Дворец из пяти корпусов с башнями, открытыми замкнутыми двориками, лестницами строился в течение 20 лет, с 1828 по 1848 год по проекту Эдуарда Блора, одного из лучших английских архитекторов. Каждый корпус дворца напоминает определенную эпоху в английской архитектуре - от феодальных замков с их оборонительными стенами до изысканного здания главного корпуса, построенного в елизаветинском стиле.
Фасад главного корпуса, обращенный к шоссе, выполнен в готическом стиле, сторона, обращенная к морю, - в мавританском. Громадная терраса, украшенная львами, и вход в виде ниши - копия с Альгамбры. читать о Дворцово-парковом музее-заповеднике в Алупке
Неповторимый пейзаж, окружающий Алупку, роскошный парк, в котором обилие редких растений, цветущих практически круглый год, мраморные фонтаны, бассейны, скульптуры, великолепное убранство дворца - все с отпечатком изысканного вкуса и роскоши, все оказывает глубокое эмоциональное воздействие на многочисленных посетителей алупкинского государственного дворцово-паркового заповедника.
Неизгладимое впечатление производил дворец и экзотический парк и на гостей Михаила Семеновича Воронцова, генерал-губернатора Новороссии.
Почти сто лет, с 1823 по 1920 год, большая часть Алупки входила в состав майоратного имения графов Воронцовых, представителей одной из самых знаменитых дворянских фамилий России.
Родоначальником Воронцовых, по семейным приданиям, был Симеон Африканович, который прибыл в 1087 году от Рождества Христова из Германии в Киев с 3 тысячами ратных людей к великому князю Ярославу Владимировичу. В Киеве Симеон принял православие и содействовал построению Печерского монастыря.
Его сын, Георгий Симеонович, был определен боярином к одному из сыновей Ярослава, получившего в удел город Владимир на Волыни. Протасий, потомок по прямой линии Симеона и Георгия, в 1326 году управлял Москвой в отсутствие великого князя Ивана Даниловича Калиты.
Во времена княжения знаменитого Дмитрия Донского (1362- 1389), одержавшего победу над татарами на Куликовом поле и утвердившего единовластие и самодержавие в России, внук Протасия, Федор, получил прозвище Воронец, с того времени потомки его стали именоваться Воронцовыми. В эпоху Императрицы Елизаветы Петровны братья Воронцовы, Михаил, Роман и Иван, были пожалованы в графы. Граф Роман Илларионович был владимирским, тамбовским, пензенским и костромским генерал-губернатором. Один из его сыновей, Александр Романович, был государственным канцлером, другой сын, Семен Романович, стал сначала генералом, затем выдающимся дипломатом.
Семен Романович Воронцов, отец основателя Алупкинского дворца, рано поступил на военную службу. В 18 лет он командовал ротой гренадеров в гвардии императора Петра III.
Утром того дня, в который Екатерина II взошла на престол России, Воронцов поспешил к войскам, уговаривая не изменять клятве верности, данной государю. Он повел войско за собой, но вскоре, оставленный всеми, почувствовал, что кто-то схватил его сзади. Семен Романович стал отбиваться и ранил того, кто его задержал. Храбрый воин был окружен и посажен под стражу. Позже выяснилось, что это был, пожалуй, единственный удар шпаги в тот день, сделанный в защиту императора Петра III. воронцов был освобожден через 8 дней.
Он несколько лет путешествовал, а когда началась война с Турцией (1768-1774), снова был призван в армию.
Семен Романович сражался в битве при Кагуле, когда войска генерала П.А. Румянцева разгромили главные силы турецкой армии. Много лет спустя как-то за обедом у герцога Нортумберландского заговорили о знаменитых походах в войне с Турцией, особенно о битве при Кагуле. Кто-то из присутствующих спросил графа С.Р. Воронцова, был ли он в этом деле. Он ответил просто, что был.
Выходя из-за стола, генерал Клинтон, бывший волонтером при русской армии, сказал: "Знаете ли вы, как он там был? Участь сражения решена им. Войско русское состояло из 18 000, турки имели 150 000 человек. Граф Воронцов во главе двух батальонов нападает на неприятеля, с неустрашимым мужеством врубается в их ряды, обращая их в бегство, остальные полки следуют за ним и одерживают полную победу. Вот как он там был".
Женой С .Р. Воронцова стала дочь знаменитого русского адмирала Алексея Наумовича Сенявина, Екатерина. Через год после свадьбы, в 1783 году, Воронцов уехал с женой в Венецианскую республику, куда был назначен полномочным министром Российского Двора.
Вскоре Семен Романович овдовел, оставшись с маленькими детьми на руках.
В течение 20 лет он был посланником в Англии, ставшей, по сути, его второй родиной.
Выйдя в отставку в 1806 году, он доживал свой век в Лондоне, в семье дочери Екатерины, вышедшей замуж за лорда Георга-Августа Пемброка. За исключением поездки в Россию в 1802 году и двух кратковременных поездок во Францию, граф постоянно жил в Англии.
Все русские, посещавшие этого высокого, стройного маститого сановника с красивой головой, украшенной густыми, снежными кудрями, являвшего образец прекрасного старца, с признательностью вспоминали о радушии его приема. "Пользоваться уважением такого человека, как граф С .Р. Воронцов, было в высшей степени лестно", - так отзывался о нем его друг граф А .Ростопчин. До глубокой старости Семен Романович сохранял свежесть памяти, и беседы с ним были всегда интересны и поучительны. Особенно любил граф вспоминать о временах своей юности, проведенной при дворе Елизаветы Петровны, дочери Петра I. Пламенно любя свое отечество, Семен Романович вместе с тем снискал себе любовь и уважение в стране, где он провел более четверти века.
В Англии прошли детские и юношеские годы сына посланника Михаила, который на всю жизнь сохранил любовь к этой стране. Воспитание и образование Михаила Семеновича проходило под руководством отца с помощью лучших домашних педагогов и воспитателей. Вместе с сестрой Екатериной он изучал европейские языки, хорошо владел латинским, на котором читал древних авторов.
Вернувшись из Англии на родину, молодой Воронцов удивил всех своих родственников образованностью и прекрасным знанием русского языка. Было ему в то время 19 лет.
Как и все дворянские дети, Михаил стал военным. Еще грудным ребенком его записали в бомбардир-капралы лейб-гвардии Преображенского полка. В 14 лет он был произведен в прапорщики. В 1803 году молодой офицер Воронцов участвовал в сражениях с горцами. Впереди были войны с Наполеоном.
М.С Воронцов занял достойное место среди славных героев Отечественной войны 1812 года. Подводя итоги войны, Ф.Ф. Вигель, известный мемуарист, писал: "Молодой еще тогда, храбрый Воронцов, богатый золотом и доблестями, который всю тягость и опасности воинской жизни предпочел забавам и пышностям двора - нежный, попечительный отец для своих подчиненных, товарищ, друг соратствующим".
М.С. Воронцов принимал участие в генеральном сражении под Бородином. Сводная гренадерская дивизия графа Воронцова занимала позиции на багратионовых флешах, где с самого утра 26 августа проходили основные события этого кровопролитного сражения. К 3 часам дня из 4-х тысяч в живых осталось 300 человек.
Первым генералом, раненным в этом бою, был М.С. Воронцов. Там же смертельно ранен был и командующий 2-й армией князь П.И. Багратион. Когда раненого Воронцова спросили: "Где ваша дивизия? Она исчезла с поля боя?" - он ответил: "Она исчезла не с поля боя, а на поле боя".
Раненого генерала отвезли в его имение в село Андреевское, недалеко от города Владимира. Имение с 1789 года принадлежало дяде М.С Воронцова - Александру Романовичу, который при Екатерине II был президентом коммерц-коллегии, государственным канцлером при Александре Павловиче, другом и защитником А.Н. Радищева, автора "Путешествия из Петербурга в Москву".
В просторном, похожем на замок доме, Михаил Семенович организовал госпиталь, в котором лечилось около 50 генералов и офицеров. За ними был установлен уход дворовых крестьян Воронцова. Более 300 раненых солдат разместили в крестьянских избах.
В течение 4 месяцев, до полного выздоровления, все они находились на полном обеспечении хозяина имения. Выздоровевшим офицерам давал Воронцов деньги, рядовым солдатам выдавалось белье, обувь, тулупы и, сверх того, по 10 руб.
Ко времени Бородинского сражения Михаилу Семеновичу исполнилось 30 лет.
После выздоровления генерал М.С. Воронцов вернулся в строй, закончил войну в Париже в звании генерал-лейтенанта.
Битва за парижские предместья была жестокой, французы сражались отчаянно. Войска генералов М.Б. Барклая-де-Толли, М.А. Милорадовича и Н.Н. Раевского овладели Бельвилем - последним оплотом линии обороны к востоку от города. Впереди был Париж, красивейший центр великой европейской культуры. Понимая значение этого города, его памятников истории и архитектуры, Александр I пощадил Париж, который остался целым и невредимым в отличие от сожженной и разоренной Москвы.
Весной 1814 года в Париже собрался цвет русского воинства. Офицерам было предоставлено много свободы, и русский император распорядился раздать двойное, а иногда и тройное жалованье, так как соблазнов в Париже было более чем достаточно.
Среди близких Михаилу Семеновичу людей был в те годы старший сын генерала Н.Н. Раевского - Александр Раевский, который в чине капитана лейб-гвардии Егерского полка состоял при графе Воронцове. Во время отпуска по ранению в конце марта 1815 года Александр находился в России и граф М.С. Воронцов обращался к его отцу: "Я бы писал А.Н. просить его с вашего дозволения приехать сюда: а я без него скучаю. Теперь же ему ехать сюда было бы совершенно лишнее, ибо, кажется, без сомнений, что в начале мая все будем в России".
Воронцов еще не знал, что его корпус остается во Франции и Александру Николаевичу надлежит приехать в местечко Мобеж под Парижем, где русские воины будут расквартированы и проведут без малого три года.
Для поддержки порядка во Франции был оставлен отдельный 150-тысячный корпус, командующим которого был назначен генерал М.С. Воронцов. В течение почти трех лет находился он на этой непростой должности, решал множество самых разнообразных задач, касающихся как собственных солдат, так и взаимоотношений с местными властями и населением.
М.С. Воронцов оказался не только хорошим командиром, но и талантливым дипломатом. Он показал себя и добрым отцом для своих подчиненных. За годы службы в столь соблазнительной Франции многие офицеры корпуса оказались в долгах. Перед выступлением войск домой, в Россию, дабы сберечь доброе имя русского, шедрый Воронцов из собственных средств заплатил долги своих подчиненных - полтора миллиона рублей ассигнациями.
В знак признательности своему командиру сослуживцы- офицеры преподнесли ему прекрасную серебряную вазу. Именно эту вазу, как считают специалисты, можно сегодня видеть среди государственных сокровищ России, выставленных в Оружейной палате Московского Кремля.
Покидал Францию М.С. Воронцов с молодой женой Елизаветой Ксаверьевной. С Лизой Браницкой он познакомился в Париже, там они и поженились в присутствии, кстати, герцога Веллингтона. По отцу жена Михаила Семеновича принадлежала к знатному польскому роду Браницких, по матери приходилась внучатой племянницей светлейшему князю Г.А. Потемкину.
После женитьбы состояние Воронцова почти удвоилось, и он стал богатейшим помещиком Российской империи. С годами он не только не утратил наследства, но и значительно умножил его. Только дворцов в разных уголках страны у М.С. Воронцова было 40, один из них - знаменитый дворец в Алупке.
В 1823 году Михаил Семенович был назначен новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Бессарабии - территории, превосходившей некоторые великие державы.
На протяжении 20 лет заботился М.С. Воронцов о вверенной ему Новороссии. Вклад его в развитие и процветание этого края огромен, и сравнить его можно лишь с делами светлейшего князя Потемкина-Таврического.
Земли в Крыму Воронцов стал скупать еще в 1821 году, особенно привлекал его Южный берег Крыма. О том, что в Крыму есть прекрасные места, не уступающие по красоте Италии, Михаил Семенович узнал в Париже от бывшего генерал-губернатора Новороссии герцога Ришелье. И тогда же он решил осмотреть Южный берег и приобрести имение для своей летней резиденции. Он купил имение у адъютанта Ришелье (Стемпковского) в Гурзуфе, в центре которого в живописном парке стоял дом, построенный первым хозяином. Воронцов занялся перестройкой и расширением дома, в котором в 1820 году отдыхала семья Раевских, а с ними юный Пушкин. Но и после переделок дом не удовлетворял Михаила Семеновича, гурзуфское имение он так и не полюбил. В конце 30х годов после проведения шоссейной дороги Ялта-Севастополь им было устроено гурзуфское шоссе-спуск с почтовой дороги в имение, которым владел Воронцов до 1840 года.
Строительству дорог в Крыму новый генерал-губернатор уделял первостепенное значение, понимая, что без дорог развитие полуострова невозможно.
Усилиями М.С. Воронцова были получены огромные суммы на строительство дорог, и в период его губернаторства в Крыму были построены основные дороги.
Свой наличный капитал предприимчивый губернатор пустил на покупку имений в Крыму: Алупка, Ай-Даниль, Массандра. Он покупал обширные земли, лесные угодья, и все приобретения Воронцова приносили ему приличные доходы.
Виноградники Гурзуфа, Ай-Даниля, Массандры давали возможность производить прекрасные вина, которые обрели всероссийскую славу, не уступая лучшим маркам вин Франции, Италии, Греции.
К чему только не обращалась экономическая мысль графа Воронцова!
Море с его огромными рыбными запасами тоже не осталось без его внимания. В 30 годы для налаживания отлова и засолки сельди в Феодосии и Керчи он даже выписал рыбаков из Англии и Голландии. У мыса Ай-Тодор был поставлен лов устриц. И рыбный, и устричный промысел носили товарный характер для удовлетворения нужд местного населения.
Всякое полезное для отечества дело сразу находило отклик у губернатора Воронцова, умевшего объединять вокруг себя талантливых и небезразличных людей.
Благодаря Михаилу Семеновичу Воронцову Крым был исследован, зарисован, описан гораздо точнее и подробнее многих других районов России. С целью популяризации мало знакомой для многих крымской земли Воронцов приглашал художников для изображения наиболее интересных видов полуострова. И, конечно, много рисунков посвящено было любимой Алупке. Одним из первых художников, запечатлевших Южный берег Крыма, стал Никонор Григорьевич Чернецов, приехавший по приглашению Воронцова в 1833 году, когда исполнилось 10 лет деятельности Михаила Семеновича в должности генерал-губернатора.
По его рисункам можно представить, как выглядела Алупка в 30-е годы XIX века. В те времена она представляла собой пустынную картину мрачного величия. Огромные, обнаженные скалы, как будто оторванные чьей-то гневной рукой от гор, были разметаны в беспорядке по склонам гор к самому морю. Темные камни были разбросаны повсюду группами и в одиночку. И среди этого хаоса мелькали немногочисленные сакли татарской деревушки, домики выглядывали как бы украдкой из густой зелени своих садиков и огородов. Небольшая деревушка, состоящая из маленьких татарских домиков с плоскими глинобитными крышами, над которыми возвышалась выстроенная в 1833 году мечеть, - такой осталась Алупка на полотнах талантливого художника.
Облюбовав этот замечательный уголок Южного берега, М.С. Воронцов стал скупать у местных жителей земли в нижней части Алупки, собираясь именно там, недалеко от моря, строить дворец и разбивать парк. Татары вынуждены были переселиться выше, но с условием, что граф там построит для них мечеть.
На рисунках Чернецова видно, что к 1834 году из пяти корпусов дворцового комплекса был выстроен только один - столовый. В центральном корпусе была закончена только кладка фундамента и началась работа по возведению стен.
Не был построен дворец и в 1837 году, когда в Крым приехал император Николай Павлович. За 10 дней до приезда императора дворец и снаружи, и внутри был в таком состоянии, что, по словам очевидцев, трудно было предположить, что он раньше чем через 2 года может стать пригодным для жилья, - так много еще оставалось сделать, чтобы достойным образом принять гостей.
Однако радушный хозяин не пожалел несколько сотен тысяч рублей и дом сделали пригодным для приема гостей.
Путешествуя по Южному берегу Крыма, император Николай I не мог нарадоваться переменам, которые произошли в Крыму со времени его путешествия в 1816 году.
Как настоящий хозяин граф М.С. Воронцов сопровождал Их Величества повсюду, он ехал впереди, а в хвосте тянулась бесконечная вереница всадников, конвойных балаклавцев. Ехали на маленьких татарских лошадях, привычных ходить по самым каменистым горам.
В отличие от предыдущего путешествия император теперь передвигался по прекрасному шоссе, построенному графом Воронцовым, и экипажи знатных гостей преодолевали горы, как степные дороги.
В Алуште обедали на берегу моря в доме, специально выстроенном для путешественников. Селение Алушта состояло из татарских изб, которых с высоты дороги совсем не было видно, среди них выделялись несколько недавно построенных каменных домов поселившихся там виноделов.
В обществе императора обедал в Алуште и старожил Южного берега генерал в отставке А.М. Бороздин.
Заехал император с семьей и в Артек, где жила Т.Б. Потемкина, которую в шутку император называл митрополитом. Татьяна Борисовна была замечательной личностью. Всю свою жизнь она посвятила делу помощи ближнему. Не было благотворительного заведения, в котором бы она не состояла членом и не принимала бы участия в его деятельности.
Считалась Т.Б. Потемкина одной из первых красавиц своего времени, но уже в молодости отказалась от вечерних выездов и не появлялась на придворных торжествах. Император Николай I относился к ней с предельным уважением и разрешал ей обращаться непосредственно к нему, когда ей это требовалось. Оказавшись в Крыму, государь навестил Потемкиных.
Не доезжая Артека, Александра Федоровна, Николай I и вся свита пересели на верховых лошадей и с большой дороги спустились парком к дому, где Их радушно встречали хозяин и хозяйка. Приехав к вечеру, гости успели полюбоваться чудными видами, погулять по саду, осмотреть дом, небольшой, но уютный и прекрасно меблированный.
В девять вечера вся компания собралась на ужин. Хозяева с Удовольствием угощали своих высоких гостей богатым ужином. Стол был украшен цветами, отличными фруктами, несколькими сортами винограда.
На следующее утро вся компания пила в беседке шоколад, а затем по крутым горам поехала вдоль берега моря.
Ай-Даниль с богатейшей плантацией винограда всевозможных сортов восхищал глаза своими разноцветными кистями. У большого каменного погреба хозяин имения М.С. Воронцов просил государя попробовать ай-данильский виноград. На большом столе было разложено более 30 сортов винограда и почти столько же было поставлено бутылок разного вина. Вина, изготовленные из виноградников Ай-Даниля, считались лучшими в Крыму.
Заехали и в Массандру, где у графа Воронцова был небольшой дом, предназначенный для кратковременных остановок. Недалеко от него находилась небольшая церквушка в виде греческого храма с прекрасным иконостасом внутри, построенная архитектором Ф.Ф. Эльсоном. Массандра была куплена у Софьи Потоцкой А.В. Браницкой, матерью жены Воронцова. Через несколько лет она подарила ее своим внукам, а до их совершеннолетия - их отцу, графу М.С. Воронцову. С 1828 по 1889 год Массандра принадлежала Воронцовым и была экономическим центром их южнобережных владений. Николаю 1 Массандра очень понравилась, особенно поразил его прекрасный вид на Ялту.
Когда подъехали к Ореанде, государь остановился и обратился к Александре Федоровне: "Честь имею поздравить Ваше Высочество с благополучным приездом в ваше имение". Императрица была тронута этим сюрпризом до слез. После этого государь обратился к князю П.М. Волконскому с вопросом: "Сколько отпускается на содержание Ореанды?" - "Десять тысяч", - был ответ. - "Извольте увеличить эту сумму вчетверо".
Ореанда была избрана Александром I во время его путешествия по Крыму незадолго до смерти в 1825 году. Он купил ее у графа Кушелева-Безбородко, а император Николай I подарил Ореанду императрице Александре Федоровне. Долго гуляли они по Ореандовскому парку, осматривали место, где покойный Александр I предполагал строить дом, но император Николай I с императрицей избрали другое место для постройки нового дворца. В то время в Ореанде был только небольшой домик садовника.
За царской Ореандой следовала Ореанда графа Витта. У него был прекрасный большой дом, в котором поместилась многочисленная свита. Граф дал роскошный обед, на котором присутствовали Ольга Нарышкина, графиня Потоцкая, гостившая здесь с мужем, Леон Потоцкий, графиня Шуазель (племянница графа Воронцова) и другие знатные гости.
Граф Витт умел угостить почетных гостей с настоящим шиком: фаянс, хрусталь из Англии, щегольская прислуга, музыка повсюду. А на столе устрицы, которые тут же ловятся, конфеты из Петербурга.
К вечеру граф приготовил сюрприз - горы, окружающие Ореанду, были иллюминированы разноцветными шкаликами, на их вершинах были поставлены горящие смоляные бочки, букеты ракет то с той, то с другой стороны изумляли восторженных гостей, и, наконец, фейерверк был устроен под самыми окнами дома.
Из Ореанды путешественники заехали в Гаспру, осмотрели имение князя А.Н. Голицына, оставили под портретом хозяина подписи. Недалеко от дома Голицына находился дом княгини А.С. Голицыной, который был замечателен тем, что при нем помещалась церковь очень милой архитектуры с прекрасной живописью. Эта церковь была первой на ЮБК со времен изгнания отсюда православных греков и католических генуэзцев. Их Величества послушали в церкви краткий молебен. Хозяйки имения в то время не было, она уехала за границу.
Побывала царская семья и в Мисхоре, где их встречали Лев Александрович Нарышкин, двоюродный брат М.С. Воронцова, известный своим гостеприимством и остроумием, и Ольга Станиславовна, урожденная Потоцкая. У крыльца двухэтажного дома Нарышкиных встретила Их Величества великая княгиня Елена Павловна, которая гостила у Нарышкиных и лечилась виноградом.
Роскошным завтраком угостили хозяева высоких гостей в большом зале дома. Императорская семья провела здесь около часа.
Рядом с Мисхором - Алупка графа Воронцова. Начало владений графа указывал столб. Пушки напротив дома встречали и провожали выстрелами императорскую свиту.
Первые дни обедали по-английски. Государь сам пожелал, чтобы хозяин угощал его английскими обедами, находя, что архитектура дворца напоминает ему один шотландский замок, в котором государь был во время своего посещения Англии.
Иллюминация по поводу приезда Николая I и его супруги превзошла все ожидания. Показали императору и татарский домик, в котором останавливался в 1824 году Александр Павлович, когда тут была только бедная татарская деревушка, впрочем сохранившая свой вид и в приезд Николая I: добавилась только красивая мечеть, построенная графом Воронцовым.
В Алупке императорскую семью посещали княгиня М.В. Кочубей, Нарышкин с женой, князь В.С. Голицын с женой Еленой Александровной, бывшей Суворовой, дочь Голицыной от первого брака Варвара Аркадьевна Башмакова, великая княгиня Елена Павловна. Варвара Аркадьевна Башмакова, хозяйка имения в Мшатке, сопровождала императорскую семью и в Бахчисарае, и в Артеке. Живя в Алупке, императрица обычно проводила время в кругу небольшого общества, состоявшего из Т.Б. Потемкиной; фрейлин Моден, Тизенгаузен, Бороздиной, будущей женой Н.Н. Раевского; министра Императорского Двора П.М. Волконского; графа И.О. Витта; князя СИ. Мещерского. Мужчины обычно играли в карты, императрица занималась какой-нибудь работой. Оркестр играл на открытом воздухе близ дома, иногда госпожа Башмакова и графиня Шуазель пели. Таким образом проходили вечера до 11 часов, затем был ужин. В 12-м часу все погружалось в тишину. В один из вечеров молодой виртуоз Гюлльоми играл на скрипке и удостоился получить бриллиантовый перстень в подарок от императрицы.
Перед отъездом высоких гостей были устроены опять чудесные иллюминации. Весь верхний сад, со своими каскадами, лужайками и скалами, был обворожителен, освещался разноцветными шкаликами, наполненными оливковым маслом, из этого же сада Император выехал на Кавказ 19 сентября, императрица Александра Федоровна с молодой княжной Марией Николаевной покинули Крым 3 октября. В день отъезда здешнее общество приготовило еще один сюрприз: спектакль на французском языке с танцами, графиня Е.К. Воронцова играла на фортепьяно, заменяя оркестр.
Уезжая из Алупки, императрица Александра Федоровна оставила письмо: "С чувством искреннего сожаления оставляю прелестную Алупку, которую никогда не забуду, равно как и ее обитателей, оказавших нам более, нежели любезный прием. Увижу ли я когда-нибудь этот возлюбленный берег? Вот вопрос, естественно, представляющийся при расставании с местами и странами, неизгладимыми чертами врезавшимися в память. Почему Черное море так далеко от Балтийского?"
К середине XIX века на Южном берегу Крыма находилось уже до 20 крупных и более 50 мелких помещичьих землевладений. Последней достраивалась царская Ореанда.
Дворцы, парки, сады, виноградники, принадлежавшие М.С. Воронцову, его родственникам Нарышкиным, Потоцким и другим представителям дворянской аристократии России, полностью изменили облик побережья от Алушты до Фороса.
В усадьбах наладилось хозяйство и прежде всего - виноделие.
Самой большой плантацией винных сортов винограда была средняя Массандра, принадлежавшая графу Воронцову. Уже в начале своего правления Михаил Семенович открыл школу виноделия в Магараче, которая пользовалась его покровительством.
Сам разносторонне образованный, Воронцов содействовал открытию многих учебных заведений, обществ, музеев, изданию календарей, газет, публичных библиотек. Его рабочий стол в Одессе и Алупке всегда был завален книгами. Алупкинская библиотека насчитывала более 9 тыс. книг, изданных на русском, французском, немецком, английском и других языках. Среди драгоценных художественных изданий библиотеки - целое собрание сочинений Вольтера, 70 томов, изданных в 1789 году. Библиотека, доставшаяся Воронцову после дяди Александра Романовича и его отца, в течение всей жизни дополнялась самим Михаилом Семеновичем. Она могла удовлетворить его любознательность по всем отраслям науки, словесности и искусства.
В часы досуга он любил перечитывать в подлиннике творения Тита Ливия, Горация, комментарии Юлия Цезаря, беседовать о подвигах греческих и римских полководцев. При случае любил вспоминать стихи из Горация, Вергилия.
Признавая, что время - это драгоценный капитал, Воронцов им Дорожил выше всего. Вставал он рано, ежедневно в 7 часов, нередко и в 6 часов его уже можно было застать в его кабинете за занятиями и соображениями об успешном выполнении возложенных на него задач. Занятия его не прерывались обычно до 2 часов дня, после работы он совершал прогулки пешком или верхом и, вернувшись, вновь продолжал занятия до обеденного времени, до 6 часов.
В тиши рабочего кабинета протекали занятия М.С. Воронцова. Это был один из немногих истинных мужей государства, самая крупная фигура в Крыму в XIX веке. За большие заслуги перед отечеством в 1844 году Николай I пожаловал М.С. Воронцову титул князя и, наделив неограниченными полномочиями, назначил своим наместником на Кавказе и главнокомандующим кавказскими войсками.
После этого назначения Воронцовы все реже стали появляться в Алупке. Здесь в конце 40-х годов поселилась с детьми их дочь, графиня Софья Михайловна, которая в 1844 году стала женой графа Андрея Павловича Шувалова, сослуживца М.Ю. Лермонтова. Современники предполагали, что в образе Печорина Лермонтов воплотил некоторые черты Шувалова.
Будучи наместником на Кавказе, Михаил Семенович Воронцов стал страдать глазной болезнью и в последние годы все свои распоряжения и письма диктовал доверенным лицам. Приступы были такими, что он иногда не мог даже поставить свою подпись. На помощь приходила жена.
Очевидец вспоминал: "Вошла княгиня и села, как на обычное место, за другим столом, в двух шагах от мужа. Барон, занимавшийся личной и секретной перепиской князя Воронцова, положил перед ней большую стопку бумаг. Она обернулась и сказала: "Миша, дай мне перьев". После этого она начала подписывать бумаги, а барон едва успевал принимать их и засыпать песком. Она подписывала все бумаги князя по военному и гражданскому управлениям".
В 1854 году Воронцов вышел в отставку и вернулся в Одессу, город, с которым было связано так много воспоминаний!
Михаил Семенович не был завзятым спорщиком, но одно проигранное им крупное пари в свое время было анекдотом, облетевшим всю Россию. Однажды при поимке контрабанды у сухопутной таможни Одессы случилось быть там князю Воронцову и помещику Т.
"Как эти дураки не могут изловчиться, - заметил Т. - Нет ничего легче, как провести таможенников. Я провезу на 10 тысяч рублей товара, а вы меня не поймаете, - сказал помещик. - Даже скажу вам, в какое именно время".
"Каким образом?" - спросил Воронцов.
"А вот увидите! На пари согласен: ставлю свое имение, стоящее 50 тысяч".
"Я отвечаю, сто тысяч!" - не удержался М.С. Воронцов.
При свидетелях ударили по рукам. Управляющий таможней дивился смелости и риску помещика и предвещал ему верный проигрыш.
"А что вы повезете?" - осведомился управляющий. - "Блонды, кружева, бриллианты".
В назначенный день и час прибыл на таможню князь Воронцов в сопровождении многих одесских аристократов, пожелавших взглянуть на хитрую проделку Т.
Ровно в 12 часов подъехал к таможне на коляске спорщик. Начался досмотр. Т. увели в отдельную комнату, полностью раздели и тщательно осмотрели каждую складку его одежды, но ничего не нашли.
Такому же строгому обыску подвергли и кучера - тоже ничего. Приступили к экипажу, выпороли всю обивку - ничего.
"Мы разрубим ваш экипаж", - сказал Воронцов помещику.
"Рубите, но с условием, если ничего не найдете, то уплатите за него полтораста целковых".
Разрубили экипаж на куски - тоже ничего. Управляющий таможней даже гривы и хвосты лошадей осмотрел, но и в них, к своему огорчению, ничего не нашел.
"Ну что, кончили осмотр, - спросил победоносно помещик, поглядывая на любопытную толпу. - Теперь можно показывать контрабанду?"
После того как разрешили, он подозвал к себе белую мохнатую собачонку, прибежавшую за экипажем, а во время досмотра спокойно спавшую у письменного стола управляющего таможней. Попросил ножницы, с помощью которых распорол своего пуделя вдоль спины. Что придумал помещик?
Он навертел на простую дворняжку дорогих кружев, блонды, а между ними положил дорогие бриллиантовые вещи, превратив все это в шкуру пуделя, лапки, хвост и голову искусно выкрасил белой краской.
Пари князь Воронцов проиграл при многочисленных свидетелях, и об этом вскоре стали говорить не только в Одессе, но и в высшем свете Москвы и Петербурга. Нашла место история эта и в книге М.И. Пыляева "Замечательные чудаки и оригиналы".
Вернувшись в Одессу, несмотря на возраст и болезни, князь М.С. Воронцов продолжал думать о полезном деле для общества. За три недели до смерти он еще хотел заняться разборкой своего архива, в котором были исторические документы века Екатерины II.
Умер М.С. Воронцов в 1856 году. Известны слова, сказанные при рождении Михаила Семеновича его счастливым отцом: "Рождение твое всех порадовало: веди жизнь такую, чтобы все сокрушались о твоей смерти". Этот завет отца оправдался: не одна слеза пролилась во всех концах России при вести о кончине Михаила Семеновича, человека, немало сделавшего на благо Отечества.
Добрую память оставил о себе Воронцов и в Крыму. Приятный характер князя, который был гостеприимным, для всех доступным хозяином, подтверждает и рассказ татарина-пилигрима, очень распространенный в Крыму.
Один из жителей Алупки, когда она была еще пустынной, глухой местностью, отправился в Мекку поклониться гробу Магомета. Бедняки татары, отправляясь в далекий путь, не всегда были уверены, что вернутся домой, тем более что каждый из них считал бы для себя счастьем умереть в Мекке. Путешествие алупкинского татарина продолжалось несколько лет. Постаревший и измученный, он, наконец, вернулся домой. Когда его лодка подплыла к берегу, он не узнал своей родной Алупки, подумал, что его не туда привезли. Когда его убедили, что это и есть Алупка, он растерянно вышел на берег, подумав, что Аллах помутил его разум. На берегу он оказался в волшебном саду из тысячи и одной ночи.
Шел татарин-пилигрим и недоумевал, сон это или явь. Когда же он вступил на площадку перед великолепным дворцом, он просто остолбенел от изумления. Широкая лестница, убранная цветами и тропическими растениями, украшенная беломраморными львами на гранитных пьедесталах, вела из парка во дворец. На нижнем помосте лестницы львы лежат спокойно, как будто наблюдая за проходящими. На втором - они приподнялись на передние лапы, выражая свое недовольство, что смертные имеют дерзость подниматься по этой лестнице к недоступному святилищу хозяина. На последнем помосте они уже стоят на всех четырех лапах, разъяренные, готовые растерзать смельчака, поднявшегося к дворцу.
Долго стоял неподвижно изумленный татарин и, может быть, еще дольше стоял бы так с открытым ртом, если бы не привело его в чувство чье-то прикосновение. Он обернулся. Перед ним стоял русский генерал, в домашнем генеральском, застегнутом на все пуговицы сюртуке. Улыбка скользила по добродушному лицу старого генерала - без усов и бороды, лишь с маленькими узкими седыми бакенбардами. Генерал стал расспрашивать татарина и, узнав, в чем дело, сам стал показывать сады и дворец, так изменившие облик Алупки.
Генерал этот был не кто иной, как сам владелец Алупки, новороссийский губернатор, князь Михаил Семенович Воронцов.
Князь, по свидетельству многих, с большой охотой лично сопровождал своих гостей, кто бы они ни были, по своим очаровательным владениям и давал объяснения.
Известно, что князь М.С. Воронцов пользовался большой популярностью в Крыму, это и неудивительно, если учесть, как много внимания, сил, творческой энергии отдал он этому краю. Воронцов полюбил местных жителей, старался их не обижать. Слухи о заступничестве графа быстро распространились среди татар, и они стали приходить к нему с жалобами и просьбами. Воронцов принимал эти прошения, никогда не оставляя их без внимания. В спорах и разного рода конфликтах русских дворян с местным населением М.С. Воронцов всегда старался добиться справедливости.
Земельные споры перерастали порой в ссоры. Так, владелец Карасана Н.Н. Раевский с обидой писал Воронцову: "Я не прошу ни милости, ни даже справедливости вашей в моем деле. Я прошу только, чтобы вы, по доброте к моему отцу и по всегдашнему ко мне расположению признали меня татарином. Тогда я сам найду вашу справедливость".
Трудясь для общей пользы, М.С. Воронцов строго требовал усердия и от своих подчиненных. В своих действиях князь руководился чувством справедливости, и это привязывало к нему людей. Один из секретарей Воронцова описал такой случай: "Однажды, не находя у себя им собственноручно начертанные основания одного дела в особенности его занимавшего, он потребовал их у секретаря. По докладу секретаря, что бумаг, о которых идет речь, у него не находится, М.С. Воронцов укорял своего подчиненного в весьма кротких выражениях в утрате этих бумаг и в беспорядке по хранению дел. По тщательном разыскании они были найдены в одном из ящиков его собственного стола. Прошло довольно много времени, и обстоятельства эти были секретарем забыты.
В дни страстной седмицы семейство его, домочадцы и приближенные по обыкновению собирались в его доме для приготовления к принятию Святого Причастия. Когда после вечерних молитв в Великую пятницу Михаил Семенович, идя к исповеди, испрашивал прощения у всех окружающих, он сказал своему секретарю: "Прошу тебя, не по одному лишь христианскому обычаю простить меня, а потому, что я, действительно, сознаю себя перед тобой виноватым в несправедливых упреках".
Похоронен был Михаил Семенович Воронцов в Одессе в кафедральном соборе.
Там же похоронена и его жена Елизавета Ксаверьевна, пережившая мужа на много лет. Она окончила свой жизненный путь в 1881 году.
До конца своей долгой жизни она ежедневно читала стихи великого Пушкина. П.И. Бартенев писал: "Когда зрение совсем ей изменило, она приказывала читать их себе вслух, и притом подряд, так что, когда кончались все тома, чтение возобновлялось с первого тома".
О чем думала она, слушая волшебные стихи поэта? Быть может, вспоминала их встречи в Одессе. Молодой Пушкин, его друг Александр Раевский... сколько щемящих душу воспоминаний! Но все это прошло, прошло, как молодость, как сама жизнь проходит с ее радостями и печалями, любовью и слезами.
После смерти Михаила Семеновича во владение алупкинским имением вступил сын - Семен Михайлович.
Он посвятил себя военной службе, достиг генеральских чинов, стал генерал-адъютантом. В годы Крымской войны принимал активное участие в боевых действиях. В последние дни обороны Севастополя был ранен. В годы войны пострадали многие помещичьи усадьбы, несколько лет потом лежали они в руинах. Со временем здесь появились новые хозяева, так как у прежних не было средств восстанавливать свои имения.
Алупкинский же дворец не пострадал, и это вполне объяснимо поскольку, племянник М.С. Воронцова, сэр Герберт Сидней Пемброк, до объявления войны исполнял обязанности военного министра Англии.
Двоюродный брат сэра Пемброка, Семен Михайлович, за отличие в обороне Севастополя был награжден орденом Св. Святослава I степени с мечами.
Женат был Семен Михайлович на красавице Марии Васильевне, урожденной княжне Трубецкой, фрейлине императрицы Александры Федоровны.
В собрании Третьяковской галереи сохранился ее портрет работы художника С.К. Зарянко, выполненный по случаю бракосочетания Воронцова и Трубецкой в Алупке. В повести "Хаджи Мурат" Л.Н. Толстой писал о ней: "И в ее словах, и в ее взглядах, и в улыбке, и во всех движениях ее тела, и в духах, которыми от нее пахло, было то, что доводило до забвения всего, кроме сознания ее близости".
Детей у Семена Михайловича и Марии Васильевны не было. После смерти мужа она уехала за границу и вывезла из дворца ценности, накопленные семьей Воронцовых за многие годы. За пределами России она вышла замуж за итальянца. Умерла княгиня в Ницце в 1895 году. И Семен Михайлович, и Мария Васильевна похоронены в Исидоровской церкви Александро-Невской Лавры.
Жизнь алупкинского майората замерла на целых 20 лет. Все эти годы величественный дворец стоял пустой и унылый, в роскошных апартаментах все было в беспорядке, остался без хозяйского глаза очаровательный парк. Образцовая ферма, которая давала местному населению работу и имела, несомненно, большое значение и для всего Крыма, стояла в эти годы разоренная - весь скот из нее исчез, все здания были пусты. Печальная участь постепенного разрушения грозила Алупке.
В 1904 году здесь появились новые хозяева - Воронцовы-Дащковы, представители другой ветви рода Воронцовых.
Екатерина Романовна, тетка Михаила Семеновича Воронцова, была графиней Воронцовой по отцу и княгиней Дашковой по мужу. Родная сестра отца Михаила Семеновича, она была женщиной необыкновенной, известной не только в России, но и за рубежом.
Дарования ее были поразительно разнообразны: она писала стихи, сочиняла музыку, была знатоком искусства, незаурядным филологом. Екатерина Романовна стала первой женщиной в России, не считая коронованных особ, занявшей государственный пост!
В 1783 году Екатериной II Е.Р. Дашкова была назначена директором Петербургской академии наук. Вскоре появился указ об учреждении Российской академии и назначении Дашковой её председателем. В течение 12 лет она будет руководить академией.
Сложную и во многом трагичную жизнь проживет Екатерина Романовна Дашкова. Со смертью сына Павла, молодого, в возрасте 42 лет, род князей Дашковых пресекался. Екатерина Романовна не могла примириться с этой мыслью и добилась высочайшего соизволения на то, чтобы сын ее двоюродного брата, граф Иван Илларионович Воронцов, носил двойную фамилию Воронцов-Дашков.
Представители этой фамилии и стали владельцами алупкинского имения в Крыму.
С 1904 года полновластной хозяйкой алупкинского майората стала жена наместника царя на Кавказе графиня Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова, урожденная графиня Шувалова.
Так как предыдущая хозяйка Мария Васильевна распродала с аукциона какую-то часть художественного собрания дворца, а другую увезла с собой в Ниццу, дворец опустел. Елизавета Андреевна стала пополнять дворец мебелью и предметами роскоши, которые привозили из одесского дворца Воронцовых. Содержание дворца и парка было очень дорогим, поэтому новая владелица имения, женщина деятельная и энергичная, стала сдавать земли алупкинского майората в долгосрочную аренду .Она сдала в аренду земли под санатории им. Александра II для учащихся церковно-приходских школ. За это Николай II пожаловал ей бриллиантовые украшения к золотой нагрудной медали на аннинской ленте. Накануне Первой мировой войны в Алупке было 3 санатория, один частный противотуберкулезный диспансер, 6 пансионов и свыше 120 крупных дач.
Главной достопримечательностью, украшением Алупки и в те годы, и сейчас является дворцово-парковый комплекс единственный архитектурный памятник первой половины XIX века, дошедший до нас без последующих перестроек и изменений.
Хранит память о М.С. Воронцове его загородный дом в Симферополе, построенный в 1824 году. Принадлежал дом троюродному брату Воронцова Д.В. Нарышкину, который в 1823-1829 годах был гражданским губернатором Тавриды. Предполагают, что автором проекта был архитектор М.С. Воронцова, а затем архитектор Южного берега Крыма Ф.Ф. Эльсон.
Воронцов приобрел дом в 1834 году и сделал его своей резиденцией в центре полуострова. В этом доме в сентябре 1837 года останавливался император Николай I с семьей, прибывший в Симферополь на открытие Таврической губернской выставки, которая была устроена впервые после присоединения Крыма к России.
Во время Крымской войны большой дом использовался под госпиталь для раненых защитников Севастополя. В 70-е годы в усадьбе жил со своим штабом последний из рода Воронцова по мужской линии - Семен Михайлович, командир 7-го армейского корпуса. До конца XIX века усадьба сохраняла название "Воронцовка".
Сейчас парк, на территории которого находится бывшая усадьба Воронцова, носит имя "Салгирка", по названию реки, протекающей рядом. В старинном парке сохранились ели, которые "помнят" Воронцова. Под каждый из каштанов на центральной аллее, как говорили, при посадке зарывали тушу быка: такого запаса подкормки хватало на десятилетия.
Сейчас в бывшем загородном доме графа Воронцова Крымский научный центр. Есть мечта, что когда-нибудь в этом доме будет открыт музей семьи Воронцовых, представители которой оставили такой значительный след в истории России. Честность патриотизм, благородство - эти черты были присущи всем представителям этого знатного дворянского рода.
Потомки Воронцовых-Дашковых живут нынче во многих странах мира, но не забывают свою историческую родину, своих знаменитых предков, они частые гости в России и в Крыму. Традиционные ежегодные Воронцовские конференции в Петербурге, в Крыму объединяют не только потомков славного рода, но и всех, кому дорога русская культура.
Алупка и ее окрестности напоминают нам о многих выдающихся людях России, которые жили здесь в прошлом.
|
