Периметр заново обустроенной крепости Каффы охватывал территорию площадью около 17 га. Кольцо ее стен, достигавших по высоте 11 м и 2 м в поперечнике, венчалось специальной оградой - бруствером. В бруствере устраивались прямоугольные проемы - бойницы, в результате чего он имел вид зубчатого парапета. Ограда крепости включала в себя не менее 14 башен. В зависимости от местоположения и значения каждой они могли быть трех- или четырехстенными, в основании - круглыми или квадратными, в высоту двух- или трехъярусными. При этом отдельные, а может быть, даже большинство, башен (которые являлись, в сущности, трехстенными оборонительными сооружениями) дополнялись с тыльной стороны до уровня перекрытия первого яруса (а иногда - и на всю высоту) четвертой - облегченной - стеной, равной по своим поперечным размерам трети толщины их наружного и боковых фасадов. Такие же облегченные стены возводились, как правило, и поверх тыльных кладок нижних этажей четырехстенных башен.
Равнинные, и поэтому наиболее уязвимые в военном отношении, участки укреплялись наиболее тщательно. Судя по всему, припортовая линия обороны возводилась в первую очередь. Входивший в нее со стороны суши, хотя и самый короткий, западный фасад сосредоточил пять башен, причем четыре из них были трехъярусными. В противоположность ему, несравненно более протяженный морской фронт крепости включал в себя лишь три башни, если не считать укреплений Морских ворот, располагавшихся напротив главного причала Каффы. Данная особенность фортификации свидетельствует о том, что каффские колонисты считали это направление наиболее безопасным. Из-за слабости корабельной артиллерии того времени участие флота вероятного противника в осадных действиях ограничивалось захватом морских коммуникаций, а исход блокады определялся, в конечном счете, степенью успеха военных операций на суше. В вооруженных столкновениях на морской арене со своими основными конкурентами - венецианцами - Каффа могла рассчитывать на поддержку метрополии. Предполагаемая блокада со стороны татар не могла быть полной. В таком случае город оставался открытым морю, и его защитники сохраняли почти неограниченные возможности для пополнения людских ресурсов и доставки в осажденную крепость на кораблях собственной флотилии продовольственных и боевых припасов.
Стены первых каменных укреплений Каффы пролегали от уреза моря вдоль восточного и южного склонов Карантинного холма в направлении современных улиц Портовой, Горького, Мичурина, Ленина до пересечения ул. Ленина с ул. Желябова; отсюда они поворачивали почти под прямым углом в сторону морского фасада, замыкая на стыке с ним западный фланг крепости. Основания куртин западного фланга укреплений, известных ныне лишь по планам и рисункам конца XVIII - начала XIX в., были обнаружены археологами при охранных раскопках на ул. Желябова в 1979 г.
Общее представление об устройстве этой крепости дают оборонительные сооружения восточной части Карантинного холма. Здесь до сих пор сохраняются отдельные участки куртин морского фронта, замкнутые на правом фланге угловой башней Джустиниани (башня неоднократно перестраивалась в позднейшее время, что затрудняет ее характеристику как памятника архитектуры; она находится на территории, недоступной для посещения), а также остатки стен восточного и южного фасадов с тремя башнями (одна из этих башен - безымянная, соседствующая с башней Джустиниани - сохранилась лишь на уровне фундаментов) и двумя входными проемами - калиткой и воротами. Башни являлись опорными пунктами защиты крепостной ограды. Отсюда обеспечивался продольный - фланговый - обстрел атакующих. В случае захвата одной из куртин эти сооружения препятствовали распространению противника по всему кольцу стен и могли быть использованы их защитниками в качестве временных убежищ. Поэтому настилы ярусов и внутренние лестницы, обычно деревянные, не закреплялись капитально. При необходимости они легко разбирались, что иногда могло существенно затруднить действия нападавшей стороны. Самые важные из этих объектов не имели входа с земли. В них можно было проникнуть только через проемы вторых этажей, расположенные на уровне боевых площадок куртин. Подобным образом устроена, в частности, угловая трехъярусная башня юго-восточного сектора крепости. Архитектурный облик данной башни несколько искажен, как мы полагаем, рискованной реставрацией начала XX в.: желая обеспечить зрительный доступ к интерьеру, авторы данных работ вырезали остатки ее облегченных тыльных стен на высоту двух верхних ярусов. Каждый из ярусов этого, изначально изолированного отовсюду, сооружения был снабжен рядом бойниц: щелевидных - понизу и прямоугольных, подобных небольшим окнам, - поверху. Его внутреннее пространство перекрывалось по деревянным балкам плоской, скрытой за зубчатым парапетом крышей с легким уклоном ската к водометам. Судя по наличию уступов для крепления деревянных конструкций перекрытия под бруствером второй из находящихся здесь башен, следующей после угловой, и присутствию водометов на ее фасаде, такие же крыши иногда несли на себе и трехстенные оборонительные строения.
Ворота, открывавшие описываемый сектор крепости в южную сторону, представляли собой проезжую башню. До нас дошел от них только один боковой пилон, несущий основание задней арки, которая поддерживала полуциркульный свод входного коридора. Этот коридор в условиях чрезвычайных обстоятельств использовался как своеобразный накопитель - шлюз: направлявшаяся в крепость группа людей проходила в него извне, минуя створки фасадного проема, тогда как вход с тыла оставался запертым опускающейся решеткой; последний распахивался перед ними лишь после того, как закрывался первый. За генуэзскими укреплениями обычно закреплялись названия, которые в одних случаях соответствовали функции или местоположению каждого из них, в других - передавали имена знатных лиц, либо божественных покровителей. Эти сведения фиксировались в рельефной геральдике и в особых строительных надписях на закладных плитах. На официальных (или правительственных) плитах, которые укреплялись на фасадах наиболее значимых объектов, присутствовали изображения гербов Генуи, генуэзского дожа, тамги Золотой Орды, упоминание имени консула или его герб, а в некоторых случаях - еще и гербы казначеев колонии, одна из таких закладных плит, обнаруженная, по всей видимости, подле уже полуразрушенных фасадов юго-восточного сектора крепости, дала повод к заблуждению, в соответствии с которым существующую там, упомянутую нами угловую башню называют именем понтифика Клемента VI. Данное соображение как будто бы вытекало из начальной фразы надписи при первом ее прочтении: "В лето Господне 1348 в день восьмой месяца мая, когда дарована была милость Клементом папою, для возвеличения креста была построена эта башня". Между тем следующий отрывок полностью реконструированного текста гласит: "Начало свое получила, основанная под покровительством Иисуса. Она всем злым на погибель, а Всевышнему во славу. Консулом был тогда Эрмирио по имени Мондини, которым поистине руководил Христос. Да охраняет Бог эту башню, под именем которого она будет всегда безопасна, ты же сейчас прославляй Его". (Закладная плита демонстрируется в ФКМ.)
Таким образом, настоящее содержание надписи не оставляет сомнений в ее принадлежности башне, изначально носившей имя Христа. Однако, как выяснилось наконец, так называемая башня Клемента не могла быть ею по причине несоответствия размеров интересующей нас закладной плиты и предназначенной для крепления подобных камней ниши, сохраняющейся на южном фасаде этого сооружения. Одновременно было замечено, что данная надпись больше подходит по своим габаритам рамке, имеющейся на второй башне того же сектора крепости. Исходя из указанного наблюдения ее стали (хотя и без достаточных доказательств) связывать с именем Христа (она известна также еще и по искаженному названию как "башня Криско").
В генуэзских источниках под именем Христа фигурируют, кроме башни, еще и какие-то из ворот. Один из современных следователей отождествил ворота Христа с описанным нами входным проемом в юго-восточном секторе укреплений. Из этих же документов следует, что на башне Христа были установлены часы - редчайший по тем временам механизм, исправную работу которого обеспечивал специально закрепленный за ним мастер. Помимо него, при часах состояла стража из четырех караульных, обязанных отбивать время колокольным звоном. Надвратное помещение, как наиболее просторное по сравнению с большинством других фортификационных сооружений, действительно кажется подходящим местом для размещения подобного громоздкого устройства и обслуживающего его персонала. Однако колокол должен был бы располагаться, в отличие от часов, на открытой площадке. Возможно, что он и находился как раз на верхнем этаже трехстенной башни, традиционно называемой именем Христа.
Жители Каффы смогли убедиться в своевременности предпринятых ими фортификационных мероприятий уже в 1343 г. Тогда не вполне еще готовая крепость выдержала затяжную осаду войск хана Джанибека. Пользуясь господством на море, каффцы сумели дезорганизовать тыл неприятеля и завершить эту войну весной следующего года решающей ночной вылазкой, в результате которой татары потеряли стенобитные орудия и более пяти тысяч воинов. Следующее подобное, имевшее благополучный для каффской колонии исход, испытание прочности первых городских стен случилось при попытке повторного нападения татар на Каффу в 1346 г.
Упомянутые конфликты между Солхатом и Каффой разворачивались на фоне кризиса, обусловленного феодальными смутами в восточной Анатолии (Малая Азия) и имевшего своим следствием свертывание торговых операций в Трапезунде. С этого времени в крупной международной торговле Запада с Востоком главным становится караванный путь в Среднюю Азию из Таны через Поволжье. Перспективы возвышения Таны одинаково затрагивали интересы причерноморских стран, итальянских морских республик и Золотой Орды. В борьбе за преобладание в Приазовье те и другие использовали весь арсенал дипломатических средств, а когда они казались недостаточными - прибегали к силе оружия. Схватка за Тану переросла в шестилетнюю войну между Генуей и Венецией (1350 - 1355 гг.). В итоге Венеция сохранила свое присутствие в этой фактории, однако навигация венецианских купцов, а равно и других торговых агентов, по Азовскому морю стала ограничиваться выгодными для Генуи договоренностями, которые укрепляли ее авторитет и возвеличивали каффскую колонию как центр всей черноморской торговли. Указанное обстоятельство предопределило, наряду с другими факторами, и устойчивость последней в условиях общего упадка посреднической торговли в 1360 - 1380-х гг. Каффа сумела тогда уберечь свои позиции на Черном море и даже упрочить их. Воспользовавшись затруднениями конкурентов, она подчинила себе в 1365 г. венецианскую Солдайю.
По мере нарастания экономического могущества Каффы изменялся и ее архитектурный облик. Вероятно, первым капитальным оборонительным сооружениям Каффы сразу же отводилась роль внутренней крепости - цитадели. Строительство цитадели было завершено в 1352 г. К тому времени вне пределов Карантинного холма уже существовали многочисленные ремесленные и жилые кварталы - бурги, для сообщения с которыми в крепостной ограде было обустроено, помимо уже упоминавшихся входных проемов, еще трое ворот. Эти ворота находились вблизи портовых объектов в западной части цитадели. Подобное их расположение отражало закономерности роста города вокруг изначального ядра колонии. Наиболее интенсивно вначале здесь застраивался, конечно, приморский район, лежавший вдоль дороги на Солхат. Дорога на Солхат открывалась возле западного фасада цитадели непременным атрибутом любого из торговых мест - главным рынком. Подле него, в свою очередь, формировалась характерная для средневековья инфраструктура с множеством мелких лавок, харчевен, мастерских кустарей. Упомянутые заведения располагались чаще всего непосредственно в жилых домах. Собираясь в кварталы, последние вскоре распространились в южную и восточную стороны от цитадели вплоть до склонов Тепе-Оба. Этот как бы выплеснувшийся за пределы первых каменных укреплений город нуждался в защите, какую ему могла предоставить только новая крепость. К принятию решения о ее строительстве склонял еще и другой важный аргумент: внешнее кольцо оборонительных сооружений придавало дополнительную прочность самой цитадели, на территории которой находилась резиденция консула, именовавшегося генуэзцами ввиду реальных заслуг колонии "главой Каффы и всего Черного моря".
Внешняя крепость Каффы возводилась при консулах Джакомо Спиноле, Пьетро Газано и Бенедетто Гримальди. Основные ее объекты были отстроены в 1383 - 1385 гг. Вероятно, однако, что некоторые районы города начали укрепляться еще раньше. Дошедшие до нас документы содержат, в частности, упоминание об Армянских воротах, относящееся к 1381 г. Данный факт иногда приводится в подкрепление легенды о существовании в пределах Каффы собственной крепости армян - Айоц Берд, которая будто бы огораживала соседствовавший с цитаделью армянский квартал у восточного подножия Карантинного холма. К тому времени вне цитадели функционировало еще одно обособленное оборонительное сооружение - башня Круглая, которая была включена с началом строительства наружной крепости в общую линию городских стен.
Башня Круглая находится в 0,4 км к югу от Карантинного холма, на месте пересечения современных улиц Рабочей, Корабельной и Крупской. Судя по упоминанию имени консула Джиованни ди Скаффа в надписи на закладной плите, она строилась одновременно с укреплениями верхней крепости и наряду с первыми из них была готова уже в 1342 г. Эта изначально трехъярусная башня сохраняется ныне как два отдельных сегмента мощных (двухметровых в поперечнике) стен, стоящих на круглом основании, внешний диаметр которого составляет 26 м. Кладка ее нижнего яруса выполнена в основном из очень крупных необработанных блоков известняка. В контрасте с каменным массивом округлых стен все сооружение было обведено поверху ажкурным поясом трехрядного аркатурного фриза. Описываемая башня никогда не подвергалась специальным исследованиям. Топографы начала XIX в., заставшие этот объект уже полуразрушенным, показали его на планах крепости как полукруглый выступ оборонительной стены. Данная реконструкция не может быть принята по двум основным причинам. Строение, открытое вполовину диаметра тылу, не нуждалось в световых проемах, аналогичных окнам со стрельчатым завершением, которые и сейчас видны на уровне его первого яруса с западной стороны. Совершенно так же не было никакой необходимости обустраивать еще и какой-то отдельный вход в него, обращенный к тому же внутрь крепости. Между тем такой входной проем присутствует в восточном подножии башни. Устроенный в виде узкого коридора, наискось развернутого в толще стены, он являлся, возможно, единственным входом. По совокупности всех качеств Круглая башня напоминает особый тип средневековых замков - донжон. Исходя из этого сходства, следует предположить, что ее нижний этаж использовался как хозяйственно-складской блок. Вероятно, там существовал собственный источник питьевой воды, скорее всего - колодец. Свод первого этажа завершался, очевидно, системой каменных арок, принимавших нагрузку массивного межъярусного перекрытия. Два верхних яруса перекрывались деревянными настилами. Они имели каминное отопление и были пригодны для жилья. В таком случае эта башня могла бы играть роль убежища, способного выдерживать длительную осаду в условиях полной изоляции ее защитников.
Создатели второго оборонительного пояса руководствовались правилами, мало чем отличавшимися от тех, что лежали в основе замыслов первых фортификаторов Каффы. Его сооружения отстраивались в основном так же, как стены и башни верхней крепости. В том и другом случае использовался одинаковый строительный прием: двухметровые по толщине кладки имели внешние и внутренние панцири, сложенные из крупных, лишь местами подработанных нерегулярных камней; в образованную ими полость заливался скрепляющий известковый раствор с бутом; верхние части стен укреплялись дополнительно деревянными связями, как правило, дубовым брусом. Строительные материалы добывались обычно в местах выхода на поверхность скальных пород на склонах окрестных гор или со дна моря, что бывало при расчистке фарватеров.
Периметр наружной крепости составлял почти 5,5 км. Он включал в себя более 30 башен. Морской фасад цитадели вошел в состав общей городской оборонительной линии, вытянувшейся вдоль побережья (до ближайшего мыса на востоке и до башни св. Константина на западе).
Среди остатков приморских укреплений, находящихся на восточном фланге в районе современного Карантина, выделяется Доковая башня. Она была реконструирована генуэзскими колонистами, а может быть, и заново встроена в куртины морского фронта крепости в 1472 - 1473 гг. Во всяком случае, к данному времени относится закладная плита с гербами консула Джофредо Леркари, а также казначеев Антониотто Кабеллы и Баттиста Джустиниани, которая еще и сейчас украшает ее морской фасад. Это четырехстенное строение необычно по своему виду. Внешне его отличает не свойственный прочим подобным объектам фортификации вход с земли, устроенный в виде широкого проема с полуциркульной аркой поверху. Единый внутренний объем перекрыт крестовым сводом, который образован пересекающимися коробами на подпружных арках, поддерживаемых пилястрами. Доковая башня хорошо сохранилась, что кажется удивительным: омываемая морем, она продолжает стоять на таком ненадежном грунте, как песок, на протяжении почти пяти с половиной столетий. Устойчивость ее конструкции объясняется особым устройством основания. Оно заполнено глиной, которая, скрепив всю постройку понизу, сообщила ей эффект своеобразного поплавка. Любопытно, что еще не так давно добротное помещение этой башни использовалось в качестве хранилища морского имущества рыболовецкого хозяйства. Очевидно, и в древности ее функции не ограничивались только военными целями.
Башня св. Константина, расположенная на территории сквера, в начале современной ул. Горького, являлась доминирующим объектом западного фланга морского фасада. Отстроенная полностью лишь в начале XV в., то есть позднее большинства других объектов внешней крепости, она представляет собой образец редкой для оборонного зодчества архитектурной утонченности. Данное ощущение достигается самими устремленными ввысь пропорциями, построенными на контрасте между ее тяжелой, слегка пирамидальной по силуэту нижней частью и зрительно легкой верхней, обведенной вдоль зубчатого) парапета (этот парапет искажен неудачной реставрацией, осуществленной в 1910-х гг.) трехрядным аркатурным фризом романского стиля. Первый ярус башни выделен снаружи уступом стен с изящными консолями, которые несли деревянный настил площадки кругового обхода. Последняя совпадала по высоте с уровнем куртин и сообщалась с помещением второго этажа через дверной проем, обращенный, вопреки военной логике, навстречу фронту противника. По этой причине вся вынесенная наружу конструкция, хотя в ее полу имелись, вероятно, бойницы для отвесной стрельбы (машикули), напоминала в целом элемент чисто светской архитектуры - открытый балкон. Неполная сохранность башни оставляет простор для некоторых домыслов, в соответствии с которыми иногда утверждается, что она была в древности закрыта со всех сторон только на уровне первого яруса, тогда как второй этаж оставался открытым тылу. Подобное предположение вступает в противоречие прежде всего с данными генуэзских документов, свидетельствующих о том, что в башне св. Константина хранился арсенал, при котором находился специальный штат - надзиратель и один солдат. Условия хранения арсенала оговаривались особыми правилами. Башня запиралась тремя ключами. Один из ключей находился у надзирателя, а другие - у двух хранителей, избиравшихся для исполнения этой важной общественной обязанности из числа уважаемых граждан Каффы. Деревянное перекрытие первого этажа, как заведомо негерметичное, не могло, конечно, служить еще и его крышей. В отличие от него верхний этаж перекрывался облегченным крестовым сводом, о чем свидетельствует присутствие в его интерьере полукруглых каменных ребер (нервюр), расположенных по углам сохранившихся стен. Каменный нервюрный свод сам по себе предполагает опору на квадратный объем несущих стен и наличие кровли над ним. Отсюда следует один вывод: башня св. Константина являлась с самого начала полностью закрытым сооружением. Очевидно то, что не существующие ныне тыльные участки кладок ее стен, изначально менее мощные, чем наружные, не выдержали испытания временем и разрушились в первую очередь. Фланги морского фронта замыкали кольцо стен, как бы стекавших вниз с доминирующей в местном рельефе высоты - Митридатского холма. Внешнюю линию укреплений охватывал глубокий ров. Этот важный элемент фортификации, помимо прочего, играл роль канала, который отсекал Каффу от склонов гор и отводил поступавшие оттуда ливневые стоки в море. В законченном виде планировка города, опоясанного крепостной оградой, напоминала своеобразный амфитеатр, сценой которого выступал Феодосийский залив. При оценке особенностей топографии наружной крепости следует помнить, что береговая линия Каффы отличалась от современной. Данные изменения связаны с обустройством Феодосийского морского торгового порта и прокладкой железной дороги - работами, которые сопровождались перемещением массы грунта в море в таком объеме, что к концу XIX в. западный фланг морского фасада внешних укреплений удалился от уреза местами на 100 и более метров. Упомянутый фланг изначально был насыщен башнями более, чем какой-либо иной. Однако эти поставленные едва ли не вплотную друг к другу трехстенные строения являлись не столько опорными пунктами обороны, сколько своего рода пилонами, препятствовавшими вывалу куртин ввиду воздействия на них мощной ветровой и волновой нагрузки. В цепи имевшихся здесь объектов, помимо башни св. Константина, выделялись ворота Вонитика, которые назывались так по имени одного из приморских кварталов города и располагались, вероятно, неподалеку от цитадели.
Стены внешнего кольца укреплений постепенно поднимались от башни св. Константина к вершине Митридатского холма, следуя в направлении Адмиральского бульвара, ул. Митридатской, и затем опускались к восточному флангу морского фронта вдоль улиц Рабочей, Корабельной, Сиренной. Оборонительная линия западного и юго-западного секторов наружной крепости прослеживается в ткани современного города по остаткам средневекового рва, пролегающего по Адмиральскому бульвару между местами ее пересечения с улицами Тимирязева и Десантников. Следующий участок этого рва, идущий от ул. Десантников к морю, заключен в трубу, перекрытую ул. Назукина, пр. Айвазовского и скверами. Доступная обозрению часть упомянутого рва в существующем виде напоминает оплывшую сточную канаву. Между тем его откосы в древности были облицованы каменными кладками. Кладка внутреннего радиуса рва (эскарп) придавала дополнительную прочность подножиям башен и куртин. Кроме того, она препятствовала, наряду с каменными укреплениями противоположного откоса (контрэскарпом) размыванию канала. Судя по всему, контрэскарп был разобран на строительные материалы еще до 40-х гг. XIX в. Что касается эскарпа, то он, возможно, скрыт вместе с остатками находившихся над ним прочих оборонительных сооружений под тротуаром, который проходит ныне вдоль стен бывших казарм Виленского полка.
Поперечные размеры рва варьировались в зависимости от состояния естественных русел ручьев, оврагов и балок, по которым он обычно и прокладывался. Наиболее внушительная по этим параметрам часть рва пролегала по балке, охватывающей Митридатский холм с южной стороны. На ее склонах, в значительном удалении друг от друга, сохраняются и поныне участки каменных обкладок эскарпа и контрэскарпа. Первый из них представлен фрагментом округлой стены в верхней части склона которую иногда принимают за подножие якобы полукруглой или круглой башни св. Фомы. Однако, как следует из зарисовок архитектурного пейзажа и планов Каффы конца XVIII - начала XIX в., эта не существующая ныне башня в основании имела определенно квадратную форму. Она играла, вероятно, роль арсенала - хранилища вооружений и боеприпасов. Подле нее размещались, может быть, резервные продовольственные склады и другие важные стратегические объекты. Как бы там ни было, но здесь, на вершине холма, поблизости от остатков эскарпа, на уровне современной поверхности до сих пор прослеживаются следы каких-то капитальных строений, а в одном случае - сегмент выступающего из грунта наружу каменного, явно средневекового, полуцилиндрического свода.
Следующий, видимый даже неопытному глазу, отрезок рва проходит вдоль ул. Корабельной (от ул. Крупской до городской больницы). Его канал выглядит сейчас как довольно широкое, но неглубокое русло, застроенное по сторонам частными усадьбами, большинство которых возведено прямо на фундаментах древних оборонительных стен и кладках эскарпов. Постепенно сбегая вниз, он как бы растворяется на стыке с ул. Сиренной, а затем вновь приобретает зримые очертания подле куртин юго-восточного сектора внешней крепости. Этот участок рва примечателен особыми полукруглыми выступами кладок эскарпа. Иногда полагают, что данные элементы укреплений откосов возводились в одно время с крепостной оградой. Гораздо вероятнее, однако, что они появились в заключительный период существования генуэзской колонии. Настоящее нововведение диктовалось успехами в развитии огнестрельного оружия и артиллерии. К середине XV ст. в боях уже широко применялись крупнокалиберные бомбарды. Эти орудия, хотя они посылали в цель все еще только каменные снаряды, были приспособлены для сравнительно точной стрельбы и вполне могли нанести существенный ущерб крепостным строениям, в особенности при обстреле ворот и недостаточно прочных куртин. Ввиду проистекавшей отсюда угрозы приходилось пересматривать правила устройства крепостей.
Предпринятые средневековыми инженерами контросадные меры сводились вначале к простому утолщению оборонительных стен и обустройству с их тыльных сторон продольных земляных насыпей - валгангов. Затем стали видоизменять башни. Им все чаще придавалась полукруглая форма, предполагавшая рикошет снарядов противника. Подобные постройки назывались ронделями. В ронделях иногда устраивались капониры для артиллерийских орудий, а на уровне их нижних ярусов - закрытые стрелковые позиции-казематы, уязвимые по тем временам лишь со дна рва. Помимо ронделей, существовал еще один сходный внешне и функционально близкий им тип полукруглых фортификационных строений - демилюны. Они выносились наружу посередине обороняемого фронта с тем, чтобы затруднить обстрел куртин. Фортификаторы Каффы, действовавшие на перепутье только что появившихся и еще не вполне выверенных технических идей, создали нечто вроде праронделей и прадемилюн - полукруглые бастионы. Выдвинутые из фронтального откоса эскарпа, эти каменно-земляные укрепления не только защищали основания ворот, башен и стен, но и усиливали фланговую оборону рва. С данной целью в них, равно как позднее и в ронделях, обустраивались казематы с амбразурами: щелевидными, приспособленными для арбалетчиков, или круглыми, предполагавшими использование ручного огнестрельного оружия. Тот и другой тип стрелковых позиций применялся одновременно, в частности, в угловом бастионе упомянутого сектора крепости.
Куртины внешнего кольца укреплений, существующие ныне в описываемом районе города, были преобразованы в начале XIX в. в ограду особой санитарной зоны, за которой у местного населения закрепилось название Чумка. Ограда Чумки отстраивалась на фундаментах древних стен кое-где заново вполовину их изначальной толщины и высоты. В других случаях она включала в себя части наружного панциря, свидетельством чего могут служить все еще сохраняющиеся там местами следы бойниц и характерные сочленения строительных остатков кладок куртин и башенных выступов. Эти оборонительные линии, впрочем, подвергались каким-то перестройкам и раньше, вероятно, еще до середины XVII в. Представляется, что именно тогда были заложены ворота, изначально имевшие вид проезжей башни (эти ворота частично исследованы Е. Айбабиной при археологических раскопках в начале 1980-х гг.), на месте которых только полутора столетиями спустя появится новый проем со стрельчатой аркой на старых боковых пилонах.
На дошедших до нас приблизительных и поэтому несколько различающихся между собой планах каффской крепости показано четверо ворот с мостовыми переходами через ров, относительно равномерно распределенных по кольцу внешних стен. Они играли разную роль в системе городских коммуникаций. Одни из двух ворот, располагавшихся к востоку от Митридатского холма, были обращены в сторону мыса св. Ильи вторые - к горе Тепе-Оба. В силу особенностей местной топографии подле этих проемов не существовало дорог, которые могли бы связывать Каффу с какими-то населенными пунктами. Вместе с тем они сообщали город с садами и пастбищами. Через них могла осуществляться доставка строительных материалов, прежде всего камня, собранного на склонах окрестных холмов. Упомянутые ворота, как не имевшие постоянной охраны, открывались, скорее всего, лишь в самых необходимых случаях. Двое других ворот, находившихся западнее поперечной оси наружных укреплений, обеспечивали сообщение с оживленными пригородами, селами Южнобережья и Солхатом.
В различных источниках фигурирует несколько названий входных проемов внешней крепости Каффы: Кайгадорские ворота, Ворота предместий, Садовые, Феодоро, Георгиевские, св. Апостолов, Ворота с надписями. Абсолютно достоверных данных, касающихся местоположения каждого из этих сооружений в отдельности, не существует. Некоторые из них, вероятно, представляли собой калитки, которые устраивались обычно под сенью одноименных башен. С Кайгадорскими воротами (некоторые исследователи полагали, что настоящий, непереводимый в данной форме, термин отражает искаженную со временем средневековую латынь, тогда как изначально эти ворота могли называться "Охотничьими". Другие считают, что их название прямо связано с собственным именем Хачатур, широко распространенным у армян) чаще всего отождествляют проезжую башню северо-западного сектора городских укреплений. Она располагалась вблизи башни св. Константина, приблизительно на границе существующего сквера и полотна проспекта Айвазовского, неподалеку от фонтана И. Айвазовского. Освященные рельефным изображением св. Георгия, эти ворота и прилегавшая к ним площадь становились в праздничные дни местом особых городских торжеств. За Кайгадорскими воротами были закреплены надзиратель ("капитан ворот") и один солдат.
Второй, столь же важный, входной проем, имевший тот же постоянный штат стражей, - Ворота предместий - находился, очевидно, на месте пересечения ул. Тимирязева и Адмиральского бульвара. Их караул усиливался в дополнение поочередным дежурством четырех наемных воинов. К этим воротам, равно как и к Кайгадорским, возможно было приблизиться извне лишь по подъемному мосту. Помимо убираемых мостовых переходов, подле отдельных башен существовали еще и неподвижные конструкции подобного рода. Один из таких мостов, сохраняющийся до сих пор, правда, в сильно перестроенном виде, проходит через ров на перекрестке Адмиральского бульвара и ул. Циолковского. По одному из свидетельств, при ремонте покрытия в 20-х гг. минувшего столетия в нем были обнаружены остатки средневекового керамического водопровода.
Третьи ворота (из обозначенных русскими топографами на планах конца XVIII в.) располагались возле ручья, который протекал сквозь основания укреплений наружной крепости там, где ныне проходит южная линия фасадов домов на ул. Рабочей. Здесь и сейчас виден участок оборонительной стены с арочным проемом, свисающим над руслом канала с облицованными камнем берегами.
Следующие ворота находились в районе современной городской больницы, приблизительно на месте пересечения ул. Корабельной и пер. Корабельного. Они представляли собой конструкцию из спаренных башен, поставленных по сторонам арки входа и охваченных снаружи полукруглым предмостным укреплением.
|
