Не всем было суждено выжить в этих боях. 86 бойцов и командиров советской армии, погибших при освобождении города, похоронили в братской могиле на городском кладбище рядом с поселком "Мирный". На местах партизанских боев, на могилах погибших бойцов, партизан и членов их семей установлено более 30 памятников, памятных знаков и мемориальных досок.
к началу страницы
Послевоенное развитие курорта Алушта
"Граждане СССР имеют право на отдых". Эта цитата советской конституции долгие годы украшала фасад Алуштинской ротонды на набережной, ставшей символом города той эпохи. Но прежде чем реализовать это право, еще многое предстояло сделать.
Оккупация закончилась, настало время "собирать камни" и в переносном, и в буквальном смысле. Во время отступления и боев за город было сожжено и разрушено 18 здравниц. Из 168 домов курортного фонда Алуштинского района в руинах лежало 134. Лежали в руинах здания райкома партии, райисполкома, горсовета, госбанка, кинотеатра, Дома культуры имени Чкалова, средней школы, городской водолечебницы, дома связи, музея-заповедника, был уничтожен и разграблен краеведческий музей со всеми экспонатами. Немцы разорили дом писателя Сергеева-Ценского и библиотеку Дома отдыха. Существенны были и потери среди мирного населения: за время оккупации фашисты расстреляли 500 алуштинцев, а более 200 горожан насильственно отправили на работы в Германию. Не суждено было вернуться в родные края и военному летчику Николаю Саранчеву. В январе 1944 г., проводя испытания новой боевой машины, летчик-испытатель Саранчев трагически погиб. На командный пункт пилот не успел передать ни слова: его боевая машина, не выйдя из пике, врезалась в землю.
Трагедия советских граждан не ограничилась германским террором. Вскоре после вступления войск Красной Армии репрессиям подверглось крымскотатарское население полуострова. 18 мая 1944 г. черной страницей осталось в памяти крымских татар, болгар, греков. Целый народ, включая женщин, стариков и детей, был обвинен в измене Родине и пособничестве фашистам. Под охраной вездесущих войск НКВД товарные вагоны, до предела набитые людьми, двинулись на восток, в изгнание. Целый пласт культуры, связывающей воедино прошлое и настоящее Крыма, был вычеркнут из истории, объявлен бесполезным и чуждым. Проявленная жестокость не может быть оправдана никакими "геополитическими мотивами", к тому же многие крымские татары, как и весь советский народ, геройски боролись с фашизмом на полях Великой Отечественной, отстаивая общую Родину. Еще в 1939 г. из Алушты был призван А. Тейфук. Освобождая Украину, в 1943 г. славный сын крымскотатарского народа артиллерист Абдуль Тейфук за форсирование Днепра был удостоен звания Героя Советского Союза. Он не дожил до трагедии своего народа, ныне прах героя покоится на Холме Славы во Львове.
Несмотря на перенесенные страдания и боль утрат, жизнь понемногу входила в мирное русло. Уже в 1944/1945 гг. вновь открылась средняя школа, Детский дом принимал ребят, потерявших родителей. Научная конференция по изучению производительных сил Алуштинского района, прошедшая в 1948 г. в Алуште, положила начало множеству нововведений в отстраивающееся хозяйство города. В сельском хозяйстве впоследствии начинают осваивать новые культуры. Появляются посадки лавра благородного, по качеству превосходящего лучшие кавказские сорта. Осваиваются цитрусовые, вырастают рощи сладкого и горького миндаля. Возрождаются виноградники и сады. Растут плантации табака и эфироносов: розы, лаванды, шалфея, ладанника. Возвращаются к своим мирным обязанностям бывшие фронтовики и партизаны. К мирному труду вернулся в качестве директора совхоза "Алушта" С.Е. Иванов, к ордену Боевого Красного Знамени которого добавились вскоре еще две награды - ордена Трудового Красного Знамени.
Восстанавливались лежавшие в развалинах здания санаторно-курортных учреждений. Уже к лету 1946 г. курортный сезон открыли 7 санаториев и Домов отдыха. К 1950 г. начали работу санатории "Красное Криворожье", "Метро", Имени 9-го Мая, "Кучук-Ламбат", два новых корпуса санатория "Рабочий уголок", Дома отдыха "Пищепром" и Московской Академии бронетанковых войск. В 1949 г. на курортах Алушты отдохнуло 15 тыс. советских граждан.
Мирная жизнь ставила перед людьми новые задачи. Решать эти задачи брались работники восстановленных и вновь созданных артелей, многие из которых вырастали в предприятия. В прошлом небольшая деревообрабатывающая артель "Лесной труд" в 60-е гг. была преобразована в мебельную фабрику. Производственные мощности объединения артелей "Восток" и им. IX съезда ВЛКСМ в 50-е гг. возросли настолько, что были преобразованы в крупный комбинат бытового обслуживания с разветвленной системой филиалов и отделений. На окраине Алушты за границей курортной зоны в урочище Поповская Балка появилась целая улица, застроенная зданиями более 10 предприятий и промышленных баз.
В 1951 г. начались работы по реконструкции городской набережной. Фонтан "Мальчик с рыбой", красивая лестница, ведущая наверх к Генуэзской башне, и ставшая сегодня символом современной Алушты белая полуротонда появились благодаря стараниям секретаря райисполкома Н. Великановой и поддержавшим ее алуштинцам. Прекрасные аллеи, скверы и парки, заложенные в те годы, и сегодня дают благословенную тень и радуют взоры.
Энтузиазм, с которым алуштинцы трудились, их страстное увлечение всеми формами мирного досуга поражают и сегодня. В 1953 г. создается литературное объединение молодых писателей и поэтов Алушты, созданные драматические коллективы (в том числе и украинский) становятся центром притяжения творческой молодежи. Первые места в Симферополе, Киеве присуждаются танцевальным коллективам города. В 1954 г. в Алуште запущена в эксплуатацию первая на Южном берегу Крыма солнечная установка, сконструированная инженером Е. Ефимовым, которая обеспечивала горячей водой рабочих и служащих предприятий города, а в 1958 г. в Алуште выстроен лучший на Южном берегу пассажирский причал и построен портпункт. На набережной зажглись стеклянные шары новых фонарей, мерцали экран летнего кинотетра "Чайка" и огни всеми любимого ресторана "Поплавок". Радости мирной жизни сосуществовали с желанием почтить память тех, кому не пришлось испытать чувства Победы.
В память о летчике Н.Г. Саранчеве на улице, названной именем героя, возведена стела из диорита, увенчанная фигурой взлетающего самолета. Бывшая Генуэзская улица на Крепостной горке переименована в честь дня освобождения Алушты в улицу 15 Апреля. В 1962 г. в городе создан музей С.М. Сергеева-Ценского. Вскоре после того как Алушта стала городом областного подчинения, в парке пансионата "Слава" в 1966 г. был открыт памятник писателю, созданный по проекту народного художника СССР, академика М.В. Томского. В середине 60-х, по заказу объединенного института ядерных исследований, начато строительство пансионата "Дубна" для ученых-физиков 12 стран. В недавно построенном здании горкома партии в 1966 г. вновь открывается общественный музей, который в 1971 г. переезжает в отдельное здание по ул.Ленина, 8 и становится Алуштинским филиалом Крымского республиканского краеведческого музея. Сегодня в коллекции музея тысячи экспонатов, в том числе интереснейшие археологические коллекции подводных исследований у мыса Плака, из раскопок крепостей Алустон и Фуна, поселения Партенит, лучистовского и чатырдагского некрополей.
Как и в прежние времена, одной из проблем развития Алуштинского курорта оставалась удаленность приморского города от областного центра, от железнодорожных и транспортных магистралей. Хотя транспорт по горному шоссе ходил регулярно, он не справлялся со все возрастающим потоком отдыхающих, стремившихся в летние месяцы попасть на пляжи Южного берега. К тому же многие курортники (а среди них было много и таких, кто не отличался крепким здоровьем) плохо переносили старую, крутую и извилистую дорогу, с множеством поворотов и спусков, которые приходилось преодолевать, путешествуя в Алушту и Ялту. Необходимо было реконструировать дорогу, соединив Симферополь и Алушту самым удобным и комфортабельным по тем временам видом транспорта - троллейбусом. Строительство самой протяженной в мире троллейбусной линии началось в 1959 г. Преимущества троллейбуса были очевидны: регулярное движение страховало от заминок и неудобств в пути, живительный горный воздух не отравлялся отработанными газами и парами бензина. Уже в первый год строительства было выделено 118 миллионов рублей на устройство линии и 28 миллионов рублей - на расширение и спрямление дороги, сумма, согласитесь, грандиозная. Стройка стала поистине народной. Сотрудники коллектива треста "Ялтастрой", на которых легла задача изготовления сборных бетонных опор для линии, трудились над проектом вместе с инженерами Киева, Харькова, Днепропетровска. Не забывая, что строительство ведется в сейсмоопасной зоне, строители применили новые передовые технологии, позволившие в сжатые сроки и более экономно спроектировать и соорудить троллейбусную линию.
С тех пор минуло почти полстолетия, но и теперь ни с чем не сравнимый мягкий гул троллейбуса приветно отражается на склонах горных отрогов. За эти годы сменилось не одно поколение водителей, но до сих пор на трассе исправно служат сохранившиеся с тех времен "троллейбусы-ветераны", уносящие гостей от городской суеты в сказочный мир южнобережья.
к началу страницы
Царская охота
Издавна в горных лесах близ Алушты водились олени и косули. Не случайно, когда во второй половине XIX в. искали место для царской охоты, выбор пал на изобилующую дичью живописную местность в районе православного монастыря свв. Козьмы и Дамиана. В 1887 г. неподалеку от строений обители специально для царской семьи соорудили охотничий домик, который неоднократно посещали русские государи Александр III, а затем - Николай II.
Традиция "царской охоты" не прервалась и в годы советской власти. Летом 1956 г. Никита Сергеевич Хрущев посетил дружественную Югославию. Иосип Броз Тито пригласил высокопоставленного гостя на охоту. Н.С. Хрущев был приятно удивлен и даже потрясен безупречной выучкой егерей, изобилием дичи и роскошной обстановкой "охотничьего дворца". Не желая оставаться в долгу, глава Советского государства твердо решил устроить для югославского коллеги не менее увлекательное мероприятие.
Газета "Известия" от 4 октября 1956 г. сообщала: "1, 2 и 3 октября Президент Федеративной Народной Республики Югославии Иосип Броз Тито, Первый секретарь ЦК КПСС Н.СХрущев, заместитель Председателя Союзного исполнительного Веча ФНЗЮ А. Ранкович и сопровождающие их лица были на охоте в лесных угодьях Крымских гор и сегодня вечером возвратились в район Ялты. Охота прошла успешно. Н.С. Хрущев, Иосип Броз Тито и Александр Ранкович вернулись с трофеями - убитыми оленями".
Это было первое и последнее официальное сообщение об охотничьих успехах "слуг народа". Ведь "забава" в общем-то была противозаконной - отстрел оленей строго воспрещен. Тогда за подписью Председателя Совета министров СССР Н. Булганина появилось следующее распоряжение: "Принять предложение Министерства сельского хозяйства об организации в 1957 г. заповедно-охотничьих хозяйств согласно Приложению". С тех пор утвердился противоречивый термин - "заповедно-охотничье хозяйство".
Было благоустроено Романовское шоссе, организовано форелевое хозяйство, построены государственные дачи "Зеленый гай" и "Дубрава". Кстати, по слухам, "Дубрава" скопирована с горной альпийской деревушки, которую Н.С.Хрущев видел во время визита в Югославию. На обрыве Яйлы, на высоте 1425 м построили "Беседку ветров". Это место очень нравилось Хрущеву.
Любил охотиться в Крыму на кабанов и Л.И. Брежнев. В музее заповедника выставлено чучело кабана, которого он добыл лично. Зверь весил 298 кг. Несмотря на высокий статус охотников, у них были странные обычаи. Ритуал требовал украшать охотничью шляпу веточкой дуба, обмакнутой в кровь только что добытого животного. Новички посвящались в охотники ударами охотничьим ножом плашмя по "мягкому месту". А среди новичков были: король Непала, король Афганистана Мухаммед Закир Шах...
Форелевое хозяйство организовано одновременно с обустройством здешних мест для охоты. Ручьевая форель обитала в заповедных реках издавна. Как правило, она достигала длины не более 40 см и весила около килограмма. Но летом 1958 г. в реке Альме близ кордона "Аспорт" была поймана на удочку рыбина длиной 59 см, весившая два с половиной килограмма. Уникальный экземпляр украсил экспозицию музея заповедно-охотничьего хозяйства, а в пруды была запущена завезенная из Прибалтики и Закарпатья "радужная", или "озерная", форель. Она крупнее "ручьевой" и достигает 5-6 кг веса. Предполагалось ежегодно выращивать до 1250 кг форели, но не для ловли, а для стола обитателей госдач. Ветераны заповедника рассказывают, что особым успехом пользовалась "Форель по-монастырски", приготовленная якобы по старинным рецептам Козьмо-Дамиановского монастыря.
Для высокопоставленных любителей рыбалки на Черной речке был специально выкопан пруд, построен "Дом рыбака". Из первых лиц государства предпочитал рыбалку охоте Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Рассказывают, что как-то раз в собственный день рождения он здесь изловил на удочку здоровенного бестера - гибрид белуги и стерляди.
к началу страницы
|
