Возникновение Феодосии
Район Феодосийского залива был облюбован людьми издревле. Здесь встречаются кремневые орудия эпохи палеолита, неолитические стоянки в устьях Черной и Песчаной балок и у с. Фронтовое, энеолитические памятники кеми-обинской культуры. Непрерывность жизни в данной местности засвидетельствована памятниками эпохи бронзы II тыс. до н. э. (Феодосия, Коктебель, Щебетовка).
На рубеже II-I тыс. до н. э., незадолго до прибытия греков, господствующей группой населения в Северном Причерноморье были известные по литературной традиции и археологическим материалам киммерийцы. Теснимые скифами, они покинули в конце VIII в. до н. э. обжитые области и отправились в Переднюю и Малую Азию.
Тавры и скифы.
Южную часть Крыма, его горную и предгорную область, занимали племена тавров. "Границей владений боспорцев и тавров" называл Страбон Феодосию. Древние авторы изображали тавров как народ дикий, замкнутый, враждебный чужеземцам и промышляющий пиратством. Не менее традиционно античные писатели связывали Феодосию и со скифами. Псевдо-Скилак упоминает ее среди эллинских городов на земле скифов, Гарпократион определяет как "местечко, лежащее близ скифов". Действительно, севернее тавров и будущей Феодосии обитали ираноязычные скифы-кочевники, приход которых в Северное Причерноморье принято относить ко второй половине VII в. до н. э. Древние скифские погребения разбросаны в степях Крыма.
Раскопки на феодосийском Карантине принесли фрагменты лощеной лепной керамики конца VI - IV в., а одна находка - край сосуда с процарапанным орнаментом - датируется VII - началом VI в. Такую посуду делали не греки. Значит, представители местных племен могли здесь жить до прихода греков?
Однако свидетельств в пользу наличия догреческого поселения на месте эллинской Феодосии явно недостаточно для того, чтобы говорить об этом с уверенностью.
Греческая колонизация.
Огромное значение в истории племен, населявших в древности Крым, и в истории собственно Эллады имела Великая греческая колонизация архаической эпохи (VIII-VI вв. до н. э.), в ходе которой на побережьях Черного и Азовского морей появились греческие города и селения. Колонизация была вызвана внутренними социально-экономическими процессами, происходившими в эллинском обществе. При низком и застойном уровне развития производства общество не могло прокормить возраставшую массу населения. Греция бедна почвами, пригодными для выращивания злаков, земледелие же в те времена могло развиваться главным образом благодаря расширению пахотных земель. Массовое колонизационное движение относится ко времени формирования государств (по-гречески - полисов), сопровождавшегося обезземеливанием широких масс рядового крестьянства и части аристократии, ростом имущественного неравенства, социально-политической борьбой. К этим причинам прибавлялись другие: поиски источников сырья (металлов, древесины), недостающего хлеба, а на втором этапе колонизации - рабской рабочей силы и рынков сбыта для греческой продукции.
В поисках новой родины приняли участие, в первую очередь, крестьяне, потерявшие или по разным причинам не получившие земельных участков на родине; среди переселенцев были также ремесленники, торговцы, некоторое число потерпевших поражение в политической борьбе представителей родовой знати. Основной контингент колонистов составляли люди молодого возраста. Количество первопоселенцев было невелико - от ста до тысячи человек.
Греческий писатель Арриан назвал Феодосию "древним эллинским городом, ионийским, колонией милетцев". Малоазийский город Милет играл важную роль в колонизации Северного Причерноморья, его жители - греки-ионийцы (так называлась одна из групп эллинских племен) - славились навыками мореплавателей, освоили плавание по Черному морю. В эпоху архаики Милет выделялся среди других греческих полисов: это был крупный по тем временам экономический центр с развитыми ремеслами и торговлей, центр культуры. Здесь рано созрели внутренние предпосылки для выведения части населения за пределы полиса.
Первая половина-середина VI в. - время самого активного оседания жителей Ионии (так греки называли юго-западное побережье Малой Азии, где, кстати, находился Милет) за пределами своей родины. В Феодосии найдены фрагменты черно-фигурной керамики и терракотовые статуэтки из Эллады, изготовленные не ранее второй половины VI в. Так что наиболее вероятное время основания Феодосии - около середины VI в. до н. э.
О наименовании города.
Начиная с IV в. до н. э. в сочинениях древних авторов, боспорских надписях и на монетах автономной чеканки город назывался греческим словом "Феодосия", что в переводе означает "Богом данная". Ульпиан дает единственное в античной письменной традиции разъяснение относительно этого наименования: "Феодосия - местечко Боспора. Имя торжищу дано или от сестры, или от жены: об этом существует разногласие". Многие исследователи считали, что речь идет о сестре или жене Левкона I - правителя Боспорского царства, который присоединил Феодосию к своим владениям. Значит, раньше, то есть до IV в., город имел другое имя. Какое же?
Возможно, что наименование города было связано с именем его основателя (по-гречески - ойкиста). Не исключено, что Теодеос - имя ойкиста. На лицевой стороне ранних феодосийских монет отчетливо видна мужская голова. Не героизированного ли после смерти основателя города решили изобразить на своих первых монетах жители города? В таком случае первоначальное название - Теодеос - город получил в честь своего основателя.
Присоединивший Феодосию к своему царству Левкон I вполне мог переименовать ее, назвав Теодосией (Феодосией), то есть "божьим даром". Тем самым боспорский царь, с одной стороны, выказывал свое расположение к строптивым гражданам покоренного им полиса (новое имя близко по звучанию к старому, привычному для них), с другой стороны, им же демонстрировал свою силу и бесповоротность содеянного, то есть превращения города и его сельских владений в часть Боспорского государства. В IV в. Феодосия превратилась в крупный торгово-ремесленный центр Северного Причерноморья. Левкон чувствовал себя как бы вторым ее основателем, а для царской династии и всего Боспора она действительно стала "божьим даром".
Наиболее вероятно, что под щедрым на подарки божеством понимался Аполлон, чьи охранительные функции по отношению к колонистам хорошо известны. Феодосийские монеты с изображением, возможно, Аполлона и надписью, отражающей новое название города, могли быть отчеканены вскоре после присоединения города к Боспорскому царству. И два последующих монетных выпуска несли новое наименование города: Феодосия.
к началу страницы

Античная эпоха
Эллинское государство на берегу Феодосийского залива
Первые поселенцы.
О раннем периоде жизни греческого поселения на берегу Феодосийского залива мы знаем совсем немного. Первопоселенцы жили в землянках и полуземлянках. Рано начали осваивать плодородные земли богатого края; сельское хозяйство доставляло необходимые продукты питания, избытки их вывозились. Земледельцы получали участки за пределами колонии, на ее сельской территории, которую греки называли хорой. Это были ближайшие окрестности Феодосии: примыкавшая к заливу равнина, морское побережье, горные склоны. Разводили домашних животных, ловили рыбу, охотились. Зарождалось и развивалось ремесленное дело: строительное, плотницкое, столярное, металлообрабатывающее, керамическое, ткацкое, ювелирное. Основными производителями в сельском хозяйстве и ремесле были сами поселенцы, собственники небольших хозяйств.
Наладили торговлю. Вино, оливковое масло, посуду высокого качества, изделия из металла получали из Греции, в первую очередь с западного побережья Малой Азии и соседних с ним островов (Хиоса, Самоса, Родоса), с конца VI в. активизировалась торговля с Афинами. Раскопки на феодосийском Карантине принесли фрагменты керамики второй половины VI - начала V в. до н. э. разных центров производства, но афинские заметно преобладали.
Феодосийский полис.
Вскоре Феодосия (подобно Пантикапею и Нимфею - в Восточном Крыму; Фанагории, Гермонассе и Кепам - на Таманском полуострове) вырастает в самостоятельное государство-полис.
Полисная организация в основном сложилась повсеместно в Элладе к концу VI в. Полис стал важнейшей формой общежития античных народов, их социально-экономической, политической и духовной организации. Вырос он из сельской общины и представлял собой государство-общину, но общину особую - гражданскую. Она состояла из коллектива граждан, которые были собственниками земельных наделов и воинами, людьми, заинтересованными в том, чтобы участвовать в политической и культурной жизни своего родного города. Экономическую основу полиса составляла такая форма собственности на землю, которую можно назвать и коллективной (государственной, общинной), и индивидуальной (частной). Государство следило за тем, как отдельные граждане пользовались своими земельными наделами, и заботилось о сплоченности гражданского коллектива. Имущественного равенства в нем, конечно, не было: он состоял из слоя сравнительно крупных землевладельцев и основной массы мелких и средних хозяев - крестьян, ремесленников. В полисе жили также свободные неграждане и рабы. Одной из особенностей полисной организации было наличие народного собрания граждан. Имелись и другие органы управления: совет (буле), выборные должностные лица (магистраты), суд. Полис - это республика (хотя известна и тираническая форма правления). Республики, однако, были разными: демократическими, аристократическими, олигархическими.
Колонии греков с самого начала своего существования политически не зависели от метрополий, хотя обычно поддерживали с ними дружественные отношения и разнообразные связи. Поначалу апойкии представляли собой небольшие поселения. Постепенно увеличивались их территория, число жителей, изменялся внешний облик. Пришельцы активно осваивали соседние земли. Иными словами, поселение перерастало в город, одновременно шел процесс формирования небольшого государства-полиса. Центром его, как правило, был город. Он состоял из акрополя - верхнего города, обычно располагавшегося на возвышенности и первоначально являвшегося укрепленным убежищем, а впоследствии политическим и религиозным центром, и раскинувшегося у подножия холма нижнего города с рынком-агорой, ремесленными кварталами, жилыми и общественными постройками.
Акрополь Феодосии находился на Карантинной горке, сохранившей следы жизни архаического времени.
Нужно, однако, иметь в виду, что поначалу апойкии представляли собой поселения, состоявшие из примитивных построек, должно было пройти немало времени (лет 70 - 80), прежде чем численность поселенцев значительно увеличилась и поселки превратились в города. Переход от землянок и полуземлянок к наземному домостроительству (сырцово-каменным жилым домам), прокладывание улиц, возведение зданий общественного назначения и формирование прочих городских атрибутов происходят в конце VI - начале V в.
В это раннее время города были небольшими, так, площадь Пантикапея (заведомо большего по размеру, чем Феодосия) приближалась к 9 га, число жителей в нем вряд ли превышало две-три тысячи человек.
Полагаем, что политическое устройство Феодосии отличалось от того, которое установилось, например, в Пантикапее. Феодосийцы явно проявляли враждебность к пантикапейцам и выступали противниками сильной власти, возможно, отдавая предпочтение демократическим формам правления. Не преобладали ли среди первых жителей милетского Пантикапея, возникшего раньше Феодосии, представители тех социальных групп, которые враждовали на родине со сторонниками феодосийских колонистов?
Города Восточного Крыма и Таманского полуострова были тесно связаны между собой, близки по социально-экономическому укладу и культуре. Интересы экономики, сложная международная обстановка (потеря независимости Милетом и другими городами западного побережья Малой Азии, начавшиеся Греко-персидские войны) и, быть может, возникшая угроза нападения со стороны соседних варваров привели к необходимости их политической консолидации. Пантикапей стал тем центром, вокруг которого города обоих берегов Керченского пролива объединились в единое государство (вне его пределов на побережье Керченского пролива остался Нимфей). На основании указания греческого историка Диодора Сицилийского принято считать, что это произошло около 480 г. до н. э. Объединение возглавил представитель аристократического, скорее всего милетского, рода Археанактидов. В годы правления первой династии была подготовлена почва для дальнейшего его расширения уже при Спартокидах - династии, пришедшей к власти около 438 г. Возникшее государство было по характеру монархическим объединением, в современной науке его принято считать своеобразной формой наследственной тирании (тиран - единоличный правитель, пришедший к власти незаконным путем на волне социальных смут), хотя правители первоначально и именовали себя по традиции архонтами (от глагола "править", "властвовать"; архонт - верховный магистрат в греческих полисах) Боспора, а вошедшие в его состав полисы сохраняли автономию.
Расположенная в стороне от Керченского пролива Феодосия не вошла в состав Боспорского союза и сохраняла независимость еще около столетия. По сообщению эллинских авторов (Исократа, Анонима), в ней жили какие-то изгнанники из Боспора. Возможно, ими были сторонники Археанактидов, вынужденные покинуть родину и скрыться в независимом полисе от новых правителей из рода Спартокидов.
Сельская округа Феодосии.
Итак, в V - начале IV в. Феодосия оставалась самостоятельным государством. Город и его сельскохозяйственные владения крепли и расширялись. Экспортное зерно и другие продукты свободные земледельцы выращивали на своих участках. Вывоз пшеницы значительно увеличился благодаря тому, что феодосийцы стали получать ее от соседних скифов в обмен на свои и привезенные из Греции товары. Варварская сельская округа простиралась к западу и северо-западу, северу и северо-востоку от Феодосии. Судя по отдельным керамическим находкам, наиболее ранние поселения появились уже в конце VI - начале V в., и число их на протяжении V в. увеличивалось. По наблюдениям А. Гаврилова, все ранние поселки (их известно около полутора десятков) располагались более или менее компактными группами, "пятнами", оставшимися от приусадебных пепелищ.
Одно из поселений располагалось поблизости от античной Феодосии, на северном склоне горы Тепе-Оба. По наблюдениям раскапывавшего его Е. Катюшина, оно возникло в последней четверти V в. и существовало вплоть до рубежа первой-второй четвертей III в. до н. э. Другое селище открыто у с. Айвазовское, севернее г. Старый Крым; И. Крутикова датировала его концом V - III в. Близкие результаты принесли раскопки Е. Катюшина у с. Журавки и А. Гаврилова у с. Новопокровка. Упомянем и исследованный О. Цвек и В. Корпусовой могильник конца VI/начала V - начала IV в. у с. Фронтовое (на Акмонайском перешейке), относившийся к поселению, располагавшемуся в 400 м к востоку от него.
Для тавров и скифов, оставивших эти селения и могильник, Феодосия была ближе других греческих городов. Селища местных племен, связанных экономически с греками, соседствовали с городской хорой и могли входить в территорию, зависимую от полиса. Иными словами, Феодосия обладала малой, или городской, хорой, разделенной на участки граждан и находившейся в непосредственной близости от города, и хорой (назовем ее так условно) большой, включавшей селища варваров.
Феодосия - город.
Из небольшого поселка на берегу залива Феодосия превращается в город со всеми присущими ему атрибутами. Жилые дома, хозяйственные и общественные постройки, оборонительные стены, колодцы, иные гидротехнические сооружения возводятся руками местных мастеров. Раскопки И. Зеест на Карантине выявили остатки здания V в. Высота сохранившейся части стены доходит до 2 м, она сложена из хорошо отесанных, уложенных насухо, без связующего раствора, больших блоков местного песчаника. Ее поверхность была расписана, о чем свидетельствуют обломки штукатурки красного и желтого цвета. Не исключено, что это здание входило в архитектурный комплекс акрополя: о том говорят его монументальность и отсутствие мусорных остатков. Просуществовало оно недолго и было разрушено уже в первой половине IV в.
К V - IV вв. относится еще одно, вскрытое на Карантине раскопками Б. Петерса, сооружение. Его размеры - 11 x 5 м. Двухпанцирные стены с каменно-глиняной забутовкой сложены из известняковых камней в технике, близкой к полигональной. В одном месте сохранились остатки кладок из сырцового кирпича поверх каменного цоколя стен. С наружной стороны сырцовые стены белились, с внутренней штукатурились. В северо-восточном углу - очаг с золой. Здание было жилым.
Судя по описанным постройкам, уровень городского благоустройства был довольно высоким. Акрополь окружала оборонительная стена (археологически пока не прослежена). На акрополях эллины возводили храмы, алтари, жертвенники. Обнаруженные на Карантине терракотовые статуэтки и фрагменты сосудов с процарапанными на них именами божеств могли быть приношениями в храм жителей города и его округи. Раз найдены приношения богам, значит, где-то поблизости находились и жилища богов - храмы.
За пределами города располагался некрополь - курганный могильник на северном склоне и вершине Тепе-Оба с захоронениями V-III вв. до н. э.
Ремесла. В строительстве использовалась местная глина. Из нее делали кирпичи, черепицу, архитектурные украшения. Особенно много глины шло на изготовление посуды, тары для хранения и транспортировки жидких и сыпучих продуктов. Выделить из всей массы керамики, найденной в Феодосии и сельских поселениях, изделия местного производства нелегко. В основном это была, по всей видимости, простая кухонная и столовая посуда. В то же время определяются центры производства значительной части привозной керамики - расписных сосудов и тары. Из глины делали также рыболовные и ткацкие грузила, пряслица, светильники, статуэтки.
Известны и другие производства: прядильно-ткацкое, кожевенное, косторезное. Мастерские ремесленников представляли собой частные предприятия, в которых использовался труд свободных и рабов.
Торговая деятельность. Внешнеторговые связи, преимущественно морские, играли важную роль в экономике Феодосийского государства. Торговыми контрагентами выступали города Балканской Греции, Ионии, Эгейских островов, Причерноморья. К V в. греческое мореплавание достигло больших успехов, греки плавали в открытом море на трассах большой протяженности.
Роль Афин в коммерческих предприятиях была исключительной. Порт Феодосии - ближний на пути афинских и других греческих кораблей к Керченскому проливу. Со второй половины V в., после окончания Греко-персидских войн, торговые отношения Аттики (область в Средней Греции, на территории которой находилось Афинское государство) с Феодосией стали более оживленными, а к концу столетия особенно интенсивными. Это подтверждается самым большим числом аттических ваз и терракотовых статуэток среди находок конца V - начала IV в. на Карантине.
Греческий писатель Плутарх сообщает, что глава Афинского государства Перикл "с большой эскадрой, блестяще снаряженной", прибыл в Понт и "сделал для эллинских городов все, что им было нужно, и отнесся к ним дружелюбно; а окрестным варварским народам, их царям и князьям он показал великую мощь, неустрашимость, смелость афинян, которые плывут куда хотят, и все море держат в своей власти". Он посетил Синопу и, видимо, некоторые другие южнопонтийские города. Исследователи склонны считать, что афиняне, будучи весьма заинтересованными в поставках хлеба из Северного Понта и вербовке новых союзников, побывали и здесь. Вполне вероятно, что эскадра зашла в Нимфей, Ольвию, не исключено, что также и в Феодосию, богатую хлебом и сохранившую независимость от Боспорского государства, внушавшего афинянам некоторые опасения. Понтийская экспедиция Перикла датируется в пределах 438-436 гг. Можно предположить, что тогда же Феодосия стала членом Афинского морского союза, созданного еще в 478 г. для борьбы с персами и не имевшего срока действия. Если это так, то Феодосия не избежала участи других союзников и платила налог в союзную казну.
В V в. в Феодосию (а через нее в соседние сельские поселения) вино и оливковое масло поступали в амфорах из Хиоса, Милета, Самоса, Лесбоса, Фасоса, Менды; с начала IV в. появляются товары из Родоса, Пепарета, Самофракии, центров Южного Причерноморья - Гераклеи, Синопы; особенно крепнут торговые и политические узы с Гераклеей - два десятка ее амфорных клейм первой четверти IV в. выявлены на месте античной Феодосии (в дальнейшем их число возрастало), а феодосийская монетная чеканка близка некоторым типам гераклейских и херсонесских монет; думается, можно даже говорить о заимствовании монетных типов Феодосии гераклейской колонией Херсонесом Таврическим; примечательно и то, что в Херсонесе обнаружено некоторое количество феодосийских монет разных выпусков. Феодосийцы поддерживали торговые связи с государствами Восточного и Северного Причерноморья, в том числе с боспорскими городами.
В греческие порты из Северного Понта везли пшеницу, рыбу, шерсть, кожу, лес, рабов. Анализ этникона невольников, труд которых использовался в Аттике во второй половине V в., дал основание Т. Блаватской предположить, что рабов-скифов афиняне получали из Ольвии или Феодосии. Этот промысел должен был составлять значительную статью доходов местных торговцев. Взамен феодосийцы традиционно получали оливковое масло, вино, посуду, предметы художественного ремесла.
Рост производства и торговых операций в городах Восточного Крыма и Таманского полуострова вызвал к жизни потребность в деньгах, реализованную в выпуске монет Пантикапеем уже с середины VI в., другими полисами, в том числе Феодосией, - в последней четверти - конце V в. (О. Мельников не исключает, что первые монеты Феодосии появились еще в конце VI - начале V в.).
С соседними племенами обменивались товарами, не прибегая к помощи денег.
Население полиса.
Представители племенного мира активно селились на территории Феодосийского государства. Опираясь на материалы раскопок XIX в., известный русский исследователь М. Ростовцев охарактеризовал курганный некрополь Феодосии как греческий, не имеющий погребений, в которых присутствовали бы элементы варварских обычаев, как, например, в некрополях городов Боспора. Вскрытые в Феодосии погребения действительно демонстрировали эллинский погребальный обряд с кремацией как важнейшим его атрибутом. И все-таки резонно предположить, что расположенная на значительном по тем временам расстоянии от других греческих центров, окруженная племенами и тесно связанная с ними экономически Феодосия не могла полностью отгородиться от соседей и не принять какую-то часть их в число своих жителей. Примеры такой изоляции крайне редки в истории греческих колоний. Кроме того, нужно учесть, что раскопанные в окрестностях города погребения принадлежали зажиточным гражданам в том числе аристократии; могилы рядового населения, в состав которого в основном должны были входить представители местных племен, пока остаются неизвестными.
Численность городского и сельского населения увеличивалась не только за счет соседних варваров и естественного прироста, но и благодаря притоку беженцев из Ионии.
Феодосийское гражданство не было однородным в имущественном и социальном отношении. Вывоз пшеницы, продуктов скотоводства и рабов в Средиземноморье и Южный Понт приносил большие доходы местным купцам и части землевладельцев. Те, естественно, претендовали и на увеличение своей роли в управлении государством. О вкусах и потребностях зажиточных слоев свидетельствуют погребения курганного могильника с богатым инвентарем, включавшим изящные и высокохудожественные вещи, а также происходящие из раскопок на городище фрагменты дорогой посуды и великолепные терракоты.
Краса и гордость Боспора
Боспоро-феодосийская война. Обладание Феодосией и соседними с ней землями обещало принести Спартокидам огромные выгоды и открыть новые перспективы. Далеко на запад, к самой узкой части Керченского полуострова, отодвинулась бы граница их государства, это создало бы условия для овладения всем этим постепенно осваиваемым скифскими земледельцами краем. Сильно было также желание заполучить феодосийский порт. Не менее важными были земли феодосийской округи и соседние лесные массивы. Настораживали и успехи Феодосии, Боспор не желал иметь конкурентов ни в чем, особенно в экспорте хлеба. Трудно было примириться и с тем, что по соседству живет и процветает государство с республиканским правлением. Оно также было источником распространения греческих принципов частной торговли, в то время как боспорские правители стремились к монополизации внешнеторговых связей. Постепенно развившиеся между Боспором и Феодосийским полисом экономические и политические противоречия достигли к началу IV в. значительной силы и стали угрожать Феодосии потерей независимости.
Разрозненные и анекдотические по своему характеру сведения античных авторов позволяют нам фрагментарно проследить ход военных действий и выяснить некоторые детали боспоро-феодосийской войны.
В конце 90-х гг. IV в. боспорский правитель Сатир I начал военные действия. Феодосийцы достойно выдержали первый натиск, их поддержала Гераклея Понтийская, стремившаяся проникнуть в Западное и Северное Причерноморье, в первую очередь ради поставок оттуда хлеба. Греческий писатель Полиен рассказывает, как с помощью хитрости ее флотоводец Тинних сумел освободить Феодосию: ночью он подошел к городу на торговом корабле, взял с собой один корабль, три челнока, небольшое количество воинов и трех трубачей; последним приказал сесть в челноки, отъехать друг от друга и по данному с корабля сигналу трубить через небольшие промежутки времени; "...осаждавшие, предположив, что явился многочисленный флот, ушли в беспорядке, покинув караулы".
При осаде Феодосии погибает Сатир (в 393/2 г. или 390/389 г.), его дело продолжает сын Левкон I. На борьбу с феодосийцами и гераклейцами он бросает немалые силы, привлекает хорошо подготовленных в военном отношении скифов. Правда, поначалу ему не везло: морские офицеры решили перейти на вражескую сторону, солдаты не воспрепятствовали высадке гераклейцев с судов на берег. Царь был беспощаден с предателями и справился с сепаратизмом. Благодаря Полиену нам известен один эпизод, относящийся ко времени Левкона: родосский военачальник Мемнон отправил на Боспор посла Архибиада из г. Византия, а с ним Аристоника - прославленного музыканта-кифареда из г. Олинфа. Кифаред должен был показывать свое искусство, привлекая в театры жителей, а посол тем временем подсчитывать их численность, то есть шпионить, пользуясь любовью боспорян к театральным представлениям.
Сведения древних авторов подтверждаются археологическими материалами: в городских слоях начала IV в. прослеживают-1 ся следы значительных разрушений.
Победоносное для Боспора окончание войны относится к концу 80-х - 70-м гг. IV в.
Война за Феодосию стала важным этапом в жизни всея трех принимавших в ней участие государств. Она потребовала значительного напряжения сил и финансовых затрат; погибло много людей, уничтожено большое количество военной техники, в первую очередь кораблей; на Боспоре и в Гераклее в период военных действий происходили серьезные внутренние потрясения. Очевидно, что Феодосия была хорошо подготовлена к войне и смогла долго и поначалу успешно сопротивляться более могущественному в военном отношении противнику. Боспоряне были вынуждены прибегнуть к помощи союзников-скифов, и это позволило в конечном счете сломить сопротивление феодосийцев, да и то лишь тогда, когда те остались один на один с врагом (занятая внутренними перипетиями Гераклея вынуждена была покинуть своих союзников). Феодосия потеряла свободу, но, оказавшись в составе Боспорского царства, вела себя весьма независимо.
В составе Боспорского царства. Присоединение Феодосии развязало руки Спартокидам, при Левконе I и Перисаде I Боспорское царство значительно расширило свои границы, теперь оно включало земли Керченского и Таманского полуостровов, области Нижнего и Среднего Прикубанья, Восточного Приазовья. На его европейской части жили греки, скифы, какое-то число тавров. Само государство стало греко-варварским. Его правители, обращаясь к эллинам, называли себя архонтами, апеллируя же к варварам, величали себя царями.
Примечательный факт: в боспорских надписях цари именуются "архонтами Боспора и Феодосии" - явный намек на частичное сохранение городами (под "Боспором" обычно понимают именно города) независимости и полисной структуры. Не исчезло понятие гражданской общины - пантикапейской, феодосийской и других. Об этом свидетельствуют надписи, в которых имя гражданина соседствует с его демотиконом. На надгробной стеле первой половины IV в. до н. э. из Керчи читаем: "Филоксен, сын Стратонакта, феодосиец"; на донышке сосуда из Феодосии: "Агенор феодосиец". Города сохранили за собой права на окружавшие их земли и внутреннее самоуправление через представительные органы власти и магистратов, чеканили собственную монету.
Все это относится и к Феодосии, но ее боспорские правители выделяли, не исключено, что она периодически вообще управлялась одним из Спартокидов-соправителей. Намек на это содержится в пантикапейской надписи, называющей Перисада I "архонтом Феодосии и царем синдов, маитов и фатеев", при этом лишенной обычного "архонт Боспора и Феодосии". Есть мнение, что после смерти Левкона I в 354/533 г. (по иной версии - в 351/350 г.) его сыновья в течение пяти лет (до смерти одного из них) правили государством сообща, поделив сферы влияния: старший Спартак получил во владение Пантикапей с частью области (то есть собственно Боспор), младший Перисад I управлял Феодосией (на правах архонта) и племенами на восточной стороне Керченского пролива (на правах царя).
Когда Перисад I стал единоличным правителем, его титул приобрел обычную форму: "архонт Боспора и Феодосии".
Для Феодосии, как и всего Боспора, IV век был временем экономического и культурного процветания.
Хора Феодосии. Существенно выросло количество сельских поселений, входивших в хору Феодосии. Раскопками и разведками в округе города выявлено немало мест с античными памятниками этого времени. Ближайшие от города поселки находились в радиусе до 10, отдаленные - до 20 и немногим более километров. По мнению Е. Катюшина, прибрежная зона являлась районом сельских усадеб с преобладающей культурой винограда. Селились у подножий и на склонах гор, окаймлявших Феодосию с юга и юго-запада. Здесь удобно выращивать виноград, пасти овец и коз. В этом районе жили как греки, так и варвары.
Между побережьем Феодосийского залива и р. Чуруксу расположились поселки преимущественно аборигенов, разведки и раскопки которых принесли немало изделий греческих ремесленников и монет различных центров производства (в том числе феодосийских). Остатки таких селищ прослеживаются близ сел Виноградное, Отважное, Ближнее Боевое, Тамбовка, Журавки, Новопокровка, Партизаны, Владиславовка. В районе Акмонайского перешейка - у сел Фронтовое, Холмогорка, Ячменная, Семисотка, Батальное. Группа памятников выявлена.у Айвазовского, Абрикосовки, Романовки, Гоголевки, Донской; другие разбросаны в северном направлении от них, ближе к Присивашью.
Не исключено, что южные, западные и северо-западные границы большой феодосийской "хоры" совпадали с границами Боспорского государства на западе. Это была, по определению Е. Катюшина, четко территориально обозначенная область Феодосия, отделенная от основной части Керченского полуострова Акмонайским перешейком: ее южное пограничье проходило по склонам Крымских гор (хребтам Биюк-Янышар и Узун-Сырт), на севере она доходила до Сиваша, с востока протянулась от Акмонайского перешейка до р. Индол (варварские поселения западнее Индола также были в сфере влияния Боспора, в частности Феодосии).
В речи "Против Лакрита" (351/340 г.), приписанной в древности афинскому оратору Демосфену, говорится о судне некоего Лакрита, шедшем из Пантикапея в Феодосию и потерпевшем крушение. На нем находилось 80 сосудов прокисшего косского вина и 11 -12 сосудов с соленой рыбой. Этот груз предполагалось отвезти в Феодосию для "какого-то земледельца, на продовольствие полевым рабочим". Скорее всего, здесь речь идет не о рядовом земледельце, а о хозяине значительного участка на городской хоре. Такое хозяйство обслуживалось полевыми рабочими-эргатами, видимо, являвшимися наемными работниками. Это для них хозяин закупил прокисшее вино (оно названо винцом) и соленую рыбу. По очень неточным подсчетам В. Блаватского, хозяйство нашего землевладельца обслуживалось как минимум 18 работниками.
Итак, хора Феодосии состояла из мелких, средних и какого-то числа крупных хозяйств, а также включала селища варваров. При этом греки обитали на землях городской хоры на правах хозяев или наемных работников, аборигены в основном выступали в роли наемных или полузависимых земледельцев, а также рабов (впрочем, и в городе, и на хоре жили представители местной скифской знати).
В III - II вв., в период эллинизма, изменяются условия жизни на Боспоре, резко сокращается количество сельских поселений, уменьшается роль хлебопашества и приток зерна с варварской периферии в связи с начавшимися передвижениями в варварском мире - давлением сарматов и вынужденным переселением в Крым значительного числа скифов. К тому же с конца IV-начала III в. по вторую половину I в. до н. э. длился засушливый период, засуха сопровождалась сменой ландшафта и истощением почв. Исчезли неукрепленные сельские поселения и усадьбы; во второй половине III - начале II в. новые, теперь уже укрепленные, поселения и усадьбы появились вблизи побережья, но есть они и во внутренних районах Боспорского государства. Земельная собственность все больше концентрируется в руках знати, беднеют мелкие владельцы, свободные крестьяне. Разорившиеся сельчане, среди которых было много выходцев из местных племен, частично шли в город, но по большей части работали в крупных хозяйствах, пополняя контингент полусвободного и рабского населения.
К концу первой трети - середине III в. замирает жизнь в большинстве мест сельской округи Феодосии с преобладающим варварским составом населения; в ближайшей округе города, на его малой хоре, обжитой в основном греками, жизнь продолжалась. Активизация варваров (в первую очередь скифов) потребовала обратить особое внимание на защиту государственных границ. На юго-западных рубежах царства, в подгорьях во второй половине III в. возводится несколько укрепленных поселений (два из них - на холме Биюк-Янышар и на горе Сары-Кая - исследованы Е. Катюшиным). Обитавшие в таких поселках жители в мирное время обрабатывали землю, в случае опасности брали в руки оружие.
В конце II - I в. до н. э. жизнь на многих поселениях европейского Боспора включая те, что находились в сельской округе Феодосии, прекращается.
Феодосийские мастера. Феодосия стала значительным ремесленным и торговым центром Боспорского царства. Среди находок, в первую очередь на ее некрополе, немало предметов из металла (ножи, гвозди, скрепы, стригили, украшения из золота, серебра, меди, бронзы, бронзовые зеркала и урны); часть их изготовлена в городских мастерских-эргастериях. Интенсивно развивалось деревообрабатывающее и каменотесно-строительное дело. В Феодосии, обладавшей одним из лучших портов, наверняка имелись верфи дл постройки и ремонта судов. Дерево шло на сооружение молов и причалов. В районе Карантина, на месте древнего порта, А. Бертье-Делагард обнаружил около 4 тыс. сосновых свай, вбитых глубоко в морское дно. Дерево шло и на изготовление бытовых вещей - мебели, всевозможных ящичков. На феодосийском некрополе обнаружены остатки деревянных саркофагов, в одном из них оказались кипарисовый ларец, деревянное веретено и корзина из ивовых прутьев. Остатки древесины, древесные угли, сгоревшие деревянные сооружения, кострища неоднократно встречались на Тепе-Оба.
Высокий уровень обработки камня и строительства в целом засвидетельствован остатками построек IV-III вв. на Карантине. О двух из них (раскопанных И. Зеест и Б. Петерсом) уже говорилось. Собранные на Карантине архитектурные детали позволяют предположить, что в Феодосии эллинистического времени существовали ордерные постройки (ордер - порядок размещения элементов в архитектурной композиции, согласно которому сочетаются друг с другом три главные части постройки: основание, колонны, перекрытие. В Греции было три основных ордера - дорический, ионический, коринфский). Капитель и пара барабанов колонн ионического ордера - немногочисленные, но важные свидетельства того, что в храмах, общественных сооружениях, возможно, и в некоторых жилых домах Феодосии использовались ионический и дорический ордера.
В постройках Феодосии и ее округи встречаются кладки из сырцового кирпича, развалы сырца, многочисленные черепицы. Здесь и привозные экземпляры, и черепица местного, боспорского производства, в том числе феодосийская. Жилые и общественные постройки снабжали глиняными архитектурными деталями - водосливами, акротериями и антефиксами, служившими украшениями крыш. Все говорит о значительных объемах строительных работ и большой потребности в керамических строительных материалах. Иногда черепицей обкладывали земляные погребальные ямы. С эллинистического времени проявились водопроводы из гончарных труб. Из глины делали рыболовные и ткацкие грузила, пряслица, светильники, детские игрушки, украшения и, конечно, посуду. Найденные в Феодосии гончарные формы говорят о существовании местного производства терракотовых статуэток, светильников.
Из кости животных феодосийские мастера изготовляли орудия труда, музыкальные инструменты, шкатулки, гребни, бусы, украшения для деревянных изделий и одежды.
Коммерция и коммерсанты. Особую роль в жизни Феодосии по-прежнему играла торговля. Город был включен в сеть внутригосударственных торговых связей, отсюда и находки изделий производства мастерских Пантикапея, Фанагории. По свидетельству Демосфена, Левкон I устроил в Феодосии новый торговый порт, не уступавший пантикапейскому - главному, столичному порту государства. Упоминавшиеся нами сосновые сваи на морском дне могли быть остатками именно этого порта. Вероятно, тогда же была проложена сухопутная дорога из Феодосии в Пантикапей, следы которой прослеживаются на аэрофотосъемках. Это была политика, направленная на обеспечение торгово-экономических выгод правителя, а заодно и на более прочное прикрепление к Боспору недавно завоеванного города и соседних с ним земель. Не исключено, что Левкон стремился переориентировать экономику Феодосии: сделав городскую хору важнейшим поставщиком хлеба и значительно расширив торговые возможности порта, существенно сократить объем иных производств и таким образом поставить весь этот обширный район в зависимость от ввоза из Пантикапея и других городов царства.
Роль Афин в феодосийской торговле оставалась первостепенной. По уверению Демосфена, Левкон даровал беспошлинность купцам, везшим хлеб из Пантикапея и Феодосии в Аттику, а также право первоочередной погрузки судов, туда отплывавших. "Посмотрите теперь, как велика эта милость!" - восклицает оратор и поясняет: со всех купцов, везущих с Боспора хлеб, Левкон взимает пошлину в размере 1/30 стоимости товаров, афинянам же, которые имеют ежегодно 400 тыс. медимнов (16 - 17 тыс. т) боспорской пшиницы, за счет отмены пошлины царь фактически дарит 13 тыс. медимнов в год. В речи "Против Лакрита" упоминается торговое судно, направлявшееся из Пантикапея в Аттику через феодосийский порт. Такой путь, видимо, был обычным. Точно так же грузы шли из порта Феодосии в Аттику и наоборот. Страбон сообщает о вывозе Левконом 2 млн. 100 тыс. медимнов (85 - 86 тыс. т) пшеницы из феодосийского порта в Афины. В этом грузе можно видеть всю экспортную пшеницу, поступившую от Левкона из Феодосии к афинянам. Столько хлеба правитель мог переправить, скажем, за десяток лет. Предметы афинского производства, особенно посуда, терракоты, ювелирные изделия, часто встречаются при раскопках в Феодосии. С III в. до н. э. роль Афин во внешнеторговом обороте Боспора, включая Феодосию, неуклонно снижается, а первенство переходит к южнопричерноморским центрам.
Гераклея, Синопа поставляли вино, масло, кровельную черепицу, архитектурную терракоту. Уже с начала IV в. гераклейские амфоры значительно преобладают над иной импортной тарой в Феодосии. Пик интенсивности связей Феодосии с Синопой приходится на последнюю треть IV - первую четверть III в. Вино везли также из Хиоса, Фасоса, Родоса, Коса, Книда. Среди названных центров особенно выделяются Фасос для IV в. и Родос для периода эллинизма. Феодосийцы пользовались товарами и из многих других центров - балканских, малоазийских, островных, понтийских.
Феодосийские монеты встречаются в Херсонесе, Ольвии, на о. Левке (Змеиный), в боспорских городах - Китее, Тиритаке. А на феодосийском Карантине А. Бертье-Делагард обнаружил несколько сот монет разных городов - пантикапейские, фанагорийские, ольвийские, гераклеиские, синопские, амисский и пр. Некоторое число монет (в основном пантикапейских; феодосийских - лишь считанные единицы) обнаружено и на сельских поселениях феодосийской округи.
В конце 80-х или в начале 70-х гг. IV в., после присоединения к Боспору, феодосийцы начали чеканить монеты с новым наименованием города и изображением, возможно, головы Аполлона. Последующие их выпуски несли облики Геракла, Афины, Деметры. На рубеже первой и второй четвертей III в. на Боспоре начался денежный кризис. Медные монеты с головой Афины, относящиеся, видимо, к третьей четверти III в., были последним и недолговременным самостоятельным чеканом Феодосии.
Интересны надписи торговцев на глиняных изделиях, чаще всего - амфорах. Основная их масса в Феодосии датируется IV - III вв. Здесь цифровые обозначения с указанием объема сосуда, его цены или содержимого, названия товара. Так, на амфоре второй четверти IV - первой четверти III в. значатся объем сосуда (2 хуста и 4,5 котилы, или ок. 7,8 л) и, возможно, цена.
Поступавшие из многих эллинских центров в Феодосию товары распределялись по всей территории Боспора, но значительная часть их должна была идти на удовлетворение потребностей самих феодосийцев и жителей сельской округи. К концу II в. до н. э. изменились условия коммерции, резко сократились поставки извне.
Жители города и округи. Население Боспорского государства было этнически пестрым, и все-таки основной контингент горожан составляли греки. К Феодосии это относится, быть может, больше, чем к другим городам царства. Для ее курганного некрополя характерен эллинский обряд кремации, инвентарь погребений носит чисто эллинский облик. Эти наблюдения М. Ростовцева, сделанные на основании не очень качественных раскопок феодосийских курганов в середине XIX в., подтвердили материалы исследований 70 - 90-х гг. XX в. Если в погребениях сельской округи господствовало трупоположение, то в могилах городского курганного некрополя наблюдается, главным образом, трупосожжение (ок. 90% для погребений IV - II вв. до н. э.)
Для примера возьмем два погребения. Одно из них датируется концом IV - первой половиной III в. В центре кургана, в яме, вырытой в предматериковом слое и частично выдолбленной в скале, находится каменный ящик, сложенный из шести прямоугольных массивных отесанных плит известняка и накрытый сверху двумя плитами. Внутри - урна с прахом, ею служила уже известная нам расписная амфора с метками, указывающими объем сосуда и цену.
Другое погребение относится к началу второй четверти IV в. Это жженая гробница, представляющая собой настил из сосновых жердей. До кремации умершему положили обол Харона (в греческой мифологии Харон - старец, перевозивший умерших в царство мертвых через подземные реки и получавший за свой труд плату с один обол). От поминального пиршества - тризны - сохранились разбитые глиняные сосуды. В погребальный костер бросили и несколько целых гончарных изделий. Над сожжением насыпали невысокий курган. Здесь похоронен грек, феодосийский гражданин, судя по всему, человек небогатый, но и не бедняк: в его семье бытовала хорошая посуда включая привозную.
Раскопки середины XIX в. на Тепе-Оба свидетельствуют о том, что феодосийцев хоронили в простых земляных ямах, каменных ящиках, в могилах, стенки которых обкладывались бутовым или тесаным камнем; в одном случае такой каменный склеп перекрывался крышей в два ската - он походил на, саркофаг. Были гробницы, выложенные черепицей и тоже имевшие двускатные крыши. Сохранились остатки деревянных саркофагов и глиняных урн (в одном случае урна была бронзовая). В урнах - жженые кости впермешку с углем, золой, глиняными черепками, иногда - с украшениями. В погребениях глиняные сосуды, ювелирные изделия из золота, серебра, железа, гвозди, терракотовые статуэтки, в одном сакофаге - изделия из дерева. Даже при том, что до раскопок многие погребения были разграблены, а материалы самих раскопок опубликаваны весьма скудно, ясно, что перед нами кладбище, предназначавшееся для захоронения феодосийских граждан - греков по происхождению.
Эллинские традиции прослеживаются и по материалам городских слоев.
Среди горожан было много мореплавателей, судостроителей, купцов - людей, связавших свою жизнь с морем и торговлей. Кое-кто наживал большие прибыли и числился среди богачей. Вообще в городе проживало немало людей зажиточных, именно так являются часть тех, кто похоронен на городском некрополе. Их в загробный мир сопровождали красивые вещи, некоторые можно назвать первоклассными изделиями. Все это контрастирует с довольно бедным инвентарем погребений и скромными жилищами обитателей деревень Восточного Крыма, в том числе тех, что располагались по соседству с Феодосией и были заселены в основном представителями местных племен.
Наибольшие прибыли шли в руки купцов и ростовщиков. Значительными были доходы крупных землевладельцев, чьи участки обрабатывались рабами и наемными работниками. Богачи поддерживали политику Спартокидов, их устраивало покровительство Левкона городу, расширение порта, увеличение торгового оборота. Теперь они могли не беспокоиться и об обороне государственных границ. Мелкие и средние землевладельцы трудились на своих землях с семьями, кое-кому удавалось приобрести одного-двух (редко больше) рабов. Граждане стремились жить в городе, в своих городских домах, выезжая в сельскую местность для обработки земельных участков. Значительную часть горожан составляли ремесленники, особенно строители, кораблестроители, гончары, металлурги. В их среде были люди и состоятельные, и бедные. Постоянно или временно в городе проживало какое-то число свободных людей, не пользовавшихся гражданскими правами,- это чужеземцы.
Феодосия была богатым и процветающим городом, вторым по величине и значимости после Пантикапея на европейской части государства. Слабая археологическая изученность не позволяет более или менее точно определить ее размеры и численность населения. Но, прибегнув к аналогиям, можно предположить, что ее территория составляла примерно 15-20 га, население - тысяч 6-8. Город на холме, под которым раскинулся громадный по тем времена порт, выглядел со стороны моря живописно и привлекательно.
Во времена Митридата и Рима
После расцвета. Процветание, однако, было недолгим. После смерти Перисада I в 310/9 г. до н. э. разгорелась борьба между его преемниками - сыновьями Сатиром, Пританом и Евмелом - за престол. Из рассказа Диодора следует, что Евмел, опираясь на войско местного племени фатеев (обитавших на восточной стороне Керченского пролива), выступил против старшего брата Сатира (а после его гибели - Притана), в армии которого были греческие наемники и союзники-скифы. Победа была за Евмелом. В годы своего единоличного правления (309-304/3) Евмел боролся с пиратством на море и поддерживал дружественные отношения с понтийскими греческими государствами. Пристальное внимание к причерноморским делам было продиктовано изменившейся ситуацией в регионе в связи с начавшимися передвижениями скифов и теснивших их с востока сарматов. В жизни Боспора увеличилась роль окружавших его и входивших в него варварских народов.
Внешние осложнения, с которыми столкнулись Спартокиды, тут же вызвали внутренний сепаратизм: города стремятся противопоставить себя центральной власти, явно ослабевшей в конце III - II в. до н. э. Что до Феодосии, то она возобновила выпуск автономных денег и явно рассчитывала на традиционную поддержку Гераклеи.
При Митридате и его сыновьях. Оказавшийся без опоры и не имевший наследника последний из Спартокидов - Перисад V - принимает решение отречься от престола в пользу царя Понтийского царства (возникшего в северо-восточной части Малой Азии в ходе борьбы между преемниками Александра Македонского за раздел его империи) Митридата VI Евпатора, направившего в 110 г. до н. э. в Крым по просьбе жителей Херсонеса, страдавших от натиска скифов, сильное войско под предводительством своего военачальника и дипломата Диофанта. Именно с ним Перисад вел переговоры о дальнейшей судьбе Боспорского царства. Однако, как рассказывается в херсонесском декрете, посвященном Диофанту, "скифы с Савмаком во главе произвели государственный переворот и убили... царя Перисада, а против Диофанта составили заговор". В начале весны 108 г. полководец Митридата явился на Боспор с сухопутным и морским войском, "взял Феодосию и Пантикапей, покарал виновников восстания, а Савмака, убийцу царя Перисада, захватил в свои руки, отправил в царство Понтийское и снова приобрел власть для царя Митридата Евпатора над Боспором".
Лаконичные слова декрета поставили перед учеными ряд вопросов: не была ли Феодосия одним из основных очагов восстания, не пал ли выбор Диофанта на Феодосию из-за слабости его флота и боязни напасть сразу на Пантикапей, а быть может, Диофант имел дело не с сильным противником, и потому ему не пришлось отвоевывать у восставших весь Восточный Крым, но лишь два (правда, главных) города - Феодосию и Пантикапей?
По мнению Е. Катюшина, захват Феодосии Диофантом стал карательной акцией против горожан, разделявших цели восставших, а жители хоры Феодосии составляли часть той вооруженной силы, на которую в значительной мере полагался Савмак. Раскопки засвидетельствовали разрушения жилых кварталов Феодосии во второй половине II в., к тому же времени относится гибель усадьбы на холме Биюк-Янышар. Не случайно назвал Феодосию "опустевшим городом" автор II в. н. э. Арриан, представивший в своем "Перипле" сведения из сочинений своих предшественников, в основном относившиеся ко второй половине II в. до н. э. Сопровождавшие взятие Феодосии Диофантом разрушения оказались столь значительными, что город еще долго производил жалкое впечатление. Очевидно, что Митридат и Диофант придавали его освобождению от мятежников большое значение и, видимо, связывали с этим свои дальнейшие успехи.
Феодосия и ее округа стали частью обширнейшей причерноморской державы Митридата. Входившие в нее эллинские города сохраняли автономию, многочисленные варварские племена стали главной опорой царя при комплектовании армии. По уверению Страбона, дань северопричерноморских городов в пользу Понта исчислялась 200 талантами серебра и 180 тыс. медимнов хлеба. Закабалив подчиненные области экономически, Митридат объявил войну Риму с целью захватить его земли в Малой Азии, но Рим отстоял свои владения в трех войнах (проходивших, впрочем, с переменным успехом).
Три факта из истории Феодосии времени Митридата и его преемников представляют нам письменные источники.
По сообщению Мемнона, в 72 г. до н. э. жители Гераклеи, осажденной римлянами, нуждались в хлебе и обратились за помощью к Херсонесу, Феодосии и властителям Боспора (тогда Боспорским царством от имени Митридата правил его сын Махар). Здесь Феодосия названа отдельно от Боспора. Рассматривалась ли она гераклейцами как самостоятельная сила, как город, имевший автономию в рамках Боспора, или это просто дань прошлому? В другом месте своего сочинения Мемнон говорит, что гераклейцы "отправили посольство к своим колонистам, прося продовольственной помощи". Колонисты - это, конечно, херсонесцы. Но ведь помощи просили и у феодосийцев. Не исключено, что некоторая часть гераклейцев переселилась в Феодосию, а потому слово "колонисты" относилось и к ним тоже.
Второй факт относится к 63 г. до н. э. Тогда, как рассказывает Аппиан, вспыхнуло антимитридатовское восстание. В нем приняли участие Фанагория, Феодосия, Нимфей, Херсонес и другие города. Последние свои дни властитель Понта провел в Пантикапее, где и погиб, скрываясь во дворце Спартокидов на вершине горы (носящей ныне его имя) от взбунтовавшихся солдат.
Факт третий связан со временем правления на Боспоре сына Митридата Фарнака II, поставленного на престол Римом. Поглощенный идеей восстановления Понтийской державы, он оставляет на Боспоре наместника по имени Асандр и отправляется в Малую Азию. В 47 г. терпит поражение от римлян и возвращается в свои владения для расправы с Асандром, уже успевшим провозгласить себя самостоятельным правителем. Собрав "каких-то скифов и сарматов", он начинает наступление на Феодосию и Пантикапей. (Ситуация удивительно напоминает события недавнего прошлого - восстание Савмака и захват Диофантом Феодосии и Пантикапея.) Сыну Митридата удалось захватить два главных боспорских центра, явно враждебно настроенных по отношению к представителю семейства Митридата и ставших на сторону Асандра. Последовавшая за сим атака Асандра завершилась полной его победой.
Как видно, даже в неблагоприятные времена Феодосия продолжала играть заметную роль в жизни Боспорского царства и на международной арене, в событиях конца II - первой половины I в. до н. э. она предстает пред нами важным экономическим, политическим и военно-стратегическим центром Северного Причерноморья. Феодосийцы продемонстрировали миру верность своим традициям политической борьбы, неприятие насилия, стремление к независимости, самостоятельным решениям и поступкам.
Асандр и Асандрова стена. Возрождение Боспора начинается в годы правления Асандра (49/48-21/20) - царя властолюбивого, энергичного, целеустремленного. Не без труда получив признание Рима и царский титул, он укрепляет военные силы Боспора, успешно борется с морскими пиратами, восстанавливает разрушенное и строит новое.
Особенно беспокоила нового правителя безопасность государственных границ, и он "... построил на перешейке Херсонеса (то есть Крымского п-ва), поблизости от Меотиды, стену длиной 360 стадиев и воздвигну л на каждый стадий по 10 башен", - сообщает Страбон. Все здесь кажется, на первый взгляд, ясным: недалеко от Азовского моря (Меотиды) в Крыму есть перешеек, на нем была возведена стена с башнями. Путешествовавшие по Крыму в конце XVIII - начале XIX в. П. Паллас, Э. Кларк, И. Муравьев-Апостол связали стену Страбона с остатками укреплений (стен, башен, рва), которые им пришлось наблюдать в районе Акмонайского перешейка (у дер. Холмогорка). Местные жители сообщили путешественникам, что следы стены тянутся вдоль всего перешейка от Азовского моря до Черного.
С тех пор в научной литературе господствовало убеждение, что Асандрова стена перегородила перешеек, отделявший Керченский полуостров от остальной части Крыма, и протянулась с севера на юг до гор, окаймлявших Феодосию. Считалось, что она - не что иное, как укрепленный Асандром древний условно называемый "киммерийским" ров, известный из "Истории" Геродота. Ныне не все ученые согласны с этим мнением. Между тем Акмонайский перешеек - наиболее удобное место для постройки оборонительной стены. Обратимся к некоторым реконструкциям вала на Акмонае.
Е. Катюшин полагает, что стена Асандра не совпадала с упомянутым Геродотом рвом. ("Отец истории" говорил, что этот ров был возведен потомками скифских рабов, задумавших отрезать свою страну от возвращавшихся из Мидии скифов. Легенда рассказывает, что преследуемые киммерийцами скифы вторглись в Азию и господствовали там в течение 28 лет. По возвращении в Северное Причерноморье, в частности в Крым, они обнаружили, что их жены, не дождавшись мужей, "вступили в связь с рабами", которых скифы обычно ослепляли; от этих рабов и скифских жен родилось потомство, решившее для своей безопасности вырыть широкий ров от Таврских гор до Азовского моря). Ров (рвы) "потомков скифских рабов" пролегал в направлении с юго-запада на северо-восток, от Главной гряды до Азовского моря в районе южной оконечности Сиваша, а не у самого перешейка. Если так, то боспорский царь, выстроив стену на Акмонае, отделил от Керченского полуострова Феодосию-область, с юга и запада защищенную самой природой и рвом "потомков рабов". На эту область возлагались большие надежды в деле защиты основной территории царства - Керченского полуострова.
А. Гаврилов проанализировал все имеющиеся у путешественников по Крыму конца XVIII - первой половины XIX в. упоминания татарских населенных пунктов, близ которых проходила линия вала, и локализовал их на местности. В ходе разведок он обнаружил на Парпачском хребте следы вала (высота - 0,8-1,8 м, ширина - 22-27 м), который шел в широтном направлении от с. Ячменное на запад. Исследователь отмечает, что участок в центре Акмонайского перешейка, где проходил вал, весьма подходил для организации оборонительного сооружения и наблюдательного пункта: отсюда обозревались окрестности от Феодосийского залива до Азовского моря, вдоль хребта проходила одна из древних дорог, с северной его стороны находились плодородные земли. Вал и расположенное почти на его линии укрепление (Фронтовое II) служили пограничьем, отделявшим боспорские владения от варварских. Эти памятники предположительно датируются II - III вв. н. э.
К северу от с. Фронтовое II Гаврилов обследовал остатке другого вала (высота - 0,5-0,7 м, ширина - 10-15 м) и рва.
Оборонительный рубеж пересекал Акмонайский перешеек с севера на юг, от Сиваша до побережья Феодосийского залива в районе с. Береговое; через него проходила одна из дорог, связывавших Боспор с Перекопом. Исследователь предлагает видеть в нем вал "потомков слепых" Геродота.
У с. Береговое им прослежены следы еще одного вала, шедшего на северо-запад (высота - до 0,5 м, ширина - 4,0- б 0 м) и защищавшего Боспор от нападения с запада; помимо того, он предназначался для охраны прибрежной и морской коммуникаций, ведших из Феодосии в Пантикапей.
Предпринятые Гавриловым разведки принесли также остатки вала и рва, которые наряду с естественным препятствием пересекали Старокрымскую долину в ее западной части с севера на юг (высота от дна рва до вершины вала в некоторых местах - 3,5 м, ширина рва - 8-12 м). К этому сооружению имеет отношение укрепление на горе Яман Таш, существовавшее с I в. до н. э. по IV - V вв. н. э. Предназначение вала и укрепления - защищать дальние подступы к Феодосии, перекрывать доступ в долину и к сухопутным коммуникациям: важно, что крепость на горе Яман Таш имела зрительную связь с аналогичными укреплениями на вершинах Бор Кая, Карасан Оба, Сары Кая, с нее также хорошо обозревалась окружающая местность.
С валами и рвами автор не без основания связывает древние дороги (их нужно было контролировать и в случае необходимости защищать), которые шли от Феодосии к предгорным и горным районам, Южнобережью, Пантикапею, внутренним районам Крымской Скифии, Перекопу.
Древним погранично-оборонительным сооружениям Восточного Крыма посвящено специальное исследование А. Масленникова, который обращается к материалам различных источников, в том числе собственных разведок, карт, аэрофотосъемок, акцентирует внимание на переменах, которым подверглись побережья с античных времен (тогда, например, не было Арабатской стрелки) и признает убедительными основные положения Гаврилова о наличии трех разновременных оборонительно-пограничных сооружений, дополняя созданную им картину некоторыми деталями. Исследователь полагает, что ров "потомков слепых" в наибольшей степени соответствует району Акмонайского перешейка или даже несколько более западной области, но на вопрос: какому из земляных укреплений - Акмонайскому или Старокрымскому - следует отдать предпочтение, затрудняется ответить из-за недостатка археологических свидетельств. Для него очевидно, что эллинам, основавшим первые поселения в Восточном Крыму, это укрепление было известно и они связывали его с местными варварами. По поводу "стены Асандра" автор замечает: при этом правителе (скорее всего, в начальный период его деятельности) прежние валы подновлялись и усиливались сторожевыми башнями, это могло относиться к разным укреплениям - к тем, что в районе Акмоная, к тем, что в западной части Старокрымской долины, Иц даже к тем, что могли быть на Перекопе, естественной граница Крымского полуострова. В таком случае, не теряют ли смысл споры о какой-то конкретной "стене Асандра"? И все-таки сомнения остаются, ведь Страбон в соответствующем пассаже представил довольно четкие ориентиры: на перешейке, поблизости от Меотиды, Асандр возвел стену длиной 360 стадиев с башнями.
По мнению В. Голенко, "под валом Асандра следует понимать Узунларско-Киммерийскую линию обороны внутренние земель европейского Боспора, направленную на защиту от крымских скифов". Эта точка зрения основана на анализе свидетельства Страбона и археологических разведках автора. По Страбону, стена протянулась на 360 стадиев, то есть 56,7 км. Сложив длину Узунларского вала и длину линии "гора Атаманская - гора Кончек - Кояшский вал - городище Киммерик", Голенко получил реальные размеры всей оборонительной системы - 54-56 км, что почти совпадает с данными Страбона. В таком случае Асандр оставил за пределами новой стены большую часть своих крымских владений, видимо, рассчитывая на мощь ранее существовавших в районе Феодосии оборонительных сооружений и систему военных крепостей.
Мнения ученых разнятся, но очевидно, что собранные наукой материалы позволяют более уверенно рассуждать о валах и рвах в районе античной Феодосии и надеяться на решение этого вопроса, возможно, уже в скором будущем.
Помимо стены на Акмонае, Асандр возвел в середине I в. до н. э. форт в 60 км юго-западнее Феодосии, у Кутлакской крепости (неподалеку от пос. Новый Свет). Исследовавший этот памятник С. Ланцов полагает, что в крепости размещался гарнизон, формировавшийся из наемников-варваров некрымского происхождения (возможно, фракийцев) или варваров из окрестностей Феодосии.
После смерти Асандра начинается чехарда на престоле, некоторое время у руля правления стоит его жена Динамия, внучка Митридата VI. Положение стабилизировалось при Аспурге, которого обычно считают сыном Асандра и Динамии, но точно это неизвестно.
В первых веках н. э. I - начало III в. н. э. - время нового, второго расцвета Боспорского царства, которое теперь очень отличалось от прежнего Боспора. Заметно изменился этнический состав его населения: оно пополнялось эллинами, в основном из южнопонтийских государств, но в значительно больших размерах - сарматами из степных районов. Усилилась варваризация общества и государства, идеологии и культуры. Города стали еще больше зависеть от центра, с них взимались налоги и поземельная подать, органы самоуправления не играли существенной роли. Между тем городское гражданство составляло основу армии - тяжеловооруженную конницу, а значит, опору центральной власти. Неограниченную монархию поддерживала землевладельческая и торгово-ремесленная верхушка. Несвободный труд играл важную роль в экономике, однако уже обнаруживались первые признаки кризиса рабовладения, рабский труд становился нерентабельным.
Общая обстановка подъема в государстве должна была сказаться и на Феодосии, возродить ее после длительного упадка, хотя это возрождение и в сравнение не идет с былым расцветом. Теперь о городе не часто вспоминают писатели, мало что привлекает в нем любознательных греков и римлян. Сохранившиеся от первых вв. н. э. надписи очень немногочисленны. Данные археологии скудны.
В двух почетных надписях из Пантикапея "великий царь Аспург" назван царствующим "над всем Боспором, Феодосией, синдами, меотами (маитами), тарпитами, торетами, псесами и танаитами". Этот титул невольно обращает нас к временам ушедших с арены истории Спартокидов. Упоминание в царской титулатуре Феодосии - не намек ли на возвращение в состав царства области Феодосия, отпавшей от Боспора в сложные для центральной власти годы, и на хотя бы частичное возрождение былой значимости и авторитета города?
Нельзя не привести еще два документа эпохи (оба из Пантикапея) - надпись 70-х гг. III в. и надпись начала IV в. (306 г.), в которых титулом "наместник Феодосии" именуются некий Менестрат и некий Аврелий Валерий Сог. Судя по всему, должность эта была достаточно почетной: в одном случае ее исполняет наместник царской резиденции (Менестрат), фигурирующий в списках высших государственных чиновников, в другом - человек, хорошо известный в Риме и пользующийся благосклонностью его императоров (Сог). Похоже на то, что в отношении управления город (а вернее, область Феодосия) рассматривался правителями Боспора как некая самостоятельная единица. Расположение на западных рубежах делало его важным в стратегическом отношении, а порт по-прежнему эксплуатировался в коммерческих целях.
Из всех городов Боспора, кроме Феодосии, наместника имела только Горгиппия (Анапа), расположенная на восточной стороне царства. Значит, два пограничных города управлялись через царских наместников из среды придворной аристократии. В европейской части царства наместника имела только Феодосия. Это говорит о том, что правители старались в первую очередь обезопасить пограничные районы, соседствовавшие с воинственными варварами. Отсюда стремление укрепить их и держать под особым контролем. Контроль возлагался на наместника. Эта должность могла быть введена в Феодосии тогда же, когда и в Горгиппии. Должность же наместника Горгиппии известна по надписям начала II в. н. э., но возникнуть она могла раньше, уже при Аспурге, совершившем много деяний по укреплению своего царства, устрашению соседних варваров и серьезное внимание уделявшем административным делам. В осторожной форме можно предположить, что и должность наместника Феодосии появилась в годы правления Аспурга. Западные рубежи царства не могли не волновать царя, ему довелось воевать со скифами и таврами - ближайшими соседями Феодосии. Возможно, и сами феодосийцы доставляли немало хлопот (вспомним о Кутлакской крепости: она просуществовала всего лет 50-70 и была покинута гарнизоном, как предполагает С. Ланцов, по решению Аспурга - как одна из карательных мер, предпринятых царем для ослабления сепаратистских устремлений Феодосии, поддерживавшей связи с крепостью, гарнизон коей формировался в Феодосии и оттуда же снабжался). Тогда-то, видимо, и появился царский наместник Феодосии, чтобы контролировать ситуацию в городе, его округе и на государственной границе.
И все же о жизни Феодосии в первых вв. н. э. мы знаем очень мало. Очевидно, что в это время в округе города было совсем немного сельских поселений. Как правило, располагались они на месте ранее существовавших, но заброшенных или пострадавших в более ранний период. Их укрепляют, и такого рода укрепления обычно связывают с созданием системы обороны при Асандре и его преемниках.
Материалы первых вв. н. э. принесли разведки и раскопки у сел Виноградное, Подгорное, Береговое, Дальние Камыши - все это недалеко от Феодосии; на западе и северо-западе от города - у сел Отважное, Тамбовка; северо-восточнее Феодосии - в устье Песчаной балки, у сел Холмогорка и Фронтовое; западнее р. Чуруксу - у с. Романовка. В одних случаях выявлены собственно поселения, в других сохранились могильники, в третьих - лишь развалы камней и отдельные находки.
Важную роль в экономике города играл рыбный промысел. Оживились ремесла, торговля, городская жизнь. Римским временем датируются формы для отливки бронзовых украшении и бронзовые светильники, обнаруженные на Карантине А. Бертье-Делагардом. Там же под раскопанным Б. Петерсом помещением Б прослежены остатки сыродутного горна II-III вв. Он сделан из камней и глины, заполнен древесным углем, железными крицами, шлаком, золой. Видимо, в этом месте размещался ремесленный квартал. Предметы из бронзы и железа обычны в инвентаре погребений у сел Отважное и Фронтовое - это наконечники стрел, иглы, ножи, части поясных наборов, пряжки, браслеты, серьги, зеркала. Надо полагать, в городе было свое металлургическое производство, обслуживавшее потребности горожан и сельских жителей. Готовая продукция поступала сюда и из других районов государства, и из-за рубежа.
Возродились иные ремесла - керамическое, прядильно-ткацкое, кожевенное, косторезное. Слои римского времени в Феодосии принесли немногочисленные экземпляры амфор (в основном боспорского производства), простой и краснолаковой посуды, светильников, лепных сосудов (производство которых увеличилось на Боспоре в связи с ростом влияния варварских традиций). Уменьшилось количество и ухудшилось качество терракот, теперь мало чем напоминавших греческие образцы и больше отвечавших сарматским вкусам. На городище найдены предметы из кости, стекла.
Городские слои I-IV вв. н. э. бедны и невыразительны. Возможно, у нас создается такое впечатление из-за того, что они практически не раскапывались. Но нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что город не был восстановлен в прежних размерах и с прежней фундаментальностью. Раскопанное И. Зеест на восточном участке городища здание содержало материалы от V в. до н. э. до II в. н. э.; находок римского времени особенно мало. Материалы I-II вв. н. э. оказались и на северо-западном участке городища, и они преобладали над находками более раннего времени. Как считает И. Зеест, здесь был вскрыт культурный слой именно этого времени. А обнаруженные в средневековых слоях фрагменты амфор III-IV вв. н. э показали, что небольшой слой этого времени на данном участке был уничтожен в средневековый период.
Среди жителей портового города Феодосии, конечно, не мало было опытных судостроителей и мореплавателей. Феодосия и соседние поселения принимали активное участие в коммерческих операциях Боспорского государства. Для доказательства этого обычно приводят в пример памятник (от него сохранился мраморный постамент с надписью), воздвигнутый в 222 г архонтом малоазийского города Пруссы в честь боспорского царя Рискупорида III и обнаруженный в г. Старый Крым. Это факт важен, потому что позволяет включить в торговые и иные связи с зарубежьем обширный район, который мог снабжаться импортом через феодосийский порт. Соседних скифов, тавров, сарматов Феодосия снабжала и продукцией собственного производства. Феодосия поддерживала связи с Южнобережьем, подгорными и степными районами. Часть краснолаковой и стеклянной посуды, найденной в Феодосии и ее окрестностях, могла быть привезена из разных центров Греции и Италии; стеклянные бальзамарии и пастовые амулеты родом из Египта. Феодосия ввозила разнообразные товары и из боспорских городов, так как вряд ли ее собственный экономический потенциал был достаточным для обеспечения горожан и жителей округи всем необходимым.
А. Бертье-Делагард собрал на Карантине монеты почти всех правителей Боспора I -IV вв. н. э. (от Митридата III и Котиса I до Рискупорида VI). В 1927 г. близ Феодосии был обнаружен клад из 135 медных монет - деградированных "статеров" последних боспорских царей (Фофорса, Радамсада и Рискупорида VI), правивших в конце III - первой половине IV в. Римских монет немного, в основном императоров I-II вв., то есть времени относительно спокойного и благополучного как для Рима, так и для Боспора, а значит, и для Феодосии.
Возрастание значения варварского элемента сказалось на росте натурализации хозяйства Боспора и приобретении его городами деревенского облика. Вкусы негреческого, в основном сарматского, населения нашли яркое выражение в погребальных ритуалах и сооружениях, произведениях художественного ремесла и искусства. Так было повсеместно, в том числе и в Феодосии. Город был небольшим и не мог соперничать, скажем, с Пантикапеем или Фанагорией, но вполне сопоставим с другими боспорскими центрами: Горгиппия и Кепы занимали каждый более 20 га, Мирмекий, Тиритака, Танаис - около 4 га, Илурат - 2,5 га.
Источники свидетельствуют о том, что в Феодосии значительным было эллинское или эллинизованное население. В то же время есть памятники явно варварские. Судя по данным ономастики, в городе жили сарматы и скифы, пополнялось его население за счет переселенцев из Малой Азии - оттуда ехали как греки, так и представители племенного мира.
Во II -III вв. на Боспоре появляются аланы, занявшие господствующее положение среди других сарматов и давшие им свое наименование. Их присутствие засвидетельствовано сообщением греческого писателя Анонима: "Ныне же Феодосия на аланском языке или таврском наречии называется Ардабда, то есть Семибожный". В городских слоях II -III вв. прослеживаются следы пожарищ, которые связывают либо с аланами, либо с готами. С этого времени появилось довольно много представителей нового этноса. Селились пришельцы по соседству с городом. Концом I - началом II в. датирует Е. Катюшин захоронение в склепе, открытом им недалеко от с. Льговское (северо-западнее г. Старый Крым), и говорит о возможном проникновении алан в Крым уже в столь раннее время.
Новые духовные потребности.
Существенные изменения произошли в духовной жизни боспорцев. В городах появились культовые и профессиональные общества (союзы) - синоды и фиасы. Чаще всего члены их почитали новых богов, например, богов восточного происхождения или прежде неизвестного, но ставшего популярным в первых вв. н. э. безымянного Бога высочайшего, или Бога внемлющего (синкретический культ, возникший в результате слияния черт разных греческих и негреческих божеств). Эти союзы, будучи по характеру частными объединениями, находились под покровительством царей, которые контролировали их деятельность через своих ставленников. Люди разного этнического и социального происхождения объединялись в условиях укрепления монархии и упадка полисных институтов ради оказания друг другу помощи, желания быть в кругу себе подобных.
По разным поводам составлялись списки фиасов. Известна мраморная плита феодосийского происхождения второй I половины III в. н. э. со списком более чем тридцати мужских имен. К сожалению, не сохранилось начало надписи, отсюда сложность в ее интерпретации, тем не менее нельзя отрицать, что она очень похожа именно на списки фиасов, множество которых дошло до нас из разных мест Боспорского царства.
Есть еще один документ, проливающий свет на некоторые новые аспекты в религиозной жизни феодосийцев. Это надпись 306 г. н. э. из Пантикапея, сделанная в честь "Бога всевышнего", внемлющего уже нам известным наместником Феодосии Аврелием Валерием Согом. Он "по обету выстроил от основания молельню". Феодосийский наместник соорудил в Пантикапее молитвенный дом - так обычно называли иудейские синагоги.
В III - IV вв. на Боспоре появляются почитатели христианства, в начале IV в. оформляется христианская община. Но и тогда сторонников нового вероучения еще было немного. В житии святого апостола Андрея Первозванного, составленном монахом Епифанием, говорится, что проповедовавший в Феодосии апостол не нашел у местных жителей должного понимания. Самые ранние христианские символы (на геммах) датируются в Феодосии III -IV вв.
На закате. С 30-х гг. III в. Боспор начинают беспокоить готы и другие варварские народы. В 50-70-х гг. III в. они совершают грабительские морские походы на Малую Азию, Кавказ, Балканы. Из сильно пострадавших восточных районов Боспорского государства часть населения бежала в Крым - тогда в Феодосии оказались переселенцы из Танаиса и Горгиппии. На то указывает феодосийская надпись со списком имен: такие же имена известны именно в этих, разрушенных в середине III в., городах, причем некоторые есть только в Феодосии и Танаисе или только в Феодосии и Горгиппии.
От позднего периода жизни в Феодосии сохранилось особенно мало памятников. Это несколько надписей включая две уже нам известные - с именами наместников Феодосии (Менестрата и Аврелия Валерия Сога). Они свидетельствуют, что в конце III - начале IV в. боспорские правители еще рассматривали город и его округу как свои владения и держали там наместника. Менестрат принадлежал к семье боспорских аристократов, игравших видную роль в государственной администрации. Сог - боспорский грек, "известный августам, почтенный Диоклетианом и Максимианом", "долго находившийся в отсутствии и остававшийся на чужбине 16 лет и много бед испытавший" (он служил в какой-то римской провинции), за свои заслуги удостоился римского имени (полученного в честь императоров-соправителей Диоклетиана и Максимиана, в официальной титулатуре звавшихся Аврелиями Валериями) и римского гражданства. Это был богатый человек, построивший на собственные средства молельный дом в Пантикапее. В своей надписи он даже не упомянул имя боспорского Царя, при котором получил должность наместника Феодосии. Ориентация на Рим была выгоднее, так как Боспор переживал не лучшие времена: к внутренним неурядицам и варварскому присутствию добавились новые сложности - это была начавшаяся война с Херсонесом, подстрекаемым римлянами, недовольными совместными действиями боспорского центра и сарматов по опустошению их земель в Малой Азии.
В трактате "Об управлении империей" византийский император Константин Багрянородный (908 - 959 гг.), опираясь на какую-то местную, возможно, херсонесскую хронику V или VI в., передал не лишенную легендарной окраски историю развернувшихся военных действий между Боспором и Херсонесом.
Во время второй кампании (которую исследователи датируют ок. 328 г.) сражение состоялось за пределами Феодосии, "в местах, называемых Кафа". После чего херсонесцы поставили пограничные знаки "...в том самом месте под названием Кафа, где, сразившись, победили". Эти пределы, скорее всего, были западнее Феодосии, но не выходили за границы области Феодосия. Третья кампания состоялась в самом начале 40-х гг. IV в. и была вызвана желанием боспорского царя Рискупорида VI "...силой отнятую у него землю вызволить и получить обратно". Войска противников встретились "... в местах прежде названной Кафы". Смерть Рискупорида решила исход встречи, херсонесцы распустили "воинство Меотиды, а людей из Боспора забрали как пленников, отняв их землю", границу же Боспора передвинули на восток, к боспорскому г. Киммерик. Область Кафа временно перешла во владения Херсонеса.
Мы знаем, что Каффой (как принято писать в латинской транскрипции) Феодосия называлась в эпоху средневековья. Но, видимо, название "Кафа" появилось раньше: если верна датировка источника Константина Багрянородного, то оно существовало уже в V (или VI) в. н. э., хотя могло быть известно и ранее того. Впрочем, так называлась не собственно Феодосия, а территория, простиравшаяся от предгорных районов Главной гряды до Акмонайского перешейка (в прошлом западные владения Боспора, большая "хора" античной Феодосии). В "места, I называемые Кафа", входила в те времена уже лишенная былого значения небольшая Феодосия.
Итак, в начале 40-х гг. IV в. Феодосия и ее округа отошли от Боспорского царства. Ослабленный город и соседние земли теперь вообще некому было защищать. Брошенные на произвол судьбы люди могли рассчитывать только на себя. Кто-то в панике бежал, кто-то обращался с мольбами к богам, некоторые старались припрятать хоть что-нибудь из накопленного. Обнаруженный клад из 135 монет был зарыт вблизи Феодосии в ходе или вскоре после второго военного конфликта между Боспором и Херсонесом. Клад датируется 286 - 327/8 гг. Значит, в какой-то феодосийской семье более сорока лет копились деньги, и этот период приходился на военные годы. "Сокровища" припрятали в критический момент, а воспользоваться ими не успели или не смогли.
Римский историк IV в. Аммиан Марцеллин упоминал Феодосию в следующем контексте: "В Таврике есть несколько городов, среди которых выделяются Евпатория, Дандака, Феодосия и другие, меньшие, не запятнанные никакими человеческими жертвами". Из текста следует, что Феодосия была еще и не самой маленькой среди городов Крыма, но заселена в основном варварами, уже отказавшимися от человеческих жертвоприношений богам - сказалось благотворное влияние эллинов.
Феодосия не смогла избежать гуннского разгрома в конце IV в. Отсюда и отсутствие здесь археологических и письменных свидетельств, датированных временем после IV в. Между IV в., которым мы завершаем историю античной Феодосии, и последующим временем, когда город уже под именем Каффа вновь предстал пред миром во всем своем блеске и значимости, пролегла полоса забвения. Жизнь на городище едва теплилась, хотя и не замерла вовсе (здесь найдено небольшое количество византийских монет, особенно важны те, что датируются временем до прихода генуэзцев в XIII в. Феодосия упоминается автором VI в. Иорданом и анонимным автором VII в. из Равенны, а также Константином Багрянородным). Прошедший в IX в. путь апостола Андрея Первозванного монах Епифаний заметил: "А Феодосия ныне не имеет даже следа человеческого".
Боги и люди
Античная культура при всей своей светскости была теснейшим образом связана с религией и мифологией. Через богов, придуманных эллинами по своему образу и подобию, люди постигали окружающий мир и собственную сущность. Покидая родные края и осваиваясь на новых землях, греки уповали на защиту и помощь всесильных олимпийских богов. Чтобы те лучше оберегали их, связывали их мифические биографии с этими, прежде незнакомыми землями, посвящали им храмы, алтари, статуи, изображали на стенах гробниц, вазах.
Феодосия относится к числу тех мест, где исследователям посчастливилось встретиться с немногочисленными, но замечательными памятниками искусства, изготовленными из металла, камня, глины, дерева, кости, стекла мастерами из Греции и Северного Причерноморья, в том числе из Боспора и самой Феодосии.
Эти вещи происходят из погребений курганного некрополя на Тепе-Оба, с городища на Карантине, поселений городской округи, хранятся они в феодосийском краеведческом музее, Одесском археологическом музее, Музее исторических драгоценностей (Киев), Эрмитаже (Санкт-Петербург), Государственном историческом музее (Москва).
Произведения искусства и художественного ремесла - тот исторический источник, благодаря которому мы постигаем суть богатого, неповторимого и очень сложного духовного мира древних, мира, в котором фигурируют два главных участника - боги и люди.
Боги Олимпа. Памятники изобразительного искусства, надписи на сосудах, посвященных богам, изображения на монетах говорят о том, что на общем фоне богов олимпийского пантеона феодосийцы выделяли Аполлона, Деметру (которую чтили вместе с ее дочерью Корой-Персефоной) и Диониса. Это неудивительно, так как Аполлон считался защитником и покровителем колонистов, Деметра и Дионис - главными помощниками земледельцев, дарующими урожай, а значит, жизнь. Не тройка ли это верховных богов Феодосии?
Помимо того, чтили Афину и Нику, Афродиту и ее сына Эрота, Артемиду, Зевса и его супругу Геру, Посейдона, Ареса, Гермеса, Ас-клепия, Кибелу, Тихе, Гелиоса, из героев - Геракла, Ахилла. Разумеется, и всех других богов и героев, но их имена и изображения пока не донесли до нас источники.
А. Бертье-Делагард собрал на феодосийском Карантине коллекцию фрагментов открытых сосудов (блюдец, тарелок) с процарапанными надписями, представляющими собой сокращенные до двух-трех начальных букв имена богов и людей (например, владельцев
Глиняный медальон с изображением сосудов). Изучивший эту коллекцию Э. Штерн датировал граффити с именами богов началом IV в. до н. э. и предположил, что у феодосийцев был обычай приносить предметы гончарного ремесла богам в качестве посвящений, что божества, имена которых запечатлены на сосудах (Аполлон, Афина, Геракл, Гера, Артемида, Асклепий, в более предположительной форме - Зевс Сотер, Деметра), имели одну общую священную округу, общий храм и почитались совместно.
К этому можно добавить: таким храмом наверняка был храм Аполлона, возведенный на городском акрополе и считавшийся главным. Так же, как в некоторых полисах Эллады, он мог выполнять не только религиозные функции, но и служить правительственным зданием, хранилищем государственных документов, местом священного очага. Этот храм, вероятно, походил на храм Аполлона в Пантикапее, но был менее грандиозным. Его постройку можно предположительно отнести к V в. до н. э. В коллекции Бертье с феодосийского Карантина есть терракоты высокого качества, фрагменты чернолаковых сосудов, мраморные статуэтки - все это могло служить приношениями в храм. Имеется несколько архитектурных деталей, возможно, принадлежавших самой храмовой постройке.
Имя Аполлона на черепках сосудов встречается чаще, чем имена других богов. Изображения этого божества преобладают и в памятниках искусства из Феодосии, есть они и на монетах автономной чеканки города. Здесь отдавали предпочтение Аполлону Врачу (спасителю и главному покровителю при основании колоний в Северном Причерноморье) и Аполлону Гиперборейскому (покровителю растений, стад, богу плодородия, Это имя происходит от названия мифического народа - гипербореев, живших, как считали эллины, на краю земли под храмом Аполлона). Для Феодосии Аполлон стал верховным полисным божеством.
Ювелирные изыски. Большая часть предметов ювелирного искусства происходит из погребений городского некрополя V - III вв. до н. э. Это ожерелья, браслеты, серьги, кольца булавки, пряжки, подвески, нашивавшиеся на одежду бляшки. Вещи из золота, серебра, бронзы, железа иногда украшали цветными и полудрагоценными камнями.
Вершина совершенства - золотые серьги из женского погребения IV в. Серьга состоит из диска, фигурной группы, лунницы и подвесок на цепочке. Фигурная группа являет собой миниатюрнейшую композицию с четверкой мчащихся коней, запряженных в колесницу, которой управляет крылатая Ника, рядом с ней стоит готовящийся к прыжку обнаженный воин в шлеме и со щитом в левой руке, по сторонам квадриги - крылатые гении (размеры композиции: ширина - 12 мм, высота - 11 мм, высота фигурки воина - 7 мм). Мастерски переданы позы, движения рук, намечены мельчайшими нарезками локоны волос, оперение крыльев. Перед нами колесница, победившая в состязании апобатов - воинов, в задачу которых входило не только умение управлять колесницей, но и спрыгнуть с нее на всем скаку. Вместо возницы на серьге изображена Ника - символ победы. Состязания апобатов были особенно популярны в Афинах. Серьги в Феодосию привез то ли один из участников соревнований, то ли зритель. Композиция серег очень похожа на роспись краснофигурного сосуда - пелики - конца первой четверти IV в. до н. э., недавно найденной на некрополе. На ней также изображена Ника на квадриге. Увлечение победной тематикой в Феодосии IV в. естественно, если вспомнить с боспоро-феодосийской войны и первые победы защитников города. Тогда на феодосийских монетах появилось изображение Афины - богини честной и справедливой войны; ее спутница Ника должна была пользоваться не меньшей популярностью.
Серьги изготовлены в технике тончайшей зерни, ее взял на вооружение и мастер, автор двух золотых ожерелий, оказавшихся в том же женском погребении.
Геммы. В Феодосии найдено довольно много произведений глиптики - резьбы на минералах. В основном это интальи (хотя есть и камеи) - геммы с углубленным изображением, служившие печатями, амулетами, просто украшениями. На них представлены божества, мифические персонажи, животные, птицы, женские и мужские фигурки.
Основная масса памятников относится к эллинистическо-римскому времени, но есть и более ранние. Особенно хороша инталья из голубого халцедона с цаплей, являющаяся, по мнению О. Неверова, работой местного умельца, подражавшего известному мастеру V в. до н. э. Дексамену Хиосскому. Примечательны "греко-египетские" магические амулеты Ш в. н. э. с изображением необычного божества: у него голова льва в венце лучей и туловище змеи. Это Хнубис - солнечный бог. Его появление на амулетах из Северного Причерноморья связывают с проникновением в регион культов богов гностицизма (религиозно-философское учение, соединявшее христианские догматы с греческой философией и восточными религиями). Интальи III - IV вв. н. э. нередко несут христианскую тематику.
Изделия из дерева. Погребения феодосийского некрополя сохранили художественные украшения, предназначавшиеся для деревянных саркофагов. Один из них декорирован терракотовыми медальонами с изображением Аполлона на грифоне, поражающего оленя, другой - изделиями из кости, среди которых одно в форме дубового листа.
Во время раскопок 1856 г. в деревянном саркофаге был обнаружен удивительной красоты кипарисовый ларец. К сожалению, сразу после извлечения из земли он, не выдержав перемены температуры и света, распался на мелкие части. В археологическом вестнике "Древности" за 1868 г. дается описание ларца, художественные достоинства которого за очень короткое время успели рассмотреть археологи: "...на крышке его разноцветными красками были изображены две нагие женщины, сидящие на корточках перед жертвенниками, посреди них - закутанная в мантию человеческая фигура с полузакрытым лицом, обращенная к той из них, к которой спускается с высоты крылатый гений... помещенный над жертвенником справа". Скорее всего, на крышке была изображена сцена у надгробного памятника, а не у жертвенника; крылатая фигурка - не что иное, как душа умершего, порхающая возле него, или демон смерти, прибывший за душой ради того, чтобы перенести ее в аид.
Терракоты. Оттиснутые в формах и обожженные глиняные статуэтки пользовались особенно широкой популярностью среди различных слоев населения античных государств. Их посвящали богам, приносили в храмы и на алтари; они служили частью погребального инвентаря, их клали в могилы; на них смотрели и как на украшение жилищ. Скульптурки невелики, обычная их высота - 10-20 см.
Дошедшие до нас терракоты из Феодосии - это изображения богов и богинь, актеров и воинов, женские и мужские фигурки, вотивные маски, детские игрушки. В основном они относятся к V-I вв. до н. э. В городе были мастерские коропластов (ремесленников, изготовлявших терракоты), о чем свидетельствуют найденные здесь гончарные формы. Впрочем, феодосийская коллекция терракот содержит немало произведений неместного производства. Среди них, например, уникальная протома (полуфигура богини с прижатыми к груди руками на фоне развернутого покрывала) Деметры V в. до н. э. самосского производства. На пышных волосах богини башенная корона с плодами, в левой руке - гранатовое яблоко.
Среди работ местных мастеров раннего времени выделяется терракота второй половины V в. до н. э.: на четырехугольной подставке две женские фигурки в длинных одеждах - это Деметра и Кора-Персефона, на плечах у них маленький мальчик с крыльями - Иакх, сын Деметры и Зевса. Эти три персонажа эллинской мифологии имели отношение к земледельческим культам и к так называемым элевсинским мистериям.
Довольно много произведений афинского происхождения. Например, чудесная фигурка Афродиты (или морской нимфы Нереиды) конца V- начала IV в. до н. э. Другой аттический мастер весьма выразительно изобразил старую женщину с сосудом.
Есть скульптурки, изображающие актеров, предпочтение отдается комическим персонажам. Любовь феодосийцев к театральным зрелищам проявилась в пристарастии к "тетральным" вотивным маскам. Они представляют собой уменьшенные копии настоящих театральных масок и имеют отверстия для подвешивания. Впечатляет маска раба явно местного, феодосийского производства (IV в. до н. э.): старческое лицо, лоб в морщинах, широко раскрытые глаза, приплюснутый нос, огромный открытый рот с редкими зубами.
Глубоко женственны и лиричны образы девушек, задрапированных в хитоны и гиматии. Их фигурки стройны и грациозны, движения рук просты, но изящны. Самые красивые - статуэтки из Танагры (город в области Беотия, что в Центральной Греции), в эллинистическое время ставшей крупнейшим центром искусства мелкой пластики.
В более поздние времена терракоты становятся менее художественными, кажутся упрощенными, грубо обработанными. Коропласты делали не только скульптурки. В гробнице на Tепе-Оба найдена глиняная брошь в виде виноградных ягод, декорированная тончайшими листами золота. Глиняные медальоны с рельефными изображениями богов, амазонок, горгон, гипсовые маскароны украшали деревянные саркофаги. Вспомним медальоны (их всего семь) с Аполлоном, сидящим верхом на грифоне и поражающим копьем оленя. Это работа аттического мастера начала - первой половины IV в. до н. э. Бог (Аполлон Гиперборейский) молод, энергичен и беспощаден. Композиция динамична, в ней все соразмерно, фигуры идеально вписаны в круг.
Из глины изготовляли акротерии и антефиксы, предназначавшиеся для украшения крыш жилых и общественных построек. Самый замечательный из найденных в Феодосии - синопский акротерии IV (или V) в. до н. э. Работа тщательная и изящная. Это композиция в виде женской рогатой головы, окруженной тремя крупными многолепестковыми розетками. Специалисты видят в ней и Артемиду, и богиню Луны Селену, и, что более вероятно, Ио (дочь аргосского царя и возлюбленная Зевса, превращенная Герой в корову - вот откуда рожки на акротерии). Черты лица богини крупные: ведь ее будут рассматривать издалека. Широко раскрытые глаза, полные губы, мягкий овал лица. Акротерии столь высокого качества должен был венчать крышу храма или иного общественного сооружения на акрополе города, где он и был найден. Им мог быть уже упоминавшийся нами храм Аполлона.
Посуда. Феодосийцы, как и все греки, испытывали пристрастие к богато украшенной посуде. Столовую посуду украшали росписями, излюбленными были мифологические сюжеты и бытовые сценки. В Феодосии преобладают вазы аттического производства - чернофигурные и особенно краснофигурные. Здесь представлены самые разнообразные стили краснофигурной вазописи, бытовавшие в Элладе: строгий и свободный, роскошный и беглый. Часты так называемые боспорские (или керченские) пелики - двуручные вазы. Их обычно использовали в заупокойном культе и клали в могилы. Изготовляли в Аттике большими партиями в расчете на емкий внешний рынок. Боспорские пелики украшались росписями невысокого качества, сюжеты их довольно однообразны и почти не встречаются в других местах античного мира: герои мифов о Северном Причерноморье соседствуют с чисто греческими мифологическими образами. Здесь сражения амазонок или аримаспов с грифонами, амазонок - с эллинами, головы амазонки, ее коня и грифона, мы также видим грифонов, терзающих животных, Аполлона (или Диониса) в варварском одеянии, верхом на грифоне преследующего женщину, Эрота на коне или пантере, преследующего беглянку, свиту Диониса, битвы пигмеев с журавлями.
Богатая коллекция фрагментов ваз собрана на Карантине А. Бертье-Делагардом и опубликована Э. Штерном, некоторые из них иллюстрируются в нашем путеводителе.
Каменная пластика. В 1906 г. О. Вальдгауер опубликовал две мраморные скульптуры прекрасной работы из Феодосии, хранившиеся в музее Одесского Общества истории и древностей. Одна из них - женская головка в легком повороте. Издатель отнес ее к стилю произведений эпохи афинского скульптора первой половины IV в. до н. э. Праксителя. Наша скульптура может быть копией оригинального произведения, созданной греческим мастером, возможно, в I в. до н. э. Другое изваяние - торс от мраморной статуэтки, изображавшей Кору или Деметру (или ее жрицу) и датированной IV в. до н. э.
К числу подлинно художественных творений по праву относят надгробные памятники и посвятительные стелы. В Феодосии найдены увенчанная карнизом известняковая стела IV в. до н. э., обломок плиты из белого мрамора конца IV - первой половины III в. до н. э., стела из песчаника с карнизом второй половины III или II в. до н. э., известняковая стела IV в. н. э. Две надгробные стелы из известняка II или III в. н. э. происходят из некрополя у с. Фронтовое.
Очевидно, что Феодосия не так богата памятниками искусства и художественного ремесла, как некоторые другие северопричерноморские города, раскопки которых проводятся систематически и на протяжении длительного времени. Но очевидно и то, что кратковременные, спорадические археологические работы на ее городище, некрополе и в сельской округе щедро наградили специалистов и всех любителей старины великолепными памятниками, не уступающими по качеству (а порой и превосходящими) тем, что происходят из иных мест.
к началу страницы

Жизнь в средневековой Каффе
В VII в. н. э. в степные и предгорные районы Крыма проникают протоболгарские племена - носители так называемой салтово-маяцкой культуры. Одним из основных районов расселения салтовцев стал Керченский полуостров и фактически пустовавшие в то время земли Юго-Восточной Таврики. Оставленные ими памятники показывают эти племена как отдельную тюркскую группу кочевников, лишившуюся возможностей для осуществления сезонных перекочевок на материк и вынужденную по данной причине перейти к оседлому образу жизни на территории полуострова. Разрыв традиционного кольца кочевий ранних крымских тюрок явился следствием войны между Великой Болгарией и Хазарским каганатом, ареной которой в середине VII в. стали степи Приазовья. (Великая Болгария и Хазарский каганат являлись объединениями племен, которые образовались в VII в. в результате распада Тюркского каганата в ареалах Приазовья и Прикаспия.) В результате поражения первой крымские племена оказались в подчинении хазар.
Топография салтовских поселений в Таврике часто соответствовала местоположению канувших в Лету античных городов и деревень. По каким-то причинам Феодосия выпала из этого правила. Ближайшие к ее руинам селища создавались на новых местах, среди которых можно указать как объекты, известные лишь по визуальным разведкам, так и исследованные в итоге регулярных археологических раскопок.
О характере экономики и укладе жизни крымских хазар можно судить по относительно хорошо изученным поселениям на холмах Кордон-Оба (пос. Курортное) и Тепсень (пос. Коктебель). Оба основаны в VIII в. Салтовцы строили небольшие дома, которые обычно состояли из одного-двух помещений с заглубленным в грунт глинобитным полом. Нижние - цокольные - части стен возводились из небольших плоских плит дикарного камня-известняка характерной кладкой "в елочку", верхние - из сырцового кирпича. Жилища перекрывались глиной или соломой. Их окружали небольшие дворы-усадьбы, в пределах которых размещались сараи и стойла для содержания скота, кузницы, гончарные печи, летние очаги-каменки. Обычный состав находок в этих комплексах - сосуды большой вместимости, предназначенные для хранения жидкостей или зерна, кухонная посуда, жернова, косы, ножи.
Распространение хазар в Приазовье и в Крыму сопровождалось установлением тесных экономических связей между Каганатом и Византией. Контакты эти, впрочем, не всегда были мирными. Со второй половины VII в. кочевники господствовали в районе Боспорского пролива и в течение полутора последующих столетий фактически сохраняли контроль над ним. Нестабильная в военном отношении обстановка зримо выражалась в том, что даже небольшие поселения Таврики зачастую имели собственные оборонительные сооружения. В частности, вершина холма Кордон-Оба была охвачена мощной (до трех метров в толщине) кольцевой двухпанцирной оборонительной стеной, которая опоясывала территорию площадью около одного гектара. В "салтовские" времена свои оборонительные линии имел, вероятно, и Тепсень. При этом они были возведены, скорее всего, на остатках византийских построек.
На рубеже VIII - IX вв. часть хазарской аристократии приняла иудейскую религию. Иногда полагают, что данное обстоятельство было обусловлено желанием правившего тогда кагана Обадии противопоставить свое государство христианской Византии и мусульманскому Арабскому халифату, который вытеснил в первой половине VIII в. хазар с берегов Волги в Подонье. Однако многие представители подвластных им племен уже приняли к тому времени христианство. Процесс христианизации крымских хазар особенно усилился в IX в. В то время были отстроены и салтовские христианские храмы на поселениях Кордон-Оба и Тепсень.
Обращение салтовцев в христианскую веру облегчало вживание этих крымских тюрок в местную среду со свойственными ей чертами византийской культуры и быта. Очевидно, по данной причине ни крушение Хазарского каганата, ни вторжение на территорию Крыма печенегов, разгромивших к середине X в. большинство из находившихся здесь поселений, не привели к их полному исчезновению. Присутствие "салтовской" составляющей в этническом массиве населения полуострова начала нового тысячелетия ощущалось, может быть, яснее всего в его восточной и юго-восточной частях. Оставленный ими след был столь заметен, что в течение пяти столетий после ухода хазар со сцены истории Таврику все еще продолжали называть Хазарией.
В середине XI в. в обезлюдевших степях Северного Причерноморья, а затем и Таврики появляются половцы. Они господствовали там по крайней мере до начала XIII в. К числу памятников этой эпохи в окрестностях Феодосии можно определенно отнести лишь несколько случайно найденных предметов, включая изваяние, характерное для распространенного у половцев языческого культа предков - каменную "бабу" (экспонируется в ФКМ). Кроме того, здесь обнаружено захоронение половецкого воина, погребенного с оружием и доспехами в полах древнего кургана близ с. Отважное (исследованного В. Колотухиным в 1980 г.).
Кочевники испытывали необходимость в существовании каких-то центров, через которые они могли бы получать необходимые товары в обмен на продукты своего, преимущественно скотоводческого, хозяйства и военные трофеи, в качестве которых выступали, прежде всего, рабы. В Юго-Восточном Крыму такой торговой базой являлся Судак. Он особенно укрепился в этом качестве во времена половецкого владычества и сохранял за собой роль важного международного порта вплоть до времени возвышения генуэзской торговой фактории - Каффы.
Основание генуэзской колонии
Каффа (в лат. транскр. - Саffа; происхождение этого термина определенно не установлено) была основана, вероятно, в 70-х гг. XIII в. Данному обстоятельству способствовало несколько причин. Важнейшая из них заключалась в хозяйственном прогрессе средневековой Европы и вызванном им росте международной торговли. В XIII - XV вв. ее центрами являлись две соперничавшие между собой итальянские морские республики - Генуя и Венеция. Их экономическое благополучие строилось по преимуществу на торгово-посреднической деятельности. В силу этого они обе были заинтересованы в существовании зарубежных центров производства и торговли при условии упрочения там собственных позиций. В результате IV Крестового похода западноевропейских феодалов на Восток, завершившегося взятием Константнополя (1204 г.) и приведшего к распаду Византии на несколько самостоятельных государств, итальянские купцы получили возможность для бесконтрольной навигации в пределах всего бассейна Черного моря.
На первом этапе борьбы за торговые приоритеты в этом легионе большего успеха добились венецианцы. Наиболее благоприятные условия для создания здесь опорных пунктов генуэзцев сложились с заключением между Генуей и Михаилом VIII Палеологом выгодного для итальянцев договора (1261) и последующим восстановлением Византийской империи. К тому времени существенно изменилась и вся международная обстановка. Указанным переменам предшествовало объединение монгольских племен вокруг Чингиза (1206), выбранного общемонгольским ханом. Монголы вскоре покорили Китай, Персию и распространили свое влияние на большую часть евроазийских степей и Причерноморья. Таврика отошла в состав одного из самых обширных уделов татаро-монгольской империи, которым управлял внук Чингиза - хан Батый. Этот удел превратился со временем в могущественное государство со столицей Сарай на Волге, вошедшее в историю под названием Золотой Орды. Административным центром Крымского улуса Орды стал Солхат (Старый Крым). Уже во второй четверти XIII в. здесь пребывает один из ее нойонов - военачальник, подвластный золотоордынскому хану.
Вследствие разрушения монголами Багдада, перехода к мусульманам Триполи и Акры и ряда других причин Европа утратила к середине столетия основные торговые пути между Востоком и Западом, пролегавшие прежде через портовые города Сирии, Палестины и Египта. В то же время татаро-монголы создали в пределах подконтрольных им пространств новую, передовую для своей эпохи, систему коммуникаций, которая протянулась от Великой китайской стены к Черному и Азовскому морям. Она включала в себя отлаженную ямскую службу, сопроводительные охранные грамоты, сеть караван-базаров, инспекции - все то, что делало, по утверждениям европейских путешественников, путь из глубин Азии через подконтрольные хану территории наиболее удобным и безопасным. Этот караванный маршрут получил в истории название Великого шелкового пути. В Северном Причерноморье его конечным пунктом являлась Тана (Азов), расположенная в устье Дона. Часть караванов, минуя Тану, направлялась в Солхат-Крым, который таким образом втягивался в международную торговлю. Солхат, обладавший еще и значительным собственным производительным потенциалом, объективно нуждался в партнере для обеспечения товарооборота как в причерноморском регионе, так и с Европой. По замыслу генуэзских купцов, эту роль, в числе прочего, Должна была взять на себя Каффа. Их план, таким образом, заведомо предполагал своеобразный татаро-генуэзский союз, который бы базировался на балансе взаимных экономических интересов. Данное положение впоследствии было закреплено и в геральдике Каффы. Ее символ включал в себя два изображения разом: герб Генуи - латинский крест и тамгу Золотой Орды, вписанные в поля симметричных щитов.
Генуэзские купцы руководствовались при выборе места для своей торговой фактории учетом особенностей природной среды, которые бы отвечали задачам обустройства порта. В пределах ближайшей к Солхату морской акватории данным требованиям наилучшим образом соответствовала излучина западного берега Феодосийского залива - бывший приют гавани некогда процветавшего эллинского центра. По некоторым данным, тогда здесь уже существовало какое-то поселение, находившееся в руках татар. Выкупив у них землю, итальянские купцы обязались выплачивать князю Оран-Тимуру пошлину за ввоз и вывоз товаров в обмен на право беспрепятственной торговли.
Первые строения Каффы возводились на вершине Карантинного холма. По сообщению византийского писателя Никифора Григора, колонисты довольствовались там вначале "небольшим пространством земли, на котором жили без всякой другой ограды, как только рва и насыпного вала". В течение всего лишь полутора десятилетий на этой территории были выстроены упоминаемые в деловых записях склады для товаров - фондуки, резиденция главы фактории - консула, больница св. Иоанна, церковь св. Франсиска, капелла генуэзцев, а также собственные дома граждан Каффы. Подавляющую часть жителей Каффы тогда составляли латиняне. Судя по сохранившимся документам, они поддерживали тесные торговые связи с Солхатом едва ли не с первых дней создания фактории. В это же время Каффа устанавливает контакты с Египтом, Индией, Ираном и осуществляет посредническую торговую деятельность в пределах Черного моря.
По мере своего укрепления молодое предприятие каффских коммерсантов все более препятствовало успеху морской торговли венецианских купцов, закрепившихся ранее в соседней Солдайе (название Судака в период существования итальянских колоний в Крыму). В условиях обострявшейся конкурентной борьбы Венеция попыталась предотвратить нарастание своих экономических потерь военным путем. Зимой 1296 г. она отправила с данной целью в Каффу экспедицию в составе двадцати шести галер под командованием Джиованни Саранцо. Ее удачному завершению воспрепятствовал лишь внезапно нагрянувший сильный мороз: часть судов нападавшей стороны осталась во льдах, затянувших прибрежную акваторию Феодосийского залива, и только семнадцати кораблям удалось с трудом вернуться в свои порты. Этот вооруженный конфликт оказался первым в череде других тяжелых потрясений, ожидавших Каффу на рубеже уходящего и нового столетий. Они были обусловлены дестабилизацией политической и, как следствие, экономической обстановки в Таврике, которая оказалась в то время ареной междоусобной борьбы внутри Орды. Хотя Солхат и Каффу связывали узы торговых партнеров, их взаимоотношения не были свободны от серьезных противоречий, способных перерастать в прямые вооруженные стычки. Они особенно обострились к 1307 г., когда, не имея возможности противостоять натиску татар, жители Каффы покинули город, предварительно разрушив его. Жизнь в нем возродилась только после смерти князя Тохту, с разрешения хана Узбека.
Крепость Каффа
С 1316 г. Каффа являлась, наряду с Пера (колония генуэзцев в Константинополе), главным оплотом генуэзцев в Причерноморье. Уроки военных затруднений, сопутствовавших первому этапу существования колонии, вынуждали итальянцев принимать меры к строительству укреплений сразу же после возобновления ее деятельности. Первое из них - а им являлась ограда из бревен, скрепленных известковым раствором, - спешно возводилось на старых земляных валах с целью защиты административного центра фактории и сердца ее экономической жизни - гавани. С созданием этой, хотя еще и ненадежной, крепости Каффа официально получила статус города, дарованный ей папой римским Иоанном XXII в 1322 г.
Жизнь Каффы регламентировалась уставами, которые принимались Генуей и последовательно корректировались ею в зависимости от особенностей международной обстановки, политических и экономических отношений, свойственных тому или иному периоду существования фактории. Большинство этих документов известно только по отрывочным упоминаниям о них или заголовкам. В полном виде до нас дошел лишь текст Устава 1449 г.
Высшей законодательной властью в колонии обладало народное собрание коммуны. Оно выбирало органы городского управления: Большой и Малый советы, которые состояли из латинян и местных жителей в соотношении 5 : 1 и включали в себя, соответственно, 24 и 6 человек. Члены советов, в свою очередь, избирали из своей среды людей, согласных короткое время исполнять обязанности некоторых чиновников. Все более усложняясь, эта система с течением времени трансформировалась в разветвленную бюрократию.
Чиновничий аппарат Каффы возглавляли консулы, ежегодно назначавшиеся Генуей. При консулах состояли советы провизоров и старейшин, наблюдавших за надлежащим решением наиболее важных общественных проблем. Далее шли два управляющих финансами (массарии), штат судей (синдиков), военный начальник города, командир наемного войска, полицмейстер и базарный пристав. При всем многообразии выполняемых ими задач конечная цель деятельности этих чиновников сводилась к всемерному содействию торговым делам фактории.
В региональной торговле генуэзские коммерсанты широко использовали традиции Таврики, которая поддерживала тесные связи с Киевской Русью, Византией и другими странами черноморского бассейна задолго до появления здесь итальянцев. Одну из значительных статей ее экспорта составляла крымская соль. Генуя установила монополию на ее разработку и контролировала это направление торговли на протяжении всей истории каффской колонии. Столь же доходным был рыбный промысел. На рынках Каффы особенно ценились икра и рыба осетровых пород, поступавшая сюда большей частью из Приазовья. Операции с недорогими местными товарами нередко оказывались не менее прибыльными, чем торговля дорогостоящей продукцией Востока. Среди сравнительно дешевых товаров существенное место занимали продукты животноводства, поступавшие в Каффу по преимуществу из Солхата. Они предназначались как для удовлетворения собственных потребностей колонистов, так и для экспорта в Европу. Особым спросом пользовалась кожа, которая применялась для изготовления парусной оснастки и такелажа судов. Кроме того, Каффа экспортировала сыр, солонину, топленое сало. Судя по дошедшим до нас документам, уже вскоре после основания колонии через нее проходили порою и крупные партии зерна. Перечисленные товары поступали в основном в города Южного Причерноморья. В обмен на них в обратном направлении доставлялись холсты, ковры, шелковые и шерстяные ткани, вино, фрукты.
Значительную роль в экономике Каффы играла торговля рабами. Вначале ими были в основном выходцы с Кавказа. Цена на них иногда достигала 600 аспров, что приблизительно равнялось стоимости шести вьючных лошадей. Наиболее высокий спрос на невольников пришелся на середину XIV в., что объясняется последствиями разразившейся тогда эпидемии чумы, унесшей жизни едва ли не половины населения Западной Европы. Но и позднее Каффа оставалась тем рынком, где, по словам средневековых писателей, рабы продавались "больше, чем где-нибудь еще в мире".
Торговля с Востоком строилась главным образом на перепродаже пряностей, драгоценных камней, шелка, коленкора, ситца, бархата, индиго, сандалового дерева, жемчуга, лекарственных товаров, в обмен на которые из Западной Европы в Каффу поступали полуфабрикаты железа и некоторых цветных металлов, суконные ткани, стекло, краски, мыло, сахар. Главный путь торговли Каффы с Западной Европой пролегал через Черное и Средиземное моря к берегам Италии. Приток восточных товаров туда был порою так велик, что итальянские республики иногда вынужденно ограничивали их ввоз на собственные рынки объемом, равным стоимости вывозимой продукции.
Стремясь к монополии как в большой международной, так и в региональной торговле, Каффа строго регулировала правила деятельности собственных коммерсантов в прочих торговых центрах. Устав Каффы 1316 г. не разрешал генуэзцам возить товары в Солдайю и задерживаться в этой фактории более чем на три дня. Под угрозой большого штрафа им запрещалось приобретать какую-либо недвижимость в Тане и зимовать в ней. Регламентировался даже порядок проведения торговых сделок с Солхатом. Каффские купцы могли покупать товары на его рынке, но ни в коем случае не доставлять их туда. Тем самым Каффа присваивала себе исключительное "складочное право", которое позволяло ей обогащаться за счет всевозможных пошлин от торгово-посреднических операций и перевалки грузов.
Удельный вес того или иного вида торговли в экономике Каффы зависел от множества переменчивых обстоятельств. Торговые связи колонии с Востоком не отличались постоянством. Они особо пострадали в результате затяжной борьбы за престол Золотой Орды, развернувшейся после смерти хана Джанибека (1357 г.). В пору упомянутых смут реальную власть в ней получил эмир Мамай. Генуэзцы, справедливо опасавшиеся анархии в местах прохождения караванных торговых маршрутов, поначалу поддержали Мамая. В 1380 г. они даже приняли участие на стороне татар в битве на Куликовом поле, которая должна была стать, по замыслу этого военачальника, решающей схваткой за восстановление полной зависимости Московской Руси от Орды. Потерпев поражение в Куликовской битве, а впоследствии еще и в схватке с золотоордынским ханом Тохтамышем, Мамай бежал в свои крымские владения и был убит в Каффе, как сообщают источники, "из желания горожан овладеть его сокровищами". Каффа вскоре заключила с Тохтамышем ряд договоров, в соответствии с которыми за ней закреплялся почти весь Южный берег Крыма. Южнобережье было населено по преимуществу татарами. На этой сельской территории - она называлась у генуэзцев Кампаньей - процветали виноградарство, садоводство и огородничество. Производимые там продукты поступали в основном на внутренний рынок Каффы.
По мере расширения сферы влияния на берегах Таврики и с активизацией торговли в пределах бассейна Черного моря Каффа должна была всячески укреплять собственное судоходство. Наиболее распространенным типом морского коммерческого транспорта в то время являлись фусты - небольшие парусно-гребные суда. Они предназначались главным образом для ближних перевозок, хотя бывало, что на них ходили и в дальние походы. Для сообщения с отдаленными портами применялись в основном галеры. Оптимальная вместимость и хорошие ходовые качества детали галеру пригодной для использования и в торговых, и в военных целях. По этой причине состоятельные каффские купцы предпочитали данный тип кораблей всем другим. Часть флота создавалась непосредственно на верфях Каффы.
Существование в Каффе кораблестроительного дела засвидетельствовано Уставом 1449 г., где присутствуют специальные требования к правилам постройки судов. Определенное указание на возможное место нахождения подобных судостроительных подразделений содержится в самом названии уже описанной нами башни восточного фланга наружного кольца приморских укреплений - Доковая. Помимо нее, в генуэзских документах упоминается и другой объект, имеющий связь с той же сферой деятельности Каффы, - Ворота дока. Вероятно, именно эти ворота изображены на одной из гравюр начала XIX в. в виде широкого арочного проема в куртине морского фасада внешней крепости, примыкавшей на линии уреза к башне Джустиниани - угловому оборонительному сооружению цитадели. Археологическими исследованиями Е. Айбабиной начала 1990-х гг. установлено, что данный проем открывал вход в рукотворный канал с облицованными камнем бортами, который подходил по своим параметрам для спуска на воду кораблей, сопоставимых по классу со средней галерой. В боковых пилонах ворот имелись стрелковые позиции со щелевидными бойницами, обращенными как к морскому фронту, так и внутрь канала. С целью обустройства канала строители дока сняли часть склона Карантинного холма и отсыпали полученную массу грунта в море по сторонам намеченного по его глади водного русла. В результате здесь образовалась обширная площадка, представлявшая собой отчасти ровное дно искусственного котлована и частично отвоеванная у моря. Она была обведена по периметру каменной оградой, один из участков которой сохраняется до сих пор на ее стыке со стенами цитадели возле остатков основания Безымянной башни, а другой - как уступчатая подпорная стена склона холма. Данные натурного обследования указанного района позволяют отвергнуть, как полностью беспочвенное, предположение, согласно которому утверждается, что в его пределах в древности якобы располагался некий "консульский замок".
Развитие внутренней торговли и местных ремесел активизировало денежное обращение, что привело, в конечном счете, к выпуску собственной монеты Каффы. С конца XIV в. ее основной денежной единицей стал серебряный аспр с изображением Генуи и латинской надписью на лицевой стороне, а также тамгой Золотой Орды и арабской надписью - на оборотной. После середины XV в. оттиск герба Генуи был заменен изображением св. Георгия, а тамга Орды - тамгой крымских Гераев.
В условиях упадка морской торговли, сопровождавшего заключительный период существования каффской колонии, ее купцы были вынуждены укреплять экономические отношения с государствами Восточной Европы и расширять торговые связи с Московской Русью. Дошедшие до нас документы о московской торговле с Каффой представлены двумя грамотами Ивана III, относящимися к 1474 и 1475 гг. В одной из них он требовал у консула Каффы объяснений по поводу ограбления русских купцов, в результате чего те потерпели убытки в сумме 2 тыс. руб. Во второй - обращался к крымскому хану с просьбой об оказании влияния на "подвластных" ему каффцев, чтобы те вернули отнятые у русских купцов деньги. В свою очередь консул утверждал, что москвичи подверглись нападению в ответ на такие же действия по отношению к предпринимателям Каффы со стороны "подданных русского царя". Эти документы ярко передают нравы эпохи. Средневековые купцы - будь то османы, татары, греки, итальянцы или русские - охотно совмещали коммерцию с разбоем и предпочитали насилие, если оно сулило им доходы больше тех, что могли быть получены другим путем.
Еще в канун своего настоящего расцвета Каффа представлялась современниками как большой город и известная гавань мира, в которой можно было увидеть сразу до 200 судов. К середине XIV ст. эти впечатления усиливались самим видом цитадели, занимавшей доминирующее положение на фоне всего урбанистического пейзажа. Застройка Карантинного холма строго регулировалась Уставом 1316 г. Принятые им правила предусматривали снос некоторых построек, возведенных здесь прежде и не соответствовавших новым градостроительным требованиям. Тот же Устав предписывал обязательную распродажу этой земли на торгах. Продаже не подлежали только участки, предназначавшиеся для прокладки улиц, устройства площадей и строительства культовых строений. Обладание недвижимостью оказывалось, таким образом, доступным лишь состоятельным лицам. Помимо частных домов, здесь размещались основные общественные здания: дворец консулов, ратуша, храмы, а также торговая площадь, казармы, помещения складочной и таможенной служб, мастерские ремесленников, постоялый двор, харчевни, провиантский и топливные склады.
Земли бургов, лежавшие вне пределов цитадели, находились в ведении консула и передавались в аренду жителям Каффы. Территория Каффы подразделялась на контрадо - городские ячейки, объединявшие людей по этническому и профессиональному признакам. По некоторым данным, в городе и его предместьях насчитывалось до 60 контрадо. Более половины из них носило название церквей, вокруг которых, собственно, и формировались кварталы греков, армян, сирийцев, латинян и представителей других конфессий. Некоторые контрадо связывались по именам с конкретными лицами, стоявшими во главе родственных кланов, другие - со спецификой преобладавшего в них ремесла, как, например, Мясницкий квартал, квартал Кузнецов. Иногда им присваивались еще и названия соседних архитектурных сооружений: башен, ворот, таможен. Сети узких улочек этих по-своему изолированных друг от друга кварталов иногда собирались в относительно широкие потоки, которые направлялись к организующим центрам того или иного района города - соборным храмам.
Один европейский путешественник выделял среди жителей Каффы, помимо христиан, последователей шести различных вероисповеданий. Полагают, что он подразумевал под "христианами" только католиков; остальные - это сторонники армяно-григорианской церкви, греческого и русского православия, иудеи талмудистского и библейского толка и мусульмане. Главным храмом латинян была церковь св. Агнессы, отличавшаяся, по словам современников, особым блеском. Она находилась, очевидно, на территории цитадели. Помимо нее, в Каффе латинянам принадлежали еще более двух десятков храмов и по крайней мере два монастыря. Более чем десятью церквами обладала греческая община. Две синагоги имели евреи. Культовые сооружения армян являлись, возможно, самыми многочисленными. В некоторых источниках содержатся сведения о том, что их приход располагал 45 церквами. В документах упоминаются, кроме того, мусульманские мечети. Какие-то из этих сооружений принадлежали, возможно, арабам, которые держали в Каффе собственный квартал Тугар-аль-Хасс.
Культовые строения Каффы неоднократно переходили на протяжении своей истории в собственность иных, чем прежде, религиозных общин. Случалось, что католические храмы становились православными, на развалинах христианских построек отстраивались мечети, а в мечетях устраивались христианские церкви. Указанные трансформации сопровождались перепланировками и ремонтом, приводившими к исчезновению некоторых важных деталей архитектурного декора и видоизменению целых частей этих сооружений, а также связанных с ними комплексов.
От времен генуэзской колонизации до нас дошли восемь христианских храмов. Иногда высказывается мнение, что наиболее древним из них является греческая церковь Введения во храм, расположенная на ул. Красноармейской, неподалеку от ее пересечения с ул. Десантников. В настоящем виде она напоминает по своей планировке трехнефные (нефы - особые пространства с собственными сводами, выделенные в едином помещении храма продольными рядами несущих их простенков или колонн) византийские базилики, известные в Крыму по крайней мере с VIII в. Однако этот трехнефный архитектурный объем появился как раз лишь в 1829 г. в связи с обустройством там городской соборной церкви. Он включил в себя с восточной стороны древний храм, который представлял собой небольшую церковь зального типа с полукруглой апсидой. Вновь отстроенные помещения примкнули с запада к старой колокольне, преобразованной в портик входа. Коробовый свод древней части храма был увенчан тогда же световым барабаном с шатровым перекрытием, а все строение обведено снаружи псевдороманским декоративным фризом. Простые базилики того типа, что кроется в основании церкви Введения, строились христианами в Каффе с XIV по XV ст. По причине отсутствия более определенных данных к этому периоду следует относить и время возникновения упомянутого храма.
Сложную строительную историю имеет и армянская церковь св. Сергия (Саркиса), находящаяся в сквере, ограниченном ул. Ленина, пер. Айвазовского и ул. Морской. Она имела изначально вид прямоугольной в плане базилики, перекрытой полуциркульным сводом на подпружных арках. В восточной стене храма устроены три апсиды: две боковые - внутренние и центральная, вынесенная наружу. На следующем строительном этапе к главному объему церкви с запада были добавлены притвор с полуцилиндрическим сводом - гавит, а с севера - ризница. Ризница состоит из двух смежных помещений - малого, квадратного в плане, перекрытого сводом с ложными нервюрами, и несколько большего по размеру, трапециевидного в основании, несущего коробовый свод. С XVII в. при церкви св. Сергия действовал скрипторий, где трудились известные армянские миниатюристы. Не существующее ныне двухэтажное здание скриптория, известное теперь лишь по старым рисункам, было пристроено к западному фасаду гавита. Очевидно, тогда же в западной стене центральной части храма, на месте входа в него, появился широкий арочный проем, который объединил зрительно интерьеры этих помещений в одно целое и как бы увеличил тем самым общий внутренний объем. Скрипторий и церковь имели совмещенный центральный вход, порталом которого служил нижний ярус колокольни, сохраняющийся сейчас в виде не связанного с храмом отдельного архитектурного сооружения со стрельчатыми арками и крестовым сводом на четырех столбах. Колокольня оформлена в духе, свойственном зодчеству армян нового времени. На ее фасадах размещены пояса из характерных для того периода рельефных розеток и ряды легких декоративных консолей, поддерживающих профилированный межъярусный карниз.
Церковь св. Сергия продолжала действовать дольше прочих армянских храмов Феодосии. За время ее существования там была собрана группа особых памятников - поминальных рельефных плит с изображениями процветших крестов, называемых хачкарами. Один из находившихся здесь хачкаров с надписью в память мальчика Манука, утонувшего в море в 1047 г., дал повод к разговорам, что и сам храм появился не позднее указанного времени. Однако все другие источники не позволяют относить это событие к периоду более раннему, чем начало XIV в. В соответствии с обычаями армян подобные резные камни, обнаруженные где-либо среди развалин старых строений или подле заброшенных могил, вмуровывались в стены их церквей. Разнообразные по исполнению, они составляют, в конечном счете, самую характерную черту внешнего и внутреннего убранства всего комплекса построек храма св. Сергия.
Церковь Архангелов Михаила и Гавриила, находящаяся на ул. Тимирязева, 9, отличается по своей архитектуре от других культовых сооружений армян. Храм построен в 1408 г. Он состоит из двух основных частей: большого зала (нефа) и поперечного объема (трансепта). По сторонам большого зала проходят узкие коридоры, имитирующие боковые нефы. Наружным объемам церкви придан вид латинского креста. В средокрестии, на месте пересечения центрального нефа и трансепта, установлен восьмигранный барабан с невысоким куполом. На перекрытие бокового нефа, в северо-западном углу строения, поставлена легкая шестистолпная звонница. В плоскости гладкого фасада с двумя оконными и двумя дверными проемами выделяется центральный вход с профилированным наличником и стрельчатой нишей над ним. В поле этой ниши изначально размещалась рельефная композиция с изображением Богоматери, архангела Гавриила и агнца с религиозным символом католиков - лабарумом. Интерьер храма крайне лаконичен. Основной его декор - арки стрельчатого профиля и детали свода, наделенного в боковых крыльях трансепта ложноготическими нервюрами. Описанные особенности устройства церкви Архангелов свойственны многим одновременным ей культовым строениям Западной Европы. Полагают, что создатели этого храма без каких-либо существенных отступлений воспроизвели в нем собственно-генуэзскую архитектуру, образцы которой, несомненно, существовали и в самой Каффе.
Конструктивные особенности церкви Архангелов отражают внешне картину сближения религиозного мировоззрения латинской и армянской общин, завершившегося унией армянской и римско-католической церквей в 1438 г. Помимо этого храма, армяно-католическому приходу Церковь Архангелов Михаила и Гавриила принадлежала церковь св. Георгия, расположенная на ул. Нахимова, 32. Она являлась прежде церковью монастыря, который занимал вместе с находившимся при нем кладбищем обширную, по меркам Каффы, территорию вне стен внешнего кольца городских укреплений. Церковь св. Георгия дошла до нас в сильно искаженном виде, затрудняющем ее характеристику как памятника архитектуры. В прямоугольном объеме храма различаются две основные части: восточная, построенная из бутового камня в первой половине XV в., а также средняя и западная, сложенные правильной порядовой кладкой из обработанного камня-известняка. Первая перекрыта полуциркульным сводом на подпружных арках; западная несет позднейшее сводчатое перекрытие. Центральная часть строения увенчана шатровым куполом на восьмигранном барабане с треугольными закомарами, характерными для эклектического стиля, который утвердился в культовом зодчестве не ранее второй половины XIX в. Предпринимались некоторые противооползневые меры: к церкви был приставлен каменный полукруглый массив с выдвинутыми из него наружу ребрами в виде нервюр. Внешне - нечто, напоминающее апсиду, на самом деле - монолитный контрфорс, препятствовавший вывалу ее восточной стены.
Следование итальянским образцам проявилось в какой-то мере уже в характере архитектурного оформления одного из храмов феодосийского Карантина - армянской церкви св. Иоанна Предтечи, построенной в 1348 г. Она членится на два смежных помещения. Основа конструкции центральной части базируется на системе крестового перекрытия, подчеркнутой внешне пересекающимися объемами двускатных кровель над продольным и поперечным сводами, а также боковыми фронтонами. В средокрестии установлен восьмигранный барабан с невысоким куполом (этот купол скрыт ныне под новой главкой, вытянутой по форме и чужеродной древнему храму). Гавит, пристроенный несколько позднее к западному фасаду храма, состоит из трех нефов с полуцилиндрическими сводами на подпружных арках. Внутреннее пространство церкви изящно декорировано: арки сводов опираются на полукапители в виде свисающих сталактитов; портал входа в основной зал обрамлен свойственной армянскому искусству "сельджукской цепью", как бы сплетенной из каменных жгутов, и богатым растительным орнаментом.
Главную достопримечательность храма Предтечи составляет рельефная композиция, передающая евангельский сюжет причащения. Она содержит скульптурные изображения двенадцати апостолов, помещенных на полочках-карнизах ниже конхи алтарной апсиды, справа и слева от Христа. В простенках предалтарной части размещены рельефные изображения святых Иоанна Предтечи с агнцем и Николая. Эти рельефы переходят местами в горельеф - почти объемную скульптуру, требующую соответствующей проработки деталей, которая предполагает отказ 0т излишней условности и декоративности. Подобный художественный подход к трактовке религиозных сцен был характерен и для стиля убранства католических храмов, еще только вызревавшего тогда в Европе.
Три церкви Карантина, возведенные в XIV или в самом начале XV в. (св. Иоанна Богослова, св. Георгия и св. Стефана) являются обычными базиликами с одной выступающей наружу апсидой. Они перекрыты полуцилиндрическими сводами на подпружных арках и двускатными крышами. Кладки выполнены из бута; своды, пилястры, профилированные обрамления проемов и другие детали архитектурного декора - из тесаных плит известняка. Церковь Иоанна Богослова имела два дверных проема - центральный и боковой, устроенный в ее северной стене. На северной стороне находился также вход в притвор, который, вероятно, не был перекрыт постоянной крышей и выглядел как открытый дворик. Этот храм отличается от двух названных наряду с ним построек некоторыми специфическими деталями интерьера, присущими только культовой архитектуре армян, в частности, наличием в гавите особого места для моления - кивория.
Архитектурный облик двух других упомянутых церквей Карантина не дает ясных оснований для суждения об их принадлежности той или иной религиозной общине. Противоречивы и указания первых составителей планов Каффы: оба храма называются в этих документах то армянскими, то греческими. Наиболее спорные вопросы поднимаются, прежде всего, в связи с атрибуцией церкви св. Стефана. Она является единственным в Феодосии храмом, сохранившим на своих стенах остатки изначально существовавшей древней фресковой живописи. В относительно хорошем состоянии до нас дошли лишь участки росписи алтарной апсиды. В ее своде изображен сидящий на троне Христос, слева от него - Богоматерь, справа - Иоанн Предтеча. Ниже размещена сцена причащения: Христос с чашей и подходящие к нему шесть учеников - в левой части алтаря; Христос с хлебом в руках и такая же группа апостолов - в правой части апсиды. В оси композиции помещено поясное изображение Богородицы с младенцем. На западной стене церкви уцелели фрагменты фрески, передающие сцену Страшного суда. Живопись этой части храма сильно пострадала от времени. Еще в начале XX в. здесь можно было различить отдельные персонажи сюжета: грешников в огненной реке, сатану, сидящего на поверженном Иуде, а слева от двери - изображение Врат рая с фигурами св. Серафима и Богоматери. Специалисты отмечают свойственный фрескам колорит, построенный на сочетании темных и светлых тонов, розового и коричневого цветов, удачно контрастирующих с фоном лазурного оттенка. Роспись сопровождается греческими надписями.
В городе генуэзского периода, очевидно, было несколько храмов с фресковой живописью. Известно, во всяком случае, что здесь существовали церкви, расписанные знаменитым Феофаном Греком во время его остановки в Каффе на пути из Византии в Русь накануне последней четверти XIV ст. Что касается фресок храма св. Стефана, то они выдают руку какого-то другого добротного мастера, который являлся современником Феофана и, может быть, был хорошо знаком с творчеством этого художника. По структуре росписи, целиком соответствующей греческим канонам, и саму церковь следовало бы отнести к числу безусловно греческих. Некоторые исследователи отвергают подобные утверждения, ссылаясь на документы, которые упоминают имена строителей церкви - армянского священника Хачатура и ее пастыря Симеона. Согласно другому предположению, имя св. Стефана было приписано русскими топографами по недоразумению греческому храму св. Димитрия, тогда как настоящая армянская церковь св. Стефана находилась на вершине холма в соседстве с оборонительными стенами юго-восточного сектора внешних городских укреплений (строительные остатки этого храма обследованы Е. Айбабиной при археологических работах начала 1980-х гг.). В указанном районе феодосийского Карантина, помимо так называемой церкви св. Стефана, располагалось, по крайней мере, еще восемь-девять не существующих ныне христианских церквей.
Население колонии подразделялось по социально-правовому статусу на привилегированный слой "генуэзских граждан", куда входили как итальянская аристократия, так и генуэзские купцы плебейского происхождения, и на "негенуэзцев". Последних представляли две основные группы: состоятельные люди - "граждане Каффы" и низы, называвшиеся в документах "обитателями". В реальной жизни это правило корректировалось подтекстом, который подразумевал размежевание между латинянами и остальными жителями Каффы по конфессиональному признаку. Каффские латиняне преобладали численно только в начальный период колонизации. Позднее они находились в абсолютном меньшинстве. По данным каффского казначейства, в 1386 г. здесь проживали греки, составлявшие более половины всех горожан; вторыми по численности были армяне; далее шли татары, грузины, русские, готы, евреи, черкесы, венгры, болгары.
Стремясь к стабилизации латинского населения в Каффе, власти колонии особо поощряли генуэзцев, желавших вступить в брак с местными женщинами. В XV ст. здесь существовало правило, в соответствии с которым каждый из этих граждан получал льготы на строительство собственного дома и большое денежное вознаграждение. Члены подобных смешанных семей считались "генуэзцами" вне зависимости от знания латинского языка и характера вероисповедания. Права генуэзцев нередко предоставлялись татарам, грекам, евреям и вообще тем каффцам, которые, проживая там со своими семьями более одного года, исправно платили налоги.
В период наивысшего экономического подъема Каффа являлась одним из самых многолюдных городов побережий как Черного, так и Средиземного морей. Современники говорили, что в ней обитало тогда до 70 тыс. человек (эта цифра, впрочем, считается большинством исследователей сильно преувеличенной). Католический епископ Иоанн Галифонтен, неоднократно посещавший факторию, записал: "Здесь говорят на всех восточных языках, и однажды я сумел насчитать целых 35". Вместе с тем колонисты постепенно выработали особый разговорный язык, доступный как европейцам, так и представителям восточных общин. В конечном счете население Каффы слилось в мало с чем сравнимую демографическую группу: "Столько и так необычны племена, которые там собрались, что поистине, не будь здесь генуэзцев, то, вероятно, жители тамошние ничем не походили бы на нас, настолько они разнятся в манере одеваться, принимать пищу, в обычаях женщин", - заметил по этому поводу испанский путешественник Пьеро Тафур.
Быт горожан подчинялся строгому распорядку, который определялся Уставом Каффы, особыми постановлениями Генуи и текущими распоряжениями администрации колонии. Устав Каффы 1449 г. предусматривал некоторые важные меры по поддержанию в городе надлежащего санитарного порядка, что было особенно необходимо ввиду постоянно существовавшей угрозы распространения эпидемий чумы. Надзор за ним осуществлялся полицейским приставом, следившим за исполнением ряда особых требований к содержанию в чистоте улиц и сточных канав перед жилыми домами. Контроль над состоянием съестных припасов возлагался на продовольственную комиссию. Вопросами водоснабжения, столь же важными в санитарном отношении, ведал попечительный комитет, который имел специалиста по выявлению источников пресной воды.
С целью обеспечения горожан питьевой водой в Каффе широко использовались особые фонтаны-цистерны, которые сообщались по керамическим трубопроводам с родниками, находившимися большей частью на склонах окрестных гор. Подобные фонтаны обустраивались как за счет средств казны, так и ремесленных объединений или религиозных общин. Судя по генуэзским документам, к 1316 г. в городе уже существовал, в частности, водопровод армянского епископа. Некоторые из этих водосборных устройств продолжали действовать вплоть до конца XVIII в. Общественные источники воды, будь то фонтаны или колодцы, обычно устанавливались как сооружения малых архитектурных форм. По свидетельству П. Сумарокова, одна из больших цистерн, освященная рельефным изображением св. Георгия на ее переднем фасаде, располагалась в центре старого города, вероятно, в районе Морского сада. От времен генуэзской колонизации до нас дошли фрагменты каменных срубов двух колодцев с рельефной символикой: один - в виде венчающей части с гербом армянского епископа Гриффедо Чигара; второй колодец представлен сегментом шестигранной горловины с гербом Генуи, геральдикой знатных генуэзских граждан и, может быть, символом профессионального объединения ремесленников - цеха камнетесов. Изображения гербов сопровождаются в обоих случаях надписями. Первое - армянским текстом: "Построен колодец Амиром лета...". Вторая надпись латинская: "Михаил из Падуи сделал меня [в году] 1331 в день 5 августа". (Оба сруба демонстрируются в ФКМ.)
Общественный порядок в Каффе обеспечивался отрядом из двадцати полицейских во главе с полицмейстером и конной стражей, подчинявшейся начальнику наемного войска. Согласно Уставу, уличная жизнь города прекращалась в 8 часов вечера зимой и в 9 часов - летом. Это время возвещалось продолжительным звоном колокола, установленного на башне Христа. После колокольного звона следовало повсюду гасить свет и закрывать лавки, таверны и притоны. Некоторые отступления от данного правила позволялись лишь на основании именного разрешения консула и по большим религиозным праздникам. Каффа особо чтила божественного покровителя генуэзцев - св. Георгия. Торжества по случаю дня этого святого сопровождались церемонией шествия консула и его приближенных по главной улице города от стен цитадели к Кайгадорским воротам, гонками парусных судов, конными скачками и завершались ужином во Дворце Коммуны. Проведение подобных праздников частично финансировалось из городской казны. Казначейство должно было выделять каждой церкви деньги на свечи в ее храмовый день. Оно же ассигновывало небольшие благотворительные средства на Сочельник, Рождество, Пасху и брало на себя расходы по устройству праздничной иллюминации и фейерверков, оплачивало хлеб, вино, фрукты, мясо и сыр, которыми одаривались трубачи, рассыльные, солдаты, полицейские, конные стражники и свита консула. Специальные награды из казны полагались также победителям турниров, священникам, певчим и прочим участникам различных ритуальных действий.
Городская казна формировалась в основном из пошлин и налогов. Значительную статью ее доходов составляли штрафы. Устав предусматривал, кроме налогов и штрафов, и некоторые иные поборы. Отдельным каффским чиновникам не полагалось никакого вознаграждения из казны. Размер жалованья других нередко прямо зависел от суммы собранных ими податей. Судя по тексту Устава, в соответствии с подобным порядком оплачивался труд базарного пристава. Этому служащему предписывалось собирать с каждого из поставляемых в Каффу барка или воза продуктов от 3 до 30 аспров. Большинству чиновников устанавливались относительно небольшие оклады. В частности, назначавшийся только из граждан Генуи военный начальник города получал ежемесячно из общественных средств 100 аспров, необходимых лишь для содержания его лошади. Однако он имел право взыскивать в свою пользу за тот же период от половины до одного аспра с каждой лавки. Ему разрешалось налагать довольно большие штрафы на хозяев освещенных в неурочное время постоялых дворов, а также на уснувших на посту или отсутствовавших на положенном месте караульных. Полицейский пристав мог получить существенное вознаграждение из казны за исполнение назначенного судом наказания провинившихся розгами, клеймение преступника, акцию членовредительства или смертную казнь.
Еще один официально признававшийся Каффой источник дополнительных доходов заключался в разбойничьем промысле. В ее Уставе присутствовали специальные положения, которые определяли порядок распределения трофеев, завоеванных пиратами. В случае захвата экипажем каффского корабля "какой-либо добычи" одна ее половина должна была передаваться общине, другая - шкиперу судна. Захват чужой собственности на суше поощрялся особо. Лица, овладевшие каким-то имуществом подобным образом, объявлялись его полноправными собственниками. Консулу надлежало "таковых... перехватывающих поддерживать, давать им помощь и оказывать покровительство".
Настоящие правила, таким образом, стимулировали, с одной стороны, ревностное исполнение чиновниками своих обязанностей, с другой - поддерживали среди колонистов настроения присущего духу времени авантюризма и делали более привлекательной наемную военную службу. Вместе с тем они явно давали повод для всяческого произвола и взяточничества. Недовольство населения фактории утвердившимися там порядками выливалось в жалобы, особенно участившиеся в XV в., а иногда и в открытые протесты.
Решения по судебным делам выносились группой генеральных синдиков, состоявшей из двух генуэзских граждан и двух жителей Каффы. Верховным судьей колонии являлся консул. В свою очередь сам консул и высшие начальствующие лица Каффы обязательно представали по завершению установленного периода управления перед судом второй группы синдиков, специально назначавшихся для этой цели из числа генуэзских граждан - двух дворян и двух недворян. Перечень обязанностей консула содержал подробный список строгих ограничений. Ему запрещалось иметь какие-либо иные доходы, кроме оклада - 500 соммов в год (сомм - денежный номинал, равный 200 аспрам).
Штат прислуги консула включал в себя кучера, щитоносца, шесть служителей и повара. Их труд оплачивался из жалованья самого консула. В случае, если тот не держал при себе кого-то из перечисленных лиц, он должен был внести в казну сумму, равную окладу последнего, а сверх того - штраф в таком же размере. Консул был обязан поддерживать за счет собственных средств огонь в камине Большого зала Консульского замка, а также кормить своего помощника - викария, двух трубачей и одного рассыльного.
Некоторые положения Устава были нацелены на предотвращение возможного произвола не только высших чиновников, но и малозаметных в административной иерархии колонии должностных лиц. Однако коррупция продолжала разъедать управленческие структуры, проявляясь тем больше, чем скорее клонилось к закату могущество фактории.
Очередная полоса экономических затруднений в жизни Каффы обозначилась с появлением на исторической арене среднеазиатского правителя Тимура, которому удалось в начале XV в. нанести серию тяжелых ударов по Золотой Орде. В результате этих столкновений и в силу ряда других причин последняя распалась к середине столетия на несколько самостоятельных государств. Крымское ханство получило независимость при Хаджи-Герае, утвердившемся на престоле в 1428 г. Он ставил своей целью вытеснить генуэзцев с территории Южного берега полуострова, а при случае - овладеть Каффой.
Ввиду риска потери колонии Генуя весной 1434 г. снарядила в помощь Каффе военную экспедицию из двадцати галер под командованием полководца Карло Ломеллино. Добившись локальных успехов в военных действия меллино предпринял в июне того же года попытку захвата Солхата. Однако его восьмитысячное войско не сумело даже приблизиться к ставке Хаджи-Герая. Отряды генуэзских наемников были остановлены на подходе к некоему местечку, упоминаемому в источниках под, вероятнее всего, искаженным названием Кастадзона, и наголову разгромлены конными всадниками татар.
Наилучшим в стратегическом отношении местом для внезапной атаки кавалерии татар являлся водораздел, проходящий по низине между Феодосией и с. Первомайское (в топонимике татар - Карагоз) и пересекающий автомобильную дорогу в направлении от нее к г. Старый Крым. Не с тех ли давних времен (кто теперь скажет?) за этой местностью закрепилось бытующее и сейчас неофициальное имя Долины смерти?
Итог первой же вооруженной схватки с Хаджи-Гераем обернулся для Кафы унизительным миром и необходимостью выплаты ему большой дани. По словам современников, с тех пор в колонии воцарились чувства страха и неуверенности. Данные настроения выразились в заметном и лишь возраставшем со временем оттоке горожан, в особенности - генуэзских граждан. Генуя пыталась, насколько возможно, препятствовать этому процессу. Устав Каффы 1449 г. не разрешал вывозить из города без специального позволения "господских слуг" и запрещал продавать ее жителей в рабство. За поимку раба, бежавшего из Каффы, полагалась большая денежная награда. В то же время невольники из других мест - если только они бежали в Каффу не из Солхата - объявлялись свободными. Однако эффективность данных мер была незначительной, и уже к концу 1453 г. Каффа оставляла у некоторых современников впечатление "беззащитного, пустынного" и даже "вымершего" города.
Дальнейшие отношения Каффы с Солхатом окрасились крайней степенью недоверия и подозрительности. В последнем Уставе Генуя, избегая традиционно свойственной ей прежде дипломатии, прямо характеризует мусульман как "величайших врагов христианской веры". Согласно закрепленным в нем правилам, проживавшим в Каффе "сарацинам" и туркам не разрешалось иметь при себе или хранить где-либо в городе оружие. Отдельные статьи Устава специально регламентировали отношения с татарами. В них утверждалось теперь, что "из братской дружбы и связей граждан Каффы или части их с ханом татарским и его подданными ... проистекают большой вред и ущерб для города Каффы и генуэзской общины". На данном основании горожанам запрещалось брать подарки от татар, предоставлять им помещения или принимать их в своем доме, а также "вступать в разговоры с послами хана" как в городе, так и за его пределами. Эти меры сами по себе не могли существенно упрочить положение колонии и лишь выдавали признаки надвигающейся на нее катастрофы.
Падение Каффы
Заключительная глава истории Каффы открылась 29 мая 1453 г. вместе с захватом турками Константинополя. В результате блокады османами Босфорского пролива в течение двух следующих лет в Каффу не прибыло ни одно судно из Генуи. Генуя и сама переживала тогда тяжелые времена. Имея огромный денежный долг перед одним из крупнейших финансовых учреждений средневековой Европы - банком св. Георгия, генуэзское правительство рассчитывало поправить свои дела за счет передачи последнему прав на управление своими черноморскими колониями. В свою очередь протекторы банка надеялись получить в результате этой сделки доходы, которых будет достаточно как для откупа от турок и татар, так и для обеспечения прибыли. Однако последующее развитие событий не оправдало их надежд.
Основной просчет правления банка св. Георгия заключался в неверной оценке резерва жизнеспособности колониальной системы Генуи. Турки стремились к безраздельному господству на Черном море. Они ясно обозначили свои намерения уже летом 1454 г. демонстративной экспедицией эскадры из 56 галер под командованием адмирала Демир-Кяхьи к устью Дуная, берегам Кавказа и Керченского пролива. В заключение похода эта флотилия подошла к Каффе, бросив якоря на расстоянии пушечного выстрела от города. На следующий день на каффском базаре случилась кровавая ссора, в результате которой горожанами были убиты 15 турецких моряков. Из чувства мести за их смерть турки решились на стихийную атаку крепости, но, сразу же потеряв несколько своих воинов, были вынуждены отступить. Последний день пребывания турецкой флотилии на рейде Каффы сопровождался появлением подле ее стен Шестисот татарских всадников во главе с Хаджи-Гераем. Хан встретился с турецким адмиралом и вел с ним какие-то переговоры. После этого османы подняли паруса и покинули залив курсом на Константинополь.
Власти колонии не сомневались в том, что в итоге упомянутых переговоров турки и татары заключили негласный союз с целью осуществления в ближайшем будущем совместных военных действий против Каффы. Незваный визит турецкой эскадры в Каффу послужил новым сигналом к массовому бегству ее жителей. По признанию консула Деметрио Вивальди, осенью 1454 г. многие из них в панике покидали город тайно, "унося свое имущество и обходя сторожевые посты".
Неблагоприятную политическую обстановку тех лет усугубили длительная засуха и неурожай. Угроза голода гнала из каффской колонии не только горожан, но и жителей села, особенно наемных работников. Правление банка смогло смягчить в какой-то степени последствия этих кризисных явлений и несколько стабилизировать численность горожан особым постановлением, которое предусматривало амнистию беглецам и "неоплатным должникам", если только их долги - будь то общественные или частные - не превышали 200 серебряных соммов. Кроме того, к весне 1455 г. колониальные власти ценой ежегодной дани в 3 тыс. венецианских дукатов добились согласия турецкого султана Мехмеда II на ослабление блокады морских проливов, а также некоторых иных уступок, которые способствовали относительной нормализации каффской торговли в Причерноморье. Им наконец удалось включиться в борьбу восьми сыновей Хаджи-Герая за крымский трон и привести к власти в канун заключительного десятилетия жизни генуэзской фактории его шестого сына - дружественно настроенного к Каффе Менгли.
Отсрочка ожидаемого нападения на Каффу предопределялась вместе с тем не столько успехами генуэзских дипломатов, сколько планами Мехмеда II, который после захвата Константинополя сконцентрировал усилия османов на борьбе с Венецией и ее союзниками - Венгрией и Албанией. Власти колонии пытались использовать условия временного мира с Турцией для подготовки оборонительных мероприятий, требовавших предельного напряжения сил и средств, которыми они фактически не располагали. В ряду стоявших перед ними проблем особую тревогу вызывал недостаток штатных защитников крепости. Количественный состав наемного войска Каффы в мирное время ограничивался, вероятно, двузначной цифрой. Значительную часть этого воинства составляла личная охрана консула из 20 стражей. На пороге войны ряды наемных солдат могли пополняться в зависимости от финансовых возможностей казны, но с середины XV ст. она была хронически пуста. Банк св. Георгия предпринимал попытки пополнения гарнизона Каффы, посылая ей добровольцев из Генуи. Первый такой отряд, в состав которого входило около 200 воинов, был отправлен на кораблях в Крым весной 1454 г. Однако из-за противодействия османов он прибыл туда не раньше чем через год. Различные по численному составу группы военных профессионалов доставлялись в Каффу морем и позднее. Подобные акции сопровождались особыми инструкциями протекторов банка. Так, например, в одном из посланий, датированном 1471 г., они сообщают о том, что в Каффу идет корабль с пятью десятками нанятых помесячно "бравых бойцов" и здесь же требуют от администрации колонии уменьшить общее число наемных солдат до 200 человек "после того, как минует опасность". В следующем наставлении правление банка предписывает консулу Каффы сократить ее гарнизон до 150 профессиональных воинов.
Иногда, ввиду трудностей или полной невозможности навигации через черноморские проливы, некоторые группы наемников шли на помощь Каффе из Италии сушей. Эти походы редко достигали своей цели и, судя по всему, в самое критическое в военном отношении время каффская колония не располагала и минимально необходимым количеством солдат. По данной причине колониальные власти должны были опираться в своей военной стратегии по преимуществу на горожан, которые в случае осады крепости становились главными ее защитниками. На них же ложилась и основная тяжесть работ по приведению в надлежащее состояние фортификации. К середине 1450-х гг. городские оборонительные сооружения находились в столь плачевном состоянии, что для обеспечения их ремонта на жителей Каффы была наложена соответствующая трудовая повинность.
Переживаемые Каффой трудности имели своим следствием рост социальной напряженности, конфессиональную конфронтацию и крайнее обострение отношений между различными слоями ее населения в быту. Среди колонистов все сильнее утверждались анархия и дух пренебрежения к законам, что выражалось в широко распространившихся фактах отказа купцов от уплаты в казну пошлин и налогов, в участившихся случаях произвола по отношению к наемным рабочим со стороны их хозяев и, наконец, в ежедневно нараставшем числе безнаказанных грабежей и убийств прямо на многолюдных улицах, базарах и пристанях Каффы.
Последнее пятилетие существования колонии характеризовалось неустойчивой внутриполитической обстановкой и в Крымском ханстве. Среди событий, способствовавших распрям среди татар, выделяются два случая. Первый из них связан с покушением Менгли-Герая на жизнь своего основного соперника в борьбе за престол - Нордулета, который, наряду с другими его братьями, содержался под стражей в Каффе. Попытка убийства Нордулета оказалась для Менгли-Герая неудачной. Она получила широкую огласку и встретила осуждение у большинства мусульман. Второе происшествие касается скандала с назначением в конце 1474 г. на должность управляющего сельской территорией фактории некоего Сейтака, не имевшего авторитета у татар. По распространившимся тогда слухам, он получил этот пост в результате подкупа властей Каффы. Менгли-Герай, не соглашавшийся поначалу с выдвижением Сейтака, должен был в конце концов уступить давлению колониального правительства, которое использовало как решающий тот довод, что в его руках находилась судьба прочих принцев из семьи Гераев, имевших предпочтительные права на крымский трон. Проявленная Менгли-гераем слабость уязвила чувства большей части его соотечественников и обернулась столь серьезным бунтом, что, спасая себя, тот бежал под сень укреплений Каффы. Зимой 1475 г. город уже был осажден восставшими татарами. Не располагая достаточными силами для его штурма, они обратились с просьбой о военной помощи к турецкому султану. По замыслу Мехмеда II, нападение на Каффу должно было стать частью обширного плана, направленного на захват итальянских колоний на Черном море. Он подготовил для этого две основные группы войск, приурочив их выступление ко времени уборки урожая. Одна из них - сухопутная - направилась в мае 1475 г. в Молдавию с целью овладения генуэзской факторией Монкастро (Белгород-Днестровский). В задачу другого отряда входил штурм каффской крепости. В походе на Каффу участвовало 353 больших и малых корабля с тремя тысячами воинов на борту, а также вспомогательный флот из 120 понтонов с грузом продовольственных и боевых припасов. Эта армада появилась на рейде каффской гавани 1 июня. Беспрепятственно высадившись на берег" турки установили свою артиллерию напротив Кайгадорских и Садовых ворот, а также близ церквей св. Феодоро и св. Георгия-Хотя стены крепости выдержали первые удары османских бомбард, Каффа противостояла осаде неприятеля только четыре дня. На пятый день город сдался, поскольку часть его населения восстала против латинян. Генуэзские источники утверждают, что конкретными виновниками столь быстрого падения каффской крепости стали некоторые, будто бы ранее подкупленные, армяне и ближайший помощник консула Оберто Скварчиафико, передавший изменникам ключи от крепостных ворот.
"Лета 6983 (1475) туркове взяша Кафу и гостей московских много побита, а иных поймаша, а иных пограбив, на откуп даваша",- так отозвалась на захват крепости русская летопись. По свидетельству современников описываемых событий, они "изрубили на куски" большинство итальянцев и "всех почетных горожан". Османы наложили на застигнутые здесь семьи дань, равную стоимости половины их имущества, опустошили частные и общественные склады товаров и продовольствия и, прихватив в качестве трофеев полторы тысячи юношей из числа жителей Каффы, отправили эту добычу в Константинополь. Вслед за Каффой, одно за другим, пали и остальные укрепления генуэзцев в Крыму.
Кефе
Захватив Каффу, турки сохранили за ней положение главенствующего торгового и политического центра в Таврике и Причерноморье. Они переименовали город на созвучный прежнему названию лад - Кефе (турки называли город также Кучук-Истамбулом - Малым Стамбулом, Ярым-Истамбулом - Полу-Стамбулом, в то время как европейцы обычно придерживались его генуэзского имени), учредили при нем военно-административный округ - эйялет, куда входили, за исключением Гезлева (Евпатория), все укрепления прибрежных и горных районов полуострова, и подчинили ему отдельную провинцию - ливу, которая включала в себя акваторию Азовского моря, восточный Крым, а также часть Тамани. О роли Кефе в иерархии заморских владений османов говорит хотя бы тот факт, что пост губернатора Кефского эйялета дважды занимали ближайшие родственники султана: в конце XV в. - Мехмед, сын Байезида II, а в начале XVI в. - его племянник Сулейман, получивший впоследствии известность как Салиман Великолепный.
С утверждением новых хозяев в прежних владениях итальянцев татары оказались в вассальной зависимости от Турции. Это положение закреплялось специальным договором, предоставлявшим турецкому султану право сажать на трон крымских ханов, а равно и лишать их престола по собственному усмотрению. В соответствии с ним крымские татары были обязаны "воевать или заключать мир" сообразно с интересами Османской империи. Верховенство Оттоманской порты подчеркивалось, наконец, в том же договоре особой статьей, которая требовала от татар молиться в мечетях о крымском хане "после моления о великом султане".
Мехмед II сохранил жизнь Менгли-Гераю и в 1478 г. вернул ему крымский трон. Ко времени возвращения Менгли-Герая к царствованию функции столицы государства крымских татар сосредоточились в Бахчисарае, и Солхат уже не являлся сколько-нибудь значительным административным, экономическим (или ремесленным) центром полуострова. Территория Крыма делилась в хозяйственном отношении на две основные зоны: южнобережную, пределы которой приблизительно соответствовали генуэзской Кампанье, и степную. Преимущественным занятием населения степной части Крыма было полукочевое скотоводство. Столь же важным родом его "экономической" деятельности являлся разбой, главная цель которого обычно сводилась к захвату невольников. В течение XV - первой половины XVI в. татары почти не занимались землепашеством, вследствие чего Крым постоянно нуждался в привозном хлебе. Он поступал сюда вначале в основном из Турции, которая, в свою очередь, и сама импортировала пшеницу из различных регионов Средиземноморья. Позднее из-за ослабления Османской империи этот источник начал постепенно иссякать, и теперь уже Стамбул должен был полагаться на крымскую житницу. Турецкие историки связывают переход татар-степняков к оседлости с именем Сагиб-Герай-хана. Он повелел кочевникам сломать телеги, служившие для переездов и перевозок их имущества, и закрепил за ними земельные наделы, пригодные для производства зерна. Несмотря на примитивную технику обработки земли, в благоприятные годы полученного там хлеба хватало как для удовлетворения собственных нужд, так и для поставки его на экспорт.
В отличие от степняков, по традиции, установившейся во времена генуэзского владычества, население Южного и Юго-Восточного Крыма занималось садоводством и огородничеством. Наряду с крупными феодальными поместьями здесь существовали сельские территориальные общины - своего рода кооперативы, которые унаследовали как проверенную временем культуру земледелия, так и некоторые издавна существовавшие там общественные институты социальной и экономической организации деревни. Относительно успешное и стабильное развитие сельского хозяйства в южнобережных районах предопределялось во многом устойчивостью их экономических связей с Кефе.
В первой половине XVI в. в Кефе насчитывалось лишь немногим более 3 тыс. очагов, хотя и при этом она оставалась заметным центром международной торговли. Полувеком спустя современники описывают ее уже как "огромный город" с 80-тысячным населением, на рынки которого "ежедневно въезжают 500, 600, 900 и 1000 телег" с товарами, тогда как "под вечер ни на одной из них ничего не остается для продажи". Значительная часть этих товаров предназначалась для экспорта в Константинополь, Азию, Персию. В их структуре важное место занимала, как и ранее, соль, продукция скотоводческого хозяйства и морского промысла. Добыча морепродуктов получила в Кефе особое развитие. Торговля рыбой составляла едва ли не основной род занятий жителей ее предместий. Турецкий путешественник Эвлия Челеби перечисляет виды рыб, которые промышлялись в середине XVII ст. непосредственно у берегов Кефе: тезкез, леврек, текер, яхуд, ускумру, беркер, - утверждая одновременно, что "таких нет в океане и других морях". Он говорит, что "посолив, ее грузят на многие сотни кораблей, а затем развозят по базарам всех климатов".
Помимо этих и некоторых иных товаров, через Кефе переваливалось зерно, которое в одних случаях ввозилось на территорию полуострова извне, а в других - шло из Крыма на экспорт. Однако основные ее доходы складывали пошлины и налоги, получаемые от торговли невольниками. На фоне устойчивого внешнего спроса на них охота на людей стала чем-то вроде профессии для значительной части татар. "Корабли, приходящие к ним [татарам] часто из-за моря из Азии, привозят оружие, одежды и лошадей, а отходят от них нагруженные рабами, и все их рынки знамениты только этим товаром, который у них всегда под руками - и для продажи, и для залога, и для подарков", - свидетельствует один из писателей.
В период расцвета османской Кефе объем торговых операций, осуществлявшихся через ее гавань, превосходил уровень времен генуэзской колонизации. Превалирующая, как и прежде, роль порта в экономической жизни города отразилась в преемственности архитектурного облика его урбанистической среды, важнейшим элементом которой являлись сооружения каффской крепости.
Средневековые наблюдатели находили ее все еще "очень красивой и крепкой" даже по прошествии полутора столетий с тех пор, как она перешла в руки османов. Турки не внесли принципиальных изменений в систему генуэзской фортификации, если не принимать во внимание инженерных мероприятий, направленных на создание специальных артиллерийских позиций и дополнительное укрепление эскарпа. Эскарп упоминается в дошедших до нас свидетельствах различных авторов как составная часть наружных стен, "дублированных, заполненных землей" и обведенных рвом. Челеби уточняет данные об этой двойной ограде: "Со стороны суши тянутся там две стены одна за другой ... На этой двухслойной стене крепости, выходящей на сушу, имеется всего 117 разнообразных башен и укреплений ... С морской стороны стена однослойная ... и там совсем нет рва". Очевидно, что Челеби подразумевал под 117 башнями, кроме изначальных опорных пунктов обороны, еще и бастионы, выдвинутые наружу из фронтального откоса рва. Многие из них были снабжены казематами и тем самым действительно напоминали башни.
Хотя авторы XVII в. используют для характеристики Кефе как крепости эпитеты сплошь превосходной степени, ее оборонительные сооружения являлись к тому времени безнадежно устаревшими. Уже с начала XVI ст. в бою стали применять пушки, стрелявшие тяжелыми чугунными ядрами. Они достаточно легко разрушали любые из прежних фортификационных строений. Эти нововведения вызвали переворот в оборонном зодчестве. Теперь защитные сооружения приходилось устраивать таким образом, чтобы осадному огню артиллерии противника открывался только минимальный по площади фронт. Место крепостных стен заняли земляные валы, лишь облицованные каменной кладкой. В случаях, когда старые стены сохранялись, за ними изнутри набрасывались земляные насыпи, сообщавшие куртинам дополнительную прочность. Поверх них устанавливались контросадные батареи. Одним из наиболее важных элементов в комплексе оборонительных сооружений становится ров, защищенный целой системой особых укреплений, которые оборудовались так, чтобы каждая его часть прикрывалась надежным фланговым огнем. В свете этих новых требований к искусству фортификации стены Кефе представляли собой не более чем ограду, способную препятствовать только случайным набегам, но не планомерной осаде.
Иногда полагают, что турки использовали в качестве артиллерийских позиций верхние ярусы башен генуэзской крепости. Подобные утверждения кажутся несостоятельными по целому ряду причин. Было бы достаточно сослаться на чрезвычайную тяжесть пушек XV - XVII вв. В это время для стрельбы всего лишь трехкилограммовыми снарядами на деревянный межъярусный настил башни пришлось бы поднимать орудие весом от 0,75 до 1,2 т. Фортификаторы Кефе должны были устанавливать свои батареи на естественных возвышенностях, предварительно разбирая какие-то участки старых стен, или выносить их за пределы крепости. Второй вариант размещения артиллерии был реализован ими на практике с созданием соответствующих боевых позиций вблизи куртин юго-восточного сектора внешней крепости, известных сейчас только по старым рисункам, а также при строительстве бастиона из шести ронделей, предназначавшегося для артиллерийского прикрытия подступов к городу с северо-запада и отчасти - для контроля над гаванью (от этого бастиона до нас дошли только три ронделя с куртинами).
С появлением бастиона в конце XVI или начале XVII в. по соседству с башней св. Константина роль последней как опорного пункта обороны существенно снизилась. Данное обстоятельство позволило османам укрепить наружные основания упомянутой башни мощными кладками контрфорсов, хотя та и потеряла при этом нижний ярус бойниц.
Челеби сообщает о двенадцати "крепко и надежно построенных" железных воротах внешнего кольца укреплений. По его данным, со стороны суши город открывали четверо двустворчатых ворот с подъемными мостами перед ними: Куле-капу (Башенные), Якуб-ата-капу (Патриарха Якуба), Юсуф-хан-капу (Хана Юсуфа), Арслан-капу (Львиные). Он говорит при этом о Башенных воротах как о "смотрящих на север". Их можно, вероятно, отождествить с Кайгадорскими воротами генуэзской крепости. Другие проемы перечисляются им как следующие по порядку "наверх" - то есть в сторону предгорий начиная от первого из названных. Прочие ворота располагались вдоль берега залива. Путешественник выделяет особо среди них двое ворот: Искеле-капу (Портовые) и Лиман-капу (Ворота залива). Портовые ворота, безусловно, следует отождествить с Главными морскими воротами генуэзской Каффы; второе из этих "надежно сделанных и красивых" сооружений являлось, очевидно, Воротами дока. Остальные ворота располагались в куртинах морского фасада к западу от цитадели, представляя собой в большинстве обычные калитки с железными полотнами.
Цитадель каффской крепости - Ич-хисар (внутренняя крепость) являлась административным и деловым центром города и при османах. На ее территории размещались резиденция губернатора ("Дворец пашей"), таможня, основные склады и некоторые другие объекты, которые в целом являли структуру, унаследованную турками от генуэзцев. Наверное, поэтому местное население в обиходе именовало эти укрепления чаще всего Крепостью франков - "Френк-хисар". Касаясь внутренних укреплений, Челеби упоминает, наряду с цитаделью, еще одно пространство, примыкавшее к ней с восточной стороны и защищенное "отличной каменной стеной". Он называет эту крепость Нарын-хисаром и говорит, что она стоит "на вершине выдающегося в море скалистого холма". Из описания Нарын-хисара видно, что она занимала ту же территорию, что и армянские укрепления Айоц берд. По наблюдениям Челеби, там находилось 45 домов, зерновой амбар, оружейный склад, мечеть и дом начальника крепости - диздара. Сообщения о Нарын-хисаре как об "отдельной крепости" есть и у других авторов. Они описывают "прекрасные сводчатые прямоугольные башни" морского фасада, подразумевая, очевидно, под ними крытые хранилища арсеналов.
Арсеналы боевых припасов являлись предметом первоочередных забот османов. Кефе была важнейшей в Причерноморье резервной базой и опорным пунктом Османской империи в ее военных операциях, направленных против Молдавии, Польши и Ирана. К началу XVI в. турки сосредоточили здесь почти 800 артиллерийских орудий, тогда как в составе городских батарей могли быть задействованы максимум 40 - 50 пушек. Постоянный гарнизон крепости включал в себя не более трех сотен воинов, однако каждый шестой или седьмой из них являлся офицером. Челеби называет некоторых штатных "войсковых предводителей": морского военачальника, который "постоянно выходит в море на пяти фрегатах"; коменданта "замковой охраны"; янычара с восемью подчиненными ему старшинами - "замковыми ага", надзиравшими за состоянием укреплений, пороховых складов, оружия, и некоторых других лиц, перечень которых характерен для военно-тыловых структур. Турки использовали, в частности, в качестве хранилища взрывчатых припасов башню св. Константина. Данный факт со всей определенностью установлен Е. Айбабиной. При археологических исследованиях этого объекта в 1983 г. она обнаружила в его основании характерные, лишь случайно не разорвавшиеся во время пожара толстостенные стеклянные шары с порохом и запальными фитилями - своего рода ручные гранаты, начало использования которых может быть отнесено по времени лишь к турецкому периоду в истории города.
Современники оставили разноречивые свидетельства об архитектурном облике Кефе. Одни находили, что здесь "дома маленькие и все глинобитные... В городе не видно ни одного каменного здания, за исключением восьми старинных церквей". Другие различали две как бы разные среды: "В первом городе ... достаточно красивы как дома, так и улицы, но второй не соответствует красоте первого, потому что некоторые дома возведены из камня, другие - из сырцового кирпича, а третьи - из дерева, и они укрыты утрамбованной глиной поверх балок". Упомянутые замечания отражают одно очевидное обстоятельство: городской пейзаж изменялся по мере роста численности населения Кефе и под влиянием перемен в его этническом составе.
По некоторым данным, к середине XVII в. в пределах внешнего кольца укреплений Кефе сосредоточилось около пяти тысяч домов. Большую часть проживавших в них горожан составляли немусульмане, хотя мусульманская община пополнялась быстрее других. Челеби сообщает, что в это время внутри и вне города располагалось восемьдесят мусульманских кварталов. "Однако если считать кварталы армянские, греческие и цыганские с их домами-кибитками, - указывает он, - то общее число их будет сто двадцать". Таким образом,количество кварталов мусульман включая те, что находились в предместьях, вдвое превышало число слободок иноверцев. Очевидно, что мусульмане стремились заселять прежде всего кварталы, покинутые европейцами. Они постепенно заменили своими домами разрушенные или пришедшие в упадок генуэзские строения. Челеби описывает самые знаменитые из них как "огромные, крытые рубиново-красной черепицей" дворцы знатных вельмож. По его утверждению, к подобным дворцам, рынкам и базарам вели "семьдесят широких дорог, целиком белых, вымощенных камнем". Путешественник насчитал в Кефе 43 караван-сарая. Два из этих гостиных дворов (Ходжа Касым-паша-хан и Сачанлы-хан) размещались в Крепости франков; прочие торговые представительства, упоминаемые писателем как "внушительные и подобные укреплениям" здания, располагались на территории внешней крепости. Эвлия Челеби говорит, что в Кефе и пригородах существовали 1010 лавок и четыре "нарядных государственных торжища" - рынки и базары. Он нашел при них 23 "роскошные и великолепные" двухэтажные кофейни с певцами и музыкантами, поэтами и рассказчиками.
Некоторые подробности, содержащиеся в описаниях Эвлии Челеби, позволяют реконструировать отдельные особенности городского пейзажа в их связи с районами исторической застройки современной Феодосии. Кефе в целом сохраняла планировочную структуру генуэзского города. Здесь не было значительных по размеру общественных площадей. Свободные от каких-либо строений пространства примыкали обычно к стенам укреплений. На подобных участках чаще всего разворачивались рынки. Согласно этим неписаным правилам, основная внутригородская торговля Каффы, а затем и Кефе осуществлялась подле западных куртин цитадели и внешних стен морского фасада, вдоль которых к тому же в направлении от Ич-хисара к Куле-капу пролегала главная улица. В силу особенностей указанной топографии местные жители именовали главный рынок Кефе Узун-чаршу (Узкий или Длинный рынок). Он включал в себя несколько специальных торговых мест: Большой базар (Базары-кебир), на котором среди прочего продавали невольников; далее, в сторону башни св. Константина, шли продуктовые ряды и лавки ремесленников, существовавшие частью при располагавшихся там же цехах. Они находились приблизительно на месте цепи скверов, приподнятых над уровнем современной ул. Горького. Присутствие этих торговых и ремесленных подразделений вблизи стен крепости закреплялось в названиях соседних к ним ворот и калиток: Рыбного торга, Красильщиков, Цеховых.
В числе наиболее значимых светских зданий Челеби выделяет "десять светлых бань", названных им "местами отдохновения души", и в особенности - крытую свинцом и отделанную внутри мрамором баню Татлы. Эта баня, по преданию, была отстроена по проекту знаменитого турецкого архитектора Синана согласно повелению Сулейман-хана. Она располагалась примерно там же, где ныне находится поликлиника Морского торгового порта. Одна из таких общественных бань, представляющая собой относительно небольшое двухчастное помещение, перекрытое двумя большими и четырьмя малыми куполами, размещалась в пределах внутренней крепости возле ворот, которые назывались Хамам-капу (Банные). Эта баня - по тексту источника ее можно предположительно связать с именем Хаджи-Мурада - сохраняется на закрытой ныне для посещения территории неподалеку от гостиницы "Моряк". Помимо общественных, еще 600 бань находилось "при домах благородных семейств". Подобное частное строение, правда, очень разрушенное, до сих пор существует на ул. Желябова, 13 (во дворе детского сада Морского торгового порта).
Немусульманское население Кефе проживало в основном в южных и восточных районах города. Застройка их кварталов, вероятно, не отличалась от той, что была характерна для генуэзской Каффы. Горожане-иноверцы, по законам османов, являлись подданными турецкого султана. Они могли соблюдать религиозные обычаи, свойственные их общинам, и сохранять ранее построенные культовые сооружения, но не имели права возводить новые. Дошедшие до нас сведения о количестве христианских храмов в Кефе противоречивы. Челеби заведомо занижал их число, утверждая, что местные греки и армяне "проводят свои тщетные церемонии" всего в трех храмах. По другим данным, только армяне продолжали владеть здесь 45 церквами, хотя половина из них пустовала. В это же время в городе действовало до полутора десятков греческих храмов и синагога.
Челеби насчитал в Кефе и ее пригородах шестьдесят алтарей - "михрабов единого Бога", при них - сорок каменных минаретов. Он различает большие мечети - джами, выделяя среди них десять соборных, и маленькие - месчиты, завие, бука, мезкеты, седжделики, которые могли быть скромными местами отправления исламского религиозного обряда. Главным культовым сооружением мусульман являлась мечеть Шахзаде-Сулейман-хан-джами, построенная по приказу самого Сулеймана во времена его правления в Кефе. Она представляла собой просторное строение с широким куполом над главным объемом; всю конструкцию снаружи охватывала аркада, увенчанная с западной стороны пятью малыми куполами. Эта мечеть располагалась в самом оживленном районе города, непосредственно на территории Узкого рынка, соответствующей местоположению современного Морского сада. Челеби отмечал, что из-за недостатка свободного места храм имел несоразмерно маленький наружный двор. Мечеть Сулеймана была разрушена после неудачной попытки обращения ее в православный собор Александра Невского в 30-х гг. XIX в.
В период между 1623 и 1639 гг. вблизи мечети Сулеймана (на пересечении современных улиц Караимской и Ленина) была отстроена сохранившаяся до нашего времени мечеть Муфти-Джами. Вторая по значению после мечети Сулеймана, она повторяла своим обликом в упрощенном виде культовые сооружения Константинополя, в основе которых, в свою очередь, лежала старая византийская архитектурная традиция устройства широких куполов на световых барабанах, перекрывавших главные внутренние помещения храмов. Несколько позднее при этой мечети был устроен мавзолей - дюрбе, известный ныне лишь по фотографиям начала XX в.
Турецкие источники сообщают, что османы использовали в качестве мечетей множество строений христианских церквей. Подобному преобразованию подвергся, в частности, большой католический храм, который, если судить по его названию у мусульман - Куле-капу-джами, находился вблизи Башенных ворот. Имена ближайших к ним входных проемов носили по крайней мере еще две квартальные мечети: Орта-капу, располагавшаяся где-то возле стен морского фасада внешней крепости, неподалеку от башни св. Константина, и Капу-ага.
Мечеть Капу-ага находилась на пересечении современных улиц Тимирязева и Пименова. Ее помещение, после того как оно лишилось прихода, долгое время использовалось в качестве сарая, а позднее - продуктового магазина. В результате этих трансформаций и сопутствовавших им перестроек здание почти полностью утратило сходство с изначальным сооружением, которое возводилось, вероятно, как купольный храм. Эта мечеть упоминается иногда под искаженным названием "Ягу-Хапу", созвучным сокращенному наименованию Ворот старейшины Якуба - "Якуб-капу", которые должны быть отождествлены с Воротами предместий внешнего кольца генуэзских укреплений.
Согласно свидетельству Челеби, в Кефе существовало 45 детских школ, пять высших учебно-религиозных заведений (медресе) и девять мусульманских монастырей (текке). Он выделяет среди текке странноприимный дом Дамада-эфенди, где, по его словам, "утром и вечером богатый и бедный, старик и юноша в изобилии получают пропитание", а также обитель Ахмеда-эфенди, в котором "проживают в бедности и лишениях свыше двухсот босых и простоволосых факиров, достигших слияния с Богом и являющихся устами Аллаха". Большинство текке располагалось в татарском пригороде, примыкавшем к Кефе с северо-запада. Челеби приводит его название - Топраклы (Земляной), объясняя попутно происхождение термина тем, что "много тысяч его (пригорода) домов крыты чистой землей".
Пригород Топраклы занимал территорию холма, известного теперь как Бульварная, или Красная горка. Среди находившихся здесь татарских жилищ, упоминаемых европейцами как "Хижины с плоскими крышами", выделялись три соборные мечети. На вершине холма, рядом с морем, стояло отдельное укрепление, описываемое Челеби как "высокая и неприступная, окружностью во все двести шагов" каменная башня с железными воротами и бойницами для пушек. Данный элемент архитектурного пейзажа Топраклы отмечается и другими писателями. Однако они говорят о нем как о башне "не очень большой, круглой формы, сложенной из сырцового кирпича".
Выделяя Топраклы в качестве особого района, сплошь застроенного домами татар, современники ничего не сообщают о предместьях, окружавших город со стороны склонов горы Тепе-Оба. Между тем там вплоть до середины XIX в. существовали обширные кварталы из крытых соломой глиняных хижин, также составлявших жилища местных татар. Описывая их, один внимательный наблюдатель заметил, что усадьбы здесь "расставлены такими правильными рядами, что с первого взгляда никак не угадаешь, кто в них живет". Указанное сходство пригородных улиц с городскими коммуникациями объяснялось разрастанием Кефе, в результате чего типично урбанистическая среда распространилась за крепостную ограду, как бы растворив местами ее стены в себе. Размывание границ Кефе сопровождалось появлением в куртинах наружной крепости все новых лазов и калиток, служивших для прямого сообщения между изолированными ранее кварталами внутри и вне города.
В свою очередь приблизительно так же преображались и внутренние укрепления. К началу заключительного столетия господства в Крыму османов различные строения Ич-хисар считались, вероятно, уже объектами не столько крепости, сколько наземными постройками порта, которые приходили в упадок вместе с оборонительными сооружениями цитадели. Путешественники, посещавшие Кефе в начале XVIII в., находили этот район города совершенно обветшавшим, занесенным песком и полным руин.
Касаясь достопримечательностей Кефе, авторы XVI-XVII вв. так или иначе затрагивают вопросы организации городского водоснабжения. Эвлия Челеби говорит, ссылаясь на турецкий реестр, что здесь только при домах существовало 4060 колодцев. "В колодцах, находящихся у подножия холмов, увитых плющом,- замечает он,- вода вкусная, а в нижних колодцах - солоноватая. Большинство домов нуждается в колодцах". По данным Челеби, в разных местах города находилось еще 125 источников питьевой воды включая 20 фонтанов.
Османы сохранили водоснабжающие устройства генуэзской Каффы и дополнили их новыми сооружениями. До нас дошли два фонтана, связанные с турецким периодом истории города. Один из них, расположенный на Карантине неподалеку от церкви св. Стефана, был возведен армянами в 1491 г., а восстановлен, согласно текстам строительных надписей, паломником по имени Акоп в 1643 г. Он представляет собой небольшой крытый резервуар, который оформлялся со стороны главного фасада как своеобразный портал с фронтоном и неглубокой стрельчатой аркой, декорированными растительным орнаментом (этот фронтон, равно как и надписи, ныне утрачен). Второй из упомянутых фонтанов, находящийся у подножия холма Митридат (на ул. Морской, выше церкви св. Сергия), имеет приблизительно ту же архитектуру, но отличается от первого существенно большим объемом резервуара. Возведенный армянскими зодчими в XVI в., он входил в число наиболее значимых городских источников в разряде тех, что пополнялись качественной питьевой водой из специальных водосборных устройств, размещавшихся на горе Тепе-Оба. На ул. Желябова, во дворе детсада Морского торгового порта, находится еще один фонтан, сложенный из повторно использованных плит известняка с рельефными изображениями стилизованных растений и животных. В существующем виде он представляет собой набор явно разнородных, хотя и примечательных камней, сочлененных воедино не ранее XIX в.
Иногда полагают, что в Феодосии для получения питьевой воды издревле будто бы умели использовать особые конструкции - так называемые воздушные колодцы. Данное предположение было выдвинуто в начале XX в. феодосийским инженером Ф. Зибольдом. Он обратил внимание, в частности, на разбросанные по хребту и на склонах горы Тепе-Оба компактные щебневые наброски и находившиеся там, зачастую в непосредственной близости от них, остатки старых керамических трубопроводов. Пытаясь объяснить назначение этих насыпных бугров, Зибольд пришел к убеждению, что они являются не чем иным, как древними аккумуляторами влаги. Механизм их действия заключался, по мнению инженера, в следующем: в результате суточного перепада температур на остывающие камни из атмосферного воздуха оседал пар, превращавшийся в капли воды; стекая вниз, капли постепенно наполняли чашу, устроенную в основании каждой из щебневых груд; собранная таким образом вода подавалась в городские цистерны по гончарным водопроводам. Зибольд подкрепил свою догадку удачным опытом получения воды, выполненным на базе созданного им по "историческим образцам" собственного конденсатора влаги. Успех его эксперимента получил широкую огласку и вошел в литературу как пример воссоздания забытого с течением времени нетрадиционного способа добывания чистой питьевой воды.
Гипотеза феодосийского инженера не нашла подкрепления в процессе исследований отечественных ученых, осуществленных в Феодосии еще в 1930-х гг., а равно - при повторном изучении упомянутой проблемы на месте в рамках совместной украинско-французской экспедиции с участием специалистов-физиков, археологов, гидрологов под руководством Д. Бейсанса в 1990-х гг. Однако она оказалась настолько заманчивой по своей сути, что тиражируется и безосновательно принимается на веру значительной частью интересующейся и читающей публики еще и сейчас. В действительности древние жители города использовали естественные источники. По-видимому, они были вынуждены отводить с окрестных склонов любые стоки. Лучшая по качеству родниковая вода подавалась в питьевые фонтаны. Пресная вода из простых запруд поступала в открытые бассейны, которые устраивались иногда посреди жилых кварталов по руслам оврагов и балок. Минерализованная вода могла применяться для технических нужд в ремесленном производстве.
В турецкой Кефе, очевидно, сохранялись элементы прежней европейской организации труда. Только цеховым корпорациям было под силу поддерживать в надлежащем состоянии портовые сооружения, строить или ремонтировать суда, осуществлять строительство городских объектов. Коллективным трудом обеспечивалась, наконец, сортировка и перевалка грузов. На данной базе, возможно, сложилось еще одно ремесленное объединение, связанное с мукомольным производством. Челеби утверждает, что в Кефе насчитывалось 160 мельниц. Некоторые из этих механизмов приводились в действие вручную, другие работали на конной тяге или под воздействием силы ветра. Множество "деревянных мельниц о восьми крылах" можно было увидеть в окрестностях города даже в середине XIX в. Интересно, что около дюжины ветряных мельниц находилось на вершине Карантинного холма, внутри цитадели. Их присутствие на территории внутренней крепости можно объяснить лишь тем, что часть зерна, проходившего через гавань Кефе, перерабатывалась в муку непосредственно на ее портовых терминалах. Вместе с тем в среде местных ремесленников, называемых Челеби "искусными мастерами 167-ми ремесел", преобладали мелкие кустари: ткачи, ювелиры, башмачники, изготовители молитвенных ковриков и прочей продукции домашней выделки. Они же были ее продавцами, являя собой, по словам турецкого путешественника, "целый полк базарного люда".
Поддержание высокой торговой активности Кефе входило в планы османов как важнейшая составляющая часть политики, проводимой ими как в Крыму, так и во всем Северном Причерноморье. Налоги от всяческих продаж, поступавшие в городскую таможню, направлялись на содержание чиновников Кефского эйялета, а также в оплату услуг беев, стоявших во главе санджаков Кефской ливы. Определенное жалованье из доходов таможни Кефе полагалось и самому крымскому хану в награду за верную службу турецкому султану. О размахе фискальной деятельности этого учреждения говорит хотя бы тот факт, что даже не в самые благополучные времена при нем состояло пятьдесят служащих во главе с эмином, который рассматривался к тому же как одно из основных должностных лиц администрации Кефе.
Внешние связи Кефе целиком зависели от состояния дел в Османской империи, характера внутриполитической обстановки в Крыму, особенностей текущих взаимоотношений между Стамбулом и Бахчисараем и поэтому не отличались постоянством.
Турция поддерживала через Северное Причерноморье торговые связи со странами Скандинавии, Россией и Польшей, импортируя оттуда в основном текстильную продукцию, железо, металлоизделия и поставляя в обратном направлении рис, изюм, кофе, орехи, а также продукцию некоторых ремесел. Потоки товаров, направлявшихся с севера на юг, нередко обтекали крымские порты, а в некоторых случаях оседали на полуострове, так и не достигая берегов Малой Азии. Что касается собственной торговли Крыма с османами, то она во многом шла через Гезлев. На фоне слабого развития ремесел Крым мог строить внешнеторговые отношения с ними лишь на продаже соли, продуктов скотоводства и в особенности зерна, притом что оно и здесь редко бывало в достатке. Показателен, например, случай, когда 15 галер, посланных в Гезлев во время продовольственного кризиса в Турции за солью и хлебом, вернулись в Стамбул, вопреки прямому требованию султана Мухаммеда IV к крымскому хану, только с грузом соли. Примитивное хозяйство татар-степняков часто страдало из-за последствий стихийных бедствий, и они были вынуждены тогда прибегать к испытанному способу добывания жизненных средств - грабежу окрестных земель и работорговле.
Набеги на соседей приобрели такой масштаб, что только за первую половину XVII в. крымцы увели в плен из России 150-200 тыс. человек, тогда как все ее население составляло около 7 млн. Потери Правобережья Днепра вообще не поддаются подсчету: "Боже мой, да остались ли еще на Украине люди?!"- воскликнул современник, наблюдая за бесконечной чередой идущих оттуда в Крым пленных. Запустение Правобережной Украины было связано, впрочем, не только с разбоем татар, но и с войнами между Россией, Речью Посполитой и Османской империей, которые разворачивались на этом плацдарме в течение нескольких десятилетий. В 1700 г. воюющие стороны заключили договор, согласно которому Турция, в числе прочего, обязывалась сдерживать татар от набегов на северных соседей. Однако, вне зависимости от официальных устремлений как Бахчисарая, так и Стамбула, степняки продолжали эту практику, мотивируя свои действия тем, что иначе им будет нечем жить.
Подобное положение явно устраивало и многих крымских феодалов. Простому татарину, предпринимавшему поход за невольниками, доставалась только часть добычи: 20% захваченных в плен рабов полагалось отдать хану, 20% - родовым старейшинам, 20% - духовенству; после этого ему надлежало оплатить еще и торговую пошлину. Значительная, а вероятно, и большая часть этих выплат шла, как мы уже знаем, в таможню Кефе. Таким образом, складывалась парадоксальная внешне ситуация: турецкая Кефе, основной смысл существования которой сводился к обеспечению заморских интересов османов, фактически поощряла захват и продажу рабов даже тогда, когда султан пытался ее запретить.
Во второй половине XVI в. в водоворот международных столкновений на подступах к Крыму были вовлечены запорожские казаки. Общество запорожцев представляло особый класс вооруженных людей, в недавнем прошлом вольных охотников и рыболовов, которые постепенно закрепили за собой земли по берегам Днепра от местечка Самары до устья Днепровского лимана и междуречье Дона и Днепра. Нередко страдавшие прежде от набегов татар, украинские казаки и сами получали теперь часть необходимых им жизненных средств "промыслом татарина". Они создали своеобразную казацкую республику - Запорожскую Сечь, бывшую поначалу как бы передовой заставой Польши, направленной против турок и татар. Однако эта казачья вольница являлась обоюдоострым оружием. Членам запорожской казацкой артели не было дела до призывов к преданности польскому королю. Погоня за "походным заработком", а проще - за грабежом и любой добычей, составляла основное содержание их постоянных устремлений. Казаки предлагали свои военные услуги за надлежащее вознаграждение германскому императору - против турок, польскому королю - против Москвы и Крыма, Москве и Крыму - против польского правительства. Особенно громкую славу запорожцы снискали в своих морских походах на османов. После первых успешных десантов на подконтрольные туркам берега Дуная и в Крым, осуществленных в 1576 г., они неоднократно ходили морем на Трапезунд, Синоп, Варну, а в 1612 г. и, вероятно, в 1616 г. брали приступом Кефе.
Оба упомянутые нападения на Кефе осуществлялись на фоне междоусобиц в Крымском ханстве, усугубленных вмешательством Стамбула. В ходе этой борьбы отдельные родовые властелины пытались избавиться от подчинения Бахчисараю и вступить в прямое подданство турецкого падишаха. В целом же зависимость от султана всегда раздражала большую часть крымской знати. Эти настроения приводили к серьезным внутренним распрям, в результате которых только в XVII в. на крымском троне сменилось 22 хана, причем едва ли не каждому из них пришлось отстаивать свое право на власть силой оружия. Уже первая четверть столетия ознаменовалась ожесточенными схватками за престол между ханом Джанибек-Гераем, слывшим верным вассалом турецкого султана, и двумя его братьями Мухаммед-Гераем III и Шагин-Гераем. Потерпев несколько неудач в прямых стычках с Джанибеком, оба брата в 1624 г. заключили военный союз с запорожскими казаками. Пытаясь пресечь бунт, османы направили в устье Днепра несколько галер с войском, однако запорожцы разбили турецкий флот, а затем двинулись на Стамбул, тогда как другие их отряды вместе с татарами захватили главный оплот османов в Крыму - Кефе. Султану удалось вернуть туда турецкий гарнизон лишь ценой признания Мухаммед-Герая III крымским ханом. Непокорный Мухаммед вскоре заключил новый договор с запорожцами о совместной борьбе с общими врагами, и в 1627 г. союзники вновь овладели крепостью Кефе. Гибель гетмана М. Дорошенко в этом походе привела к распаду союза, и Джанибек снова воцарился на крымском престоле.
В XVIII в. государство крымских татар составляли раздробленные, враждовавшие между собой уделы. Глубокий кризис переживала и Турецкая империя. По мере ослабления Турции Крым все сильнее вовлекался в сферу интересов западноевропейских стран, особенно Франции, упорно добивавшейся торгового приоритета в Причерноморье. Однако после воссоединения России и Украины в 1654 г., вместе с продвижением их общих границ к югу, Франция сталкивалась со все более возрастающим противодействием Русского государства. Россия стремилась расширить свою территорию за счет новых плодородных земель и получить доступ к Черному морю, в то время как ключом к нему являлся Крым. Первые, оказавшиеся неудачными для Москвы, попытки овладеть Крымом были предприняты при царевне Софье, которая дважды посылала туда войска, руководимые князем Голицыным: один раз - в 1687 г., в союзе с гетманом Самойловичем, а другой - в 1689 г., в союзе с гетманом Мазепой. Следующие походы российских военных отрядов в Крым состоялись во время русско-турецкой войны 1735 -1739 гг. Тогда графу Миниху удалось взять штурмом Перекоп и дойти до Ак-Мечети (Симферополь), а графу Ласси - миновать Генический пролив, форсировать Сиваш и пройти к Карасубазару (Белогорск).
Борьба за Крым приняла затяжной характер, но его судьба была предрешена: Крымское ханство, в конечном счете, не могло устоять против наступавшего на него русского царизма, и должно было неизбежно превратиться в колонию более могущественной России. Успешные действия России в ходе русско-турецкой войны 1768 - 1771 гг. позволили Екатерине II реализовать намеченный ранее план: "Сначала отложить крымского хана от турецкой зависимости, потом дать ему полную автономию и, наконец, свергнуть хана с престола, овладеть его царством". В 1771 г. русская армия под командованием князя Долгорукова вошла на территорию полуострова через Перекоп и Арабатскую стрелку и захватила все прибрежные укрепления османов. Кефе была взята в жестоком сражении, в результате которого погиб весь турецкий гарнизон. Последние защитники крепости вместе с частью горожан пытались спастись бегством на судах, но были потоплены кораблями Азовской флотилии.
Вскоре после захвата Кефе Екатерина II, маскируя свои истинные намерения, пишет только что посаженному на престол хану Шагин-Гераю: "Внемлите советам ... князя Василия Михайловича Долгорукова, чтобы передать во власть Ее Величества в Крыму ...не для иного чего, как только для соблюдения вольной Татарской державы, крепости, яко-то: Кафу, Керчь и Ениколь с гаванями и выгонами для всегдашнего пребывания российским гарнизонам и флоту, коих число по окончании войны не может быть велико, а тем и никакого утеснения жителям Вашим быть не может".
Россия вывела свой гарнизон из Кефе в 1775 г. после заключения Кучук Кайнарджийского мирного договора, по условиям которого она получила на Крымском полуострове Керчь с турецкой крепостью Ени-Кале, а Крымское ханство - формальную независимость. Упомянутое соглашение облегчало реализацию конечной цели замысла Екатерины II. Одна из особенностей сложившейся тогда политической обстановки заключалась в том, что аннексия Крыма Россией отвечала интересам значительной части местных помещиков, рассчитывавших извлечь максимальную выгоду из неизбежного в подобных случаях имущественного передела. Неизбежность предстоящих реформ под определяющим влиянием России осознавалась и правящей верхушкой татар. Это обстоятельство отразилось на деятельности последнего крымского хана Шагин-
Герая, который, по словам одного писателя, "стремился все в этом государстве поставить на русскую ногу". Шагин-Герай разъезжал повсюду в карете, обедал за сервированным по-европейски столом и примерял европейские костюмы. Он пытался создать регулярную армию и собственный флот по русскому образцу и, мечтая перенести столицу ханства в приморскую Кефе, основал вблизи нее одну из своих резиденций.
Между тем Турция все еще не теряла надежды на сохранение присутствия в Крыму. Воспользовавшись выводом русских войск из Кефе, османы вернулись в город и попытались склонить на свою сторону некоторых влиятельных татар, недовольных нововведениями Шагин-Герая. Султан рекомендовал им свергнуть Шагина, обещая покровительство его брату Девлет-Гераю. Раздоры среди татар обернулись вооруженными стычками, в которые вмешался и турецкий гарнизон Кефе. Комендант крепости напал на Шагин-Герая, когда хан находился в своей новой резиденции, но тот сумел бежать морем в Керчь. Эти события дали России повод для возвращения Кефе под свой контроль. Екатерина II использовала внутренние неурядицы в ханстве, чтобы принудить Шагин-Герая отказаться от власти и передать Крым в состав Российской империи. О присоединении Крыма к России было объявлено в манифесте от 8 апреля 1783 г.
к началу страницы

В составе Российского государства
По указу императрицы
После присоединения Крымского полуострова к Российской империи началась новая эпоха в истории города. Уже в начале следующего, 1784 г. Кефу (Каффу, Кефе) переименовали в Феодосию. На волне так называемого греческого проекта (в российских верхах в то время витали идеи создания греческого государства во главе с внуком Екатерины II Константином) и в память о древних эллинских поселениях Причерноморья многие из городов в новых русских владениях получили греческие названия. Но только Кефе (отчасти случайно) вернули ее подлинное древнее имя. Впервые город был назван Феодосией в правительственном Указе от 10 (21).02.1784 г.: "Город Феодосию (Кефу)... укрепить, поправя старые замки и снабдя их артиллериею". Однако неофициально Феодосию, еще долго находившуюся как бы в тени своей предшественницы, часто называли Каффой (Кефой). На некоторых европейских географических картах название "Каффа" вместо "Феодосия" встречалось вплоть до середины XIX в. и даже позже.
Несколько раз в конце XVIII - начале XIX в. менялся административный статус города. До 1787 г. Феодосия находилась в составе Левкопольского уезда Таврической области. В 1787-1796 гг. она становится уездным центром в Таврической области. После упразднения последней входит в состав Симферопольского уезда Новороссийской губернии. В октябре 1802 г. превращается в уездный город Таврической губернии.
Переселение христиан в Приазовье в 1779 г. и массовая эмиграция мусульман после Указа о присоединении Крыма к России резко сократили численность населения полуострова, особенно приморских городов. В подробном описании к плану Феодосии 1784 г. названо 20 греческих домов, 30 армянских, 697 турецких, 69 еврейских; 29 мечетей, 13 греческих церквей, 22 армянские церкви, 6 общественных бань, 33 фонтана и водоема, загородный ханский дворец с монетным двором, несколько караван-сараев. Из 813 находившихся в городе домов большинство пустовало.
В конце XVIII в. Кефа-Феодосия утратила свое ведущее положение в торговле Северного Причерноморья. Округа города была малолюдна и разорена, отсутствовали удобные дороги между феодосийской гаванью и внутренними районами страны. В результате обладавший великолепной гаванью город не мог на равных конкурировать с новыми российскими портами на Черном море, расположенными ближе к сырьевым районам страны или находившимися на берегу судоходных рек. Резкое уменьшение численности населения (в 1787 г. в городе проживало около 2000 человек, в 1800 г. - 50 семей, в 1802 г. - 290-323 человека) и упадок торговли привели его в конце XVIII в. к глубочайшему кризису.
Правительство делает попытки возродить былое торговое значение Феодосии. Вскоре после присоединения Крыма к России здесь устраивается одна из трех главных таможен Крыма. В 1787-1788 гг. на бывшем ханском монетном дворе чеканится русская "Таврическая" монета. В 1787-1799 гг. Феодосия становится центром православной Феодосийско-Мариупольской викарной епархии. Епископы Феодосийско-Мариупольские служили в старинной феодосийской греческой Введенской церкви. Городу и его жителям (особенно новым поселенцам) предоставлялись торговые и другие льготы. Но возрождению помешала новая война с турками, и жизнь в городе постепенно замирала. С упразднением в 1796 г. Таврической области он вообще был исключен из списка штатных городов империи.
Еще одна попытка возродить Феодосию предпринимается в 1798 г. в связи с учреждением в Крыму порто-франко, то есть беспошлинной торговли. Феодосийская и евпаторийская гавани определяются для ввоза на полуостров заграничных товаров и вывоза за рубеж отечественных. Кроме того, Феодосия, которой возвращается статус города, назначается "главным пристанищем для приезжающих в Крым греков", получивших здесь значительные льготы и привилегии. Но режим беспошлинной торговли не привел к экономическому расцвету края. В конце 1799 г. порто-франко упразднили, и с его отменой, казалось, растаяли все надежды на возрождение города.
Новые российские владения на берегах Черного моря, особенно Крым с его восточным колоритом, разноязыким населением и многочисленными памятниками истории, природы привлекали к себе как просвещенных соотечественников, так и иностранцев. Феодосия (а точнее - руины Каффы) посещалась всеми путешествовавшими по полуострову в конце XVIII в., в том числе самой императрицей Екатериной II. ( В XIX - начале XX в. Феодосию посещали российские императоры Александр I, Николай I, Александр II, некоторые из Великих князей.) Она побывала здесь во время предпринятого ею в 1787 г. грандиозного по своим масштабам "путешествия в полуденные страны России".
"Мая 28. Всемилостивейшая Государыня и Граф Фалкенштейн изволили ездить в город Феодосию ... и после обеденного стола возвратились в Старый Крым в шестом часу пополудни. При въезде в Феодосию ... и во время отбытия оттуда была производима пушечная пальба. Ея Величество с Графом Фалкенштейном (австрийский император Иосиф II.) благоволили осматривать Феодосийский Монетный двор (бывший ханский монетный двор, на котором в 1787-1788 гг. чеканилась русская монета) и все фабрики, к деланию монеты принадлежащие; тут в Высочайшем присутствии тиснуты две золотые медали и поднесены Генералом-Фельдмаршалом Князем Григорьем Александровичем Потемкиным Ея Императорскому Величеству и Графу Фалкенштейну, с означением года, месяца и дня, в который соизволили быть на Феодосийском Монетном дворе" (Журнал Высочайшего путешествия Ея Величества Государыни Императрицы Екатерины II, самодержицы Всероссийской, в полуденные страны России в 1787 г.).
В эти же годы были составлены первые серьезные научные описания Крыма. Многие научные труды, а также дневники и путевые заметки чиновников и дипломатов, шпионов, ученых и праздных вояжеров позднее были изданы. Сегодня они являются важнейшим источником по истории полуострова, отдельных местностей, городов, в том числе Феодосии. Яркие описания Феодосии конца XVIII в. оставили французский ученый Жильбер Ромм (1786 г.), академик П.-С. Паллас (1793-1794 гг.), русский писатель П. Сумароков (1799, 1802 гг.).
Ж. Ромм: "В этом городе, заслужившем благодаря своей населенности название Малого Константинополя, в настоящее время насчитывается 488 татар, в том числе 276 женщин, около 700 армян, немного греков и евреев. Торговля его была значительной; теперь здесь торгуют только солью... Продают в шитых мехах...сыромятные бычьи кожи... телячьи кожи... кожи овечьи и козьи. Турки привозят из Анатолии фрукты, ткани и медь, которая идет на Феодосийский монетный двор. Русские покупают ее... продавая туркам соль... Монетный двор... расположен подле дворца, который хан строил себе на берегу моря и который так и остался незаконченным. Машины, прессы для чеканки и здание фабрики принадлежали хану. В городе прежде было несколько замечательных зданий, из которых и посейчас сохранились две большие мечети и нарядно разукрашенная мрамором баня... Мне говорили, что у феодосийских евреев есть ценные рукописи".
П.-С. Паллас: "От этого столь населенного и цветущего некогда города остались только большие массы развалин и груды камней, как бы затем, чтобы свидетельствовать о его древнем величии... с того времени, как русские сделались обладателями Крыма, война с турками и еще больше эмиграция до такой степени обезлюдили этот город, что теперь, за исключением нескольких небольших жилых кварталов, все остальное представляет громадные кучи мусора. Два предместья... ныне почти разрушены... За городом у бухты находились монетный двор, обращенный теперь в казармы, и дворец хана Шагин-Гирея, неоконченный постройкой".
П. Сумароков (1799): "Ныне в Кафе считается до ста небольших только и худо построенных домиков, и обитатели оного суть вновь пришлые уже греки, армяне и жиды, караимы, но ни одного татарина в нем не находится, ибо старожилы все удалились внутрь Крыма, другие же и совсем его оставили... Кафа пользуется преимуществом порто-франко... по причине пустоты сего края, скудости жителей, за неимением в Кафе контор, магазинов, притом малого привоза из России сюда товаров... торговля в Кафе, равно и по всему Крыму, не в цветущем пребывает состоянии".
В начале нового века
С учреждением при императоре Александре I Таврической губернии (10(22). 10.1802 г.) Феодосия вновь становится уездным городом.
В феврале 1804 г. сюда назначают градоначальника, власть которого распространяется на город и ближайшие окрестности. Первым градоначальником был англичанин, бывший киевский военный губернатор, генерал от инфантерии А. Феньш. Позднее эту должность занимали русские и украинцы, обрусевшие поляки и немцы, греки. Всего же за четверть века - с 1804 по 1829 гг. - на данном посту сменилось восемнадцать человек (из них девять исполняли должность временно, пятеро назначались на нее более одного раза). В 1804-1810 гг. градоначальники назывались феодосийскими военными губернаторами. Первым штатским градоначальником стал статский (позднее - действительный статский) советник Семен Михайлович Броневский - неординарная личность, человек сложной судьбы, государственный деятель и ученый, писатель, организатор Музея древностей, уездного училища, автор герба Феодосии.
Вблизи города Броневский построил дом и разбил прекрасный сад. Здесь он жил и после своей вынужденной отставки (ныне это территория санатория Министерства обороны). В доме опального градоначальника 24.09(05.10). 1820 г. останавливались по пути с Кавказа на Южный берег Крыма семья генерала Н. Раевского, сослуживца Броневского по Кавказу, и А. Пушкин. После смерти Броневского это имение купил отставной генерал П. Котляревский - герой кавказских войн, кавалер ордена св. Георгия II степени.
Г. Гераков (1820): "...ездили к Броневскому, бывшему градоначальнику здесь. Он живет как пустынник, и - руками своими возделывая сад свой - кормится; отличный человек! Я его давно знаю: преисполненный познаний и великий знаток на многих языках писать; ... сад его, им разведенный, имеет более десяти тысяч фруктовых деревьев; ...в саду... в приятном беспорядке: то остатки колонн паросского мармора, то камни с надписями, памятник, воздвигнутый племяннице его, храмики, горки и прочее".
На посту градоначальника чиновник, обладая широкими полномочиями и едва ли не неограниченной властью, приобретал бесценный опыт самостоятельной административной работы. Не случайно в Феодосию часто назначались люди с обширными связями, высоким положением в обществе - такие, как, например, представители ближайшего окружения князя М. Воронцова А. Богдановский и А. Казначеев. Для некоторых из этих людей служба в Феодосии стала ступенью в дальнейшей карьере. Богдановский из Феодосии был переведен градоначальником в Одессу. А. Клокачев командовал придворной также шерсть... масло, сохраняемое здесь флотилией, а затем был архангельским, вологодским и олонецким генерал-губернатором. Таврическими гражданскими губернаторами стали бывшие феодосийские градоначальники Н. Перовский и А. Казначеев. Сенаторами - Феньш и Казначеев.
В 1829 г. должность феодосийского градоначальника упразднили, но само градоначальство существовало еще почти семь лет; в эти годы его делами управлял таврический гражданский губернатор.
Институт градоначальства сыграл важную роль в возрождении города. Изменения в административном статусе Феодосии ознаменовали собой начало нового этапа ее стремительного развития. Феодосия вновь, уже в который раз за свою многовековую историю, вступила в полосу расцвета. В начале XIX в., используя благоприятную торговую конъюнктуру, она, наделенная льготами и привилегиями, превратилась в одну из главных торговых гаваней Новороссийского края. Основным предметом вывоза отсюда был, как и в прошлом, хлеб. Пик экономического подъема ее градоначальства пришелся на вторую половину 1810-х гг. В 1817 г. из феодосийского порта было отпущено отечественных товаров на 4 млн. 47 тыс. руб. и ввезено иностранных на 3 млн. 592 тыс. руб. Общий же торговый оборот Одессы, Таганрога, Феодосии и Евпатории (основных портов Новороссийского края) в 1816-1818 гг. достигал нескольких десятков млн. руб.
На руинах Каффы-Кефе стремительно вырос новый город. В 1817 г. император Александр I утвердил генеральный план его застройки. Долгое время новая Феодосия занимала пространство средневекового города. За пределами старинного крепостного рва располагались предместья - форштадты (в 1810 г. по инциативе Броневского за городской чертой возник мусульманский форштадт, куда были переселены из окрестных деревень около 200 семей крымских татар). Старинная иррегулярная планировка улиц сохранилась в тех районах города, которые не покидало старое население (таковой была историческая караимская слобода, в облике которой и сегодня угадываются очертания средневековых улиц). Храмы, фонтаны, участки крепости и немногие старые здания вписались в новую регулярную городскую планировку.
Многие дома, казармы, административные и другие постройки новой Феодосии были сложены из камня, собранного на средневековых развалинах. Неудивительно, что в наши дни при сносе старых строений в кладках стен нередко находят средневековые плиты с надписями и гербами, рельефы, архитектурные детали. Оставались и незастроенные пустыри. Парков и садов не было за исключением городского бульвара, устроенного на месте разобранных по распоряжению градоначальника Феньша крепостных стен морского фасада Каффы (бульвар на ул. Горького - бывш. Итальянская).
Стремительно, в основном за счет переселенцев из иных мест росла численность населения Феодосии. В 1809 г. в городе проживало до 4 000 человек, в 1812 г. - до 5 000. Население крымских городов, как и прежде, отличалось многонациональным составом. Крепостное право ограничивало свободу перемещения внутри империи. В результате рост численности населения Феодосии, как и других южных городов, происходил за счет выходцев из-за границы, при этом многие из новых феодосийцев сохраняли иностранное подданство. По свидетельству англичанки М. Холдернес, проживавшей вблизи Феодосии в 1816-1820 гг., в городе можно было встретить потомков "более чем пятнадцати разных наций".
Наиболее многочисленной группой населения города вплоть до середины XIX в. оставались греки. В открытом в апреле 1811 г. феодосийском уездном училище курс обучения был дополнен по просьбе родителей учащихся преподаванием греческого и турецкого (крымскотатарского) языков. А так как эти языки не входили в официальную программу, то вознаграждение учителям выплачивалось за счет обязательных родительских пожертвований. Выпускниками училища в разное время были историк, директор Феодосийского, а после Керченского музеев древностей С. Веребрюсов, известный краевед и писатель В. Кондараки.
Вот какой застал новую Феодосию в 1815 г. В. Броневский, племянник градоначальника Броневского: "...новый город, по плану строемый, мало-помалу истребляет остатки старого, и уже кучи камней не заграждают улицы... Набережная и одна улица имеют весьма приятный вид... Новые казармы могут почесться хорошим зданием. Феодосийский карантин есть лучший на Черном море как разделением, так и местоположением; но еще не окончен постройкой всех нужных зданий...". Впрочем, впечатления от города были неодинаковы, что зачастую зависело от душевного состояния авторов воспоминаний. Так, глазам А. Грибоедова, посетившего Феодосию на пути в Персию, представилась "чудная смесь вековых стен прежней Кафы и наших однодневных мазанок... ни одного здания не уцелело, ни одного участка древнего города не взрытого, не перекопанного". Феодосия являлась центром одного из четырех таможенных округов Новороссийского края. В ней были сосредоточены различные административные органы, государственные, коммерческие учреждения и организации. Кроме уездного управления, магистрата и думы имелись городская полиция, тюрьма, карантинная контора, банковая учетная контора, почтовая контора, строительная экспедиция, коммерческий суд, позднее переведенный в Керчь. В 1811 г. открыта городская больница (на 30 коек). В городе работали мелкие предприятия. Широкое развитие получили рыболовный промысел и сбор устриц.
Важным учреждением оставался карантин, созданный вскоре после присоединения Крыма к России. Здесь проходили проверку команды и грузы судов, прибывавших из неблагополучных в санитарном отношении стран, паломники. Карантин в Феодосии считался одним из лучших на черноморском побережье как по удобному местоположению, так и по профессиональному уровню сотрудников. Он находился в южной части города. Под карантинную ограду приспособили частично перестроенные стены укреплений городской крепости и цитадели средневековой Каффы. Периметр карантина в 1804 г. замкнули невысокой каменной стеной с воротами и арочными проемами для протока воды одной из многочисленных феодосийских балок. На территории карантина оказались строения средневековых церквей, которые в основном использовались как хозяйственные помещения. Со временем название "карантин" распространилось и на примыкающую к Карантину часть города. В 1897 г. феодосийский карантин получил статус главного наблюдательного карантина для всех судов, прибывавших в черноморские порты России. Ежегодно через Феодосию проходили от 12 до 15 тыс. паломников-мусульман. В настоящее время бывший карантин - один из самых посещаемых экскурсионных объектов города.
Казалось бы, с учреждением градоначальства тяжелые времена минули навсегда. Мало кто сомневался в блестящем будущем Феодосии. Это будущее как бы символизировал герб города (утвержден Высочайшим указом 16(28).05.1811 г.) с изображением жезла Меркурия и трезубца Нептуна, хлебного снопа и золотого руна на голубом поле щита. С. Броневский в письме министру полиции А. Балашову следующим образом объяснял символику герба: "Трезубец Нептуна и Меркуриев жезл, крестообразно в голубом поле положенные изображали бы морскую стихию, духом промышленности оживленную; в заглавии щита - хлебный сноп означал бы изобильные жатвы Тавриды, составляющие важнейшую отрасль феодосийской торговли; наконец, золотое руно могло бы иметь место в подножии, для означения отпускаемой от сего порта овечьей шерсти в довольно большом количестве, равно как для объяснения связей сего порта с Малой Азиею и с Колхидою, связей драгоценных, имеющих обратить сюда избытки Востока и предвещающих блестящую судьбу, к коей Феодосия предназначена выгодами естественного своего положения". (В 1845 г. был утвержден и герб Феодосийского уезда - черный двуглавый орел, красная генуэзская башня с серебряным корабельным носом на голубом поле.)
Феодосия - теперь незначительный уездный город.
В 20-е гг. XIX в. город постепенно утрачивает свое привилегированное положение в черноморской торговле. Сказалось отсутствие удобного сообщения с внутренними районами страны и развитой сельскохозяйственной округи. Феодосия не выдержала конкуренции со стороны Одессы, и портов азовского побережья. Значение главного порта Восточного Крыма перешло к Керчи - "воротам" в Азовское море, торговые обороты феодосийского порта снизились. Отныне о заграничной торговле Феодосии было принято говорить как об "обещающей обширно развиваться".
И все-таки город продолжал жить. В 1836 г. на его 17 мелких предприятиях было занято 98 рабочих. В нем трудилось 60 ремесленников, насчитывалось 35 лавок, 3 трактира и гостиницы, 9 харчевен, 16 кофеен.
К. Монтандон (1834): "В новом городе, построенном на развалинах старого, есть довольно ровные улицы и дома, выстроившиеся вдоль набережной; он напоминает маленькие портовые города, которые можно увидеть во Франции и Италии... Хлопчатобумажная прядильная и макаронная фабрики - единственные предприятия города. Бухта богата рыбой, и с некоторых пор рыбная ловля становится важным источником дохода, который все увеличивается. Обширные места разведения устриц... Их отправляют в Москву. Деньги, которые за них получают, когда они очень свежие, позволяют грузить устриц на почтовые кареты". В современной Феодосии сохранилось немало зданий первой половины XIX в. Некоторые построены в стиле провинциального ампира и отличаются оригинальной трактовкой классических архитектурных форм. Интересен жилой дом по ул. 8 Марта (бывш. Гаевская), 10, оформленный крупным ордером, охватывающим два этажа. А въездные каменные ворота жилых домов по ул. Чапаева (бывш. Греческая), 10, и ул. Красноармейской (бывш. Дворянская), 10, фланкированы колоннами ионического и тосканского ордеров.
Ю. Гюбнер (1875): "По обширности и постройкам Феодосия превосходит многие губернские города России, и легко заметить, что ей не достает только внешнего лоска, для того чтобы сделаться видным и красивым городом... Довольно оригинальную, но вместе с тем и худшую часть города представляет караимский квартал. Все без исключения строения в Феодосии выстроены из пиленого известняка или каменьев, скрепленных цементом, и покрыты черепицей".
Численность населения города росла медленно. Если в начале XIX в. оно увеличивалось за счет переселенцев, то в 20-80-е гг. - в основном за счет превышения уровня рождаемости над уровнем смертности. В 1846 г. здесь проживали 9 524 человека, в 1862 г. - 8 449, в 1869 г. - 9 867, в 1874 г. - 10 530, в начале 1880-х гг. - не более 12 тыс. человек. Население оставалось пестрым в этническом отношении, иностранцев в городе проживало мало. Об одном из них упомянул в своих путевых заметках соратник Наполеона, французский маршал Мармон, посетивший Феодосию в 1834 г.: "В Феодосии встретил я француза, марсельского уроженца; это г. Клари. Он без всяких капиталов, собственною оборотливостью, завел бумагопрядильню, которая процветает. Все средства нашел он в самом себе, хотя ему родня один из богатейших негоциантов в Европе и одна царствующая королева". (Родными сестрами "феодосийца" Клари были супруга Иосифа Бонапарта и шведская королева.)
А. Демидов (1837): "В прекрасной Италианской улице... под аркадами устроено очень много лавок. В них торгуют евреи-караимы и армяне. Все они люди довольно образованные и торговцы, по-видимому, почтенные. Верхние этажи домов, находящихся в этой улице, составляющей главную в этом городе, заняты большей частью чиновниками и начальствующими лицами. Греки, которых здесь довольно много, живут в средней части города; они занимают домы новейшей постройки, большей частью весьма красивые. Каждая семья живет отдельно; при всех почти жилищах есть особенный садик. В греческом населении более всего иностранца поражает красота женщин: есть много греческих семейств, в которых сохраняется строгое совершенство древнегреческого типа... Татары... однако ж не составляют преобладающего народонаселения. Здесь они отказываются от многих привычек своих и поселяются в этом городе единственно по необходимости, будучи привлечены торговыми делами".
Со второй половины XIX в. среди жителей Феодосии преобладали русские. Второе место в XIX в. принадлежало крымским татарам, несмотря на уменьшение крымскотатарского населения после Крымской войны. В конце XIX - начале XX в. значительно увеличилось количество евреев, и к началу XX в. они стали второй по численности национальной общиной города.
Власти были обеспокоены утратой Феодосией своего прежнего состояния. После Крымской войны начинается строительство Московско-Феодосийской железной дороги (работы велись в 1857-1860 гг. при участии французов). Несколько ожививший полусонный город железнодорожный проект завершился, тем не менее, крахом. Промышленность по-прежнему была развита слабо. Торговые обороты порта оставались незначительными.
Во второй половине XIX в. в Феодосии некоторое время находился центр Нахичевано-Бессарабской армяно-григорианской епархии. Управлял ею архимандрит Габриэл Айвазовский (1812-1880 гг.), старший брат художника И. Айвазовского. В 1858 г. при содействии купца А. Халибова из Нахичевани-на-Дону архимандрит Габриэл открыл в Феодосии общеобразовательное армянское училище с типографией при нем (закрыто в 1871 г. В здании бывшего Халибовского училища с 1874 г. размещался учительский институт. До нашего времени оно не сохранилось).
В 1866 г. в городе открылась женская прогимназия. В 1873 г. - мужская прогимназия, в 1883 г. преобразованная в гимназию. Ее директором назначается видный общественный деятель, даровитый педагог, литератор и краевед Василий Ксенофонтович Виноградов (1843-1894 гг.), автор книги "Феодосия: Исторический очерк", изданной в 1884 г. (в дальнейшем неоднократно переиздававшейся). В 90-х гг. в Феодосии имелись учительский институт с городским училищем (бывшим уездным) при нем, четырехклассное городское училище (в этом здании, построенном в 1886 г., сейчас находится средняя школа №4), мореходные классы, частные училища: армяно-григорианское, караимское, два еврейских, три татарских и несколько начальных училищ.
Во второй половине XIX в. город приобретает известность места недорогого летнего отдыха. О нем писали: "Самый климат располагает к беспечности и лени... Купанье в Феодосии считается лучшим во всем Крыму, и оно действительно лучшее: бархатное дно, изрядные купальни и один только недостаток - неопрятное содержание самого морского берега". В. Кондараки (1883): "В Феодосии прекрасное купание, жизнь не дорога, климат здоровый, часты ветры с моря и гор, резких колебаний температуры (летом) не бывает, виноград и другого рода плоды недороги... Феодосия есть лучшее место для сезонной жизни неизбалованных и небогатых больных". Еще одно замечание (Г. Караулов, М. Сосногорова. 1883): "Феодосия теперь незначительный уездный город... По красоте своего местоположения Феодосия напоминает несколько небольшие итальянские города на берегах Средиземного моря".
Тем не менее, как заметил крымский историк А. Мальгина, Феодосия, не вернув себе былую славу крупного торгового порта, так и не стала ведущим крымским курортом, хотя имела для этого все предпосылки.
Феодосия и Айвазовский. Субашская вода
В XIX - начале XX в. город слыл одним из культурных центров полуострова, "...в этом уголке, лишенном нарядной красоты Южного побережья, возникает целая художественная школа с именами, известными всей России и даже всему миру... Никому неизвестная Феодосия долгие годы привлекает к себе внимание художников России, коллекционеров Европы, историков искусства и крупнейших музеев. ... Иностранцы-ученые, как Граперон, Бертран, Колли, отец известного художника Лагорио, связывают свою судьбу с тихим городом, посвящают ему жизнь, свои силы, свое насыщенное любовью перо" (Из воспоминаний И. Саркизова-Серазини, известного врача, писателя, детство и юность которого прошли в Феодосии). Феодосия второй половины XIX в. была Феодосией Ивана Константиновича Айвазовского (1817 -1900 гг.). Молодой, но уже известный художник предпочел столичной суете жизнь в своем родном городе, в 40-х гг. XIX в. построив здесь на берегу моря дом. Великий маринист активно участвовал в бурной общественной и культурной жизни города. Ни одно событие не проходило мимо него. Часто Айвазовский представлял интересы города при дворе. Энергичный и неутомимый, он проводил археологические изыскания, хлопотал о благоустройстве города, ратовал за возрождение торгово-экономического значения Феодосии, занимался попечительством и благотворительностью. В 1871 г. построил на холме Митридат новое здание для Музея древностей с часовней для помещения праха генерала П. Котляревского (прах генерала, похороненного на территории своего имения, так и не был перенесен в часовню. В 1882-1883 гг. владелец "Доброго приюта" - так называлось имение - возвел над могилой Котляревского часовню. Сегодня точное место погребения героя кавказских войн нам неизвестно). В 1880 г. Айвазовский открыл первую в России публичную картинную галерею и завещал ее родному городу.
В 1887 г. Айвазовские дарят феодосийцам часть воды из собственного источника Субаш, который находился в загородном имении Айвазовских (ныне с. Айвазовское Кировского р-на). Торжественное открытие феодосийско-субашского водопровода состоялось 18(30).09.1888 г. у фонтана Айвазовского (фонтан был построен в 1888 г. на средства и по проекту Айвазовского. Именем мариниста его назвали по велению императора Александра III). На строительство водопровода к 1890 г. город затратил 231 689 руб. 93 коп.
Ранее Феодосия снабжалась питьевой водой из остатков средневекового водопровода. Но в этом старинном водопроводе воды из года в год становилось все меньше. Так, в засушливые месяцы 1880-х гг. почти 11 тыс. феодосийцев получали из пяти городских фонтанов 3-4 тыс. ведер воды в сутки. На одного человека приходилось 3,35- 4,47 л. В очередях у фонтанов нередко случались драки.
Сейчас в Феодосии можно увидеть два фонтана (не считая двух средневековых армянских), игравших важную роль в системе водоснабжения города "досубашского" периода. На углу улиц 8 Марта и Чапаева сохранилось строение Гаевского фонтана. П. Гаевский - управляющий феодосийской складочной таможней (1821 -1853 гг.), феодосийский градоначальник (1821 -1822, 1829 гг.). На старинном караимском фонтане во дворе детского сада Феодосийского морского порта по ул. Желябова (бывш. Турецкая) сохранилась мраморная табличка (8,6 х 14,3 см) с надписью: "... Шепетей владелец 1840 года".
Субашская вода в целом решила проблему водоснабжения города. Она продавалась в пяти водоразборных будках-фонтанах. Из фонтана Айвазовского пить воду разрешалось бесплатно. В дальнейшем в город поступала и вода источника Кошка-Чокрак, принадлежавшего управлению железных дорог (на пересечении улиц Свердлова, Боевой и Симферопольского шоссе сохранилась водонапорная башня кошка-чокракского водопровода "Белый бассейн" - памятник промышленной архитектуры начала XX в.).
В начале XX в. продолжался поиск новых источников водоснабжения. Так, в 1914 г. лесничим Ф. Зибольдом на вершине Тепе-Оба был построен конденсатор для добычи атмосферной влаги (каменная чаша конденсатора сохранилась до наших дней). Поиски пресной воды привели к открытию феодосийских лечебных минеральных вод: "Паша-Тепе" в 1904 г. и "Кафа" в 1913 г. ("Феодосия" и "Крымский нарзан").
Решение проблемы водоснабжения города создало благоприятные условия для его дальнейшего развития.
И вновь расцвет.
3 (15) августа 1892 г. произошло одно из самых значительных событий в истории Феодосии. В этот день после долгих лет ожидания и неудачных попыток была открыта Джанкой-Феодосийская линия Лозово-Севастопольской железной дороги.
Нужно сказать, что становление железнодорожной сети в Северном Причерноморье сопровождалось большим накалом страстей. Железная дорога для портовых городов была гарантией экономического процветания. Поэтому неудивительно, что за право иметь железную дорогу велось ожесточенное соперничество между городами региона. Более удачливыми конкурентами Феодосии в разное время были Одесса, города Приазовья, Севастополь.
О феодосийской железной дороге заговорили еще в 20-е гг. XIX в., когда англичане предложили императору Александру I соединить железнодорожной трассой Феодосию и Москву. Реальный шанс получить железную дорогу появился у Феодосии после Крымской войны. В 1857 г. "Главное Общество Российских Железных Дорог", учредителями которого были крупнейшие банкирские дома Парижа, Амстердама и Лондона, начало работы по созданию первой общегосударственной сети русских железных дорог. Одна из железнодорожных ветвей должна была прийти в Феодосию. Но из-за финансовых неурядиц работы на феодосийском участке уже в 1860 г. были прекращены.
Но три года железнодорожного строительства изменили и город, и его жителей. В это время из провинциального, богом забытого захолустья Феодосия превратилась в сказочный магнит, притягивавший людей и деньги. В 1857-1860 гг. город пережил настоящий строительный бум. Стоимость земельных участков возросла в несколько раз. Возникали новые фирмы, конторы. Тихую жизнь феодосийского общества буквально взорвали хлынувшие в город иностранцы - инженеры, коммерсанты, впрочем, также авантюристы и мошенники. Феодосийцы начали ощущать себя частью Европы. И когда проект лопнул, жители города, ранее наблюдавшие за железнодорожными хлопотами как бы со стороны, начали активную борьбу за железную дорогу.
В 1885 г. было принято решение о переводе коммерческого порта из Южной бухты Севастополя. Порт предполагалось перевести в Феодосию или в Стрелецкую бухту Севастополя. Особая комиссия, несколько лет изучавшая этот вопрос, так и не смогла остановиться ни на одном варианте. Право окончательного выбора места для главного коммерческого порта Крыма император Александр III предоставил комитету министров. В апреле-мае 1890 г. вопрос о коммерческом порте трижды обсуждался на заседаниях комитета министров. В результате сторонники Феодосии - председатель комитета и девять его членов (в том числе сын царя Николай - будущий последний российский император) - оказались в меньшинстве. Но Александр III принял сторону меньшинства, тем самым решив судьбу Феодосии.
Линию тянули от станции Джанкой Лозово-Севастопольской железной дороги (она была построена в 1875 г.). Кое-где использовали железнодорожные сооружения 1857 -1860 гг. Принимались во внимание местные условия: рельеф, освоенность земель. Был выбран наиболее выгодный маршрут трассы. Железную дорогу вели к феодосийскому порту, а кратчайший путь к нему с севера проходит по берегу моря. Поэтому трассу проложили по искусственной насыпи у среза воды. На другой искусственной насыпи, полностью изменившей линию берега в районе порта, были построены портовые сооружения. В связи с возведением насыпей был полностью уничтожен участок песчаного пляжа (не одно поколение феодосийцев обвиняет в гибели пляжа И. Айвазовского, якобы разрешившего тянуть дорогу именно так. Однако это лишь один из феодосийских мифов, связанных с личностью великого мариниста). Вблизи дачи книгоиздателя А. Суворина железная дорога разрезала возвышенность. Для удобного проезда к дачам и морю в этом месте был поставлен трехарочный мост с ажурной оградой, называвшийся Сарыгольским (находится он на стыке проспекта и ул. Д. Ульянова).
Первое время поезда доходили лишь до нынешней станции "Айвазовская", которую тогда назвали "Феодосия" или "Большой вокзал". С устройством портовой линии появилась станция "Феодосия-Порт", которая со временем стала главным городским вокзалом. С 1 (14) января 1907 г. бывшую станцию "Феодосия" стали называть "Сарыголь".
Строительство порта велось в 1891 -1895 гг. (работами по строительству руководил известный военный инженер и археолог А. Бертье-Делагард, а рабочим здесь пытался устроиться молодой А. Пешков - будущий писатель М. Горький). На строительство было потрачено 3 985 202 руб., а на оборудование дополнительно почти 1 млн. 100 тыс. руб. 9 (21) сентября 1896 г. министр путей сообщения князь М. Хилков торжественно открыл новый порт. Феодосия вновь превращается в важный коммерческий порт юга России. Как и в прошлом, через нее за границу вывозится огромное количество зерна. В городе строятся каменные амбары для хранения зерна (в одном из бывших хлебных амбаров сегодня находится кинотеатр "Украина"). В начале XX в. через Феодосию началась перевалка бакинской нефти.
"Не было дня, чтобы на причалах порта не стояло несколько судов. В осенние месяцы, после уборки хлеба, не хватало места для иностранных судов, и они терпеливо отстаивались в море за широким молом... Однажды я насчитал в порту у причалов и за волнорезом до 35 пароходов. Целый торговый флот, оживлявший берег Феодосии!" (из воспоминаний И. Саркизова-Серазини, известного врача, писателя, детство и юность которого прошли в Феодосии).
Феодосия вновь переживает стремительный расцвет. Она активно застраивается. Именно в начале XX в. окончательно сформировался так называемый дачный район - линия особняков вдоль полотна железной дороги, которые сегодня являются украшением Феодосии (впрочем, в начале XX в. многие феодосийцы негативно отзывались об этих зданиях). За несколько лет территория города, поглотившего бывшие предместья, увеличилась втрое. Популярный путеводитель по Крыму Г. Москвича (издание 1910 г.) сообщал, что "Феодосия - уездный город Таврической губернии с 35 тыс. жителей, довольно красивый, чистый и благоустроенный... Главные улицы, порт и многие учреждения и частные дома освещаются электричеством".
Более чем в три раза в конце XIX - начале XX в. возросла численность населения города. В 1897 г. здесь проживало 27 238 жителей, в 1910 г. - 32 465, в 1914 г. - до 38 тыс.
Все религиозные общины города имели свои храмы или молитвенные дома. В XIX - начале XX в. в Феодосии преобладали христиане. Среди христианского населения первое место оставалось за православными. На втором месте после христиан по численности в XIX в. были мусульмане, в начале XX в. - иудеи. Постоянно здесь проживали также армяно-григориане, католики, протестанты (в основном лютеране), караимы...
Как заметил И. Саркизов-Серазини: "Жители Феодосии напоминали мне левантийцев Перы и Галаты в Константинополе. В населении, состоявшем из русских, украинцев, татар, армян, греков, евреев, караимов, цыган, немцев, итальянцев, болгар, турок, наиболее крупные капиталы концентрировались в руках караимской, армянской и греческой буржуазии... Кому не известны в Крыму имена... фабрикантов и заводчиков Стамболи, Маччола, Бедризова, Алтунжи, капиталистов и банкиров, подобно фамилиям Крыма, Хаджи, Грамматиковым, Неофитовым, Багдасаровым и др.".
По воспоминаниям феодосийского старожила А. Ермолинского, которые хранятся в фондах Феодосийского краеведческого музея: "... в Феодосии было широкое поле деятельности для приложения своего труда и проявления личной инициативы. Несколько табачных фабрик, кирпичные, известковые и цементные заводы, механический завод, различные производственные мастерские, многочисленные торговые предприятия всегда нуждались в рабочей силе. Также был большой спрос на строительных и транспортных рабочих, работников коммунального хозяйства... Все это создавало неограниченные возможности для выбора работы по способности и по вкусу".
Примечательно, что в конце XVIII - начале XX в. Феодосия пережила один из наиболее продолжительных мирных периодов в своей истории: за 135 лет ее ни разу не захватили иноземные войска (лишь дважды - в 1878 и в 1914 гг. - во время Русско-турецкой и I мировой войн город обстреляли орудия вражеских кораблей). А вот бурные события революций 1905 - 1907 и 1917 гг. не обошли Феодосию стороной. В начале XX в. здесь действуют подпольные организации радикальных революционных партий. Советская власть впервые устанавливается 2(15).01.1918 г. Одним из руководителей феодосийского вооруженного восстания становится прапорщик И. Федько, в дальнейшем видный советский военачальник.
к началу страницы

От Первой Мировой до наших дней
В бурях Гражданской войны
Феодосия была вторым после Севастополя городом Крыма, в котором победили большевики. В январе 1918 г. советским становится весь полуостров. В марте 1918 г. провозглашается Советская Социалистическая Республика Таврида, но в апреле на крымскую землю вступают войска кайзеровской Германии. 30 апреля 1918 г. на восемь месяцев они занимают Феодосию.
В Крыму в это время создается Краевое правительство во главе с генералом М. Сулькевичем. В ноябре 1918 г. после революции в Германии на полуострове появляются войска Антанты и части Добровольческой армии генерала А. Деникина. Феодосиец С. Крым становится председателем, премьер-министром и министром земледелия и государственных имуществ во втором Краевом правительстве (ноябрь 1918 - апрель 1919 гг.). Соломон Самойлович Крым (1864-1936 гг.) - караим, видный политический деятель, депутат Государственной Думы, крупный землевладелец, предприниматель, известный ученый-агроном и винодел, член ТУАК, основатель Таврического университета (умер в эмиграции во Франции).
В середине апреля 1919 г. в Феодосию вступили части Красной Армии. Добровольцы при поддержке артиллерии кораблей Антанты закрепились на Акмонайском перешейке. Феодосия оказалась прифронтовым городом. В мае 1919 г. была провозглашена Крымская Советская Социалистическая Республика, но уже в июне 1919 г. деникинцы вновь заняли весь Крым.
Вооруженные Силы Юга России под командованием А. Деникина, а с апреля 1920 г. - П. Врангеля контролировали полуостров более года. В ноябре 1920 г. здесь окончательно утверждается советская власть. В Феодосию части Красной Армии вступают 14 ноября 1920 г.
Братоубийственная война сопровождалась террором (белым и красным), разгулом бандитизма. Террор продолжался и после окончания боевых действий. В Крыму свирепствовали голод, эпидемии.
В годы Гражданской войны в Феодосии по разным причинам оказались видные представители русской интеллигенции: писатели, поэты, музыканты, композиторы. "В период нахождения в Феодосии Добровольческой армии (1919- 1920 гг.) здесь скопилось много деятелей искусств, спасавшихся от ужасов Гражданской войны. Они организовали Феодосийский литературно-артистический кружок (ФЛАК). ...В кружке участвовали тогда еще малоизвестные поэты, ставшие впоследствии знаменитостями. Среди них были О. Мандельштам, М. Цветаева, М. Волошин, И. Эренбург, В. Вересаев, М. Кудашева... Они устраивали литературно-музыкальные вечера, лекции, выпустили несколько альманахов. Кружок существовал до прихода Красной Армии". "На Итальянской улице ... было оборудовано кафе-кабаре "Чашка чая". Там проводились выступления артистов, также оказавшихся в городе случайно. ...Самыми замечательными были выступления Александра Вертинского и исполнительницы эстрадных песен Изы Кремер" (из воспоминаний А. Ермолинского 1911 - 1935 гг.).
Для многих город на берегу Феодосийского залива оказался последним уголком Родины. Тысячи мирных людей вынуждены были бежать из родных мест. Осенью 1920 г. феодосийский порт стал одним из основных пунктов белой эмиграции.
Нелегкие 20 - 30-е
В 20-40-х гг. XX в. Феодосия входит в состав Крымской АССР, образованной 18 октября 1921 г. (30.06.1945 г. преобразованной в Крымскую область в составе РСФСР). В разное время она являлась административным центром одноименного округа, района.
Гражданская война и эмиграция, террор и голод начала 20-х гг. сказались на численности населения города: 22 681 человек на 15 марта 1923 г. Но постепенно феодосийцев становилось все больше: в 1926 г. - 28 656 человек, на 1 января 1930 г. - 29 600. Город возрождался, сохраняя свою самобытность. Такой увидел Феодосию поэт Вс. Рождественский (1930): "На улицах, по весеннему гулко, стучали колеса, лаяли собаки, шаркал туфлями столетний турок с корзиной винограда. На базаре ... стоял греческо-украинский гул и гам... В кофейной щелкало домино, пахло настоящим кофе. Парикмахер в феске читал "Красный Крым". Рыбаки волочили по скрежещущей гальке тяжелый баркас в черте прибоя".
По данным всесоюзной переписи населения 1939 г. в Феодосии проживало 27 756 русских, 5 987 украинцев, 3 364 крымских татарина, 2 922 еврея, 1227 немцев, 1 193 грека, 593 армянина, 286 болгар и 1704 человека иных национальностей - всего 45 032 человека.
Городской порт играл видную роль во внутренней и внешней торговле СССР. Решением Секретариата ВЦИК от 19.03.1923 г. коллектив грузчиков Феодосийского порта был награжден орденом Трудового Красного Знамени РСФСР.
В первой половине 20-х гг. через феодосийскую гавань из-за рубежа доставлялось продовольствие для голодающих. "Пришли еще два американских парохода. Один привез маис, а другой - картофель и консервы. Рассказывают, что на пароход поступила прачка, ее чудно кормят. Чего только не дают: и котлеты, и бифштексы, и т. д. Рабочие, сгружающие пароходы, получают по 2 фунта мяса, 200 тыс. рублей и 1 1/2 фунта хлеба в день" (из дневника феодосийца Г. Гауфлера. 1921 г.).
В городе, особенно в годы НЭПа, насчитывалось много кустарей-ремесленников. Промышленность же была развита незначительно. В начале 30-х гг. работали табачная и трикотажная фабрики, консервный, спиртоводочный, пивоваренный, чугунолитейный, гвоздильный и кирпично-черепичный заводы (в 1934 г. на 38 промышленных предприятиях работало 1663 человека). Был реконструирован порт. К 1941 г. здесь насчитывалось уже 20 промышленных предприятий и около 30 артелей промкооперации.
Имелось несколько научных учреждений и организаций. В Феодосии работали многие видные ученые. Здесь сделал свои первые шаги в науке будущий выдающийся физик академик И. Курчатов: в 1924 г. он проводил гидрологические исследования Черного моря в районах между Феодосией и Судаком (первые научные работы Курчатова опубликованы в бюллетенях Феодосийского гидрометеорологического центра). В 1928 г. (после разрушительного землетрясения 1927 г.) начала работу сейсмическая станция, где проводились серьезные научные исследования.
Перед Великой Отечественной войной в городе было довольно много учебных заведений. Кроме общеобразовательных школ, здесь работало семь техникумов: педагогический, железнодорожный, советской торговли, сельскохозяйственный, гидрометеорологический, физической культуры, медицинский.
В 20 - 30-е гг. минувшего столетия началось подлинное развитие феодосийского курорта. Санатории и дома отдыха размещаются в бывших особняках городской дачной зоны. В 1922 г. в национализированных особняках начал работу "Детский городок" деткомиссии ВЦИКа, где воспитывалось более 500 детей. В дальнейшем здесь разместились различные санатории и дома отдыха. В 1928 г. в Феодосии был организован Институт физических методов лечения. С 1932 г. Инфизмет, главное санаторно-курортное учреждение города, действовал круглогодично, принимая одновременно 750 больных (в 1928 г. институт имел всего лишь 30 коек и работал 4 месяца в году).
В 20-40-е гг. возникает много культурных учреждений, в том числе различные клубы. "С приходом советской власти начали возникать разные клубы. Так появились клубы водников, строителей, работников просвещения, клуб "КИМ", несколько национальных. В них работали различные кружки, проводились лекции, занятия ликбеза. В самых крупных клубах, главным образом водников, совторгслужащих, проводились танцевальные вечера, игрались небольшие спектакли, проводились "литературные суды" (А. Ермолинский).
Развивается туризм и экскурсионная деятельность. Интересно, что в начале 30-х гг. по посещаемости туристами почетное третье место, уступая лишь галерее И. Айвазовского и осмотру исторических памятников города, занимала экскурсия в ракушечную мастерскую. Затем следовали порт и археологический музей. На последних местах по посещаемости стояли консервная и табачная фабрики.
В 1940 г. была расширена линия феодосийско-субашского водопровода, в результате чего увеличилось поступление субашской воды в город.
Великая Отечественная
Тяжелые испытания выпали на долю Феодосии во время Великой Отечественной войны. В 1941 -1944 гг. ее дважды оккупировали вражеские войска. Во время войны здесь погибли тысячи мирных жителей. В декабре 1941 г. более 2 тыс. евреев и крымчаков Феодосии были казнены фашистами в противотанковом рву на западной окраине города. На этом месте установлен памятник жертвам холокоста. "Обобщенные данные по жертвам немецко-фашистской оккупации в городе таковы: 7 993 мирных жителя расстреляны, 7 замучены, 3 тыс. увезены в рабство. Расстреляны 300 советских военнослужащих. На сентябрь 1945 г. общее количество жертв составило 11 300 человек" (Гос. архив при Совмине АРК. Ф.Р.- 1289. Оп.1. Д.18. Л.З).
Многие феодосийцы не вернулись с фронта. Одной из горьких страниц войны стало выселение из Крыма, в том числе из Феодосии, крымских татар, немцев, греков, армян.
Уже на второй день войны в небе над Феодосией появились вражеские самолеты. Летом-осенью 1941 г. через ее порт проводится эвакуация предприятий и учреждений Крыма, мирных жителей, перевозятся военные грузы. На базе народного ополчения в городе формируется одна из четырех крымских дивизий (в дальнейшем - 320-я стрелковая дивизия). Создается партизанский отряд. В годы оккупации действуют подпольные организации.
Немецкие и румынские части заняли Феодосию 3 ноября 1941 г. Но уже 29 декабря 1941 г. город был освобожден в ходе крупнейшей десантной операции советских войск. В его укрепленный противником порт с боевых кораблей и транспортов Черноморского флота высадились войска 44-й армии генерал-майора А. Первушина. 29-31 декабря 1941 г. сюда было доставлено 23 тыс. бойцов и командиров, 133 орудия и миномета, 34 танка, 334 автомашины и транспортера, 1550 лошадей, около 1 тыс. т боеприпасов.
В результате Керченско-Феодосийской десантной операции всего за 8 дней на Керченский полуостров и в Феодосию высадились 42 тыс. человек, доставлено 198 орудий, 256 минометов, 43 танка, 48 автомашин и тракторов, 1802 лошади, 1579 т грузов. 25 декабря 1941 - 2 января 1942 г. освобождаются Керченский полуостров и Феодосия, заодно отвлекаются силы врага от Севастополя.
Однако развить наступление в глубь Крыма не удалось, и уже 17 января 1942 г. наши войска вновь оставили Феодосию. Почти четыре месяца линия фронта проходила по Акмонаю. 21 мая 1942 г. враг полностью занял Керченский полуостров; 4 июля 1942 г. пал Севастополь.
Окончательно полуостров был очищен от оккупантов весной 1944 г. Части отдельной Приморской армии, наступавшей со стороны Керчи, освободили Феодосию 13 апреля 1944 г. В этот день Москва салютовала освободителям города. Девять частей и соединений Советской армии, отличившиеся в боях за него, получили почетное наименование "Феодосийские".
Годы войны навсегда изменили облик города. В Феодосии было уничтожено более половины жилищного фонда, погибли многие украшавшие ее здания, разраблены и разрушены предприятия и учреждения. Об этом трагическом и героическом времени сегодня напоминают нам памятники и названия некоторых улиц города.
Сразу после освобождения началось восстановление зданий, предприятий и учреждений, морского порта и иных городских объектов. Уже в 1944-1945 гг. заработали предприятия пищевой промышленности, табачная и чулочная фабрики, порт, кирпичный завод. В работах по расчистке города от руин участвовали бригады добровольцев, в том числе специализированные бригады из женщин-домохозяек.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1982 г. "за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве" город Феодосия был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Начиналась мирная жизнь. Город вновь возрождался...
На рубеже тысячелетий
Ныне Феодосия - город республиканского подчинения Автономной Республики Крым, исторический, экономический, научный и культурный центр Юго-Восточного Крыма, важная черноморская гавань Украины, транспортный узел (автомобильное и железнодорожное сообщение, судоходство), курорт. Его многонациональное население составляет более 80 тыс. человек. В городе около 30-ти средних учебных заведений (школы, лицеи, гимназия, профессионально-технические училища, техникум), детские художественная и музыкальные школы. Высшие учебные заведения в основном представлены филиалами и факультетами иногородних институтов и университетов.
В административном подчинении Феодосийского городского совета находятся 16 населенных пунктов, в том числе Приморский, Орджоникидзе, Коктебель, Курортное, Щебетовка, Краснокаменка. Основные сельскохозяйственные отрасли - виноградарство и виноделие, птицеводство. В регионе, учитывая население самого города, проживают около 108 тыс. человек (плотность населения - более 300 человек на 1 кв. км).
Со второй половины XX в. в Феодосии активно развивается промышленность, в том числе наукоемкие производства. В недавнем прошлом стабильно работали десятки крупных предприятий, учреждений и организаций. Были представлены машиностроение и металлообработка, легкая и пищевая промышленность, производство стройматериалов, виноделие. Значительный вес имели предприятия военно-промышленного комплекса (судостроение, оптическое производство, аэрокосмический комплекс), в том числе научно-исследовательские и проектно-конструкторские организации. Вблизи города проводились испытания новейших образцов авиационной техники. В Феодосии проходил один из этапов подготовки к космическим стартам всех советских космонавтов начиная с Ю. Гагарина.
В наши дни многие из бывших флагманов экономики ищут свое место в новых реалиях. Главные "доноры" городского бюджета - Феодосийское предприятие по обеспечению нефтепродуктами и Феодосийский морской торговый порт. Из года в год растет количество предприятий мелкого и среднего бизнеса. Осенью 1999 г. в Феодосию пришел природный газ. Полным ходом идет газификация Большой Феодосии. Сегодня Феодосия считается одним из наиболее динамично развивающихся городов Крыма.
Оживление хозяйственной деятельности особенно заметно летом. В последние годы все больше внимания уделяется развитию курортной Феодосии, инфраструктуры курорта, сети гостиниц, кафе, ресторанов, индустрии развлечений.
В 1971 г. в Феодосию пришла днепровская вода Северо-Крымского канала.
Зарождение феодосийского курорта относится к рубежу XIX - XX вв. Но подлинное его становление приходится на советское время. Впрочем, долгие годы полнокровное развитие курорта сдерживалось "военно-промышленным" характером города. Сегодня в регионе работают более 80-ти санаторно-курортных и оздоровительных учреждений, в том числе санатории, пансионаты, базы отдыха, Дом творчества писателей в Коктебеле. Наиболее крупные санаторно-курортные учреждения города - санатории "Восход" и Министерства обороны Украины, детский санаторий "Волна". Они специализируются на лечении заболеваний органов дыхания нетуберкулезного характера и органов пищеварения. Некоторые из здравниц региона действуют круглогодично. Во многих санаториях можно пройти курс лечения по курсовкам. Такая форма курортного лечения удобна жителям города и неорганизованным туристам - "дикарям", составляющим основную массу отдыхающих. В санаториях широко используются лечебные свойства минеральной воды "Феодосийская".
С Феодосией связаны многие замечательные страницы истории отечественного спорта. На ее спортбазе "Динамо" тренировались прославленные советские тяжелоатлеты. В акватории Феодосийского залива традиционно проводятся соревнования по виндсерфингу. Сложный рельеф Юго-Восточного Крыма, сеть извилистых дорог привлекают спортсменов-велосипедистов. Популярны в городе массовые виды спорта. Так, например, феодосийские команды регулярно участвуют в чемпионатах Украины и Крыма по футболу среди ветеранов. Тридцать лет назад в Феодосии был создан туристический клуб "Карадаг".
В последние годы Феодосия приобрела и славу одного из центров воздухоплавательного спорта на территории СНГ. В мае 2004 г. уже восьмой раз подряд город стал местом проведения чемпионата Украины по воздухоплаванию на тепловых аэростатах и международного фестиваля воздухоплавателей. Во время фестиваля традиционно проходят соревнования воздухоплавателей на кубок Н. Соковнина. Николай Михайлович Соковнин (1811 - 1894 гг.) - вице-адмирал, участник первой обороны Севастополя, теоретик воздухоплавания - много лет был военным комендантом Феодосии.
Феодосия сохраняет славу одного из культурных центров Крыма. Здесь творят яркие самобытные поэты и писатели, художники и музыканты, издаются книги. Феодосия также город музеев.
к началу страницы