ИСТОРИЯ СУДАКА

Возникновение Судака
На этот вопрос помогают ответить прежде всего многочисленные археологические памятники. Они свидетельствуют о том, что окрестности современного Судака были населены с древнейших времен: пребывание человека прослеживается со времен древнекаменного века - палеолита. В расположенном по соседству с Судаком селе Новый Свет были найдены орудия труда неандертальского человека, относящиеся к среднему палеолиту. Следы открытой стоянки неандертальцев обнаружил у обрыва сухой речки близ мыса Меганом известный крымский краевед и историк А. И. Полканов.
Памятники среднего палеолита датируются временем от 80 до 30 тысячелетия до и. э. То был период последнего оледенения Земли, когда в Крыму даже в летнее время стояли холода. Однако неандертальцы уже умели добывать огонь; жили они охотой на мелких и крупных животных, одевались в их шкуры. Обо всем этом рассказывают находки археологов.
С тех прадавних времен жизнь в этом краю не прерывалась. Неподалеку от самого Судака и в Новом Свете были обнаружены орудия труда новокаменного (неолетического) времени, а на мысе Меганом, в Капсельской долине, у Алчака и на горе Караул-Оба открыты стоянки и поселения уже эпохи бронзы, относящиеся ко II тысячелетию до н. э.
Хорошо известно также, что в I тысячелетии до н. э. и в начале нашей эры на территории, примыкающей к Суданской бухте, жили тавры - первые (наряду с киммерийцами) упоминаемые в письменных источниках обитатели Крымского полуострова. С этнонимом "тавры" связано название южной части Крымского полуострова - "Таврики" древних греков. "Отец истории" Геродот, живший в V в. до н. э,, северную границу Таврики проводил примерно по линии современных Евпатории, Симферополя, Феодосии, т. е. Таврика включала все три гряды Крымских гор. Позднее, к началу нашей эры, этот термин служил обозначением лишь юго-западной части полуострова, хотя иногда под Таврикой в античных источниках понимали весь полуостров.
Тавры находились на стадии первобытнообщинного строя, жили они в пещерах, хижинах и укрепленных убежищах, сложенных из крупных камней. Главным их занятием была охота, а также мотыжное земледелие и скотоводство. Прибрежные тавры ловили рыбу и, как свидетельствуют древнегреческие источники, при удобном случае не боялись совершать нападения на проходившие мимо их берегов суда, выходя для этого далеко в море на утлых долбленых челнах. Остатки таврских поселений, убежищ и могильники с характерными гробницами - так называемыми "каменными ящиками", или дольменами,- были обнаружены неподалеку от Судака, а обломки таврской лепной посуды - на склонах Крепостной горы. Возле дольменов в Капсельской долине еще до недавнего времени находились шесть трехметровых грубо обтесанных каменных столбов - менгиров - культового назначения.
В VI-V вв. до н. э. на крымском побережье выходцами из малоазийских и островных греческих полисов основываются колонии - Пантикапей (на месте современной Керчи), Херсонес (ныне часть территории Севастополя), Керкинитида (теперь Евпатория), Феодосия и ряд других. Есть предположение, что небольшая древнегреческая колония существовала в районе нынешнего Судака или Нового Света: гавань Афинеон, располагавшаяся где-то в этих местах, упоминается автором II в. и. э. Аррианом. Что же касается более позднего времени, то существование здесь греческого поселения не вызывает сомнений. К западу от Судака, у подножия горы Сокол, археологи открыли античное поселение III-IV в. н. э., а в Судакской бухте аквалангисты обнаружили фрагменты античных амфор.
Найденные в окрестностях Судака клады боспорских и римских монет свидетельствуют о существовании развитых торговых связей местного населения с Боспорским царством, находившимся на Керченском и Таманском полуостровах, и с далеким Римом. О связях с Боспором говорит и такая не совсем обычная находка: в стене средневекового монастыря на горе Ай-Георгий обнаружена каменная плита III в. н. э., посвященная богине Деметре, которую почитали боспориты.
к началу страницы

Рождение Сугдеи
В 5720 г. "от сотворения мира", т. е. в 212 г. н. э., как сообщает греческая средневековая рукопись, была построена крепость Сугдея. (Эту дату можно считать датой основания Судака).
Гора, господствующая над Судакской бухтой и долиной (150 м над уровнем моря), была идеальным местом, как бы самой природой предназначенным для возведения здесь крепости. Крутые склоны делают ее почти неприступной со всех сторон, кроме пологой северной. До сих пор оборонительные сооружения, разместившиеся на склонах и вершине горы, поражают своей мощью и величием.
Крепость защищала город, впоследствии известный по русским летописям под именем Сурожа. Византийцы называли его Сугдея, западноевропейские авторы - Солдайя, у восточных географов и арабских купцов он был известен как Судак-Суудаг-Сурдак.
Год постройки крепости жители Сугдеи считали датой основания своего города, хотя поселение на его месте существовало, по всей видимости, и ранее. Точных сведений об этническом составе первых сугдейцев нет. Некоторые ученые связывают происхождение названия города с языком аланов. Эти ираноязычные племена сарматского происхождения, предки нынешних осетин, появились в Крыму во II-III вв. н. э. В окрестностях Судака обнаружены следы аланских поселений. Видимо, и в самом городе прослойка аланов была довольно значительной. Во всяком случае, целый ряд русских историков, некоторые советские исследователи, известный швейцарский путешественник и ученый Дюбуа де Монпере считали Судак главным портом аланов.
Точно так же есть все основания полагать, что город с самого начала своего существования имел греческое население. И близость античного Боспора, и тенденция эллинов к освоению крымского побережья, и каменная плита с посвящением Деметре, и многие находки древнегреческих предметов в районе Судака и Судакской бухты говорят в пользу этого предположения.
Особенно увеличилось греческое население Сугдеи, по-видимому, начиная с VI в. н. э., когда все южное и восточное побережье Крымского полуострова от Херсона (средневековое название Херсонеса) до Боспора оказалось под властью Византии. При византийском императоре Юстиниане I (527-565 гг.), проводившем активную внешнюю политику с целью восстановления былого могущества Римской империи, в Таврике началось интенсивное крепостное строительство. Именно к этому времени относится сооружение византийцами крепостей Алустий (в иной транскрипции Алустон, ныне Алушта) и Горзувиты (в других источниках Гурзувиты, ныне Гурзуф) на южном побережье. Археологические раскопки, проведенные экспедицией под руководством М. А. Фронджуло в Судаке, выявили на южном, приморском склоне Крепостной горы фундаменты и стены мощного укрепления VI в., которое, как считает исследователь, было также возведено византийцами.
Значительный прилив византийских греков на полуостров наблюдается с середины VIII в., когда в империи началась жестокая борьба между иконоборцами и иконопочитателями. После победы иконоборцев (противников почитания икон) иконопочитатели вынуждены были искать убежища на периферии государства, в том числе на удаленном от центральных провинций полуострове. Они активно заселяли его южную часть, главным образом Таврику, воздвигали там множество церквей и монастырей и таким образом способствовали быстрой христианизации местного населения.
Все указанные явления в полной мере характерны для города Судака и его окрестностей. Подтверждением тому - многочисленные надгробия и остатки храмов и монастырей византийского типа, воздвигнутых в VI-X вв. Целый ряд их был обнаружен во время археологических изысканий 60-х гг. нынешнего столетия.
В результате борьбы между Византией и Хазарским каганатом под властью хазар оказалась часть византийских владений в Крыму, в том числе и Судак. В Судаке находилась резиденция хазарского наместника - тархана, или тудуна. Одновременно Судак являлся центром православной епархии (церковного округа) во главе сначала с епископом, а с X в.- архиепископом.
Как известно, местопребыванием столь высоких иерархов церкви избирались наиболее значительные города. Что Судак относился к их числу, видно также и из сообщений "Жития Стефана Сурожского" - церковного жизнеописания, посвященного одному из архиепископов города. В "Житии" рассказывается, в частности, что гроб умершего Стефана был щедро украшен золотом и драгоценными камнями, жемчугом и дорогими тканями ("на горе царьское одеяло, и жемчуг, и злато, и камень драгый, и кандила злата и сосудов златых много"). Безусловно, только очень богатая епархия могла позволить себе столь пышные похороны.
к началу страницы

Торговый Сурож
В IX в. Судак был хорошо известен на Руси как большой, богатый и сильно укрепленный город. Некоторые исследователи полагают, что именно слава и широкая молва о богатстве Судака явились причиной нападения на него одного из восточнославянских князей в начале IX в. Об этом событии рассказывается в "Житии Стефана Сурожского".
"Житие" повествует о походе в Крым новгородского князя Бравлина. "С многою силою прииде к Сурожу, за 10 дьний бишася зле межоу себе, и по 10 дьний вниде Бравлин, силою изломив железная врата, и вниде в град..." Кроме Сурожа, славянская рать захватила и некоторые другие крымские города Корсунь (Херсонес), Корчев (Керчь). Поход Бравлина не мог быть случайным явлением в жизни тогдашней Таврики. Его надо рассматривать как один из важнейших эпизодов в стремлении славян укрепить свое влияние в Северном Причерноморье, утвердиться "у Лукоморья".
Влияние Руси облегчалось еще и тем, что местное население ненавидело хазарских захватчиков и не только оказывало им всяческое противодействие, но даже поднимало против них, как было, например, в 787 г., восстания. Разгром Хазарского каганата Киевской Русью в X в. обеспечил освобождение полуострова от власти хазар. Однако в степях его продолжали оставаться печенеги, которые появились здесь на рубеже IX-X вв. и неоднократно совершали набеги на города и селения Таврики.
Судя по многим данным, Сугдея, несмотря на причиненный ей печенегами ущерб, продолжала существовать как весьма значительный город. Вскоре после взятия Корсуня войсками киевского князя Владимира (988 г.) полуостров прочно входит в сферу военно-политических и торговых интересов Древнерусского государства с центром в Киеве. С тех пор и вплоть до вторжения монголо-татарских орд связи Сурожа с Русью были постоянными и устойчивыми. Они находят весьма широкое отражение в былинах, летописях, упоминаются и в замечательном памятнике древнерусской литературы "Слове о полку Игореве".
В первую очередь это были торговые связи. Из Сугдеи на Русь везли шелк-сырец, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, имбирь, перец, гвоздику и другие пряности. Иностранных и сугдейских купцов, торговавших этими товарами, называли "сурожскими гостями". Позже это название распространилось и на русских купцов, торговавших товарами, которые вывозились из Сурожа в Москву и в другие русские города.
Существовали и иные связи между Сурожем и Русью. Русские князья широко привлекали сурожан в качестве переводчиков и для выполнения различных дипломатических и иных поручений. Например, великий князь московский Дмитрий Иванович (впоследствии получивший прозвание "Донской"), отправляясь в поход против татар, взял с собой десять сурожан - как свидетелей будущей великой битвы, а также, по-видимому, и как толмачей.
Расширению и упрочению связей Сугдеи с Русью способствовало и основание на Тамани русского Тмутороканского княжества, в состав которого позднее вошла и часть Керченского полуострова с Керчью. Из Тмуторокаии русские постепенно расселялись и по другим городам Крыма. Арабский хронист, секретарь египетского султана, Ибн-абд-аз-Захыр сообщает, что в 60-х гг. XIII в. Старый Крым был населен кипчаками, аланами и русскими. Подобное сочетание этнических групп неоднократно встречается у арабских историков, когда речь идет о населении Крымского полуострова к моменту появления там татар. Безусловно, расположенная вблизи от Старого Крыма Сугдея в этом отношении не представляла и не могла представлять исключения.
В "Слове о полку Игореве" Сурож поставлен рядом с Тмутороканью и Корсунем. В ту пору эти два города имели значительную прослойку русского населения. Не исключено, что Сурож приравнен "Словом" к Тмуторокани и Корсуню не только благодаря своей величине и значению, но и в связи с наличием в нем русского населения. Во всяком случае, не вызывает никакого сомнения, что участие тмутороканского князя в защите Сугдеи от турок-сельджуков (о чем несколько подробнее будет сказано позже) также свидетельствует о том, что Русь имела в Суроже определенные экономические и политические интересы, была с ним тесно связана.
В русской летописи XIII в. зафиксировано пребывание сурожских купцов во Владимире-Волынском. Рассказывая о погребении киязя Владимира Васильевича Галицкого в 1288 г., летописец отмечает: "И тако плакавшеся над ним все множество володимерцев, немцы и сурожьце, и новгородцы". Упоминание о сурояганах после местных владимирцев и многочисленных там немцев, перед новгородцами - не случайно. Как известно, летописцы считали свою миссию делом в высшей степени богоугодным и полезным своей стране, их важнейшей целью было стремление к исторической правде, поэтому они старались фиксировать все с абсолютной точностью, вплоть до мельчайших подробностей. Следовательно, можно говорить о значительном числе и влиянии сугдейцев в отдаленной русской Волыни.
Сурож в этот период ведет с Русью широкую торговлю. Русские товары доставлялись в Сурож либо по Днепру, а затем Черным морем, либо так называемым "Залозным путем": опять же по Днепру до излучины у порогов и потом степью через Перекоп. Одновременно шел и обратный процесс. Оживленной торговле способствовало и то обстоятельство, что в самом Суроже проживало немало русских.
Наличие русских в Суроже подтверждают прежде всего археологические данные. Экспедицией под руководством М. А. Фронджуло были обнаружены у подножия Крепостной горы медный киотный русский крест, датируемый концом XII - первой половиной XIII в., и два пряслица овручского типа. В Уютном найден русский крест-складень (энколпион), а в верхнем городе, к юго-востоку от главных ворот, близ большого храма,- половинка аналогичного креста того же времени.
Еще при половцах, проникших на полуостров в XI в., Судак становится самым богатым из крымских городов. Арабский историк Элайни называл его "наибольшим из городов кыпчацких", т. е. половецких. По свидетельству арабских и персидских авторов, Судак вел торговлю на путях из стран Средиземноморья на Восток. Как показывают археологические раскопки, в XI-XIII вв. развернулось широкое строительство в прибрежной части города, что также подтверждает его возросшее торговое значение. Сугдея превращается в город международного значения, где встречаются купцы со всех концов мира - из Руси, Западной Европы, Северной Африки, Малой Азии, Индии, Китая.
До середины XIII в. важнейшие торговые пути из стран Западной Европы на Восток проходили через портовые города Сирии, Палестины, Египта. В эти перевалочные пункты прибывали товары из стран Ближнего и Среднего Востока, из Индии, Китая, с Зондских островов и т. д.
В конце XIII в., когда крестоносцы утратили свои владения на восточном берегу Средиземного моря, торговые пути на Восток частично переместились к берегам Черного и Азовского морей. В каком направлении следовали товары из Европы далее, рассказывается в сочинении флорентийца Пеголотти, относящемся к первой половине XIV в. Там подробно описан путь по суше от устья Дона до Китая: он шел из города Таны (в устье Дона) в район современной Астрахани, затем в столицу Золотой Орды город Сарай на Волге, а оттуда в Среднюю Азию и Китай.
Крым, находясь в узле путей Азово-Черноморья, играл важную роль в международной торговле. В крымских портах разгружались суда с товарами из Передней Азии, Египта, Византии, стран Западной Европы и караваны из Золотой Орды и Средней Азии. В то же время Крым являлся связующим звеном в экономических и политических отношениях Византии и государств Балканского полуострова с Русью. А главным портовым городом Крыма в XIII в. становится Сугдея. Возвышению этого города способствовало то, что он был расположен значительно ближе, чем Херсонес, к Керченскому проливу, Азовскому морю и конечному пункту великого караванного пути из Азии - городу Тана. Посол французского короля Людовика IX к монгольскому хану монах-францисканец Гильом Рубрук при описании Судака отметил, что "туда пристают все купцы, как едущие из Турции и желающие направиться в северные страны, так и едущие обратно из Руссии и северных стран, желающие переправиться в Турцию".
Международные экономические связи Сугдеи подтверждаются и археологическими данными. В частности, на северной окраине судакского посада экспедицией М. А. Фронджуло был найден клад, в котором находилось свыше двух десятков византийских золотых монет XIII-XIV вв.
В середине XIII в. численность населения Сугдеи, по греческим источникам, достигала 8300 человек. Историк-византиновед В.Г. Васильевский считал, что под этой цифрой нужно разуметь лишь взрослое мужское население. А в средние века город с 10-15 тысячами жителей - всех жителей, без исключения,- относился к разряду крупных.
С Запада привозили в Сугдею английские и французское сукно, оружие, ювелирные изделия, из Египта и Сирии - хлопковые ткани, ладан, финики, из Индии - кашемировые ткани, драгоценные камни, пряности, из Китая - шелк. Из Руси через Сугдею шли в Западную Европу меха, кожи, зерно, льняной холст, мед, воск, пенька и др. Город был так знаменит, что даже Черное море арабские писатели и путешественники называли Судакским.
к началу страницы

Сугдея становится Солдайей
В 1204 г., во время четвертого крестового похода, рыцари напали не на сарацинский Египет, как предполагалось, а на христианский Константинополь, столицу Византин. Империя была разгромлена крестоносцами, а их союзница Венеция получила монопольное право торговли и колонизации в Причерноморье. На крымских берегах появляются венецианские фактории и крепости. Вскоре крупнейшей из них становится Сугдея, которую итальянцы называли Солдайей. Первый известный нам документ, зафиксировавший торговую сделку между венецианскими купцами с конечным пунктом операции в Солдайе, относится уже к 1206 г.
О торговле венецианцев в Солдайе упоминает и прославленный средневековый путешественник Марко Поло. "В то время, - рассказывал он пизанцу Рустичано, записавшему и издавшему его воспоминания о путешествиях,- когда Балдуин (один из вождей крестоносцев) был императором в Константинополе, т. е. в 1260 году, два брата, господин Никколо Поло, отец господина Марко, и господин Маттео Поло находились также там; пришли они туда с товарами из Венеции. Посоветовались они между собою да и решили идти в Великое (т. е. Черное) море за наживой да за прибылью. Накупили они всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в Солдайю". Из воспоминаний Марко Поло видно, что Солдайя была хорошо знакома венецианцам и часто посещалась ими: Марко не счел нужным сказать о ней хотя бы несколько слов, зная, что этот город хорошо известен. Венецианцы, надо думать, нередко и оседали в нем. Например, из духовного завещания Маттео Поло явствует, что дядя Марко Поло имел в Солдайе свой дом. А вскоре торговые интересы Венеции в Крыму настолько возросли, что в 1287 г. в Солдайе обосновывается венецианский консул.
Однако восстановление во второй половине XIII в. Византийской империи, чему активно содействовала Генуя, повлекло за собой утверждение на берегах Черного моря генуэзцев, яростных соперников Венеции. Между венецианцами, укрепившимися главным образом в Солдайе, и генуэзцами, овладевшими Кафой (Феодосией), завязалась ожесточенная борьба за гегемонию в Причерноморье.
Республика Генуя давно рвалась к черноморской торговле. В 1261 г. генуэзцы получили от византийского императора Михаила Палеолога монопольное право плавать по всему Черному морю и основали в 60-х годах торговую факторию в Кафе (на месте Феодосии).
В Уставе генуэзских колоний на Черном море, принятом в 1316 г., содержались специальные статьи, направленные непосредственно против конкурента Кафы - венецианской Солдайи. В Уставе подчеркивалось, что "не должны генуэзцы или те, которые считаются или называются генуэзцами или пользуются, либо привыкли пользоваться благами генуэзцев, ни покупать, ни продавать, ни приобретать, ни отчуждать, ни передавать кому-либо ни лично, ни через третье лицо каких-либо товаров в Солдайе под страхом... штрафа... Никто из генуэзцев... не смеет выгружать или приказывать выгружать или позволять выгружать с судов, над которыми они начальствуют или на которых они находятся, на какую-либо часть побережья от Солдайи до Кафы каких-либо вещей или товаров под страхом штрафа в 100 золотых перперов (византийская монета) с каждого нарушителя за каждый раз".
И все же генуэзцам далеко не сразу удалось подорвать торговлю Солдайи. Судя по арабским источникам, Судак в первой половине XIV в. был городом, о котором хорошо знали далеко за пределами Крыма. Арабские писатели называли "Суудаг" рядом с такими значительными торговыми центрами Восточной Европы и Средней Азии, как Булгар, Сарай, Азов, Хорезм. О большом значении Судака в конце XIII в. говорит и тот факт, что в 1282 г. глава сурожской епархии имел сан митрополита.
Процветающий город привлек алчное внимание обосновавшихся в Малой Азии турок-сельджуков. Это случилось в 1222 г. Караульный с вершины Дозорной башни заметил на горизонте корабли, державшие путь на Судак. Начальник города и крепости (севаст) понял, что это не обычный торговый караван, а армада военных кораблей. Увидев, что суда повернули на восток, он направил гонца к половецкому хану в ставку близ Солхата (Старый Крым). Хан, узнав о приближении флота к Феодосийскому заливу, начал готовить войско и тут же послал за помощью к русскому (тмутороканскому) князю.
Пока шла высадка десанта на берег Феодосийского залива, тмутороканский князь успел отправить свой передовой конный отряд, который присоединился к половецкому войску. Главные же силы русских шли походным порядком.
Туркам-сельджукам удалось наголову разбить союзное войско, и русский князь вынужден был послать их адмиралу большие дары с предложением мира. Десятитысячный сельджукский отряд двинулся после этого на Сугдею. Навстречу врагу вышел отборный конный отряд защитников города. В долине началось сражение. Сельджуки применили свою обычную тактику - якобы отступая, завлекли сугдейский отряд в глубь долины, а потом из засады набросились на него. Весь отряд был уничтожен. Ворвавшись в город, неприятель перебил многих жителей. Оставшиеся в живых дали огромный выкуп.
Турки-сельджуки оставили в крепости гарнизон и, прихватив с собой награбленное, вернулись в свою страну. Taк Сугдея оказалась в зависимости от иконийского султана.
Однако в скором времени эта, по-видимому, достаточно эфемерная зависимость сменилась тяжким игом: на город обрушили удары полчища монголо-татар.
к началу страницы

Под властью Золотой Орды
В начале XIII в. в Центральной Азии у монгольских кочевых скотоводческих племен образовалось раннефеодальное государство. Во главе этого государства стал талантливый и беспощадный полководец Темучин, он же Чингисхан ("великий хан"). Очень быстро монголы превратились в грозную хорошо вооруженную силу под единым командованием. И с самого начала своего существования монгольское государство вступило на путь внешнеполитической экспансии, захвата и порабощения других народов. Подвергнув страшному разгрому и опустошению государства Приамурья и Приморья, войска Чингисхана преодолели Великую Китайскую стену и вторглись в пределы Поднебесной империи. Разорив страну и усилив свое войско искусными китайскими военными инженерами, обучившими монголов штурму городов, Чингисхан повернул на запад. Благодаря феодальной раздробленности, ослабившей силу сопротивления народов, монголо-татары, или татаро-монголы, как их принято называть, уже в первые десятилетия XIII в. завоевали Среднюю Азию и вторглись в Закавказье.
Татаро-монгольские завоевания сопровождались разрушениями городов и сожжением селений, массовым уничтожением или уводом в рабство жителей захваченных стран. Иначе и быть не могло.
Предводительствуемые лучшими полководцами Чингисхана темниками Джебе и Субэдеем, передовые силы монголо-татар вышли в степи Северного Кавказа, разбили половцев и, преследуя их, уничтожающим смерчем промчались по Тмутороканскому княжеству. Теперь перед ними был славившийся богатейшими портовыми городами и плодородием садов и виноградников полуостров, который позже они назвали Крымом. В январе 1223 г. монголо-татары захватили Сугдею. "В тот же день пришли впервые татары",- гласит запись на полях синаксаря от 27 января 1223 г. Нашествие монголо-татар нанесло тяжелый удар как самому Судаку, так и хорошо налаженным торговым связям его с другими странами, с русскими землями, а также с различными пунктами Черноморского побережья. Ибн-аль-Асир писал, что, когда был захвачен Судак, часть жителей разбрелась со своим имуществом по горам, другие отправились на кораблях в Малую Азию.
Первое появление монголо-татар в Крыму носило характер кратковременного набега. Хотя в битве при реке Калке в мае 1223 г. монголо-татары одержали победу над русскими и половецкими войсками (к слову сказать, роковую роль сыграло отсутствие единства среди русских князей), потери монгольских войск убитыми и ранеными были настолько велики, что они оказались не в состоянии продолжать поход на север и направились на восток против волжских болгар. Не достигнув успеха и там, они повернули назад, в Азию, и о них ничего не было слышно в Европе двенадцать лет.
С уходом татаро-монголов из Крыма и всего Северного Причерноморья были восстановлены временно нарушенные торговые связи Судака, как и других центров полуострова, с заморскими странами и Русью. Но в 1236 г. начался новый поход монголо-татарских орд на юго-восток Европы под предводительством внука Чингисхана - Батыя. В 1239 г. татары вторично нахлынули в Крым. Это событие также нашло отражение на нолях синаксаря. В записи от 26 декабря 1239 г. говорится: "В тот же день пришли татары". На этот раз татары надолго утвердились в Крыму, и Крымский полуостров стал улусом (провинцией) созданного монголо-татарами государства - Золотой Орды.
Уже во время первых набегов на Крымский полуостров татары начали понемногу оседать в Судаке, где они усваивали местную культуру, а некоторые из них даже принимали христианство. Так, в заметке на полях синаксаря под 1275 г. сообщается о смерти "рабы божьей Параскевы, татарки", в заметке под 1276 г. говорится о смерти "Иоанна христианина, татарина" и т. д. Зависимость Сугдеи от татар выражалась поначалу главным образом в уплате дани, которую местные правители - севасты - регулярно отвозили в ставку Батыя. Совершив набег, татары в основной своей массе уходили, и город оживал, возобновлялась торговля, снова отправлялись в разные концы караваны с товарами, отплывали корабли в далекие края.
А в 1249 г. татары вынуждены были и вовсе оставить судакские земли. Заметка на полях синаксаря от 27 апреля 1249 г. гласит: "В тот же день очищено от татар все... и сосчитал севаст (правитель) народ ... и праздновал торжертвенно". Судя по слову "очищено" и по всему тону заметки, можно предполагать, что уход татар из города был вынужденным, возможно, вызван народным восстанием.
В последующее время зависимость Судака от татар ограничивалась, по-видимому, уплатой дани. Рубрук, посетивший Судак II 1253 г., писал, что он не застал в городе властей, так как местные начальники отправились к Батыю с данью и к моменту прибытия Рубрука в город еще не вернулись. Вспомним, что на Руси, как правило, дань собирали татары и только города и княжества с номинальной зависимостью от Золотой Орды (Новгород, Псков, позднее Москва и некоторые другие) отвозили туда дань сами. О значительной степени самостоятельности Судака говорит и чеканка им собственной серебряной монеты - так называемых солдайских аспров.
В период своего утверждения в Крыму татары находились на низкой ступени материальной и духовной культуры и оставались почти на том же уровне развития и в последующие несколько столетий. Даже в XVI в. основным занятием крымских татар было полукочевое скотоводство. "Жизнь татар ... первобытная, пастушеская,- рассказывал писатель XVI в. Михаил Литвин.- ... Они не имеют ни изгородей, ни домов, только передвижные палатки из прутьев и камыша ... Землю, даже самую плодородную, они не обрабатывают, довольствуясь тем, что она сама приносит, т. е. травою, которая служит кормом для скота". Само скотоводство носило у татар чрезвычайно примитивный характер. "Скот и лошади,- сообщает Литвин,- даже зимой пасутся ... под открытым небом; если они, переутомленные работой, исхудалые и истощенные, отпускаются на пастбище, то откармливаются ... травой, добытою из-под снега ударами копыт".
Крайне низкий уровень производительных сил у татар обусловил исключительно большую роль войны в их жизни.
Война ради грабежа, ради захвата в плен жителей разоренных сел и городов с целью продажи пленников в рабство - таков был один из важнейших "промыслов" крымских татар.
Естественно, что завоевание Крыма татарами не могло не иметь пагубных для этого края последствий. Хотя торговля с приморскими городами полуострова приносила татарам большие выгоды, хотя татары взимали с них немалые торговые пошлины золотом и товарами, тем не менее, время от времени они совершали набеги на эти города. Особенно опустошительным был набег татарского темника Ногая. В 1298 г., как сообщает арабский источник, он "пришел в Судак с большим войском и приказал жителям Судака, чтобы все, которые были за него, вышли за город со своими людьми и со своим имуществом ... Потом он приказал войскам окружить город и стал требовать к себе одного за другим, истязал его и отбирал все его имущество, а затем убивал его, так что умертвил всех, кто остался в городе. После этого он поджег город и уничтожил его дотла".
Татарские набеги на Судак повторялись и в дальнейшем. Например, только за 30 лет (1308-1338) их было пять. В результате город начал хиреть. Набеги привели к резкому сокращению населения города и значительно подорвали его экономику. Известный арабский путешественник Ибн-Батута, посетивший Судак в 30-х гг. XIV в., сообщает: "Это один из городов кыпчацкой степи, на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и самых лучших гаваней. Вокруг него сады и воды ... Большая часть домов его деревянные. Город этот (прежде) был велик, но большая часть его была разрушена...".
Набеги татар на Сурож способствовали усилению его соперницы - генуэзской Кафы, которая стала центром владений Генуи в Крыму с конца XIII в. С этого времени генуэзцы начали проводить политику постепенного сокращения и вытеснения венецианской торговли на Черном море.
к началу страницы

Солдайя - колония генуэзцев
Трудно абсолютно точно установить время основания генуэзских колоний в Крыму. Первое известие о существовании в Кафе (Феодосии) генуэзской колонии относится к 1289 г. К этому времени принадлежат дошедшие до нас нотариальные акты города, датируемые 1289-1290 гг. В 1290 г. был принят первый устав генуэзской Кафы, от которого до нас дошли только заголовки.
Однако все в совокупности, что нам известно о Кафе того времени, дает основание для вывода, что в конце XIII в. генуэзцы достаточно прочно утвердились в этом городе, а в дальнейшем сделали его главным опорным пунктом генуэзской торговли и колонизации в бассейне Черного моря. Несомненно и то, что генуэзцы обосновались в городе не без содействия татар. Возможность продавать захваченных во время войны пленников и обменивать продукты скотоводства и грабежа на заморские товары, возможность извлечения больших выгод из сбора таможенных пошлин на иностранные товары, а также щедрые дары татарскому наместнику и его приближенным - таковы основные мотивы, побудившие татарских правителей Крыма разрешить итальянцам основать здесь свою колонию. Поскольку положение генуэзцев на Черном море было к этому времени несколько более прочным, чем венецианцев, а дары генуэзцев татарской знати (в силу такого положения и связанных с ним больших прибылей) более щедрыми, чем их соперников,- это, надо полагать, и определило решение татарских беев отдать предпочтение генуэзцам.
Отныне с каждым годом все настойчивее стремилась Генуя сокрушить основной оплот венецианцев на Черном море - Солдайю. В городе же шла острая классовая борьба между трудовым людом, основную массу которого составляли местные жители, и аристократией - венецианцами. Поэтому, когда в июле 1365 г. дело дошло до прямого военного нападения генуэзцев на город, они не встретили сильного отпора и без особого труда овладели Солдайей. Также генуэзцами было закхвачено 18 селений в округе.
Через 15 лет, после разгрома русскими полками татарских орд Мамая на Куликовом поле, генуэзцы по специальному договору с татарами окончательно закрепили за собой Судак и его окрестности. В административном отношении земли эти составили Солдайское консульство, подчиненное Кафе. Генуэзским владением стало и так называемое "Капитанство Готии", как нередко в средневековых итальянских источниках назывался Южный берег Крыма.
Еще в 1357 г., т. е. до захвата Солдайи, Генуя подчинила своей власти Чембало (Балаклаву). Таким образом, во второй половине XIV в. генуэзцы утвердились на крымском побережье от Чембало до Кафы. Впоследствии они распространили свою власть далее на восток полуострова вплоть до Керченского пролива.
Кроме владений в Крыму, генуэзцы располагали колониями на западном, южном и восточном берегах Черного моря, так что весь его бассейн оказался почти в полной их власти. Насколько важно было для генуэзцев Черное море, говорит тот факт, что они называли его "Великим морем", как бы забывая, что Средиземное море значительно больше Черного. В начале XV в. дож Генуи Рафаэль Адорно писал герцогу Бургундии: "Все Черное море более века находилось под покровительством и защитой Генуи". Дож допустил здесь известное преувеличение, но, как отмечает известный исследователь истории Генуи Лопец, генуэзцы содержали на Черном море самый могущественный флот. Имея здесь самые крепкие фортификационные сооружения и владея Перой на берегу Босфора, они контролировали до захвата турками Константинополя единственный морской путь из Черного моря в Средиземное.
На первых порах большую роль в генуэзской торговле играет транзитная торговля товарами Востока (пряности, жемчуг, драгоценные металлы, шелковые ткани). Во второй половине XIV в. в связи с ухудшением политической обстановки в странах Азии на смену предметам караванной торговли, как отмечает французский историк генуэзских колоний М. Балар, приходят продукты сельского хозяйства и полезные ископаемые причерноморских областей (зерно, воск, квасцы, соль и рыба).
Важную статью доходов составляла у генуэзцев торговля "живым товаром" - рабами. Среди продававшихся в 1289-1290 гг. в Кафе рабов 44% составляли черкесы, 23% - лазы, 11% - абхазы, 3,5% - куманы (половцы). Единичные упоминания имеются о болгарах, венграх и русских. Средний возраст мужчин 11,3, женщин - 13,9 года, т. е. преобладают дети. Однако в конце XIII в. рабы оставались еще "попутным товаром", их было немного. Расцвет торговли рабами начинается с середины XIV в.: спрос на них увеличивается в связи с последствиями страшной эпидемии чумы, "черной смерти", унесшей в 1348 г. в Европе огромное число жертв, преимущественно из слоев трудящихся.
Генуэзская торговля с Крымом носила, как правило, неэквивалентный характер. Генуэзцы стремились устанавливать в городах Крыма максимально низкие цены па местные продукты и сырье и сбывать привозимые ими товары втридорога. Благодаря этому они наживали огромные барыши.
Попав под власть генуэзцев, Солдайя постепенно теряет былое торговое значение. Генуэзцы запрещают купеческим кораблям заходить в ее гавань и направляют их в близлежащую Кафу. Туда же постепенно перебираются из Солдайи торговцы и ремесленники. Генуэзские купцы, жившие в Кафе, в большинстве своем перестали ездить в далекие страны по торговым делам, а предпочитали пользоваться теми товарами, которые привозились в Крым купцами других стран. Огромные состояния сколачивали они на посреднической торговле, т. е. без всякого риска для жизни и имущества.
Сосредоточив почти всю торговлю Черноморского бассейна в Кафе, генуэзцы оставили за Солдайей роль военно-административного, опорного пункта. Жители города лишились самоуправления, а назначаемый Генуей консул Солдайи подчинялся консулу Кафы.
Население Солдайи, как и других генуэзских колоний в Крыму, отличалось большой этнической пестротой. Здесь жили греки, армяне, татары, арабы, евреи, представители других народностей. Среди них преобладали "люди греческого закона", как итальянские документы именовали исповедовавших православие. В числе последних, естественно, были не только сами греки, но и довольно многочисленные теперь русские. О пребывании их на полуострове в XIV- XV вв. свидетельствует ряд прямых и косвенных данных. В частности, из устава генуэзских колоний 1316 г. известно о существовании в Кафе русских церквей. Понятно, что церкви могли быть возведены при наличии достаточного числа прихожан. Интересно также отметить, что в генуэзских документах второй половины XV в. упоминаются жительницы Сурожа с такими чисто русскими прозвищами, как Василиха, Полиха и т. п. Генуэзцы были лишь небольшой прослойкой среди многоплеменного населения Кафы и Солдайи.
А со временем термин "генуэзец" приобрел не только этнический, но и определенный социальный смысл. Сначала все лица, принадлежавшие к правящей верхушке генуэзских колоний Крыма, были генуэзцами. Они, ничтожное меньшинство населения, составляли его привилегированную часть, освобождались от уплаты налогов. Только генуэзцы могли занимать высшие административные должности.
Все коренное население крымских колоний Генуи, в свою очередь, разделилось на две основные социальные группы: "граждан" (средний зажиточный слой городского населения) и так называемых "жителей" (мелкие ремесленники и торговцы, наемные рабочие). Со временем "граждане" получили доступ в местные административные органы. Городские же низы так и остались бесправными и подвергались жестокой эксплуатации.
В XIII в. в Судаке оформилась армянская община. Первые армянские переселенцы появились в Крыму задолго до XIII в. Вначале это были, по-видимому, купцы, основавшие на полуострове более или менее постоянные торговые фактории. Не исключено, что арабские завоевания увеличили число переселенцев. Когда же в XI в. турки-сельджуки разгромили армянское государство Багратидов, сотни тысяч беженцев хлынули оттуда в соседнюю Византию и Северное Причерноморье. Как считает известный советский исследователь истории армянской колонии в Крыму В. А. Микаэлян, именно в это время значительное число бежавших от сельджуков армян осело на полуострове.
Важнейшей задачей генуэзских властей в колониях было выколачивание налогов и различных поборов из местного населения. В середине XV в. в крымских колониях генуэзцев существовали следующие прямые налоги: поземельный, подоходный, подушный, налог со строений и другие. Кроме прямых налогов, большое место в бюджете колоний занимали косвенные, в частности, на съестные припасы, лес, траву, уголь и т. п. Сначала налоги собирали генуэзские чиновники, позже их стали сдавать на откуп местным богатеям, которые старались с лихвой возместить суммы, затраченные при получении права на их взыскание. Все это усиливало разорение налогоплательщиков и еще более обостряло классовую борьбу в колониях Генуи.
"Маленькие люди без имени", как презрительно называли генуэзцы городские низы, не раз поднимали восстания против угнетателей. Острые социальные конфликты происходили не только в самом городе, но и в примыкавших к нему деревнях.
Превращение Солдайи из торгового и ремесленного города в административный центр сельскохозяйственного округа привело к тому, что главным занятием не только деревенского населения, по и городских жителей становится земледелие, особенно возделывание и обработка винограда. Об особой роли виноградарства и виноделия в жизни солдайцев свидетельствует тот факт, что в городе существовал даже специальный налог на виноградники, а порядок водоснабжения Солдайи предусматривал выделение воды особо для полива виноградников.
Многие солдайцы большую часть года проводили вне стен города, занимаясь сельским хозяйством. Консулы Солдайи неоднократно жаловались в Геную и Кафу,- что горожане уклоняются от выполнения городских повинностей, предпочитая, уплачивать десятину как крестьяне. Однако и в сельской округе "маленьких людей" притесняли и жестоко эксплуатировали феодальные сеньоры.
Интересные сведения об этом содержатся в так называемом "деле братьев Гуаско" - переписке консула Солдайи с вышестоящими властями по поводу самоуправства феодалов братьев Гуаско.
Суть дела в следующем. Влиятельные генуэзские феодалы братья Гуаско в XV в. захватили значительные земельные владения с двумя селениями в Солдайском консульстве. На подвластной им территории Гуаско самовольно ввели четыре новых вида налогов, стали взимать пошлины с привозимых туда товаров, создали собственные вооруженные отряды, тюрьмы, суд и воздвигли для устрашения крестьян виселицы и позорные столбы. В зависимость от Гуаско попали даже некоторые постоянные жители Солдайи из числа тех, кто занимался в окрестностях города сельским хозяйством. "...Жители Солдайи,- говорится в "деле братьев Гуаско",- лишились возможности сеять хлеб, косить сено, заготовлять дрова. Солдайцы же могут делать это не иначе, как на захваченной ди Гуаско земле". Попытка солдайского консула обуздать зарвавшихся феодалов закончилась безрезультатно. Гуаско нашли себе покровителей из числа высших чинов генуэзской администрации в Кафе.
Возмущенный этим консул Солдайи отдал приказ своему кавалерию (полицейскому чиновнику) и аргузиям (конным стражникам): "...Ступайте все до единого и направляйтесь в деревню Скути. Повалите, порубите, сожгите и бесследно уничтожьте виселицы и позорные столбы, которые велели поставить ... братья Гуаско".
Чем все закончилось, мы узнаём из донесения солдайского консула начальству. Он сообщает, что когда кавалерии и стражники "отправились в деревню Скути с решительным ... намерением выполнить все приказанное им достопочтенным господином консулом ... то на дороге этой они увидели Теодоро Гуаско, а с ним примерно сорок человек с оружием и длинными палками в руках ... Теодоро спросил кавалерия ... куда они идут. Они ответили, что идут по приказу господина консула в деревню Скути для разрушения и сожжения виселиц и позорных столбов, находящихся там. В ответ на это Теодоро сказал, что он не желал бы, чтобы они разрушили и сожгли те виселицы и столбы, что деревней Скути они (Гуаско) владеют по мандату светлейшего господина консула Кафы, с которым будут говорить по этому делу, а не с консулом Солдайи, и если светлейший консул Кафы прикажет уничтожить виселицы и столбы, то они сами это сделают. По приказу же господина консула Солдайи, даже если бы он явился лично, они не позволят никому разрушать и жечь их".
Когда кавалерии и аргузии все же попытались выполнить приказ солдайского консула, то Теодоро Гуаско и его вооруженный отряд оказали им сопротивление силой, так что посланцы консула ни с чем вернулись в Солдайю.
По повелению консула Солдайи было отправлено предписание: "...в течение трех дней ... предъявить и объяснить в присутствии достопочтенного господина консула все грамоты, соглашения и договоры, которые он (Теодоро Гуаско), по его словам, получил от высокой общины Генуэзской... или от светлейшего консула Кафы и по которым он освобождается от подсудности достопочтенному консулу Солдайи и от обязанности подчиняться его приказам..." Консул Солдайи предупреждал Теодоро Гуаско, что если он не выполнит приказ, то по истечении указанного срока будет присужден к уплате большого штрафа.
Братья Гуаско пожаловались на действия солдайского консула в Кафу, и там нашлись у них влиятельные покровители. Сначала консул Кафы распорядился повременить с этим делом, ссылаясь на свою занятость и скопление неотложных дел, а затем вынес решение, в котором признал, что жители деревень Тасили и Скути неподсудны солдайскому консулу и что судебные права в названных деревнях принадлежат братьям Гуаско.
Тогда консул Солдайи опротестовал действия кафинской администрации перед Генуей. В письме туда он обвинил своих непосредственных начальников в том, что они подкуплены Гуаско и поэтому не желают встать на защиту попранного закона. Консул писал, что Гуаско имеют покровителей "в лице должностных лиц Кафы, прельщенных большими денежными одолжениями и другими дарами, которые Гуаско постоянно делают Кафе и дают в такой мере, что вертят по-своему правосудием и должностными лицами...".
Чем закончился конфликт между главой солдайской администрации и влиятельными генуэзскими феодалами Гуаско, нам неизвестно. Но это, собственно говоря, не так уж важно. "Дело братьев Гуаско" представляет значительный интерес потому, что в нем нашли отражение социальные отношения, сложившиеся в Солдайе и особенно в солдайской деревне в XV в. Из него отчетливо видно, каким притеснениям подвергались крестьяне со стороны генуэзских феодалов, какими полновластными хозяевами чувствовали себя генуэзцы в своих колониальных владениях.
Кроме того, "дело братьев Гуаско" свидетельствует о том, что генуэзцы отнюдь не ограничивались в Крыму лишь торговой деятельностью, как пытаются утверждать некоторые буржуазные историки, но захватывали обширные земли с сельским населением и беспощадно его эксплуатировали. "Дело братьев Гуаско" показывает также, что генуэзцы не принесли в Крым новых, более высоких общественных отношений. Они сохранили и широко применяли сложившиеся здесь феодальные методы грабежа и эксплуатации местного населения.
Все это усиливало социальные противоречия внутри генуэзских колоний в Крыму и еще более осложняло положение пришельцев из Италии, которым угрожала к тому же постоянная опасность со стороны татар. Для защиты своих владений им пришлось воздвигнуть вдоль побережья мощные укрепления. До сих пор их руины сохранились в Феодосии, Балаклаве, Судаке.
Стремление защитить свои владения в Крыму и удержать в повиновении местное население определяло административное устройство и военную организацию генуэзских колоний. Консул Солдайи, хотя и был подчинен Кафе, назначался генуэзским правительством. Срок полномочий консула ограничивался одним годом. Кроме своих основных обязанностей главы генуэзской администрации, он исполнял еще должность военного коменданта крепости и управляющего финансами. Таким образом, в руках консула была сосредоточена в основном вся полнота военной и гражданской власти на территории самой Солдайи и ее сельской округи.
Штат консульской канцелярии в Солдайе был немногочисленным. Он состоял из письмоводителя, который назначался только из числа генуэзцев, и письмоводителя для ведения дел на греческом языке, переводчика, знающего латинский, греческий и татарский языки, двух рассыльных и двух служителей. В непосредственном распоряжении консула "для службы и поручений" находились восемь конных стражников - аргузиев.
Полицейский надзор за населением Солдайи осуществлялся чиновником - кавалерием. Он должен был следить за тем, чтобы в ночное время никто из граждан не появлялся на улицах города, ему надлежало отпирать и запирать базарные ворота. Кроме того, кавалерии выступал в роли судебного исполнителя, получая определенное вознаграждение за каждого повешенного, обезглавленного или казненного иным образом, а также за каждого высеченного лозами, заклейменного или лишенного какой-либо части тела в качестве наказания. За пытку, как за дело совершенно заурядное и легкое, вознаграждения не полагалось.
Административное устройство и весь распорядок жизни Солдайи устанавливались Уставом генуэзских колоний на Черном море, принятом в 1449 г. В этом Уставе специальный раздел был посвящен Солдайе, что еще раз говорит о том значении, которое придавалось этому важнейшему опорному пункту в системе генуэзских укреплений на крымском побережье.
Жизнь и быт горожан были строго регламентированы. При этом на первый план выступали интересы обороны города и безопасности генуэзцев. С наступлением темноты город, обнесенный мощной крепостной стеной с башнями, и все внутри города замыкалось наподобие улитки. Согласно Уставу, крепостные ворота "не отворялись в ночное время, но стояли всегда заперты до самого дня, исключая только крайнюю и явную необходимость с тем, однако, условием, чтобы мост, находящийся перед воротами, был всегда поднят". После специального сигнала (особого звона колокола) жители Солдайи вечером под страхом сурового наказания не имели права выходить на улицы из домов. Даже самому консулу Устав запрещал после заката солнца покидать город и ночевать за пределами его стен. Было точно определено, до какого часа должен гореть свет не только в частных домах, но и на постоялых дворах.
По Уставу при консуле Солдайи состоял попечительный комитет, который назначался консулом совместно с прежним составом этого комитета из "честных жителей Солдайи - одного латина (генуэзца), другого грека". Комитет ведал хранением оружия и запасов продовольствия крепости. При вступлении в должность члены попечительного комитета обязаны были сделать опись всего оружия и провианта, находящегося в крепости, а по окончании службы отчитаться перед своими преемниками за все полученное и израсходованное. В задачи попечительного комитета входили также надзор за общегородскими работами и состоянием безопасности города. Члены комитета обязывались сообщать консулу обо всем, что они сочтут полезным для безопасности Солдайи.
Члены попечительного комитета должны были следить за раскладкой среди горожан денежных сумм, которые шли на содержание ночной стражи, и взысканием штрафов, налагаемых консулом. И вообще комитет пользовался правом контроля над финансовой деятельностью консула. В Уставе указывалось, что "если же каким-нибудь образом узнает комитет, что консул взыскал какой-нибудь из означенных штрафов в свою пользу, то он обязан довести об этом до сведения консула Кафы ... для того, чтобы ... его (консула Солдайи) наказали". За уклонение от этой обязанности полагался штраф.
Именно попечительный комитет обязан был наблюдать за тем, чтобы консул Солдайи в ночное время, когда угроза нападения на крепость возрастала, не оставлял территории города, а в случае нарушения консулом этого требования Устава надлежало немедленно доложить о том консулу Кафы. Наконец, в компетенцию попечительного комитета входил и общий надзор за соблюдением табеля цен, установленного еще в 1385 г. и подтвержденного Уставом 1449 г.
Попечительный комитет имел собственный бюджет. Доходы комитета составлялись из налога на виноградники и из половины суммы штрафов, взысканных с солдайцев, обнаруженных на улицах города после вечернего колокольно го звона. Собранные таким образом средства шли на ремонтные работы и другие издержки, необходимость которых могла быть признана консулом. Обо всех своих расходах комитет посылал ежегодный отчет в Кафу.
Таким образом, попечительный комитет был своего рода консультативно-контрольным органом с весьма своеобразными функциями. С одной стороны, назначение комитета состояло в том, чтобы облегчить генуэзским властям Солдайи, и прежде всего консулу, управление городом. С другой стороны, комитет обеспечивал властям Кафы надзор за деятельностью того же консула. Подобная двойственность попечительного комитета отражала двойственное положение верхушки местного населения, которая лавировала между "своими" по этническому происхождению и "своими" по социальному положению. Эта двойственность отражала и шаткое положение генуэзских властей, которые вынуждены были в условиях обострения социальных конфликтов и резкого ухудшения международной обстановки идти на компромисс с верхушкой местного населения и даже поручать ей контроль за собственными чиновниками.
Помимо попечительного комитета, в Солдайе был еще комитет по снабжению города водой. Первого марта каждого года консул Солдайи совместно с восемью "лучшими", т.е. наиболее влиятельными жителями города, назначал двух членов этого комитета, также одного "латина" и одного "грека", которым надлежало "всегда и при всяком удобном случае принимать меры для того, чтобы в Солдайе был запас и изобилие воды". Функции этого комитета заключались в том, чтобы распределять воду между владельцами городских виноградников. Определенное вознаграждение члены комитета получали из сумм от штрафа за нарушение установленного порядка водоснабжения.
Таким образом, содержание обоих комитетов ничего не стоило генуэзцам. Эта черта очень характерна для их финансовой политики: они перекладывали на местное население подвластных им территорий все административные расходы.
В Солдайе была помимо того выборная должность сотника - начальника гражданского ополчения. На общем собрании всех жителей Солдайи намечались кандидатуры "четырех хороших и честных людей, способных исправлять обязанности сотника". Из этих четырех кандидатов консул Кафы и состоящий при нем совет на основании письменного представления консула Солдайи и солдайского попечительного комитета назначали сотника. В результате демократический принцип "избрания" сотника общим собранием горожан парализовался правом колониальной администрации по сути дела назначать угодных ей лиц.
Кроме налогов, сбор которых сопровождался жестокими репрессиями против недоимщиков, вплоть до разрушения их домов, значительные доходы приносили генуэзцам штрафы, взимавшиеся с населения за малейшее нарушение установленных администрацией порядков.
Правительство Республики Генуи, зная повадки своих чиновников, стремилось организовать неусыпный контроль за их действиями. Чтобы предупредить финансовые злоупотребления со стороны консула Солдайи, Устав 1449 г. изымал из его ведения уплату жалования наемным солдатам солдайского гарнизона, запрещал консулу брать на откуп денежные сборы в городе, вступать в торговые сделки с лицами, состоящими на службе Генуэзской республики, зачислять в состав караульных своих людей и т. п.
Но ни регламентация деятельности всех должностных лиц, ни самые разнообразные формы их контроля, ни постоянные угрозы штрафами, ни денежные залоги - ничто не могло предотвратить массовых злоупотреблений со стороны генуэзских чиновников. Их порождала сама система колониального управления, в основе которой лежали эксплуатация и социальная несправедливость. Источники XV в. рисуют отвратительную картину продажности, бесчестности и невероятного произвола генуэзских колониальных властей.
Например, в одном из писем жители Солдайи пишут в Геную: "...Мы ... уже давно были управляемы без справедливости и подвергались тяжким притеснениям ... Настойчиво просим и умоляем ... обратить внимание и озаботиться о присылке к нам для управления этим городом таких генуэзских граждан, которые бы имели ненависть к корыстолюбию". Что и говорить, не от хорошей жизни вынуждены были солдайцы писать подобные письма!
Злоупотреблениям генуэзской администрации содействовала практика продажи ряда должностей. Генуэзские чиновники естественно, смотрели на свои должности как на полученный ими по закону источник личного обогащения, как на своего рода "кормление". Это еще более ухудшало без того крайне тяжелое положение рядовых жителей Солдайи. Из них выжимали буквально последние соки.
Львиная доля выкачанных из населения средств уплывала в метрополию. В то же время для поддержания необходимой боеспособности крепости и крепостных сооружений денег отпускалось в обрез, приходилось экономить на всем. Гарнизоны генуэзских крепостей были на удивление небольшими, причем состояли они только из наемных солдат-генуэзцев, так как Устав запрещал брать на службу "греков и других местных уроженцев".
Постоянный гарнизон Солдайи не представлял исключения. В распоряжении консула (который одновременно являлся и комендантом крепости) было всего двадцать наемных солдат, находившихся под начальством двух подкомендантов, и музыкальная команда из одного флейтиста, двух трубачей и одного барабанщика. Сюда же можно отнести и тех восемь аргузиев, которые составляли, как уже говорилось, личную охрану консула, но в случае необходимости могли быть использованы, конечно, и как военная сила. С большой натяжкой, правда, сюда же можно включить и двух привратников у базарных ворот. Таким образом, "регулярное" войско такой значительной крепости, как Солдайя, насчитывало вместе с консулом-комендантом и музыкантами всего 37 человек.
Естественно, этого было крайне мало. Не случайно Устав 1449 г. требовал, чтобы гарнизон постоянно находился в состоянии боевой готовности. И консул, как уже отмечалось, и оба подкоменданта не имели права покидать город на ночь. Солдаты также могли отлучаться из крепости только в дневное время и лишь по очереди. Устав запрещал консулу отпускать в Кафу одновременно более чем двух солдат. При этом никто из отпущенных не мог отсутствовать более пяти дней "под угрозой штрафа в 10 аспров с каждого и за каждый день".
С другой стороны, столь малочисленный гарнизон мог стать той боевой силой, которая была бы способна отстоять крепость от неприятеля лишь при одном условии - с помощью городского ополчения, куда входило все мужское население Солдайи, способное носить оружие. Вот почему генуэзские власти стремились на посту сотника, командовавшего ополчением, иметь своего человека.
Отдельные граждане Солдайи, пользовавшиеся доверием генуэзцев, привлекались в помощь гарнизону для несения караульной службы в крепости по ночам, за что они получали определенное вознаграждение. Подобная мера являлась вынужденной. Она диктовалась той внешнеполитической обстановкой, которая сложилась в Крыму к середине XV в. Устав 1449 г. проникнут исключительным недоверием к татарам, агрессивность которых в это время значительно возросла. Не разрешалось что-либо брать от татар, приглашать их в свой дом, вступать с ними в беседу и т. п.
Особенно ухудшилась обстановка в генуэзских колониях Крыма с середины XV в. В мае 1453 г. турки-османы захватили столицу Византийской империи Константинополь. Падение Царьграда, как его называли русские, нанесло черноморским колониям Генуи сильнейший удар: основной путь, связывавший их с метрополией, оказался под контролем турок. Республика, занятая другими, более важными делами, не могла оказывать сколько-нибудь существенной помощи своим владениям на Черном море и потому передала их в полное распоряжение банка святого Георгия в счет государственного долга, который к тому времени достиг колоссальной суммы - 8 миллионов лир. И столь смехотворно малый штат "регулярного" гарнизона крепости, и система денежных штрафов за нарушение воинской дисциплины - все говорило о стремлении генуэзских властей получать из колоний как можно больше денег. Денег - несмотря ни на что, денег - любыми путями и средствами. Даже в ущерб самой безопасности, самому существованию крымских колоний.
Банк св. Георгия, основанный в 1407 г., к середине XV в. стал самым крупным финансовым учреждением средневековой Европы. Его пайщики являлись членами самых богатых и знатных генуэзских семей. Могущество банка было столь велико, что он превратился в своеобразное "государство в государстве": ему принадлежало право чеканки монеты, сбора большей части налогов в Генуэзской республике, контроль над генуэзскими таможнями, монополия на эксплуатацию соляных копей и т. д.
Для банка св. Георгия сделка с правительством Генуи казалась очень выгодной. За небольшую сумму хозяева банка приобретали право бессрочного и бесконтрольного распоряжения всеми генуэзскими колониями в бассейне Черного моря. Если бы они сохранились в руках генуэзцев, то банк закрепил бы за собой на длительное время колоссальные доходы, которые приносила Генуе посредническая торговля и эксплуатация местного населения в ее черноморских владениях. Если же туркам удастся завоевать Кафу, Солдайю и другие города колоний, считали хозяева банка, то, пока это произойдет, они успеют получить большие прибыли.
Однако уже ко времени передачи колоний банку в них сложилось угрожающее положение. Стало очевидным, что ближайшей целью турецкой агрессии является Крым. Со дня на день следовало ожидать нападения татар. В связи с начавшейся в 1454-м и усилившейся в 1455 г. засухой и неурожаями колониям угрожал голод. "Из-за этого,- докладывал консул Солдайи Коррадо Чикало банку,- здешний народ в большом брожении, и уже некоторые бедные и неимущие работники из-за того, что они не могут найти себе занятия, уходят по направлению к Мокастро (на месте современного Белгорода-Днестровского), чтобы хоть в течение нескольких месяцев они могли вести более сносную жизнь".
Экономическое положение в генуэзских колониях на Черном море осложнилось также и упадком торговли, вызванным блокадой Босфора турками, нарушением морских коммуникаций, торговой конкуренцией с княжеством Феодоро и Крымским ханством.
Очень слабыми оказались колонии и в военном отношении. Регулярная связь с Генуей прервалась, так что на переброску военных подкреплений рассчитывать не приходилось. Крепостные сооружения, в том числе наиболее мощные - Солдайи,- находились в явно неудовлетворительном состоянии.
Консул Солдайи Коррадо Чикало в донесении вышестоящим властям так описывает состояние солдайской крепости в 1455 г.: "...Я решил обследовать состояние этого места и в первую очередь осмотреть две крепости, которые я нашел очень плохо укрепленными, что вы можете усмотреть из их описей, которые к сему прилагаю. После этого я осмотрел в одной из настенных башен запасы продовольствия, которые оказались частично израсходованными. Запасы же в новой, левой башне находятся в лучшем состоянии, хотя и нуждаются в некоторой очистке. Я осмотрел также башню, обратившуюся в развалины вместе с частью стены".
Далее Коррадо Чикало сообщал протекторам (управляющим) байка, что он информировал о состоянии солдайской крепости кафинских администраторов и просил их выслать в Солдайю "двадцать воинов из прибывших в колонии с нашими двумя кораблями, удовлетворив их жалованием, для несения ночных караулов, которые здесь обычны и необходимы". Из этого письма можно заключить, что в Солдайе не было даже предусмотренного Уставом минимума наемных солдат.
Не удивительно, что в такой обстановке началось повальное бегство генуэзского и даже местного населения из колоний. В донесении из Кафы Батисты Гарбарини отмечалось: "Если мы за это время хитростью или уловками не удержим здешние народы, то нет никакого сомнения в том, что большинство здешних жителей уйдет отсюда, а без народа, как вы можете понять, удержать этот город - дело обречённое". Консул Кафы сообщал протекторам банка, что "отсюда уехали граждане, купцы и латиняне (генуэзцы)" большинство из которых могли бы быть пригодными для защиты этого города... И многие из здешних жителей и сейчас покидают город, тайно унося с собой имущество, и убегают они ежедневно...".
Паника еще более усилилась после того, как в июле 1454 г. у берегов Кафы появилась турецкая эскадра. Османы установили контакт с крымским ханом Хаджи-Гиреем и на первый раз удовлетворились грабежом некоторых пунктов на побережье Крыма и Кавказа. Напуганные генуэзцы согласились выплачивать султану ежегодную дань в три тысячи дукатов, естественно, за счет местного населения.
Из сложившейся ситуации извлек для себя выгоду другой хищник - крымский хан, который добился в это время права на получение дополнительной ежегодной дани от генуэзцев. Такого поворота дел в колониях протекторы банка св. Георгия не ожидали. В сложившейся обстановке они вынуждены были предпринимать какие-то меры для упорядочения обороны и управления своими владениями. Стараясь сдержать бегство населения, администрация банка объявила широкую амнистию всем лицам, которые по той или иной причине ранее были изгнаны из колоний. Протекторы банка пошли и на частичные уступки местному населению - так называемым "горожанам". Им было разрешено избирать из своей среды "комитет четырех", который получил право контроля над деятельностью генуэзских чиновников и имел возможность поддерживать непосредственную связь с центральными властями в Генуе (при наличии свободного туда пути).
Пришлось банку отпустить и денежные средства для Укрепления обороны колоний. Консул Коррадо Чикало в одном из своих донесений упоминает о денежных суммах, посланных банком для нужд Солдайи. Он же сообщает и о прибытии туда военного снаряжения и солдат. Были приняты меры для строительства новых и ремонта старых укреплений. Когда консул Кафы предписал консулу Солдайи прислать в его распоряжение шесть хороших каменщиков, солдайский консул не выполнил указания своего начальника, ссылаясь на то, что строительные рабочие нужны в Солдайе. "Если вы, ваша светлость, были бы здесь,- писал он консулу Кафы,- вы бы ясно поняли, какой опасности подвергается большая башня вследствие износа фундамента, и оставили бы здесь каменщиков до тех пор, пока не будет восстановлен фундамент. Все мастера-каменщики нашего города заняты на этой работе, дабы скорее восстановить фундамент во избежание несчастья... В настоящее время никаким образом нельзя послать вам кого-либо из каменщиков, которых мы силой оторвали от сбора винограда. По окончании же этой работы каменщики будут посланы в таком числе, в каком вы укажете".
Эта переписка относится к 1474 г. Следовательно, вплоть до захвата генуэзских колоний в Крыму турками здесь продолжались строительство и ремонт оборонительных сооружений. Но меры, предпринятые банком св. Георгия для укрепления обороноспособности причерноморских колоний, были явно недостаточными. Поражает удивительная скупость протекторов, которые перед лицом грозной опасности, нависшей над колониями, систематически сокращали расходы на содержание наемных солдат и на крепостное строительство, пытались экономить на запасах продовольствия и оружия. Можно только удивляться, что при таком состоянии обороны генуэзские колонии в Крыму просуществовали после захвата турками Константинополя более двадцати лет.
Правда, одной из важнейших причин отсрочки нападения турок на генуэзские колонии было перенесение османами после захвата Константинополя центра тяжести своей внешней политики на запад, против Венгрии и Венеции. Генуя помогала туркам, снабжала их во время войны нужными им товарами, в том числе и оружием. Турецкий султан Мехмет II перестал чинить препятствия проходу генуэзских кораблей через проливы. Морские связи между Генуей и Крымом восстановились. Администрация колоний и протекторы банка св. Георгия довольно потирали руки рассчитывая на увеличение доходов.
Естественно, генуэзцы сознавали, что эта передышка в результате улучшения отношений с турками - временная. Поэтому они пытались использовать ее для установления более тесных отношений с теми причерноморскими государствами, которые могли бы стать союзниками Генуи на случай войны с Турцией. Генуэзские власти в Крыму предпринимали энергичные действия, дабы заручиться поддержкой соседей на полуострове - княжества Феодоро и Крымского ханства. В 1471 г. генуэзцам удалось заключить союз с феодоритами. Этот союз взаимно усиливал обе стороны, однако коварные генуэзцы могли, конечно, в любой момент предать своих союзников.
Некоторых успехов удалось добиться генуэзцам и во взаимоотношениях с татарами. Они ловко использовали борьбу хана Менгли-Гирея со своими братьями за престол, помогали ему в этой борьбе и в конце концов захватили в плен братьев хана, получив тем самым возможность оказывать постоянное давление на Менгли-Гирея. Пленники сначала содержались в Кафе, а затем были переведены в Солдайю.
Генуэзцы искали союзников и за пределами полуострова, в частности, в Польше. Однако, занятая борьбой с Тевтонским орденом, затем делами в Чехии и Венгрии, Польша в то время не имела ни сил, ни средств для оказания какой-либо помощи генуэзским колониям в Крыму.
Внутреннее положение в генуэзских колониях в 60-х и начале 70-х гг. XV в. характеризовалось крайним ободрением классовых и национальных противоречий. С особой силой разгорелась борьба между эксплуататорами и эксплуатируемыми, имущими и неимущими слоями населения Кафы, Солдайи и других генуэзских колоний. В Кафе народные выступления отмечены в 1454, 1456, 1463, 1471, 1472, 1475 гг. Наиболее крупным из них было восстание 1454 г., которое проходило под лозунгом "Да здравствует народ, смерть знатным!". Основную массу восставших составляли городские низы, "маленькие люди без имени". Ним присоединились солдаты и матросы с прибывшего в Кафу генуэзского корабля. Однако восстание носило стихийный, неорганизованный характер и было подавлено.
О народном восстании в Солдайе, происшедшем, по-видимому, в конце 1470 г., известно из инструкции протекторов банка св. Георгия консулу Кафы от 21 января 1471 г. В инструкции говорилось: "...Мы одобряем, что вы подавили беспорядки в Солдайе. Желаем, чтобы вы сохранили там спокойствие и старались впредь, поскольку это зависит от вас, не допускать подобного рода беспорядков". Следовательно, солдайское восстание было подавлено только с помощью и благодаря вмешательству кафинских властей.
Резко обострились противоречия между генуэзскими "гражданами") и местными "жителями". Последние (греки, армяне и др.) пытались расширить свои крайне ограниченные права. Однако этому решительно противились генуэзцы и в конце концов отобрали назад даже те незначительные уступки, которые были сделаны банком св. Георгия. В 70-х гг. XV в. с новой силой вспыхнула борьба между генуэзцами и татарами. Часть татарских феодалов подняла мятеж против хана Менгли-Гирея, находившегося в дружественных отношениях с генуэзцами. Хан вынужден был искать убежища в Кафе. Мятежные феодалы обратились за помощью к турецкому султану. Еще в апреле 1474 г. турки заключили перемирие с Венецией. Это дало им возможность высвободить свои силы для нанесения решающего удар" по генуэзским колониям в Причерноморье. Нужен был только благовидный предлог для разрыва отношений "союзной" Генуей. Этим предлогом и послужило обращение к султану татарских мурз и заигрывание кафинской администрации с ханом.
31 мая 1475 г. к крымским берегам подошла турецкая эскадра. Неподалеку от Кафы турки высадили крупный десант. Османов поддержали татары. На следующий день началась осада Кафы, а 6 июня крупный гарнизон мощности крепости позорно капитулировал. Турки, несмотря на обещание сохранить жителям города жизнь и имущество, действовали, по своему обычаю, как разбойники. Сначала они захватили и ограбили всех иностранных купцов и часть из них убили. "Того же лета,- говорится в русской летописи - туркове взяша Кафу, гостей московских много побиша". Затем османы отобрали имущество у генуэзских "граждан", погрузили их на корабли и отправили в рабство в Константинополь. Вслед за Кафой пала Солдайя и другие владения генуэзцев в Крыму.
к началу страницы

Под властью турок
31 мая 1475 г. в Кафинском заливе появилась турецкая эскадра, высадившая большой десант, в помощь которому подошло татарское войско. На пятый день осады Кафа пала. В русской летописи записано: "Туркове взяша Кафу, гостей московских много побита" .
Участь Кафы разделили и другие генуэзские колонии в Крыму. Последний пала Солдайя, жители которой упорно защищались. Часть солдайцев спустилась тайным ходом к морю и бежала на кораблях. По преданию, около тысячи защитников крепости во главе с консулом Христофоро ди
Негро заперлись в главном храме. Но турки подожгли храм, и все, кто в нем был, погибли. Это предание подтверждено раскопками 1928 г.: в развалинах храма обнаружено множество обугленных человеческих скелетов.
Турки оккупировали все крымское побережье и княжество Феодоро (независимое государство в юго-западной части Крыма со столицей на горе Мангуп), а своего недавнего союзника - Крымское ханство - обратили в вассала. Судак стал для них только стратегическим пунктом в системе обороны крымских владений. Город постепенно разрушался. Плодородную долину, ее сады и виноградники захватили новые хозяева - богатые кафинцы. К концу XVII в. Судакский кадылык (район), входивший в состав Кафинского каймаканства (провинции), включал 20 селений от Алушты на западе до Коз (Солнечная Долина) на востоке.
к началу страницы

В составе России
После русско-турецкой войны 1768-1774 гг. (в ходе ее русские войска заняли полуостров) Крымское ханство было объявлено независимым от Турции. Но турки продолжали упорно держаться за Крым. Для борьбы с турецкими десантами А. В. Суворов в 1778-1779 гг. укрепил побережье. На территории Судакской крепости был построен артиллерийский редут. Позже здесь разместился гарнизон Кирилловского полка.
С присоединением Крыма к России (1783) начинается усиленное освоение края. Екатерина II раздавала земли своим приближенным. Князь Потемкин "подарил" сам себе лучшие крымские земли, в том числе в Судаке. Со свойственным ему размахом он приказал выписать из Европы лучшие виноградные лозы, посадить шелковичные, миндальные, ореховые, инжирные, лимонные и другие деревья. А работали в садах в основном бывшие солдаты. Вот пример характерной выписки из ордера Потемкина от 1788 г.: "приказал я киевского 6-го баталиона мастеровой роты рядового Ивана Степанова из службы исключить, коего по сему извольте оставить в области Таврической на поселение в Судацких садах".
Однако после смерти Потемкина его начинания были заброшены.
В результате раздачи и раздела земель к началу XIX в. хозяевами Судакской долины оказались около двухсот едких помещиков. Новые сорта винограда не разводили, начали даже вырубать фруктовые деревья поблизости от виноградников. И. М. Муравьев-Апостол, побывавший в Крыму в 1820 г., писал, что раньше "вся Судацкая долина покрыта была плодовыми деревьями, чуть ли и вино не лучшее было тогда. Теперь она гола как степь... а причина сего истребления - сами помещики". Они сажали вперемежку, что попало и стремились к одному - побольше надавить вина и подороже его продать. Крупные помещики смотрели на подаренные им земли, как на дачное место, где приятно провести купальный и виноградный сезон. Приезжали всем семейством, с гувернерами, гостями, дворовой челядью, нередко даже с хором и музыкантами. По окончании сезона снова забывали о своем приморском поместье.
Несмотря на отсталые методы ведения хозяйства, к 30-м годам XIX в. Судак, в ту пору местечко Таракташской волости Феодосийского уезда, вышел на первое место в Крыму по виноградарству и виноделию, чему немало способствовали благоприятные природные условия.
Важное значение для развития края имело открытие в 1828 г. пароходства на Черном море. В 1866 г. в Судаке побывали 35 пароходов и 6 парусников. Суда привезли пшеницу и пустые бочки, а вывезли - вино (1584 бочки), каперсы, дубовые дрова, древесный уголь, миндаль. В 1887 г. в порт заходили уже 79 судов.
В середине XIX в. в Судаке было 320 жителей и 90 домов. Приведем свидетельство очевидца (1869 г.): "Судак - самое маленькое местечко, расположенное в долине того же имени на версту от моря, с каменного красивою православною церковью, с десятком домов и домиков по обе стороны церкви, да две мелочных лавочки, пекарня, резня, кузница, бондарня, почтовая станция и три шинка. Сам по себе (Судак) далеко не важен, но обширное местоположение долины с большим количеством лучших виноградников и значительное виноделие поставили его на высокую ступень".
К концу XIX в. это уже не просто местечко, а известный и к тому же дешевый курорт, где отдыхали в основном интеллигенция и студенты. Судак был связан шоссейными дорогами с Феодосией (в 1912 г. началось автомобильное сообщение), Симферополем и Алуштой. На рейде останавливались пассажирские пароходы и военные суда.
В конце XIX - начале XX в. в уезде в целом (имеется в виду Феодосийский уезд) и в окрестностях Судака происходят перемены: ширится недовольство народных масс самодержавием, ведется революционная пропаганда. Эти годы отмечены волнениями крестьян в Таракташе (Дачное), Салах (Грушевка).
Прокламации, распространенные в 1902 г. в Феодосии накануне базарного дня, разошлись по уезду и "повсюду были встречены с восторгом; в одной деревне - Коктебеле крестьяне собрали сходку и на ней прочли им грамотные из них". Цитируемое письмо, отправленное из Феодосии в Симферополь, было перехвачено царской охранкой и находилось в "Деле секретного стола губернатора за 1902 г.".
Феодосийская организация РСДРП призвала крестьянство и интеллигенцию уезда "примкнуть к пролетариату, смело бросившему перчатку самодержавию, потому что один только он проявляет наибольшую энергию в борьбе с самодержавною гидрою". Это год 1903-й.
В период революции 1905 г. стачки митинги, столкновения с полицией приняли настолько серьезный характер, что командующий войсками телеграфировал таврическому губернатору: "Считаю, безусловно, необходимым объявить Феодосию с уездом на военном положении...".
В годы реакции, последовавшей за первой русской революцией, Судак посещали питерские большевики и вели пропаганду среди сельских рабочих, крестьян-батраков и среди матросов военных кораблей. В июне 1906 г. большевичка К. А. Александер писала из Судака в Петербург: "На днях в Судак прибыли четыре миноносца. Перед ними останавливался крейсер. Команды высадились на берег - такие славные, хорошие лица. Мы их, конечно, снабдили брошюрами и кипой газет - партийных, благо, что захватили из Питера. Как они (матросы) были довольны!"
Дореволюционный Судак оставался небольшим населенным пунктом, оживавшим в курортный сезон и на время уборки винограда. Кроме уже упоминавшейся "почтовой станции", здесь были телеграф, земская больница, аптека, земская библиотека-читальня. В границах нынешнего Судакского района насчитывалось 6 начальных школ, которые могли охватить только 40% детей. Проживало в Судаке около 2 тысяч, в основном русские, а также немцы, греки, армяне, украинцы, крымские татары, крымские караимы. Главные строения находились у церкви, около рынка. В прибрежной части располагались отдельные дачи и гостиницы. Летом Судак принимал одновременно до 3,5 тысячи приезжих. Отсюда вывозили вино, виноград, фрукты, рыбу, стройматериалы.
Образную картину местечка той поры дал писатель Сергей Елпатьевский. В "Крымских очерках" он, в частности, писал, что "о Судаке нельзя сказать, благоустроен он или неблагоустроен, - он просто не устроен, без всякого устройства". Однако он считал, что "есть основание ждать большого будущего для Судака".
к началу страницы

Судак при Советской власти
Весть о падении самодержавия и октябрьских событиях в Питере 1917 г. трудящиеся Судака встретили с воодушевлением. В январе 1918 г. здесь, как и повсюду в Крыму, победила Советская власть. Однако утвердилась она не сразу, а лишь после долгой и жестокой борьбы.
В апреле 1918 г. в Крым вторглись германские захватчики. В конце 1918 г. им на смену пришли англо-французские интервенты и деникинцы. В мае 1919 г. на большей части Крыма, включая и Судак, Советская власть была восстановлена. К концу июня полуостров вновь взяли белогвардейцы. Несмотря на обстановку террора, ширится народное сопротивление. Молодежь Капсихора (Морского), например, не подчинилась приказу о мобилизации и разгромила белогвардейский отряд.
В лесах действовали партизаны повстанческой армии, созданной обкомом партии во главе с С. Я. Бабаханяном. ЦК КП(6)У и РВС Юго-западного фронта направили в Крым отряд из 11 человек во главе с А. В. Мокроусовым. В отряд входил И. Папанин - впоследствии известный полярник, дважды Герой Советского Союза. Отряд высадился в августе 1920 г. неподалеку от Судака, близ Капсихора. В состав одного из полков повстанческой армии влился и судакский отряд.
10 ноября в районе Капсихора вторично высадился десант под командованием И. Папанина. Отряд особого назначения из 24 моряков-добровольцев (в составе его был Всеволод Вишневский, впоследствии известный советский писатель), выбил из села белогвардейцев, а затем вместе с Ударно-огневой бригадой 51-й дивизии принял участие в освобождении Алушты.
Партизаны, переодетые в белогвардейскую форму, захватили 12 сентября 1920 г. Судак и вывезли в лес подводы с оружием, обмундированием, продовольствием. На обратном пути они уничтожили заготовленные белыми штабеля шпал. Эта диверсия помогла сорвать строительство железной дороги Джанкой - Перекоп.
А. В. Мокроусов вспоминал о проведенной операции: "Наш налет на Судак был совершенно неожиданным. Без боя захватили большую часть города. Начальник гарнизона полковник Емельянов удрал на шлюпке в море, оставив в своем управлении много обмундирования, винтовок и патронов.
Ночью того же дня мы отходили от Судака по Старокрымскому шоссе. По пути захватили восемь солдат, охранявших лесные заготовки в имении Мордвинова около Деревни Суук-Су (ныне Лесная)".
После такого дерзкого рейда врангелевское командование сняло с фронта и бросило для борьбы с партизанами воинские части и школы юнкеров. Но Красная Армия под командованием М. В. Фрунзе штурмом взяла перекопские укрепления и вступила в Крым. Партизаны активизировали действия на побережье и в горной части полуострова. В ноябре 1920-го Судак стал советским. Особое внимание сразу же было уделено просвещению и здравоохранению. К 1930 г. количество неграмотных сократилось до 16%, (при первоначальных 75%), а еще через несколько лет неграмотность в Судаке, благодаря повсеместно открытым курсам, была практически ликвидирована. Открываются новые школы, художественный музей. Расширилась сеть врачебных пунктов, больше стало врачей.
Отметим, что в 1915 г. на 18 сел и 25 200 жителей врачебного участка приходилась только земская больница в Судаке на 12 коек с одним врачом да фельдшерские пункты в Отузах (Щебетовка) и Капсихоре (Морское). Земский врач В. С. Воинов писал в докладной записке: "Местные жители и до сих пор идут в больницу крайне неохотно во избежание платы за лечение. Только одна крайность - невыносимое страдание, заставляет их пренебречь этим".
В числе первых в Крыму здесь создан виноградарский совхоз "Судак". Были восстановлены и расширены виноградники, сады и табачные плантации. В 1923 г. образован Судакский район. В 30-е годы, после проведения коллективизации, в районе насчитывалось примерно два десятка сельхозартелей. Колхозы обслуживала машинно-тракторная станция. В Ай-Савской долине было налажено возделывание эфиромасличных культур и построен завод для их переработки. Возродилось и виноделие, в том числе производство знаменитого новосветского шампанского. С 1933 г. стала выходить районная газета.
Быстро росло население поселка (с 1929 г. - поселок городского типа): в 1923 г. здесь проживало 1115 жителей, в 1933-м - уже 2200, а в 1940-м - 3500 человек.
В 1924 г. в Судаке был организован первый дом отдыха. За двадцать мирных лет курорт раздвинул свои границы: на побережье действовали четыре здравницы и турбаза, а у Коз (теперь Солнечная Долина) - летняя база студентов.
Июнь сорок первого... С первых же дней войны жители Судака включились в активную оборонную работу. 15 июля командующий войсками Крыма издал приказ об организации народного ополчения, во главе которого был поставлен А. В. Мокроусов. Уже к августу в ополчение и в отряды самообороны вступили в Судакском районе более 1500 человек. Были организованы истребительные батальоны и санитарные дружины.
С большим патриотическим подъемом велись работы в помощь фронту, уборка на редкость щедрого урожая.
Яркий пример - комсомольско-молодежный воскресник 17 августа 1941 г., давший в фонд обороны 3328 рублей. К 20 сентября полностью убран урожай табака.
Оперативно прошел сбор теплых вещей для фронта. Только за один месяц от населения района поступило 445 овчин, шуб и полушубков, 441 пара шерстяных носков и других теплых вещей, 325 кг шерсти.
Заблаговременно был начат подбор людей для работы в тылу врага. Но фронт неумолимо приближался...
1 - 2 ноября фашисты захватили поселок и большую часть района. Многие жители ушли в партизаны. До 7 ноября героически сражалась с врагом артиллерийская батарея лейтенанта С. Доброва на Меганоме, недалеко от Судака.
Батарея № 736 из четырех орудий Керченской военно-морской базы была установлена на Меганоме в сентябре 1941 г. для борьбы с возможными десантами противника. С 5 по 7 ноября враг безуспешно пытался уничтожить батарею. Но ни атаки пехоты при поддержке танков, ни налеты авиации не смогли заставить орудия замолчать. Батарея нанесла большой урон противнику. Вечером 7 ноября орудия и боеприпасы по приказу командования были взорваны. Отважные бойцы пробились в горы и ушли в сражающийся Севастополь.
Фашистская оккупация (с 1 ноября 1941 г. по 13 апреля 1944 г.) нанесла огромный ущерб хозяйству поселка и всего района. Оккупанты уничтожали виноградники, рубили на дрова фруктовые деревья. Часть жителей была угнана на принудительные работы в Германию. По малейшему подозрению в связи с партизанами следовали пытки и расстрел. Однако с первых же дней оккупации фашисты оказались в трудном положении. Уже в начале ноября стали действовать отряды первого партизанского района: Судакский (более двухсот человек), Старокрымский, Феодосийский, Красноармейский и Кировский. Партизаны непрерывно наносили из леса удары по врагу, не давали ему покоя ни днем, ни ночью.
Вот как пишет об этом исследователь истории партизанского движения в Крыму Екатерина Шамко в книге "Дорогами крымских партизан": "11, 12 и 16 ноября 1941 года партизаны старокрымских лесов уже вели бои с гитлеровцами.
Успешно громил врага Судакский отряд...
22 ноября народные мстители разбили вражеский обоз на дороге Судак - Алушта у села Веселого. Обоз состоял из 19 подвод и 5 автомашин. Все машины, часть подвод были сброшены партизанами с обрыва.
14 декабря фашистский батальон при поддержке двух танков и горной артиллерии, выйдя из Судака, примерно в двух километрах от Веселого напал на Судакский и Кировский отряды. После короткого ожесточенного боя враг отступил, потеряв 22 солдата и трех офицеров".
В январе 1942 г. партизаны оказали большую поддержку нашим десантникам.
В результате успешной Керченско-Феодосийской десантной операции советские войска заняли Керченский полуостров и Феодосию, облегчив тем самым положение Севастополя. Для расширения Феодосийского плацдарма требовалось отвлечь силы противника. С этой целью в районе Судака был высажен тактический десант.
Передовой отряд - 218 человек из 226-го горно-стрелкового полка 44-й армии Закавказского фронта - высадился 6 января 1942 г. у Нового Света, продвинулся с боями на склоны горы Перчем и несколько дней сражался с противником, после чего соединился с партизанами.
Главные силы 226-го полка (1750 человек и 4 горных орудия) под командованием майора Н. Г. Селихова были высажены в ночь с 15 на 16 января 1942 г. В составе десантных кораблей из Новороссийска прибыли крейсер "Красный Крым", эсминцы "Шаумян" и "Сообразительный", канонерская лодка "Красный Аджаристан" и шесть сторожевых катеров.
Пока корабли поддержки - линкор "Парижская коммуна" и эсминцы "Безупречный" и "Железняков" - вели артподготовку, с эсминцев "Сообразительный" и "Шаумян" были высажены отвлекающие группы в Новом Свете и восточнее горы Алчак. Главные силы полка закончили высадку в Судакской бухте к 6 часам утра. Десантники быстро захватили поселок и долину, вышли к Таракташу (ныне Дачное), перекрыли дороги на Феодосию и Алушту и перешли к обороне захваченного плацдарма. Удерживать его с каждым днем становилось все труднее, так как противник 17 января захватил Феодосию и бросил большие силы к Судаку.
25 января десантники получили подкрепление - в Судаке высадился и поступил в распоряжение Н. Г. Селихова 554-й горно-стрелковый полк под командованием майора С. И. Забродоцкого (1326 человек). Несмотря на подкрепление, помощь жителей поселка и поддержку партизан, десантники под натиском во много раз превосходящего противника вынуждены были оставить Судак. Героически выполнив поставленную задачу, они пробились с боями к партизанам.
Боясь нового десанта, гитлеровцы сожгли прибрежные постройки, вырубили парк, уничтожили все деревья, кустарники и даже виноградники вдоль берега. Пляж был огорожен колючей проволокой и заминирован. Жители Судака и окрестных сел подвергались массовым репрессиям, многие были расстреляны. Но борьба с оккупантами не ослабевала. Продолжали активные действия партизаны и подпольщики. Близился час расплаты.
13 апреля 1944 г. воины 16-го стрелкового корпуса Отдельной Приморской армии овладели Феодосией. Передовые отряды двинулись к Планерскому и Судаку. Активную помощь нашим войскам оказали партизаны.
Освобождению Судака сухопутными войсками предшествовал сильный воздушный удар по порту и оборонительным сооружениям. Авиация потопила в Судакской бухте три самоходные баржи с войсками противника, не дав ему эвакуироваться морем и, посеяв панику среди оставшихся на берегу воинских частей.
"Наступая вдоль побережья Черного моря, наши бойцы заняли город Судак, разгромив в этом районе большое скопление немецких и румынских войск. По неполным данным, в течение дня захвачено у немцев 160 орудий, 310 пулеметов, 5 тысяч винтовок и автоматов..." (из сообщения Совинформбюро).
На рассвете 14 апреля первым ворвался в Судак танковый взвод младшего лейтенанта В. Л. Савельева (244-й танковый полк, позднее получивший наименование "Феодосийского"). Бойцы захватили вражеский штаб и, преследуя противника, к вечеру того же дня с боем вступили в Алушту. За эту операцию командир взвода В. Л. Савельев удостоен звания Героя Советского Союза.
Мраморные плиты холма Славы в Судаке хранят имена 240 патриотов, в том числе 213 местных жителей, отдавших жизнь в борьбе с фашизмом. В память о судакском десанте под командованием майора Н. Г. Селихова на набережной установлен мемориальный знак. Подвиг советских людей запечатлен в названиях улиц: Танкистов, 14 апреля, Десантников, в честь старшины Андрея Князева, юного партизана Сысоева, семьи Сацюк, летчика Хвостова...
Сразу после освобождения жители Судака принялись за восстановление разрушенного хозяйства, старались ударным трудом помочь фронту. Уже к 12 мая 1944 г. трудящиеся района приобрели на 4 659 000 рублей облигаций военного займа.
Не обошла стороной Судак трагедия крымско-татарского народа - депортация. Прекрасные труженики, прирожденные садоводы и виноградари, крымские татары вынуждены были оставить свои хозяйства, дома и землю предков.
Кроме моральных, политических, культурных аспектов, депортация имела тяжелые последствия для хозяйства и экономики края.
В Судак переселили колхозников из Рязанской, Курской, Орловской областей, с Кубани и Украины. Первое время им было нелегко: вырубленные сады и виноградники, разрушенные дома, непривычные сельскохозяйственные культуры. Но вскоре переселенцы освоились на новом месте.
Восстановление народного хозяйства Судака шло быстрыми темпами.
На некоторых участках виноградари добились невиданных в Крыму урожаев - по 300 и более центнеров с гектара. В 1955 и 1956 гг. весь район был участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Судакские виноградари и виноделы хорошо известны за пределами Крыма.
С середины 60-х годов в Судаке развернулось интенсивное строительство. Появились новые многоэтажные дома, у берега моря в зелени парков выросли корпуса новых здравниц.
Сравним с Судаком 1930 г.: кроме небольшого торгового центра у базарной площади, поселок состоял из двух слободок, курортных построек на берегу и редких домов по виноградникам.
к началу страницы