Сюмболон - Чембало - Ямболи - Балаклава
В глубокую древность уходит своими корнями история Балаклавы. Мифы и старинные предания, свидетельства ученых и путешественников, историков и археологов, обступают каждого, прикоснувшегося к ее тайнам.
У древнегреческих, а позже у византийских историков Балаклавская бухта упоминается под именем Гавани Сюмболон (Симбалон, Символон). Сюмболон-Лимена - гавань символов, предзнаменований. Об этом писали Страбон, Плиний Старший, Полиен, Птолемей, Флавий Арриан...
Название города Балаклава производят обычно от тюркского Балык (рыба) и юве (лава) - гнездо, садок - "Рыбье гнездо". Впервые этот топоним упоминает еще в 1474 году Афанасий Никитин в "Хожении за три моря", который, возвращаясь из Индии, посетил Кафу (Феодосия) и "Балыкаее" (Сухановский извод). В XVII веке город был известен также как Балукой, Балыклагы-ювеч... В генуэзских документах, на европейских картах XIV -XVI вв., среди местного населения его именовали Ямболи (здоровый, здоровье - греч.), Чембало, Цембало, Цембальдо. Современное название Балаклава закрепилось за городом только в XVIII веке, незадолго до присоединения Крыма к России.
Основываясь на утверждении писателей I в. н. э., Страбона и Плиния старшего, академик П.- С. Паллас, а за ним - археолог И.П. Бларамберг и другие исследователи связывали название Балаклавы с Палакионом, полагая, что это не что иное, как переосмысленное и искаженное имя древнего укрепления - от Палака - сына скифского царя Скилура (II в. до н. э.).
По свидетельству Страбона, Палакион основали скифские цари в числе крепостей для борьбы с полководцами понтийского царя Митридата VI Евпатора. Страбон не указывает дату ее зарождения, но, видимо, это произошло в 112 - 110 гг. до н. э. Где-то в 109 году до н. э. Палакион захватили понтийцы и, возможно, херсонеситы. В музее национального заповедника "Херсонес Таврический" хранится надгробие херсонесита, погибшего у Палакиона. Собственно, Палакион - Плакия, как крепость и город - это реальность и вполне возможно, что он находился на территории современной Балаклавы. Плиний Старший упоминает таврский город Плакию (I в. до н. э. - I в. н. э.). Вспомним, что первое письменное свидетельство о таврах принадлежит Геродоту (484 - 425 гг. до н. э.), который утверждал, что тавры приносят в жертву богине Деве потерпевших кораблекрушение и всех эллинов, захваченных в открытом море. Он же добавляет, что живут они грабежом и войною. Пусть это клеймо Геродота останется на его совести. Впрочем и Страбон, говоря об узкой бухте Символов, тоже пишет, что они устраивали возле нее свои засады и притоны.
Сведения о происхождении тавров весьма разноречивы. Ряд исследователей - Ф. Брун, С. А. Жебелев, В. Н. Дьяков считали, что тавры - потомки киммерийцев, которые под натиском скифов были вынуждены отойти в горы. Существовало мнение о фракийском следе тавров, о миграции их в Крым из районов Северного Кавказа в IX в. до н. э., но так или иначе они дали названия современному Крымскому полуострову - Таврика, Таврия, Таврида, а затем и Таврическая губерния.
По свидетельству археологов, у Балаклавы, западнее Бухты символов, находилось раннетаврское поселение (около VIII в. до н. э.). Название высоты Таврос сохранялось до недавнего времени. В 1938 году археолог А. К. Тахтай произвел на ней раскопки. Находки керамики, кремневых треугольных ножей, низкобортной сковороды позволили отнести это поселение к раннему этапу развития таврской культуры.
Древнейшие стоянки и погребения, выявленные в окрестностях Балаклавы, Инкермана, на территории современного Балаклавского района, относятся к среднекаменному веку - мезолиту. Восточнее Балаклавы, близ селения Алсу в гроте Мурзак-Коба в 1938 году исследована широко известная мезолитическая стоянка, получившая название грота. Там же обнаружили и парное захоронение мужчины и женщины кроманьонского облика. В окрестностях Балаклавы имеется и ряд древних поселений: катакомбной культурно-исторической общности у восточной окраины городка, в урочище Кефало-Вриси; позднесрубной культуры конца II тысячелетия до н. э. и кизил-кобинской культуры VII -VI вв. до н. э. в устье балки Витмера, юго-восточнее современной улицы Строительной.
Земля древняя, земля таинственная, бухта удобная. Поэтому не обошли их своим вниманием и греки, и римляне.
Еще в 1990 году автор этих строк, основываясь на ряде находок: пифосы и фрагмент надписи на греческом языке, надгробный памятник римского кавалериста, золотая монета с изображением императора Нерона (I в. н. э.) и осторожных предположениях некоторых исследователей, написал, что, "можно предположить, что здесь был лагерь римских легионеров". И, как оказалось, был недалек от истины.
Летом 1992 года при земляных работах случайно обнаружили остатки древнейших сооружений, исследованных археологической экспедицией национального заповедника "Херсонес Таврический". С 1992 по 1999 год были проведены раскопки, вначале сотрудниками заповедника под руководством О. Я. Савели, затем совместно с Институтом археологии Варшавского университета (руководитель раскопок - Тадеуш Сарновски).
Результаты оказались просто ошеломляющими: археологи раскопали римскую военную базу I Италийского Легиона и святилище Юпитера Долихена.
Совсем недавно, опираясь на античных авторов и археологические находки, считали, что в южном и юго-западном Крыму известны только две римские военные базы времени Принципата: в Херсонесе Таврическом (на территории современного Севастополя) и на мысе Ай-Тодор, где находилась римская крепость Харакс, упомянутая Птолемеем.
Собственно, до 1992 года никто не оспаривал фактов, фиксирующих присутствия римских войск в Херсонесе и на мысе Ай-Тодор. Но "утраченные обломки с латинской надписью, найденные в истоке Михайловской балки на Северной стороне в Севастополе, остатки святилища фракийских богов у верховья Казачьей бухты на Гераклейском полуострове, фрагмент застройки II -III вв. н. э. с одиннадцатью клеймами XI Клавдиева легиона на черепицах с городища Алма-Кермен (Заветное), около 50 км северо-восточнее Херсонеса, позволяли полагать, что римские войска в Таврике размещались не только в Херсонесе и на мысе Ай-Тодор". Раскопки, проведенные в 1992-1999 годах, подтвердили предположения историков и ученых: в Кадыковке на северной окраине Балаклавы и на Казацкой высоте Гераклейского полуострова открыты неизвестные ранее археологические памятники, связанные с пребыванием там римских войск. И судя по всему в Балаклаве размещался довольно крупный гарнизон. Археологам удалось раскопать здание с рядом помещений, мощным культурным слоем и древними строительными остатками. Они обнаружили кованые железные гвозди, фрагменты амфор II -III вв. н. э., краснолаковых сосудов, светильников, кухонной посуды, черепицы с клеймами. Ждала их и редчайшая находка. В одном из углов здания археологи нашли клад: 57 римских серебряных динариев. Он позволил датировать и дату гибели помещения римлян. Клад был спрятан в 223 году или немногим позднее.
По своему составу клад представляет своеобразную коллекцию монет, собиравшуюся на протяжении 30 лет, от 193/194 до около 223 года. Монеты клада поражают разнообразием реверсов... Абсолютное большинство монет имеет идеальную сохранность. Можно предположить, что в данном случае перед нами одна из древних нумизматических коллекций.
Раскопки показали, что здание, построенное солдатами вексилляции (подразделение) нижнемезийского войска, находилось на уже обжитой территории. В кладке стен встречались вторично использованные плиты и блоки известняка сарматского яруса из каменоломен Гераклейского полуострова.
В июне 1996 года при строительстве дома в нескольких метрах к востоку от римского комплекса было обнаружено святилище Юпитера Долихена. Находящийся в храме материал, в том числе многочисленная керамика, позволили довольно точно определить хронологические рамки существования храма: его восстановили или реконструировали в 139 - 161 гг. н. э - во время соправления Антонина Пия и Марка Аврелия и пользовались где-то до 223 г. н. э. В святилище найдены медные и серебряные античные монеты - херсонесские и боспорские, терракоты - культовые статуэтки богини Коры-Персефоны и сатира, светильники, фрагменты тарной, столовой и кухонной керамики, архитектурные детали, в том числе ионические капители. В Балаклавском святилище обнаружены статуя Геркулеса и фрагменты изображений орла, быка, Луны, Минервы, Геракла, Митры и алтарей: Вулкану и Геркулесу. Ценнейший материал дали археологам и эпиграфические памятники из храма Юпитера Долихена.
Так, на постаменте статуи Геркулеса имеется надпись (перевод с латинского):
"Геркулесу посвящено. За здравие императора Антонина Августа и Марка Аврелия Цезаря Антоний Валенс, военный трибун I Италийского легиона (поставил) с помощью Новия Ульпиана центуриона, того же легиона, т. е. I Италийского".
Открытие, хотя и случайное, участка внутренней застройки римского военного лагеря и расположенного за его пределами святилища Юпитера Долихена, "показало, что Рим занимался обеспечением безопасности не только морских коммуникаций, но также границ одного из своих наиважнейших союзников на северном берегу Черного моря. Благодаря открытиям в Балаклаве приобретено значительно более ясное представление о системе обороны Херсонеса в первые века нашей эры и контроле за подходами, ведущими к городу из глубины Крыма, где помимо тавров, давно обитали скифы, и где потом довольно рано появились сарматы, а впоследствии готы".
Полученные данные в результате раскопок в Балаклаве расширили также знания специалистов о римской системе руководства военными контингентами, о их жизни в опорных пунктах, о религии и безусловно о значении и роли римского военного присутствия на территории союзного греческого города в Крыму - Херсонеса Таврического.
Дальнейшая судьба будущей Балаклавы тесно связана с генуэзцами. На Восточном мысу, господствующем над входом в бухту, возвышаются величественные остатки их крепости Чембало.
Во второй половине XIV в. торговые пути, связывающие страны Западной Европы с Востоком, частично переместились к берегам Азовского и Черного морей. В это время Крым являлся связующим звеном в экономических и политических отношениях Византии и славянских государств на Балканском полуострове с русскими землями. Поэтому Крым становится объектом захватнической политики татаро-монголов и двух конкурирующих друг с другом итальянских республик - Венеции и Генуи. Долгое время итальянцы вели непримиримую борьбу с Византией за черноморские торговые пути и рынки. В марте 1261 года генуэзцы заключили договор с Михаилом Палеологом (императором Никейской империи - греческого государства в Малой Азии), по которому провозглашался вечный мир между Византией и Генуей. В июле того же года войска Палеолога захватили Константинополь. Генуэзцам предоставили право беспошлинной торговли и возможность основать колонии на землях империи. Уже в 1266 году они прочно обосновались на месте древней Феодосии. По договору с золотоордынским ханом генуэзцы основали свою торговую факторию Кафу. В 1318 году они утвердились на Боспоре. Вероятно, в то же время появилась генуэзская колония в Балаклаве, но юридически их положение было оформлено гораздо позже.
Крымский хан, заключив в 1380 году мирный договор с генуэзцами, признал за ними право владения крепостью, которая с этого времени стала именоваться в генуэзских документах Чембало (Цембало, Цембальдо). Об этом свидетельствуют генуэзские летописцы, а также венецианский путешественник Иосафато Барбаро, посетивший Крым в 1437 году.
Основав новую колонию, генуэзцы приступили к строительству крепости. Вполне возможно, что они использовали укрепления, которые могли ранее возвести греки. На вершине утеса они строят город Св. Николая, или Верхний город - административную часть Чембало. Там находились консульский замок, ратуша и небольшая церковь. Замок консула, построенный на самой вершине утеса, представлял собой квадратную в плане башню высотой около 15 м; в подвальной ее части находилось водохранилище, вода в которое поступала самотеком по керамическим трубам из источника, расположенного выше крепости, на склоне соседней горы Спилия. Это место и сейчас носит название Кефало-вриси, в переводе с греческого - Голова источника, или Манэ-тунеро - Мать вод.
Нижний город, или крепость Св. Георгия, был окружен крепостной стеной с тремя башнями (или полубашнями) с узкими бойницами. Верх башен заканчивался парапетом с зубцами. На башнях устанавливали мраморные доски с надписями и гербами консулов, при которых они были построены или реконструированы.
"1463 г. Это строение построил почтенный, благородный господин БАРНАБА ГРИЛЛО. Консул".
"1467 г. Это строение построено во время управления господина де ОЛИВА, почтенного консула СИМБАЛО. Эта башня со стеной".
Башни сложены из местного бутового камня на известковом растворе.
Высшая административная и военная власть принадлежала консулу Чембало, который до 1398 года избирался на три месяца из местной знати, затем, как и консулы в Кафе (Феодосии) и Согдайе (Солдайе; Сугдее) - Судаке, стали назначаться из Генуи. Деятельность консулов и администрации колоний регламентировалась уставами.
В администрацию входили два казначея, или массария, один из которых должен был быть генуэзцем, а другой местным жителем, викарий - помощник консула, занимавшийся судейскими делами. При консуле существовал совет из восьми старейшин, имелись два трубача и один рассыльный. Духовную власть в Чембало осуществлял епископ.
Местные жители занимались сельским хозяйством, в том числе скотоводством, а также ремеслами, промыслами и торговлей. Из промыслов особое место занимал лов рыбы. В Уставе 1449 года, среди статей, общих для всех колоний Генуи в Крыму, выделены статьи, касающиеся только Чембало, в том числе о рыболовстве. Устав предписывал торговому приставу с любого улова брать определенное количество рыбы: с барки - не более 1/10 улова, с выловленной камбалы - не более двух рыб. Одна из них предназначалась для консула. В Чембало имелись специальные помещения, где заготавливалась вяленая и соленая рыба для экспорта. Видимо, в колонии была небольшая верфь для ремонта военных судов и рыбацких барок.
В Чембало шла бойкая торговля, в том числе рабами. В Уставе сказано, что объектами торговли являлись "земли, вещи, товары и люди".
Свою власть генуэзцы утверждали с помощью небольшого гарнизона, состоящего из наемников (социев и стипендиариев). По Уставу 1449 года в городе имелось 40 стрелков, вооруженных баллистами.
В каждой крепости - верхней и нижней - были коменданты, которым подчинялись солдаты, несшие караульную службу.
В конце XIII в. Чембало становится важным форпостом Генуи в Крыму. Во второй половине XIV в. усиливает свое влияние и княжество Феодоро (столица которого находилась на Мангупе). В это время в Мангупское княжество вошло большинство укрепленных поселений, расположенных вокруг Чембало и в Байдарской долине. Стремясь закрепиться на море, князья Феодоро строят свой порт в устье р. Черной, в 1427 году для его защиты реконструируют крепость Каламиту в Инкермане.
Сложные отношения с генуэзцами привели феодоритов к вооруженному столкновению. Заручившись поддержкой крымского хана, князь Алексей осенью 1433 года, видимо, помог горожанам Чембало подготовить восстание против генуэзцев. Осуществлению замыслов мангупского князя способствовали следующие обстоятельства: вспыхнувшая в 1429 году в Кафе чума перекинулась в Чембало и унесла жизни многих ее жителей. В 1428-1430 гг. в Крыму стояла сильная засуха. Все эти бедствия привели к резкому ухудшению экономического положения местного населения Чембало и к усилению эксплуатации их генуэзцами.
В 1433 году, в Чембало и в ряде окружающих деревень началось народное восстание. О нем рассказали генуэзские хронисты XV в. Иоанн Стелла, Джустиниани и Фольета. Последний пишет: "В этом году (т. е. 1433) греки - жители Чембало города Таврического Херсонеса составили заговор против генуэзских правителей города, взявшись внезапно за оружие, и, изгнав генуэзцев, они передали город какому-то греку Алексею, правителю Федоро...".
Генуэзские колонии в Крыму не смогли подавить чембальское восстание собственными силами и обратились за помощью в Геную. В это время она вела неудачную войну с Арагонским королевством, поэтому только в марте 1434 года шеститысячное войско под командованием Карло Ломеллино на 10 галерах, 2 галиотах и 9 судах меньшего размера вышло из Генуи.
4 июня 1434 года эскадра достигла Чембало и остановилась на рейде. На следующий день, после ожесточенного сражения, генуэзцы перерубили цепь, преграждавшую вход в Балаклавскую бухту, вошли в нее и осадили крепость.
6 июня Ломеллино не удалось сломить сопротивление восставших. Тогда генуэзцы, использовав судовую артиллерию, произвели обстрел города. Им удалось разрушить одну из башен, крепостную стену и ворваться в Чембало.
Падуанец Андрей Гатари так описал этот бой: "Во вторник утром (8-го июня) возобновилось сражение и одни из ворот были заняты осаждающими. Увидев это, оказавшийся в числе осажденных сын князя Алексея отступил вовнутрь крепости с 70 воинами. Солдаты вошли тогда в крепость и, преследуя неприятеля, заняли холм, произведя большую резню. Дана была пощада только одному сыну князя Алексея, его приближенным и одному кандиоту (жителю острова Кандии)...".
В 1453 году турки, захватив Константинополь, закрыли черноморские проливы для генуэзских судов. Ослабленная войнами генуэзская республика не могла оказать помощи колониям в Крыму, поэтому была вынуждена продать их своему главному кредитору - Банку св. Георгия.
Турки, заключив союз с крымским ханом, потребовали от генуэзцев дань. Ежегодную дань Чембало платило и крымскому хану. Пустив в ход все средства дипломатии, генуэзцы добились разрешения султана на проход их судов через проливы. Полученную передышку генуэзцы использовали для заключения союза с княжеством Феодоро, Молдавией, для сближения с крымским ханом, а также укрепления крепости.
В Чембало реконструируются куртины и башни, стены нижнего и верхнего города. Эти работы были завершены в 1467 году.
Но все усилия генуэзцев оказались напрасными. Летом 1475 года турки захватили генуэзские колонии в Крыму, в том числе и Чембало, дав ей новое название - Балык-юве (Рыбье гнездо или садок для рыб). Некоторыми исследователями оно переводится как Балык-кая (хая) - рыбная скала. Пленных генуэзцев вывезли в Константинополь, небольшая же часть, ушедшая в горы, смешалась с местным населением. Во время турецкого владычества, Балаклава, а также Инкерман и Чоргунь (Чоргуна) входили в Мангупский Кадалык (или округ).
В крепости разместился турецкий гарнизон, томились в заключении неугодные крымские ханы. Летом 1625 года во время крупного совместного похода запорожские и донские казаки на короткое время захватили Балаклаву и Кафу. В последующих сражениях с турецким флотом они потерпели поражение, потеряв убитыми около 800 запорожцев и 500 донцов. Во второй половине XVIII в. Балаклава приходит в запустение.
Описание крепости в 1578 году сделал посланник польского короля Мартин Броневский, осенью 1665 года турок Эвлия Челеби, в середине XIX в. - грек 3. Аркас, насчитавший восемь сохранившихся башен.
Доминиканский монах Дортелли д'Асколи, проживший десять лет в Крыму (1624-1634 гг.), писал: "Балаклава славится своим портом и обширностью окрестных лесов, представляющих такое разнообразие строевого леса, что при виде их впрямь изумляться. Там строят ежегодно крупные гальоты для поставки толстых бревен в Александрию. В последние годы там стали также строить галеры".
В настоящее время на Крепостной горе мы видим остатки оборонительных и подпорных стен и четырех башен.
В 1991 году заведующий филиалом "Чембало" национального заповедника "Херсонес Таврический" раскопал там небольшой храм.
В конце улицы Рубцова сохранилась церковь, о времени строительства которой некоторые исследователи судили по найденному в храме камню с надписью:
"1357 в день сентября, начата эта постройка во время управления скромного мужа Симоне-де-орто, консула и кастеляна".
Этот блок с текстом в 1861 году выявил известный исследователь крымского средневековья В. Н. Юргевич. Первооткрыватель этого памятника указывает, что он обнаружен около церковных дверей, в стене и был покрыт штукатуркой. Не исключено, что это блок вторичного использования, попавший в кладку при постройке здания. Возможно, это и спасло памятник от сардинцев экспедиционного корпуса в период Крымской кампании 1854-1856 гг. Их главнокомандующий Альфонс Ла-Мармора распорядился перед уходом из Крыма выломать из стен крепости Чембало все консульские строительные надписи и отправить их в Геную.
Обнаруженный В. Н. Юргевичем камень, после закрытия храма, хранился в Севастопольском музее краеведения (ул. Пролетарская, ныне - ул. Суворова), затем его передали в Херсонесский заповедник, где он находится и поныне. В последнее время у некоторых исследователей появились сомнения, что камень со строительной надписью обнаружен в храме Двенадцати Апостолов. Высказывается предположение, что он найден в древней, возможно генуэзской, церкви святых Апостолов Петра и Павла, закрытой в 1924 году и разобранной на строительный материал в 40-х годах XX века.
На основании натурных исследований, некоторые ученые пытались датировать храм 1793-1797 гг. Справочная книга Таврической Епархии утверждает, что церковь построили в 1794 году. Известно, что накануне Крымской войны она перестраивалась. Об этом можно судить по опубликованной фотографии Роджера Фентона.
8 июня 1875 года восстановленная церковь была освящена во имя Святого Николая Чудотворца. В начале XX в. к этому храму были приписаны: часовни Св. Троицы (в центре Балаклавы) и во имя Святого Пророка Ильи (в одной версте от городка), церковь в честь Воздвиженья Животворящего Креста Господня, построенная в 1903 году на территории кладбища (ул. Мраморная) на средства Спиридона Гинали и старинная церковь во имя Св. Апостолов Петра и Павла. Находилась она на древнем, возможно генуэзском кладбище. От нее остались лишь склеп и часть апсиды (ул. Калича, 67).
В храме святого Николая хранились знамена и прочие реликвии упраздненного Балаклавского греческого батальона. В годы советской власти в храме размещались Дом пионеров, клуб, ОСОАВИАХИМ. В 1990 году киевский архитектор Ю. Лосицкий разработал проект восстановления храма как памятника архитектуры XVIII века. Здание является уникальным образцом культового зодчества, не имеющего аналогов в Крыму и соседних регионах. Это четырехстолпный крестово-купольный храм, построенный из бутового мраморовидного известняка. Вход оформлен четырехколонным портиком тосканского ордера с треугольным фронтоном из инкерманского камня. Несущие колонны интерьера также тосканского ордера, росписи отсутствуют. 13 июля 1990 года протоиерей Александр (в миру А. Половецкий) в храмовый праздник провел первую за многие годы службу. Возродилась церковь под названием Двенадцати Апостолов, ныне является подворьем Спасо-Преображенского монастыря.
И этот древний восстановленный храм, и мощные оборонительные стены, и башни средневековой крепости до сих пор волнуют воображение всех, кто побывал в этом городке, унося в его историческое прошлое.
На протяжении многих веков Россия вела упорную борьбу за выход к Черному и Азовскому морям. Укрепление ее на южных рубежах натолкнулось на яростное сопротивление Франции, Англии и Австрии, видевших в лице русского государства опасного противника своим интересам в этом регионе.
В 1768 году Турция, подстрекаемая европейскими странами, вступила в войну с Россией. В ходе ее 23 июня 1773 года произошел морской бой, известный в истории под названием Балаклавского. Два русских корабля - "Корон" и "Таганрог" - под командованием капитана 2 ранга Яна Генриха Кингсбергена (голландца на русской службе), находясь в крейсерстве, встретили у Балаклавы турецкую эскадру из трех линейных кораблей: двух - 52-пушечных, одного - 36-пушечного и 24-пушечной шебеки с десантом. Несмотря на то, что у русских было на вооружении всего 32 орудия против 164 турецких, они дерзко атаковали врага. После шестичасового боя турки стали спасаться бегством. Преследовать более быстроходные корабли противника оказалось невозможно. Командир доносил после блестящей победы: "Легче было бы поймать луну, нежели догнать парусные суда с моими двумя плоскодонными машинами. Если бы у меня был фрегат, то у ее Величества было бы двумя кораблями более". Русские в бою потеряли 1 офицера и 3 матросов убитыми, 26 матросов получили ранения. Потери турок оказались значительнее. За этот подвиг капитан 2 ранга Кингсберген был награжден орденом Св. Георгия 4 степени. Балаклавская бухта стала первым пристанищем русских судов, прибывающих в Крым еще до официального присоединения его к России. "Для командования заводимым флотом на Черном и Азовском морях" назначили героя Чесменского сражения вице-адмирала Ф. А. Клокачева. Долгое время шли поиски места для базирования Черноморского флота. Еще за десять лет до основания Севастополя, в Балаклаву прибыл корабль "Модон", которым командовал Ф. Ф. Ушаков. "Описная партия" с этого корабля, под руководством штурмана И. В. Батурина обследовала и составила первую "Карту Ахтярской гавани с промером". Рукописная карта Ивана Батурина, сохранившаяся до наших дней, в то время, видимо, не была оценена командованием. На удобство бухты для базирования флота и строительства крепости одним из первых обратил внимание А. В. Суворов, оценивший ее достоинства.
Он и Ф. Ф. Ушаков немало сделали и для укрепления Балаклавы. Командуя палубным ботом "Курьер", в 1772 году Федор Ушаков плавал от Таганрога до Балаклавской бухты. Назначенный в следующем году командиром 16-пушечного корабля "Морея", затем 16-пушечного корабля "Модон", он находился в Балаклавской гавани на случай защиты крепости от ожидавшегося турецкого десанта.
Как в генуэзские времена, вход в бухту преграждают железной цепью. И уже будучи контр-адмиралом, вступив в апреле 1789 года в командование корабельным флотом, базирующимся в Севастополе, он уделял внимание безопасности Балаклавы.
В рапорте Г. А. Потемкину Ф. Ф. Ушаков пишет: "А как при Балаклавской гавани вооруженных и прочих судов не имеется, тож и вход в гавань пушками не защищен, о чем вашей светлости донеся... не угодно ли будет приказать поставить туда одно вооруженное из корсарских судов, также на восточном мысу Балаклавской гавани сделать кому подлежит маленькую батарею на том же месте, где была во время прошедшей войны. Пушки на оную, если других нет, можно две или три дать здешнего порта"
Еще в 1771 году войска князя В. М. Долгорукова вступили в Крым. На следующий год первого ноября в Карасубазаре (г. Белогорск) между Российской империей и Крымским ханством подписали договор о дружбе и союзе. Потерпев ряд поражений на суше и потеряв флот в Чесменском бою, Турция пошла на уступки. Договор же России с крымским ханом подтолкнул и турок к заключению в 1774 году мирного Кючук-Кайнарджийского договора. Крымское ханство объявлялось независимым от Турции. В Крыму и на Кубани, освобожденных от турецкого владычества, прочно утвердились русские войска под командованием великого русского полководца А. В. Суворова.
Главная квартира русских войск находилась в Бахчисарае. В Балаклаве и Георгиевском монастыре располагался казачий Донской полк премьер-майора И. И. Харитонова, в Балаклаве и Инкермане - квартировал Ряжский пехотный полк, а в селениях Карань и Камары - батальон егерей.
Чтобы воспрепятствовать высадке турецких десантов в Крыму, А. В. Суворов укреплял позиции по берегам Черного моря: заложил земляные батареи, умело расставил войска, определил места постов, дозоров, кордонов.
Место для установки орудий Суворов выбрал на высоте, на западном берегу, у входа в Балаклавскую бухту. Было построено сомкнутое земляное укрепление в виде неправильного четырехугольника с бастионами на трех углах, с глубоким, широким рвом, отвесным эскарпом и контр-эскарпом. Ров пришлось высекать в скале. Западнее этого укрепления, на отвесном берегу моря, построили люнет.
Мир с турками оказался весьма зыбким. Турецкие суда частенько появлялись у берегов Крыма. 8 сентября 1778 года в Балаклаве задержали двухмачтовое почтовое турецкое судно, осматривавшее укрепления. А на следующий день А. В. Суворов доносит в рапорте П. А. Румянцеву: "Наконец из турецкого флота суда стали появлятца разноместно у здешних берегов, которых ныне по доходящим рапортам действительных прибыло к Кефииской бухте (феодосийской) больших и малых до ста, к Балаклавской гавани пять кораблей, но на берег по сие время высадки еще делать не покушались и нынче от начальников их ко мне отзыва никакого нет. Все со стороны российских войск предосторожности взяты и поступлено будет по данным мне от вашего сиятельства повелениям. Генерал-порутчик Александр Суворов".
Турки, видя русские батареи, вступили с А. В. Суворовым в переговоры, пытаясь сойти на берег якобы для того, чтобы пополнить запасы пресной воды. Однако хладнокровие и выдержка полководца, показавшего себя тонким дипломатом, привели к тому, что турецкая эскадра вынуждена была убраться от берегов Тавриды.
В 1783 году царское правительство приняло решение о присоединении Крыма к России, закрепленное 8 апреля указом Екатерины II. Принимая меры к защите новоприобретенного края, не забыли и о Балаклаве. В указе императрицы Г. А. Потемкину "Об устройстве новых укреплений по границам Екатеринославской губернии" от 10 февраля 1784 г. говорилось: "Балаклаву, исправя как оная есть и содержа ее поселенными тут греческими войсками...".
Сформировали их в 1776 году из греков островов Архипелага, участвовавших в боевых действиях на стороне России во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Восемь батальонов греков под командованием Стефана Мавромихали, перейдя на корабли русского флота, которыми командовал граф А. Г. Орлов, сражались в Хиосском бою, в Чесменском сражении. После заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора Россия приняла своих греческих союзников в подданство, а граф Орлов перевез их в Крым. Греков расселили в Северном Причерноморье, создав из них в Одессе и Балаклаве воинские подразделения. Балаклавский греческий батальон состоял из трех рот. Вначале командовали ими майоры Дуси, Кандиоти, Напони. Первым же командиром стал подполковник С. Мавромихали, дослужившийся до генерала. Греки несли кордонную службу на Черноморском побережье Крыма, участвовали в русско-турецких войнах и в Крымской войне 1853-1856 гг. В батальоне состояло 1194 человека - мужчин, в 30-х гг. - 1379 солдат и офицеров. Штаб батальона располагался в Балаклаве.
Кроме Балаклавы, греки жили в деревнях Кады-Кой, Камара, Карань, Лака (находилась южнее Тепе-кермена) и Керменчик (маленькая крепость) - между реками Бельбек и Кача, а также в Аутке, Алсу и в других местах.
Так, в Балаклаве образовалось своеобразное военизированное поселение греков. Для подготовки военных кадров имелась специальная школа кантонистов.
В свободное от службы время греки занимались сельским хозяйством, торговлей и рыболовством. Начальнику батальона полагалось 240 десятин земли, офицерам - по 60, рядовым - по 20. Тем, кто уходил в отставку, а также не служившим в батальоне - по 10 десятин.
В 1822 году Балаклавский греческий батальон получил дополнительно 14 152 десятины земли в Таврической губернии. Многие греки эти земли сдавали в аренду. Некоторые из них стали весьма состоятельными людьми. Командир греческого батальона Ф. Д. Ревелиоти приобрел ряд земель на Южном берегу Крыма, в том числе Ливадию и Ореанду, затем продал их: Ливадию - Л. С. Потоцкому, Ореанду - А. Г. Кушелеву-Безбородко.
После Крымской войны, в 1859 году, Балаклавский греческий батальон упразднили.
К 1864 году общее количество греков, проживавших в Балаклаве и ее окрестностях, исчислялось не более двух тысяч. Ядро общины составляли члены распущенного Балаклавского греческого батальона, их семьи и греки старожилы, оставшиеся на полуострове или вернувшиеся в Крым после переселения 1778 года.
Еще в 1777 году в ходе восстания татарской знати против последнего крымского хана Шагин-гирея, пострадали многие греки, оказывавшие помощь русской армии. И в случае военного конфликта с Турцией, участь греческого населения предсказать было несложно. Так появляется план Переселения христиан в Российскую империю. По мнению авторов этого проекта, переезд защитит православных от мусульманского насилия и подорвет экономику Крымского ханства.
Выполнил эту миссию генерал-поручик А. В. Суворов, назначенный на полуостров для подготовки к присоединению его к России.
Суворов оказался в сложной обстановке. Лавируя между П. А. Румянцевым - главнокомандующим армией в Крыму и на Кубани, под началом которого он служил, и Г. А. Потемкиным - Новороссийским генерал-губернатором, которому он был обязан подчиняться, Суворов решал весьма сложные военные, дипломатические и административные проблемы.
В июне 1778 года А. В. Суворов получил распоряжение П. А. Румянцева о переселении христиан в Приазовье. Впрочем, последний подчеркивал, что он вынужден дать его под нажимом Г. А. Потемкина.
Без особого энтузиазма, но с присущей ему энергией, А. В. Суворов взялся за порученное ему дело. Перед ним стояла трудная задача: греков надо было переселить в Приазовские степи, армян - на Дон, армян-католиков - в Екатеринослав. В своих действиях Суворов сумел заручиться поддержкой местного духовенства: архимандрита Петра Каркосова, священника Иакова и, безусловно, Игнатия Газадини (Газадинова) - последнего митрополита Готфейско-Кефайской епархии, инициатора переселения крымских христиан.
Игнатий прибыл из Константинополя 25 апреля 1771 года в Балаклавский Георгиевский монастырь, а через день отправился в свою резиденцию - Успенский монастырь близ Бахчисарая.
Именно он, став во главе епархии, 29 октября 1771 года написал прошение в Святейший Синод, а 8 октября 1772 года - российской императрице. В них митрополит просил "освободить из рук христоненавистных татар" христиан Крыма, которые "от первого до последнего просят не оставлять отчужденными от державного покровительства России". Он дважды ездил в Петербург, где встречался с Екатериной П.
Императрица, рассмотрев просьбу Игнатия, всячески способствовала переселению христиан в Россию. Не терял времени и митрополит. В своих проповедях он призывал христиан добровольно принять подданство России, а его племянник Иван Газадинов, впоследствии офицер русской армии, тайно обходил города и селения Крыма, рассказывая об обещаниях, данных Екатериной II митрополиту Игнатию. А эти посулы могли прельстить любого: "Неприкосновенность собственности, полная безопасность жизни и доброго имени, свобода передвижения, совести, крестных ходов, в рекруты эллинов век не брать, на десять лет освобождать от налогов...".
Не удивительно, что сравнительно быстро Игнатий получил согласие христиан на переселение. Он передал документ А. В. Суворову и 23 апреля 1777 года, в день Великомученика Георгия Победоносца, объявил время предстоящего отъезда.
С греками, армянами, грузинами и болгарами уехали и некоторые татары. А. В. Суворов писал П. А. Румянцеву: "Принимающие секретно крещение татары уезжают вместе с христианами в Россию; во многих из них вырастает к тому ежевременное желание, в чем от меня препятствий чинить не велено".
Покинув обжитые места, выехали 31 449 христиан.
Опустели и окрестности Георгиевской обители. Балаклаву покинули 82 человека, Карань - 331, село Камары - 475. В Балаклаве и окрестных селениях руководил переселением подполковник Днепровского егерского полка Юргене Давид Николаевич, впоследствии генерал-майор. Впрочем, не все христиане покинули Крым: через полтора года на полуострове оставалось 27 тысяч. В 1780 году последовал указ императрицы № 1817. Им определили место для греков в Приазовье. Там были основаны город Мариуполь и 23 греческих поселения.
В 1787 году Екатерина II для осмотра "драгоценной жемчужины своей короны" совершила длительное путешествие из Петербурга в Тавриду. В огромной свите императрицы находились австрийский император Иосиф II; предпоследний любовник императрицы очаровательный Дмитрий Мамонов, годившийся ей во внуки, генерал-губернатор Новороссийской губернии князь Григорий Потемкин.
Определенный с детства в духовное звание, он учился в Смоленской семинарии, но вместо монашеского клобука предпочел лейб-гвардейский мундир. Приняв участие во дворцовом перевороте, вознесшем на престол Екатерину II, и став ее фаворитом, он быстро достиг высоких чинов и должностей. Вскоре, однако, Потемкин изумил всех, уехал "в Александро-Невский монастырь, надел рясу монаха, отпустил бороду и объявил, что меняет блестящий двор на иноческую келью. Немного дней продолжалось его отшельничество. Екатерина вызвала Потемкина из кельи монастыря, и с тех пор участь его решилась: он явился первым в числе царедворцев...".
Назначенный генерал-губернатором Новороссийской губернии, Г. А. Потемкин организовал грандиозное путешествие императрицы в Тавриду. В январе 1787 года Екатерина II выехала из Петербурга. К вояжу тщательно готовились. Даже напечатали путеводитель, где были указаны примечательные места Тавриды и даны их описания. Не забыли также Балаклаву и Георгиевский монастырь.
Отправившись в путь в январе 1787 года, кортеж, состоявший из 14 карет и 164 саней, через четыре месяца добрался до Севастополя.
В полдень 22 мая путешественники появились в Инкермане, где по указу Потемкина построили небольшой изящный дворец. Из него открывался прекрасный вид на Ахтиарскую гавань. Для этого "светлейший" даже пожертвовал одной из башен крепости Каламита. Она закрывала часть бухты и за это пострадала. Ее просто снесли…
Скрывшись от майского зноя в залах, гости наслаждались изысканными блюдами и напитками, слушая мелодии оркестра светлейшего. В разгар обеда "отдернули занавес, закрывающий вид с балкона, и таким образом внезапно и неожиданно открылся вид прекрасной Севастопольской гавани. На рейде стояли 3 корабля, 12 фрегатов, 20 мелких судов, 3 бомбардирские лодки и 2 брандера, всего 40 военных судов. Открылась пальба из всех пушек. Смотря на флот, Екатерина пила за здоровье лучшего своего друга, императора Иосифа, которому, как она утверждала, она была обязана приобретением Крыма".
Екатерина II сияла. Физиономии иноземных послов и графа Фалькенштейна были отнюдь не веселы. С его лица исчезла неизменная скептическая улыбка. Граф Сегюр, пораженный увиденным, с едва скрываемой досадой произнес, что флот, построенный в два лишь года - это какое-то чудо. Такой расторопности от "светлейшего" они не ожидали.
В шлюпке, специально заказанной в Константинополе, Екатерина II прибыла в Севастополь.
После празднеств в столице зарождающегося Черноморского флота, императрица со свитой осмотрела Балаклаву.
Возле Кады-коя путешественников встретил конный отряд вооруженных "амазонок", состоящий из ста балаклавских гречанок. Они были одеты в курточки из зеленого бархата, обшитые золотым галуном, малиновые бархатные юбки, в белые тюрбаны с золотыми блестками и страусовыми перьями. Командовала экзотической "ротой амазонок" жена офицера балаклавского греческого батальона Елена Ивановна Сарандова, пышные формы которой отнюдь не вязались с мифическими "безгрудыми" амазонками. Потрясенная необычайным зрелищем, эффектно подготовленным по приказу князя Потемкина, Екатерина II присвоила Сарандовой чин "капитана амазонок", а позднее пожаловала ей бриллиантовый перстень. До конца своей долгой жизни Е. И. Сарандова (по второму браку Шидянская) будет вспоминать благодеяния императрицы и ее именитых спутников. Впрочем, Иосиф II ограничился царственным поцелуем.
Затем по искусственной аллее из апельсиновых, лимонных и лавровых деревьев, устланной лавровыми листьями, они последовали в Балаклаву.
Уютная лазурная бухта, руины генуэзской крепости и прекрасная погода произвели на путешественников приятное впечатление. По утверждению А. Г. Брикнера, неутомимые принц Насау-Зиген и граф Сегюр посетили и Георгиевский монастырь, хотя А. Л. Бертье-Делагард сомневался в достоверности его сведений. Екатерина II, увы, проехала мимо древней обители. Вскоре путем, который назвали "Екатерининским", она вернулась в свою столицу.
В Балаклаве с 1784 года находился торговый порт. В 1808 году в ней появились таможенная застава и карантин, но дальнейшего развития из-за своеобразного положения гавани и конкуренции торговых портов Феодосии, Евпатории и Керчи порт не получил. В то время в Балаклаве проживало немногим более тысячи жителей, и она походила на большую деревню. В городе имелась одна только улица, довольно узкая и не имеющая никаких примечательных зданий.
В 1851 году инженер-капитан Ю. К. Амелунг составил генеральный план благоустройства Балаклавской бухты, но осуществить его не успели - началась Крымская война.
После войны, в 1859 году Балаклаву с деревней Кады-кой перевели в разряд заштатного города Ялтинского уезда. Через несколько лет начинается его возрождение: развивается сельское хозяйство, появляются новые жилые и общественные здания.
Если к 1870 году в Балаклаве обрабатывалось только 180 десятин земли, занятой в основном виноградниками, то к 1890 году их было уже 1240. Немалая заслуга в этом принадлежала Казимиру Александровичу Скирмунту, поселившемуся в Балаклаве "не по своей воле". Он завел виноградники и, проведя метеорологические наблюдения, установил своеобразие балаклавского климата. Выяснилось, что по сравнению с Южным берегом Крыма, здесь более суровый климат, но есть и свои преимущества: обилие солнечных дней, более умеренная температура летом и редкие туманы. Средняя температура в июле в Балаклаве ниже на 3 градуса, а осадков выпадает в 1,5 раза меньше.
Открыв в своем доме пансионат, Скирмунт стал пропагандировать его в печати. Примеру предприимчивого поляка последовали и другие. Балаклава начинает развиваться как курортное местечко. В городе выпускался "Балаклавский курортный листок", издаваемый Балаклавским отделом Всероссийской Лиги для борьбы с туберкулезом (редактор - доктор А. С. Кушуль).
К этому времени городское управление Балаклавы упразднили, сделав ее 6-м полицейским участком Севастопольского градоначальства. Городской голова стал называться старостой. Но это понижение рангом не сильно повлияло на ее дальнейшее развитие. При городском старосте К. С. Гинали часть земли северо-восточнее Балаклавы в сторону Кады-коя и западный скалистый берег бухты разбивается на участки, которые быстро раскупили. Между старой частью городка и Кады-коем начинает расти Новый город. Только с 1900 по 1910 год построили не менее ста дач. Надо сказать, что до революции бытовало всего несколько названий улиц: Набережная, Базарная, Первая, Вторая и Третья...
Ландшафт Балаклавы оказал значительное влияние на историческую планировку и застройку города. Размещение строений на берегу моря привело к тому, что морские виды стали доминирующими в его архитектурном облике. Не меньшее значение для Балаклавы в этом отношении имеет горное окружение. Море и горы составили основу архитектурной композиции городка. Исключительную роль в великолепных видах Балаклавы играют поверхность моря, Утес и скала с крепостью, запирающие вход в бухту, - важнейшие доминанты, активно участвующие в формировании архитектурного облика Балаклавы, крутые склоны берегов, срывающиеся в морскую пучину.
На этом удивительном фоне и появляются роскошные дачи и более скромные особняки, изменившие город и придавшие ему совершенно неповторимый вид.
Недалеко от выхода из Балаклавской бухты, в лощине строится обширный красивый ансамбль дач "Прибой" графа Матвея Александровича Апраксина. Основной корпус в стиле неогрек стоял на высокой искусственной террасе в виде аркады из необработанного камня, являющейся цокольным этажом. Портик с балконом - альтаном, дорические колонны в сочетании с деталями и формами, характерными для рационалистической архитектуры, создавали оригинальный образ дачного комплекса. Строили его по проекту архитектора Н. П. Краснова - автора Ливадийского белокаменного красавца дворца на Южном берегу Крыма. О талантливом зодчем до недавнего времени было мало что известно. В бывшей Югославии, где Николай Петрович Краснов провел последние годы своей жизни, о нем знают гораздо больше.
Окончив Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Краснов в 1888 году приехал в Ялту, где одиннадцать лет работал городским архитектором. Занимаясь частной практикой, он построил для великосветской знати несколько вилл и так называемых "охотничьих домиков". До наших дней сохранился один из них в селе Соколином (бывшее Коккозы). Принадлежал он князю Ф. Ф. Юсупову (одному из убийц Григория Распутина), женатому на племяннице Николая II великой княгине Ирине Александровне. Такой же "охотничий домик" имел Ф. Юсупов и в Балаклаве. Здание, сильно перестроенное, сохранилось на Западном берегу бухты. Вполне вероятно, что автором проекта этого здания является также Н. П. Краснов. Граф М. А. Апраксин, страстный яхтсмен и большой любитель цветов, был кумом Николая II, навещавшего его в Балаклаве. Об этом царь упоминает в 1913 году в своем дневнике, называя его "Мотей". А дача Апраксина, к сожалению, не сохранилась: разрушена в годы войны.
В Балаклаве возникают имения "Калива" князя К. Д. Гагарина (на месте дачи построен пансионат Балаклавского рудоуправления им. А. М. Горького), дворец и охотничий домик графа Нарышкина - родственника царя, дача княгинь Веры Леонидовны и Софьи Леонидовны Муравьевых - выдержанная в стилизованных формах итальянского ренессанса. Появляются особняки контр-адмирала П. П. Феодосьева (он имел дом и в Севастополе - ул. Соборная, 15) и его жены Ольги Тимофеевны, преподававшей немецкий язык, музыку и пение, актрисы Соколовой.
На западном берегу бухты вырастают дворцы промышленника Пшеничного и инженера А. М. Завадского. Сохранившаяся дача "Фата Моргана" Завадского, несмотря на утраты и ныне сохраняет основные черты своей яркой экзотической архитектуры, напоминая образ сказочного арабского дворца-миража.
В северо-западной части Балаклавы еще в 1873 году построил дачу, своей оригинальностью привлекающую к себе внимание и в наше время, предприниматель И. П. Зусман. Присутствие в городке развалин генуэзской крепости Чембало безусловно определило зодчему и выбор мотива - архитектура северной Италии раннего средневековья. Здание напоминает миниатюрную крепость с парапетом в виде крепостных зубцов. Подпорные стены участка решены как стены крепости и ранее завершались сложным парапетом. Дом сильно пострадал в годы войны. В 1941 - 1942 гг. в нем находился штаб 2-го батальона 456-го стрелкового полка (командир - майор А. В. Ружников), о чем свидетельствует мемориальная доска, установленная в 1967 году (ул. Василия Жукова, 9). Преображались и городские окрестности, где стали появляться многочисленные поместья и хутора. В районе шестого километра Балаклавского шоссе находился хутор генеральши О. П. де Росси, вблизи - имение Золотая балка, а у современного лесхоззага - почетного гражданина Балаклавы - В. Э. Шитта. В феврале 1919 года, во время англо-французской интервенции Севастополя, его дочь Тамара Шитт, вступила в брак с "английским подданным лейтенантом флота Лэсли Эшмором". Венчались в Свято-Никольской церкви (ныне 12-ти Апостолов). Свидетели были весьма именитые: со стороны жениха - командующий британским флотом капитан Перш Ройдерг и штабе капитан Н. А. Чириков, невесты - полковник А. Л. фон-Нолькен и граф М. А. Апраксин. В 1996 году Балаклаву посетили первый лорд Британского королевского флота адмирал Эдвард Эшмор и его брат - магистр королевского двора вице-адмирал Петер Эшмор - сыновья Лэсли и Тамары Эшмор (Шит), искавшие на балаклавской земле следы пребывания их родителей.
Недалеко от Балаклавы, в Чоргуне (ныне Чернореченское) еще в Потемкинские времена получил поместье первый командир Балаклавского греческого батальона Стефан (Стефан Бей) Мавромихали, принадлежавший к древнему греческому роду. На их гербе был изображен Византийский двуглавый орел на фоне княжеской мантии. С. Мавромихали был женат на дочери графа Я. Н. Булгари. Их сын Павел Стефанович (1770-1822) служил на флоте под непосредственным командованием Ф. Ф. Ушакова, затем перешел на гражданскую службу, являлся сотрудником герцога А. Э. Ришелье и был его другом. П. С. Маврамихали соединил свою судьбу с гречанкой К. М. Стамати (1785-1851), имел семерых детей: сына Константина (род 1803 г ) дочерей - Марию ( 1809 г.), Елезавету (1813 г.), Александру (1816 г.), которые вышли замуж за К. Н. Анастасьева,
А.Ф.Ревелиоти, И.А.Кази, а также Екатерину (1810 г.) и Елену (1811 г.). Последние стали женами двоюродных братьев - М. И. и И . Ф. Бларамбергов.
С 1786 года поместьем владел видный русский ученый и государственный деятель Карл Иванович Габлиц (родился в 1752 году в Кёнигсберге, в еврейско-немецкой семье, в 1758 году с родителями переселился в Москву, куда его отец был назначен инспектором). После присоединения Крыма к России Санкт-Петербургская Академия наук направила Габлица в Крым для описания полуострова. Прибыв в Тавриду в 1784 году, он побывал во всех ее уголках, в том числе и в Балаклаве, собрав научный материал о природных богатствах края. 8 февраля 1784 года назначен вице-губернатором Таврической губернии а в 1785 году ему поручили составить историческое описание Тавриды. Князь Григорий Александрович Потемкин пожаловал Габлицу поместье в Чоргуне под Балаклавой и под Судаком. В декабре 1784 года сенат назначил К. И. Габлица советником уголовной палаты Таврического областного управления.
Дом Карла Габлица, построенный "в турецком вкусе" находился возле ныне сохранившейся Чоргуньской башни. Уехав из Крыма в феврале 1797 года, Габлиц еще двенадцать лет владел Чоргунским имением, которое в первой половине XIX века называли Карловкой.
Дочь Габлица - Анна Карловна - славилась необыкновенной красотой. Последний крымский хан Шагин-Гирей предлагал ей руку и сердце, но получил отказ. От брака Анны Карловны с действительным статским советником Н. И. Серовым, родился будущий композитор Александр Николаевич Серов.
В период службы в Крыму с 1845 по 1849 гг. товарищем председателя Таврической уголовной палаты А Н Серов посещал бывшее имение деда. В Крыму он познакомился и увлекся Марией Павловной Анастасьевой - внучкой Стефана Мавромихали. Встретившиеся на пути житейские преграды прервали их отношения, но они остались друзьями и еще долго вели переписку.
Родственные связи были у Мавромихали с известным ученым, топографом, исследователем Центральной Азии И. П. Бларамбергом (1800-1878). Затем имение перешло к его сыну - композитору Павлу Ивановичу Бларамбергу, автору пяти опер: "Тушинцы", "Скоморох", "Демон", "Мария Бургундская" и "Девица-Русалка". Его оперы "Тушинцы" и "Мария Бургундская" шли в Большом театре. Его жена - Минна Карловна (урожденная баронесса Врангель), по сцене Чернова, одаренная певица, училась пению в Париже.
Поселившись в Чоргуне, Бларамберг занялся сельским хозяйством, его жена - педагогической деятельностью. Он умер в 1907 году в Италии. Урна с прахом захоронена в фамильном склепе в Чоргуньском имении. Вскоре в 1909 году там же погребли и Минну Карловну, не вынесшую одиночества и, по свидетельству врача С. А. Никонова, покончившую с собой. Дом и фамильный склеп разрушены в годы Великой Отечественной войны. После их смерти имение перешло к брату М. К. Бларамберг - Александру Карловичу Врангелю, жизнь которого тесно связана с Балаклавой. На улице Калича, 19 стоит трехэтажный особняк, принадлежавший его родственнику архитектору Михаилу Александровичу Врангелю. Закончив институт гражданских инженеров в Петрограде, он с 1918 года работал в Балаклаве. 15 ноября 1920 года его назначили "городским инженером" Балаклавского ревкома, а в январе 1922 года - городским архитектором Севастополя.
Балаклава продолжала развиваться как курортное местечко. Этому способствовало и то, что городок входил в так называемую черту еврейской оседлости.
В 1887 году на Набережной, в доме № 23 открывается первая балаклавская гостиница К. С. Гинали "Гранд-отель" на 45 номеров (ныне Набережная Назукина, 3), содержатель которой А. Ахобадзе завлекал постояльцев дешевизной номеров: один рубль за сутки, 25 - в месяц. Напротив нее на берегу построили ресторан-поплавок. Позже появляется гостиница "Россия" - Набережная, 28 (ныне Набережная Назукина, 21), с павильоном на берегу бухты. Владельцем гостиницы был Л. Г. Бисти - дед Дмитрия Спиридоновича Бисти; уроженца Балаклавы - народного художника России, оформителя "Библиотеки всемирной литературы" в том числе "Илиады" и "Одиссеи" Гомера. На Набережной находились также меблированные комнаты "Монплезир" (здание не сохранилось).
В 1888 году К. А. Скирмунт начинает строить в конце балаклавской бухты грязелечебницу. Около купален, принадлежавших К. С. Гинали, в 1904 году появилось здание на 12 номеров для принятия морских ванн (сейчас в этом здании спасательная станция).
В городе работали земская больница, аптека М. О. Золотницкого (Набережная Назукина, 1), три врача: городские - А. С. Кушуль, К. Г. Гольберштейдт (жили в доме Афанасия Христопуло), земский - В. А. Глинка (снимал квартиру в Новом городе на даче Турчаниновой) и фельдшер - Е. М. Аспиз (жил на улице Базарной в доме Василькиоти). В городе также имели практику врачи: В. Л. Педьков, М. М. Костров, Б. Д. Коган и акушерка А. И. Александрова.
В 1896 году в Балаклаве открылась библиотека, в 1910 году - городской клуб, городское собрание.
В этом же году была построена электростанция (ул. Калича, 3). Здание представляет особой типичное сооружение промышленной архитектуры начала XX в.
Весьма любопытно снабжалась Балаклава водой: самотеком она шла из источника с горы, нависающей над городком с востока, заполняя четыре резервуара, находившихся на берегу бухты в районе Пушкинского сквера. Из этих водоемов ее перекачивали обратно на гору в бассейн. И уже из бассейна, с высоты около 110 метров, вода опять самотеком растекалась по трубам водопроводной сети.
В 1911 году на 2500 человек населения в городе и ближайших селах имелись четыре церкви: Свято-Никольская (ныне 12-ти Апостолов), Мариинская - в с. Камары, Троицкая в Кады-кое и Константино-Еленииская в Карани. В здании городской управы работало 1-классное земское училище, в селе Карань - земское училище, в с. Камары - 1-классное начальное сельское училище, церковно-приходская школа в Кады-кое, а также частное училище Л. В. Синельниковой. В городе появился кинотеатр "Монпепос" (мой отдых) А. М. Ангелова. Здание, решенное в формах раннего модерна, сохранилось. Ныне это кинотеатр "Родина".
К 1890 году в Балаклаве был построен театр "Прогресс", в котором, кроме постоянной труппы, играли приезжие знаменитости: М. и В. Петипа, П. Орленев...
Балаклавцы любили свой город. Он отличался чистотой: улицы ежедневно подметали и поливали водой.
Вдоль бухты был разбит Пушкинский сквер, являвшийся продолжением лучшей улицы города - Набережной.
На Утес - излюбленное место прогулок балаклавцев и приезжих - провели дорогу, устроили там буфет, установили скамьи.
В августе 1896 года организовали и телефонную связь, установили в Балаклаве 10 телефонных аппаратов. С 4 мая 1901 года между Севастополем и Балаклавой началось движение мальпостов (почтовых карет). Они отходили из Балаклавы в 6.30 утра и 8 часов вечера, из Севастополя - в 7 утра и 3 часа дня. Проезд в первом классе стоил 50 копеек, во втором - 40. В июне 1912 года стал курсировать и первый автомобиль (такси) балаклавца Корвин-Круковского. К услугам приезжающих имелись и линейки грека Пасхали.
В церковные праздники из Севастополя в Георгиевский монастырь ходил паром "Бельбек", а из Балаклавы к этой же обители - катер под номером 90. В 1914 году у балаклавских яличников появился конкурент: небольшой пароходик, ходивший через каждые два часа до ближнего пляжа. Стоило это удовольствие 15 копеек.
Внимание предприимчивых людей привлекли и ближайшие пространства от Балаклавы, лежащие вблизи моря. Возле мыса Фиолент, по инициативе предпринимателя Г. И. Апарина, на землях Георгиевского монастыря, появляются дачные поселки: хутор Джаншиев, Александриада, Малое Жемси, а все вместе - Апаринские хутора. Г. И. Апарин, со своими единомышленниками мечтал построить здесь "санаторию" и "климатическую зимнюю станцию". Они организовали общество "Джаншиев поселок", имевшее свой устав и управление, находившееся в Москве. К 1904 году арендаторы обработали 30 десятин земли, посадили сады и виноградники, построили несколько домов, в скалах прорезали проходы и спуски к морю и даже провели к нему шоссе для проезда экипажей.
В 1912 году в Батилимане, прикрывающем словно фортом мысом Айя - от Балаклавы, юрист В. П. Плансон и чета Кулаковых - Людмила Сергеевна - дочь врача и общественного деятеля в Крыму С. Я. Елпатьевского и редактор-распорядитель книгоиздательства "Общественная польза" - Петр Ефимович, организовали батилиманское курортное сообщество. Пайщиков набралось 28 человек. Среди них
оказались В. Г. Короленко, Е. Н. Чириков, В. И. Вернадский, А. ф. Иоффе, Г. Ф. Морозов, художник И. Я. Билибин, артисты Московского Художественного театра: К. С. Станиславский, О. Л. Книппер-Чехова, Л. А. Сулержицкий, П. Н. Милюков - один из лидеров партии кадетов, В. А. Кравцов и другие известные представители российской творческой и технической интеллигенции.
Приобретя за сорок тысяч рублей у татар деревни Хаиту (ныне Тыловое) склон горы и часть побережья в северной части Ласпинского урочища, разбили их на участки и, разделив по жребию, стали строиться. Больше всех повезло Билибину: на его земле у самого моря стоял небольшой домик, построенный балаклавскими рыбаками - артелью Георгия Константиновича Паратино. Вскоре рыбацкая хижина превратилась в уютный коттедж, возле которого художник посадил магнолии и розы, разбил виноградник.
"Строительство домов шло не так быстро, как хотелось бы. К 1918 году дачи были выстроены С. Я. Елпатьевским, П. Е. Кулаковым, И. Я. Билибиным, Е. Н. Чириковым, В. Д. Дервизом, В. Г. Короленко, Г. Ф. Морозовым, В. А. Кравцовым, П. Н. Милюковым, Редько. Некоторые из этих домов не были достроены, а многие пайщики не успели по строиться вовсе". Помешали события семнадцатого года. Часть батилиманцев оказалась вдали от Родины, на чужбине. В 1927 году на юге Франции; напоминающем эмигрантам Южный берег Крыма, в местечке Ла-Фавьер они приобретают небольшой кусок земли у моря. Среди пайщиков мы вновь встречаем батилиманцев: П. Н. Милюкова, Кравцовых, Л. С. Елпатьевскую, И. Я. Билибина, Титовых. К ним присоединились: поэт Саша Черный (Кликберг), профессор С.И. Метальников, писатель Гребенщиков, О. Н. Мечникова - жена И. И. Мечникова, композитор Н. Н. Черепнин.
Безденежье помешало купить там участок А. И. Куприну. Его дочь Ксения в воспоминаниях об отце пишет: "Мой отец, всегда мечтавший осесть на землю, загорелся. Он пишет Врангель-Елпатьевской: "Саша и Маша, кажется, отступились от земли, обещали мне продать свой участок. Но - вопрос, натужусь ли я для покупки 600 сажен? Скоро будет общее заседание, где землю поделят, а затем надо будет в 10-дневный срок внести деньги. Кто не внес - из игры вон. Жду ворона, который спустится с неба с кредитными билетами в клюве". К сожалению, ворон не прилетел, а Саша и Маша Черные все же купили участок с крошечным виноградником.
Те, у кого были средства, построили дома, напоминающие дачи Батилимана, другие, а их было большинство, строили хибарки. Дачному же поселку в Батилимане не повезло: от пожара пострадали дачи В. Г. Короленко и В. И. Вернадского, оползень разрушил дом В. А. Плансона, несколько дач сгорели во время войны.
В 1948 году в Батилимане решили построить санаторий для ученых Академии наук СССР, но из-за нехватки пресной воды от затеи отказались. Восстановили только одну дачу - В. А. Кравцова.
Основным занятием балаклавцев оставалось сельское хозяйство и рыболовство. Искусные рыбаки - греки ловили кефаль, макрель, султанку, белугу, сельдь, камбалу. В 1892 году в Балаклаве открылась консервная фабрика Иосифа Семеновича Кефели.
В пятнадцати каменоломнях работали от 55 до 80 рабочих, добывавших около 1500 кубических сажень камня в год. Греки Афанасий Христопуло и Христофор Лиоли имели известковые печи. Остатки последних до недавнего времени сохранялись у Гасфортовой горы.
Развивалось табаководство и виноградарство. Табачные плантации занимали около 200 десятин земли. Самыми крупными виноградниками владели К. А. Скирмунт, братья Георгий Федорович и Николай Федорович Арони, генерал-майор Александр Николаевич Витмер - почетный гражданин г. Балаклавы.
Уроженец Петербурга, он окончил Николаевскую военную Академию, преподавал в ней. В 1878 году, из-за болезни, по совету хирурга Н. И. Пирогова, переезжает в Крым, становится видным предпринимателем: занимается строительством, виноградарством, виноделием, выращивает высокие сорта табака, за что получает Золотую медаль, основывает в Севастополе первый в России устричный завод "Новая Голландия". На средства Витмера в Балаклаве строят здания городской управы и начальной школы (ныне Дом детского творчества). Он дарит городу свое имение "Благодать". За три месяца до смерти А. Н. Витмер пишет сыну Борису в Петербург: "Любезный друг Борис! Я решил бесповоротно, еще при жизни, пожертвовать свою гостиницу "Ореанда" Ялте, как фонд для капитала общества поощрения изобретений и инвалидов труда". Страстный театрал и меломан, коллекционер и охотник, литератор и ученый скончался в 1916 году в Ялте. В музеях Севастополя и Ялты хранятся собранные им картины, в Ялте и Балаклаве до сих пор стоят построенные генерал-майором А. Н. Витмером прекрасные здания. По воспоминаниям М. К. Куприной-Иорданской, его сын Б. А. Витмер, журналист, сотрудник журнала "Мир Божий", впоследствии член редакции "Современного мира", был близок к группе легальных марксистов: П. Б. Струве, М. И, Туган-Барановского. Жена Бориса Витмера - Ольга Константиновна Григорьева, в свое время училась вместе с Н. К. Крупской. Надежда Константиновна стала крестной матерью младшей дочери Витмеров - Нины.
Больным местом для балаклавцев долгие годы оставалось сообщение с Севастополем. 17 июля 1914 года в газете "Крымский вестник" писали: "Беда у нас со способами передвижения: ноевы ковчеги - сиречь линейки - дешевы, что и говорить, но у кого же хватит мужества трястись в теперешнюю жару два с половиной часа в облаках пыли от Севастополя - это уже подвиг". Попытка наладить приличное транспортное сообщение была предпринята, как ни странно, французами. "В марте 1900 г. французская компания, в лице своего представителя, французского вице-консула Ге предложила градоначальнику организовать автобусное сообщение между обоими городами, с 12 рейсами в день (6 рейсов туда и 6 обратно). Она просила концессию на 25 лет. Балаклавское городское управление в июне того же года дало согласие и установило плату за проезд по всей линии в один конец 30 копеек. Севастопольская дума, хоть и дала согласие на это, но потребовала отмены исключительного права на эксплуатацию этой линии французской компанией". Сделка не состоялась, французы от этой транспортной затеи отказались.
Впрочем, дорожные серпантины к Балаклаве все-таки стали тянуться. Накануне первой мировой войны в районе городка начинается строительство фортификационных сооружений - Южной (Балаклавской) группы сухопутных укреплений. Она состояла из двух фортов "расчлененного" типа. Автор проекта - военный инженер Полянский. Форты получили название - "Северный" на высоте 212,1 (над ул. Крестовского) и "Южный" на горе Спилия (386,0). Форты имеют примерно одинаковое устройство. Состоят из системы вырубленных в скале, частично бетонированных рвов, железобетонных казематов и открытых позиций для полевых орудий. В Северном форте имеется огромное подземное убежище, в Южном - два броневых наблюдательных пункта. Завершить строительство не успели. На Западном мысу, где когда-то заложил батарею А. Суворов, и в районе мыса Фиолент приступили к строительству еще двух батарей (впоследствии БС-18 и БС-19). Ко всем этим сооружениям проводились дороги. Одна из них получила у местных жителей любопытнейшее и пока еще не расшифрованное название: "Дорога трех Послов". Проходила она и мимо Балаклавского Георгиевского монастыря.
к началу страницы

Балаклава в период Крымской войны
В период Крымской войны 1853-1856 гг., при осаде Севастополя, маленький городок Балаклава привлек к себе внимание всего мира, не меньшее, чем Севастополь.
"... Мы приближаемся к одной из тех исторических катастроф, которые запомнятся навеки...". Эти пророческие слова Федора Тютчева, написанные в марте 1854 года, довольно четко очерчивают те самые события под Балаклавой, которые привели к глубокой печали и растерянности жителей Туманного Альбиона в период Крымской (Восточной) войны. Пожалуй, это была самая парадоксальная и кровопролитная война середины XIX века и единственный общеевропейский конфликт на протяжении ста лет от Венского конгресса 1815 года до первой мировой войны. В той или иной степени в ней приняли участие все ведущие страны той эпохи, а "по своему географическому размаху до середины XIX столетия она не имела себе равных. Все это позволяет считать ее своеобразной "протомировой" войной, и вместе с тем Крымская война может рассматриваться как первая чисто "геополитическая" война, а также как война цивилизованная". Соглашаясь с мнением ряда современных историков, в том числе симферопольца Сергея Киселева, об историческом переосмыслении Крымской войны, в ходе которой проявились проекты расчленения России, характерные для нас и ныне, никак нельзя соглашаться, что это была "цивилизованная" война. Любая война не может быть цивилизованной. А убийство священнослужителей, беременных женщин и детей, разрушение православных святынь и грабеж, не имеют ничего общего с тем, что мы называем цивилизацией.
Впрочем, война - есть война. И в судьбе Крыма их насчитывается немало. "Военно-стратегическое значение полуострова превращало его в полигон для выяснения отношений между странами Причерноморья, для разрешения вопросов большой европейской и мировой политики". Вечный "восточный вопрос" не мог не затронуть Крымский полуостров. Восточная война стала результатом столкновения политических, экономических и духовных интересов России с рядом европейских государств и Оттоманской империей. Становившаяся на путь капиталистического развития Россия нуждалась в рынках сбыта на Ближнем и Среднем Востоке, в выходе торгового флота через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Немаловажным звеном в цепи этих противоречий являлось покровительство России православным, живущим на территории Турции, в состав которой в то время входили страны Ближнего Востока, часть Балканского полуострова и Северной Африки, названные Николаем I "наследством больного человека". Попытка российского императора разделить это "наследство" потерпела крах. После провала миссии князя А. С. Меншикова (правнука сподвижника Петра I), направленного в Константинополь с царскими инструкциями оказать давление на турок, под предлогом защиты православного населения в Палестине, входящий также в Оттоманскую империю, царское правительство 20 июня 1853 года вводит войска на ее территорию - в княжества Молдавию и Валахию. Турция, подталкиваемая Францией и Англией, особенно стоявшей за целостность Османского государства, предъявила ультиматум о выводе из княжеств русских войск и, не получив ответа, четвертого октября 1853 года объявила России войну. Войска султана Абдул-Маджида начинают наступление на Кавказе и Дунае. Так была развязана Восточная (Крымская) война, ставшая, по словам одного из современников "достойной сожаления глупостью", как впрочем, по моему мнению, и любой военный конфликт.
Вскоре турки терпят ряд серьезных поражений. 18 ноября 1853 года эскадра Черноморского флота под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова одержала победу на море. В Синопской бухте, защищенной береговыми батареями, русские моряки разгромили турецкую эскадру, пленив главнокомандующего Осман-пашу и более трех тысяч турок. Последнее сражение эпохи парусного флота потрясло Европу и, как оказалось, "стало козырной картой в Большой Европейской политике".
После Синопа Англия и Франция ввели объединенную эскадру в Черное море, а в марте 1854 года объявили о начале военных действий против России. "Колесо военной истории упорно катилось, приближаясь к Крымскому полуострову - полигону выяснения отношений воюющих государств и ряда стран Причерноморья".
Союзники, направив свои эскадры на Балтику, в Белое и Баренцево Моря, на Дальний Восток, стали готовить высадку экспедиционного корпуса в Крыму. Летом 1854 года в газете "Таймс" откровенно заявили: "...главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будет существовать Севастополь и русский флот... взятие Севастополя и занятие Крыма вознаградят все военные издержки и решат вопрос в пользу союзников".
Летом 1854 года военные суда англичан и французов стали частенько появляться для рекогносцировки у крымских берегов: Феодосии, Южнобережья, Евпатории, Севастополя. В конце июля английский генерал Броун и французский - Канробер, с отрядом судов довольно близко подошли к севастопольской крепости, затем к Георгиевскому монастырю и Балаклаве. Жерла орудий в амбразурах казематированных батарей у входа в Севастопольскую бухту и узкий проход Балаклавской гавани делали высадку десанта невозможной. После бурных дебатов союзники определили место высадки на побережье южнее Евпатории. Центром подготовки экспедиции союзников стала Варна - в то время городок на территории Оттоманской империи.
Первого сентября 1854 года 89 боевых судов и 300 транспортов противника, пройдя мимо Севастополя, бросили свои якоря южнее Евпатории. На следующий день по сигналу с адмиральского корабля и "Город Париж", на котором находился главнокомандующий союзными войсками маршал Сент-Арно, началась высадка десанта. Первый завоеватель - французский генерал Франсуа Канробер - вступил на крымскую землю. За ним беспрепятственно сошли на берег 62 тысячи войск при 114 осадных и 134 полевых орудиях.
Захватив беззащитную Евпаторию, союзники двинулись к основной цели своей экспедиции - главной базе Черноморского флота.
Главнокомандующий русскими сухопутными и морскими силами в Крыму князь А. С. Меншиков не смог остановить противника на альминских позициях. Но успех достался союзникам слишком дорогой ценой. "Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии", - признался Герцог Кембриджский. Но ни английские, ни французские генералы, рассчитывавшие на скорую победу, не предвидели тех бедствий, страданий и потерь, которые обрушатся на союзные войска.
Князь Меншиков отвел армию к Севастополю, а затем произвел фланговое движение к Бахчисараю, чтобы не дать противнику отрезать русскую армию и в то же время сохранить возможность нападения на них с тыла.
После Альминского сражения союзники стали продвигаться к Северной стороне города, но получив преувеличенные сведения о якобы мощных там фортификационных сооружениях и, узнав от морской разведки, что русские поперек входа в бухту затопили суда, Сент-Арно приказывает обогнуть севастопольскую бухту и атаковать его с юга. Это позволило защитникам выиграть время и укрепить Севастополь с суши.
13 сентября 1854 года приказом начальника Севастопольского гарнизона генерал-лейтенанта Ф. Ф. Моллера город объявили на осадном положении. Князь Меншиков, покидая Севастополь, не назначил единого командующего. Высшие военные начальники - генерал-лейтенант Ф. Ф. Моллер, командир порта и военный губернатор вице-адмирал М. Н. Станюкович - не спешили возглавить защиту города. Фактическими организаторами и вдохновителями обороны стали адмиралы В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, В. И. Истомин. Прибывшего из Дунайской армии подполковника Э. И. Тотлебена назначили инженером Севастопольского гарнизона.
Под их руководством матросы, солдаты, мастеровые, женщины и дети Севастополя приступили к строительству оборонительных сооружений. Работы велись днем и ночью.
Перед лицом опасности в городе выпустили даже арестантов, влившихся в ряды защитников.
Позже этот подвиг севастопольцев назовут "русским чудом", "русской Троей".
За короткий срок была создана глубокоэшелонированная оборона, состоявшая из восьми бастионов, протянувшихся на 7,5 км от Килен-балки до Александровской бухты.
Защитники готовились встретить врага. "Положили стоять", - написал вице-адмирал Корнилов в своем дневнике. И выстояли 349 дней и ночей против превосходящего противника, положив на алтарь Отечества свою честь и национальное достоинство, а многие сложили и свои головы на многострадальной крымской земле.
В ночь с 13 на 14 сентября 1854 года, англичане двинулись к Балаклаве. Авангард неприятеля, заняв деревню Кады-кой, приближался к Балаклаве, но неожиданно был встречен огнем. В развалинах древней генуэзской крепости заняли оборону 110 солдат Балаклавского греческого батальона, в том числе около 30 отставников-инвалидов, под командованием полковника М. А. Манто. Городок был совершенно не укреплен, в распоряжении защитников имелось всего четыре медных полупудовых мортиры. Выдвинув вперед орудия, англичане открыли огонь по городу. Около двенадцати судов противника подошли к берегу и тоже повели беглый огонь. Командир мортирной батареи поручик Марков прекратил неравную артиллерийскую дуэль только когда закончились снаряды. Осмелевшие англичане бросились на штурм Балаклавы.
Героический гарнизон сопротивлялся до последней возможности. Раненый полковник Манто, шесть офицеров и около шестидесяти израненных солдат попали в плен. Англичане были поражены храбростью защитников. На допросе они спросили командира роты капитана С. М. Стамати, неужели они надеялись с горсткой солдат остановить целую армию. И в ответ услышали: "Безусловною сдачею я навлек бы на себя и гнев моего начальства и ваше презрение; теперь же совесть моя спокойна, потому что я исполнил свой долг". После допроса принцы Кембриджский и Наполеон подошли, один к полковнику Манто, другой к капитану Стамати "и, потрепав по плечу, назвали их молодцами". Англичане потеряли в этом бою около ста человек убитыми и столько же ранеными. Видя, что батарея прекратила огонь, англичане вернулись в Балаклаву и с криком "Ура!" в 14 часов 30 минут водрузили в городке свое знамя. В тот же день флагманский корабль "Агамемнон", а за ним и транспорты вошли в Балаклавскую гавань. По воспоминаниям священника Балаклавского греческого батальона Антония Аргириди, "матросы немедленно съехали на берег, и бросились по домам грабить и таскать все, что попало, на корабли; армия же стала рубить деревья и ломать дома, употребляя лес для варки пищи".
Командира батальона полковника М. А. Манто с женой и детьми англичане поместили в Балаклавский Георгиевский монастырь. Вскоре решилась и судьба горожан. Утром 28 сентября лорд Раглан вызвал к себе А. Аргириди и, выдав ему пропуск, приказал собрать всех русских и православных греков и покинуть Балаклаву. На сборы дали полтора часа. Из городка ушли около 200 человек, в основном, женщины и дети.
14 сентября в Балаклаву пришла одна из французских дивизий, офицеры которой пытались протестовать против занятия города и бухты англичанами. Собственно, по плану союзников, Балаклава должна была стать базой войск, составлявших правый фланг экспедиционной армии. С момента высадки десанта в Крыму французы находились на правом фланге, англичане - на левом, но очистить Балаклаву от них было уже невозможно. Конечно, если бы главнокомандующий французской армией маршал Сент-Арно не был тяжело болен, неизвестно, чем бы закончилось это противостояние. Но ему оставалось жить всего несколько дней. 15 сентября пятидесятилетнего маршала в экипаже князя Меншикова, взятым в качестве трофея на Альме, привезли в Балаклаву, а 17 сентября на корабле "Бертолле", в море, он скончался.
Поэтому французам, с новым командующим генералом Канробером пришлось создавать свою базу в районе Казачьей и Камышовой бухт.
15 сентября лорд Раглан и Франсуа Канробер произвели рекогносцировку Южной стороны Севастополя, изумленно обнаружив линию укреплений, опоясывающих город, и увидели тысячи людей, работавших на этих бастионах.
Вынужденные отказаться от немедленной атаки, союзники приступили к выгрузке осадной артиллерии и строительству циркумвалационной линии: англичане с турками в районе Балаклавы и Кады-Коя, французы - на Геракклейском полуострове. В это время лорд Раглан уже понимал, что "военная прогулка в Крым затягивается...".
Назначив комендантом Балаклавы полковника Давени и оставив в городке небольшой гарнизон, англичане расположились лагерем против Корабельной стороны Севастополя, восточнее Сарандинакиной балки. 23 сентября лорд Раглан перенес свою штаб-квартиру ближе к Севастополю на хутор русского генерала А. Б. Бракера.
Осадив Севастополь, англичане с турками стали обустраивать свою базу: на восточном берегу Балаклавской бухты строилась набережная, велась шоссейная дорога к штаб-квартире главнокомандующего, расширялась древняя генуэзская дорога, ведущая к английским позициям на правом фланге базы, чинился старинный водопровод, шедший по Кефало-вриси, и даже пробивались артезианские колодцы, что позволило снабжать водой всю английскую базу.
В городке появились магазины, гостиницы, увеселительные заведения. По обеим сторонам бухты сооружались пристани. В бухте стояли не только военные суда и транспорты, но и несколько яхт английских аристократов. Вообще английские генералы собирались в Крымскую экспедицию основательно: имущество только герцога Кембриджского заняло полтора десятка повозок. Они везли с собой лошадей для охоты, гунтеров, слуг и массу бесполезных на войне предметов. Лорд Кардиган прихватил с собой любимую комфортабельную яхту "Драйяд", на которой имелась ванна и запас шампанского". Положение других офицеров и особенно рядовых было иное. "Холера и усталость очень подействовали на английскую армию. Гвардейские офицеры, цвет фешенебельности, были похожи на вороньи пугала... По целым неделям они не меняли белье и не мыли лицо: в карманах золото, а комфорта нет никакого", - сокрушался 7 октября 1854 года в своей корреспонденции из Балаклавы газете "Daily news" очевидец этих событий.
Цены в городке были фантастические. В начале октября свеча стоила 2 шиллинга (60 коп. серебром), бутылка водки 17 шиллингов (5 руб. 10 коп. серебром). Об одеялах приходилось только мечтать. За старое, истертое - один офицер заплатил 2 фунта 10 шиллингов (15 руб. серебром) и был бесконечно счастлив. Другой офицер писал жене из Балаклавы, что ему сказочно повезло: удалось купить котелок для варки пищи за 60 рублей серебром.
Если вначале крымская погода порадовала союзников, особенно англичан, то вскоре обстановка оказалась далеко не курортной. Английский автор так описывает один из дней в лагере осенью 1854 года: "В настоящую минуту дождь идет как из ведра, небо черно как чернила, ветер воет над колеблющимися палатками, траншеи превратились в каналы, в палатках вода иногда стоит на целый фут, у наших солдат нет ни теплой, ни непромокаемой одежды... Самый жалкий нищий, бродящий по лондонским улицам, ведет роскошную жизнь в сравнении с британскими солдатами".
Холодная погода, отсутствие достаточного количества теплой одежды, топлива, медикаментов - сильно отразились на физическом и моральном состоянии союзников, особенно англичан и турок: начались эпидемии, увеличилась смертность. Умерших от ран и болезней хоронили на склоне Кефало-вриси и в конце бухты на восточном берегу.
Только прибытие в апреле 1855 года из Скутари в Балаклаву отряда сестер милосердия под руководством Флоренс Найтингейл (1820- 1910) облегчило участь больных и раненых английской армии. Ряд историков назвали ее первой в мире сестрой милосердия, которая стала оказывать помощь раненым на поле боя. Истинно же первой, хотя и не признанной официально, стала сестрой милосердия Даша Севастопольская (Дарья Лаврентьевна Михайлова), которая еще в сентябре 1854 года перевязывала раненых на реке Альме.
Что касается Ф. Найтингейл, это была энергичная, смелая женщина, преодолевшая многие трудности на пути к достижению своей цели. К. Маркс в статье "Британская армия" писал: "На месте не нашлось ни одного мужчины, обладавшего достаточной энергией, чтобы разорвать эту сеть рутины и действовать на свою ответственность, руководствуясь требованием момента и вопреки регламенту. Лишь одно лицо осмелилось это сделать, и это была женщина, мисс Найтингейл. Убедившись, что необходимые вещи находятся на складе, она, как сообщают, взяла с собой нескольких смельчаков и совершила самую настоящую кражу со взломом со склада ее величества". Заболев лихорадкой, она вернулась в Скутари - в Турцию. Затем еще дважды приезжала в Балаклаву: в октябре 1855 года и в марте 1856 года, покинув Крым навсегда 12 июня.
Основной английский госпиталь располагался на Крепостной горе, в палатках и одноэтажных бараках. Выровненные для них площадки и ныне отлично просматриваются на южном склоне. Целебный горно-морской климат способствовал выздоровлению раненых. Второй госпиталь находился в конце бухты, возле английской железной дороги.
В 1912 году международная конференция Красного Креста учредила медаль имени Флоренс Найтингейл, которую присуждают один раз в два года медицинским сестрам всего мира, особо отличившимся на войне или в спасении раненых во время стихийных бедствий".
Недостаток транспортных средств и плохие дороги затрудняли доставку орудий и боезапасов к позициям англичан, которые с зимы 1855 года стали вести осадные работы только против третьего русского бастиона. Тогда англичане решили оборудовать базу со всей обстоятельностью.
По инициативе сэра Мортона Пето 8 февраля 1855 года началось строительство первой в Крыму железной дороги. Для этого из Англии доставили 1800 тонн рельсов, 6000 шпал, 300 тонн досок, два локомотива и даже машину для забивания свай. Строили дорогу член конгресса Кол Вильям Мурдо и инженер Дж. Битти. Уже через семь недель работу завершили. Рельсовый путь тянулся по обеим берегам Балаклавской бухты, по долине до деревни Кады-кой, рядом с церковью во имя Св. Троицы, поворачивал на запад, огибая холм, названный англичанами Французским, затем на север - до главной квартиры английской армии и заканчивался у Воронцовского шоссе. В районе Кады-коя отделялась построенная позже еще одна ветка - к подножию горы Гасфорта, где находились позиции сардинцев, прибывших на помощь союзникам в Балаклаву в первой половине мая 1855 года. Общая протяженность железной дороги составила около восьми миль. Вначале предполагалось, что поезда будут возить локомотивы. Однако крутизну некоторых возвышенностей паровозы преодолеть не могли. Тогда локомотивы поставили наверху самых крутых подъемов. Они приводили в движение барабаны с тросами, с помощью которых и вытаскивали грузовые составы. На остальном пути вагонетки и платформы передвигались мулами и лошадьми.
После войны англичане железную дорогу разобрали, продав ее Турции.
Во время Крымской войны на стороне союзников - Англии, Франции и Турции выступило Сардинское королевство. 26 апреля (8 мая) 1855 года вспомогательный пятнадцатитысячный сардинский корпус под командованием генерал-лейтенанта Альфонса Ла-Мармора высадился в Балаклаве. В его составе находились 25 батальонов пехоты, четыре эскадрона кавалерии (600 сабель) и 36 полевых орудий. Подчинялись итальянцы английскому главнокомандующему. Корпус расположился лагерем вблизи Балаклавы. Место для главной квартиры А. Ла-Мармора облюбовал в Кады-кое. Над домом генерала, по свидетельству очевидцев, развевался большой национальный флаг с гербом Сардинии. Участник обороны Севастополя П. В. Алабин, посетивший генерала А. Ла-Мармора сразу после заключения мира, в своих записках вспоминает: "В приемной генерала множество журналов и газет на различных языках. Он принял нас очень приветливо, просил быть у него без церемоний; штаб его, особенно начальник его штаба, граф Петити обворожил нас... Вообще сардинцы любезнее с нами французов и англичан; они как будто осознают неправоту своего вмешательства в эту войну, не имеющую у них, как видно, популярности".
Позиции сардинцев находились на горе Гасфорта и Телеграфной высоте. Они приняли участие в боевых действиях 6 июня 1855 года - при штурме союзниками Севастопольских укреплений и в последнем сражении в Крыму - Чернореченском. Без жертв войны, понятно, не бывает. Сардинцы потеряли 2194 человека. Правда, убитыми только 12, умершими от ран 16. Гораздо страшнее пуль оказались для итальянцев болезни. От них умерло 2166 человек. В июне 1855 года от холеры скончался и старший брат командующего, командир 2-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Александр Ла-Мармора. Хоронили сардинцев в деревнях Камара и Кады-кой. В 1882 года с разрешения русского правительства на горе Гасфорта было устроено итальянское кладбище, на котором перезахоронили останки сардинцев. На вершине горы соорудили часовню из крымского известняка. Построенная в ламбордийском стиле итальянским инженером Герардини, она восхищала современников изящной архитектурой, пропорциональностью, гармонией с окружающим пейзажем. Под часовней был устроен склеп, в который вели несколько ступеней. Вокруг некрополя, территория которого была около 230 квадратных метров, имелась каменная ограда. На кладбище перенесли останки генералов Ла-Мармора (затем их отправили в Италию), Аноальди, Ланцавеккиа. Открытие состоялось 16 августа 1882 года. Кладбище содержалось на средства итальянского правительства, находилось под наблюдением их консула, приезжавшего из Одессы.
Как известно, в период обороны Севастополя 1941 - 1942 гг. по горе Гасфорта проходил передовой оборонительный рубеж защитников города. Бывали дни, когда за сутки высота несколько раз переходила из рук в руки. Некрополь и часовня были разрушены. Остатки часовни разобрали в конце 50-х гг. От нее остался лишь фундамент. По зарослям кактусов (опунция), в свое время завезенных из Италии, визуально определяется место некрополя. Правда, кактусов осталось совсем немного, их часто можно увидеть на севастопольских рынках.
Видимо, в это же время на склоне Кефало-вриси итальянцы установили памятник павшим воинам-сардинцам - высокий крест из белого мрамора. По свидетельству старожилов, надписи на нем не было. Среди балаклавцев даже ходила легенда, что это крест на могиле дочери богатого генуэзца. В годы Великой Отечественной войны памятник пострадал. Позже крест распилили. Из него сделан надгробный памятник бывшему управляющему Балаклавского рудоуправления А. С. Трошеву (скульптор В. Е. Суханов).
К середине апреля 1855 года между Георгиевским монастырем и Варной завершили укладку подводного кабеля. Это позволило союзникам всего за несколько часов связываться с Лондоном и Парижем. Телеграфная связь соединила и главные квартиры английского и французского главнокомандующих и даже передовые посты, где находились их траншейные караулы. В июле англичане наладили оптическое сообщение между своим флагманским кораблем и передовыми укреплениями. Судно стояло близ устья Севастопольской бухты. С помощью оптического устройства с него можно было наблюдать за передвижением русских войск на Корабельной стороне.
Около хутора Языкова, в верховьях Сарандинакиной балки находилась главная квартира французской армии. Она делилась на два корпуса: осадный и обсервационный. Последовательно армией командовали: маршал Леруа де Сент-Арно, генерал Канробер (до 7 (19) мая 1855 г.) и генерал Пелисье - впоследствии маршал, герцог Малаховский.
После окончания Крымской войны, в 1863 году, по договоренности с русским правительством, в районе пятого километра Балаклавского шоссе на средства Франции было устроено военное французское кладбище. Автор проекта - инженер-капитан Форпос. На площади в один гектар он создал своеобразный некрополь - образец ландшафтно-паркового ансамбля и кладбищенской архитектуры. Кладбище было огорожено каменной оградой с металлическими воротами в центре. Слева имелась мраморная доска с надписью на французском и русском языках: "Французское военное кладбище 1854-1855 гг." и "Земля Французской республики". При входе стоял двухэтажный дом, покрытый "марсельской" черепицей, в котором жил французский вице-консул, он же и смотритель кладбища. Должность эта сохранялась до 1936 года, последним смотрителем-французом был Раве Жозеф. На этом кладбище он и похоронен.
В центральной части находилась часовня. На ней были нанесены имена погибших генералов: Брюне, Мейрана, Бизо, Бретона, Сен-Поля, Понтеве... Вдоль стен некрополя располагались семнадцать склепов. В подземной их части, в нишах лежали черепа и кости погибших французов. У входа в склепы возле металлических кованых дверей были укреплены мраморные плиты с указанием родов войск.
Источники приводят разные данные о потерях французов в период осады Севастополя. В книге Э. И. Тотлебена "Описание обороны города Севастополя" приводится цифра 45 874 человека. По другим данным - более 80 тысяч (вместе с умершими от болезней). На собирательном воинском французском некрополе было погребено только 28 тысяч.
В период Великой Отечественной войны кладбище пострадало, но в целом сохранилось. На некрополе около него производились захоронения участников обороны и освобождения Севастополя.
В 1982 году волевым решением городских властей часовня и склепы были варварски уничтожены.
В 2001 году киевский архитектор Ю. П. Олейник разработал проект нового мемориального комплекса на месте бывшего французского некрополя.
Летом 1855 года в английской армии произошли изменения. 16 июня на хуторе Бракера от холеры скончался лорд Раглан. Окружающие единодушно утверждали, что его погубило поражение союзников - неудачный штурм севастопольских позиций 6 июня. "Лорд Раглан умер от огорчения и подавившей его тревоги, умер как жертва неподготовленности Англии к войне", - говорит в своих воспоминаниях генерал Вуд. Тело Раглана отправили в Великобританию. Новым главнокомандующим англичан стал начальник штаба генерал Джеймс Симпсон, затем его отозвали в Великобританию, а главнокомандующим назначили генерал-лейтенанта Вильяма Джона Кондригтона - ставшего впоследствии губернатором Гибралтара.
На хуторе Бракера, около колодца, англичане установили гранитную плиту, что здесь умер лорд Раглан. В доме генерала поместили аналогичную мемориальную доску и еще одну - с именами Раглана, Симпсона и Кондригтона - живших здесь последовательно друг за другом английских главнокомандующих.
В период осад Севастополя "Маленький Лондон" был местом шумным и суетливым. Там "гнездились как попало" англичане, французы, турки, греки, армяне, сардинцы на военных и купеческих судах, в палатках, "шалашах", бараках, омнибусах, вагонах и даже в двухэтажных деревянных домах, в которых, в особенности во втором этаже, нельзя было ходить без опасения провалиться, - вспоминал В. И. Ден - очевидец и участник севастопольских событий.
Любопытное описание английской базы оставил нам участник обороны Севастополя Н. Крыжановский. "Самый поверхностный осмотр Балаклавы, обращенной, так сказать, в предместье Ливерпуля, до крайности интересен во всех отношениях. При виде значительного числа судов самых больших рангов, наполнявших бухту Балаклавы, при взгляде на длинную набережную, поставленную на том месте, где так недавно еще была одна песчаная отмель, на все пересекающиеся железные дороги, на целый ряд огромных магазинов, из коих несколько было железных, на все машины и устроенные уже заведения, на которых приготовляли хлебы, гвозди и все потребности армии, на улицы домов, целиком привезенных из Англии, и наконец на многочисленные толпы английских простолюдинов, нанятых и привезенных сюда частными людьми; вспомнив кроме того, что не более, как за два года перед сим, на том же месте, постоянно мирном и пустынном, жило без всякого шума несколько сотен греков, занимающихся рыбной ловлей, с невольным ужасом помышляешь о страшном могуществе золота и богатства, о неимоверных расходах, сопряженных с войною, и обо всем, что, на те же деньги, можно сделать истинно полезного и великого". Последняя мысль Н. Крыжановского, безусловно, далеко не нова, но и сегодня она весьма и весьма поражает своей актуальностью.
За 349 дней осады противник шесть раз подверг Севастополь длительным бомбардировкам и предпринял два штурма укреплений города: 6 июня и 27 августа 1855 года. Об отражении июньского штурма, приуроченного французами к 40-летию битвы при Ватерлоо, рассказывает панорама "Оборона Севастополя 1854 -1855 гг." (автор - Ф. А. Рубо). Экспонируется в Севастополе на Историческом бульваре.
27 августа 1855 года французам удалось захватить один русский бастион - Малахов курган. Отбить его не удалось, и защитники перешли на Северную сторону города. Активные боевые действия в Крыму прекратились.
30 марта 1856 года в Париже заключили мирный договор: Севастополь, Балаклаву и другие захваченные города возвратили России в обмен на взятую в ходе Крымской войны крепость Карс. Россия обязывалась не иметь военного флота на Черном море, которое объявлялось нейтральным, открытым для торговых судов всех стран. Долгая кровопролитная война отошла в историю.
Ровно через три месяца после заключения мира, 30 июня 1856 года в семь часов утра, первые английские суда с войсками вышли из Балаклавской бухты. Над разрушенным Севастополем и Балаклавой раздавался перезвон колоколов уцелевших церквей. Величали живых, отстоявших Крымскую землю, поминали погибших воинов. Перед уходом из Крыма союзники ограбили все, что было можно. Участник обороны П. В. Алабин писал: "Английские корабли грузятся снарядными осколками, собираемыми в городе, артиллерийскими орудиями и даже гранитом домов и набережных. Французы взяли свои трофеи и только. Англичанам мало трофеев, им нужна прибыль: чугун осколков, свинец пуль, гранит набережных и надгробных памятников, захваченных на севастопольских кладбищах, все пойдет в дело. Кажется, англичане, если бы могли, увезли с собой все развалины Севастополя, Малахова кургана и бухту".
Англичане вывезли 875 чугунных орудий, 3 - даже приведенных в негодность - и 89 бронзовых стволов, несколько пушек утонуло в бухте. Вмонтированные в бетон стволы орудий, используемые как кнехты на Набережной Назукина, и сегодня напоминают о событиях Крымской войны.
Длившаяся почти год борьба за Севастополь в 1854 - 1855 годах, как никакое другое событие со времени битвы при Ватерлоо, не просто взволновало умы и сердца многих людей в государствах, ведущих войну, но и приковало к себе внимание всей Европы.
Говорили и писали о многом, но особенно о гибели под Балаклавой "Принца" и легкой английской кавалерии.
Осенью 1854 года европейские газеты рассказали о катастрофе, постигшей англичан 13(25) октября в сражении у Балаклавы.
С этого времени слово "Балаклава" прочно ассоциируется с атакой британской бригады легкой кавалерии лорда Кардигана. "Оно стало синонимом напрасной жертвы, безумно смелого, но заведомо обреченного на неудачу предприятия", затмив другие моменты противоборства кавалерии, артиллерии и пехоты. Балаклавское сражение или "Дело Липранди" оказалось первым и, к сожалению, единственным удачным боем русской полевой армии на Крымском театре Восточной войны.
В Англии, Франции, Германии о событиях, произошедших под Балаклавой, написано множество книг, статей, сняты кинофильмы, посвящено стихотворение Альфреда Теннисона "Атака легкой кавалерии", ставшее хрестоматийным.
А долину, в которой погибли в бою представители самых аристократических английских фамилий окрестят "Долиной смерти".
Перейдя к долговременной осаде Севастополя, англичане прикрыли свою базу двойным рядом укреплений. Впереди Балаклавы, на высотах, позже получивших название Семякиных, отделявших южную часть Балаклавской долины от долины Чернореченской, турецкие войска под командованием капитана Вагмана соорудили шесть редутов. Первый находился на правом их фланге, на высоте, получившей имя французского генерала Канробера. Следы этого земляного укрепления - орудийные дворики - неплохо сохранились до наших дней. Остальные редуты тянулись по Семякиным высотам к левому флангу. Последний из них построили на высоте за Воронцовским шоссе, вблизи циркумваляционной линии. Помимо этих основных укреплений, у с. Кады-кой воздвигли сомкнутое укрепление в виде редана и две батареи в тылу села. Вокруг Балаклавы от высоты Спилия до отрогов Сапун-горы англичане приступили к строительству еще одной оборонительной линии, состоявшей из батарей, связанных между собой траншеями. Но завершить ее к 13(25) октября не успели. Два редута из шести и три батареи к этому времени также не вооружили.
Обороняли эти рубежи турецкие и английские войска под командованием генерала сэра Колина Кемпбела, награжденного по иронии судьбы в августе 1816 года орденом Св. Георгия 4-й степени.
Защищали подступы к Балаклаве 4350 человек, в том числе 2850 - пехоты и 1500 кавалерии бригад Кардигана и Скарлета.
Передовые четыре редута занимали турецкие войска. "Эти поистине несчастные турки, превращенные в Камышовой бухте французами во вьючных животных, англичанами, напротив, были обращены в передовых, так сказать, бойцов и посажены на редуты, чтобы защитить своей грудью английский лагерь и склады в Балаклаве. Турок принято было кормить очень скудно, бить смертным боем за провинности, к общению не допускать, даже офицеров турецких за стол с собою не сажать".
Подданные султана, создав условия лагерного быта, спокойно сидели на редутах вдали от осажденного Севастополя, не подозревая о назревающих событиях и превратностях военной судьбы.
В октябре 1854 года князь А. С. Меншиков решил дать сражение, которое в случае удачи предоставляло возможность выхода в тыл противника и его разгрома.
Собственно к этому его подталкивал и царь. В письме к главнокомандующему 16 октября он писал: "Когда дойдут 10-я и 11-я дивизии, надеюсь, что во всяком случае найдешь возможность нанести удар неприятелю, чтоб поддержать честь оружия нашего. Крайне желательно, в глазах иностранных врагов наших и даже самой России, доказать, что мы все еще те же русские 1812 года - Бородинские и Парижские! Да поможет тебе в том Бог великосердный". Но князь Меншиков решил дать сражение, не дожидаясь этих двух дивизий. Провести операцию он доверил одному из лучших боевых генералов русской армии П. П. Липранди. Участник Отечественной войны 1812 года, знакомый Александра Пушкина и многих декабристов, он отличался прогрессивными взглядами, имел прекрасное военное образование и боевой опыт. Для нападения на английские позиции выделили отряд общей численностью около 16 тысяч человек.
В ночь с 1-го на 2 октября отряд подполковника А. Е. Раковича - героя Альминского сражения, занял д. Чоргунь. В старинной Чоргуньской башне установили два орудия батареи 16-й артиллерийской бригады под командованием поручика Ф. И. Максимова 3-го.
13 октября в пять часов утра, согласно диспозиции, разработанной П. П. Липранди, солдаты генерал-майора Гриббе заняли д. Камары, а сотня казаков, вытеснив пикеты противника, - часовню Иоанна Постного. Отряд генерал-майора Ф. Г. Левуцкого, подойдя к Кадыкойским высотам, открыл артиллерийский огонь по редутам противника, занятым турецкими войсками.
Редут Канробера защищали около 500 турок с тремя 12 фунтовыми пушками. Генерал-майор К. Р. Семякин сам повел в атаку солдат Азовского полка.
Турки на редуте Канробера дрались весьма упорно, но, потеряв 170 человек, оставив лагерь и бросив орудия, - отступили.
Видя падение первого редута, остальные "турки, собрав шерстяные одеяла и всякий иной скарб, бросив редуты с орудиями, порох и палатки, с криками "Парни, на корабли!", помчались к Балаклавской бухте".
Бегущих турок прикрыли своим огнем солдаты шотландского полка. Когда опасность миновала, турки стали кричать, благодаря их "Браво, Джонни! Браво, Джонни!". В Балаклаве англичане встретили турок не так любезно, как шотландцы, - "пощекотав штыками", а моряки - пинками, отпихивая их от пристаней и лодок.
В разгар боя штуцернику 5-й егерской роты Одесского егерского полка Д. Комиссарову пулей оторвало на руке два пальца. "Долго не бросал он своего штуцера, - читаем мы в рапорте генерал-лейтенанта Липранди князю Меншикову, - старался еще зарядить штуцер, но льющаяся кровь мочила и патрон и верное его оружие. Не стало терпения Дементию Комиссарову, и он обратился к офицеру: "Позвольте мне сбегать завязать руку, и не угодно ли пострелять пока из моего штуцера, знатно попадает! А я сейчас же ворочусь".
Прибежав через несколько минут с перевязанной рукой, он продолжал "знатно бить турок".
Русские срыли редут № 4, находившийся ближе всех к неприятелю. Около него сосредоточилась колонна под командованием полковника А. П. Скюдери, правее - кавалерия генерала И. И. Рыжова, на юго-западном склоне Федюхиных высот расположился отряд генерала И. П. Жабокритского. Установив полевую артиллерию, они открыли огонь по противнику. На выручку англичанам спешили французы. Оба главнокомандующих - лорд Раглан и генерал Канробер - прибыли на поле боя, на склон Сапун-горы. Заняв высоты с редутами, генерал Липранди выдвинул за Семякины высоты кавалерию генерал-лейтенанта И. Н. Рыжова, приказав ему атаковать бивуак кавалерийской дивизии англичан, расположенной близ Кады-коя. Но решительные действия шотландцев, огонь английских и французских батарей, вынудили генерала Рыжова прекратить атаку и начать отступление. Их стала преследовать тяжелая английская кавалерия бригадного генерала Джеймса Йорка Скарлета.
На помощь англичанам прибыла французская бригада Винуа, на боевые позиции подошли 1-я дивизия герцога Кембриджского и 4-я дивизия генерала Каткарта.
После атаки И. И. Рыжова, русские кавалеристы, воспользовавшись передышкой, стали устраиваться за правым флангом пехоты. Туда же поставили и эскадроны сводного уланского полка под начальством полковника Еропкина.
На Балаклаву из-за недостатка сил дальше наступать не стали. Напряжение боя спало. Казалось, что все уже позади и "Дело Липранди" небезуспешно завершено. И никто не предполагал, что кульминация этого сражения еще впереди.
Русские из захваченных редутов стали увозить ставшие трофеями пушки. И тогда произошло событие, навсегда сделавшее этот день траурной датой в военной истории Англии.
Подозвав генерала Ричарда Эйри, лорд Раглан, раздосадованный потерей английских крепостных пушек, продиктовал ему записку. Позже узнают ее роковое содержание: "Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии может сопровождать. Французская кавалерия у вас находится с левой стороны".
В некоторых источниках приводится и концовка записки: "Начать действия немедленно. Эйри".
Передать приказ поручили одному из самых опытных наездников, адъютанту генерал-квартирмейстера Эйри, капитану Льюису Эдварду Нолану, прозванному за пристрастие к лошадям "кавалерийским маньяком". Прекрасный кавалерист, капитан Нолан направил свою лошадь почти с вершины довольно крутого участка Сапун-горы к ее подножью, самым кратчайшим путем и вручил приказ лорду Лукану. Позже тот признавал, что, прочитав записку Раглана, он сразу же осознал ее абсурдность. И не совсем четко понимая, что от него хотят, граф Лукан рысью направился к командиру легкой бригады генерал-майору Кардигану. Граф Джеймс Кардиган был шурином лорда Лукана и тоже принадлежал к высшей британской знати. Поступив в 1825 году на военную службу, через пять лет стал командиром 11-го гусарского полка. Вложив собственные средства, привел его в блестящее состояние. В Англии он славился как знаток и владелец одних из лучших скакунов и отменный наездник. В военных действиях до крымской кампании участвовать ему не доводилось.
Приказ есть приказ. Часы показывали 11 часов 20 минут. И английская легкая конница, держась ближе к Федюхиным высотам, понеслась на правый фланг русских, мимо редутов, с которых вывозили орудия. Они смяли русскую кавалерию и Донскую батарейную и 3-ю батарею.
Лорд Раглан с видимым удовольствием наблюдал за стройными рядами атакующих, в тоже время недоумевая, почему они наступают не в том направлении.
"Это великолепно, но это не война! Это сумасшествие!", - воскликнул французский генерал Боске, наблюдавший натиск английской кавалерии".
Внезапно, симметрия наступающих англичан расстроилась.
Выждав, когда мчавшаяся во весь опор английская конница влетела в долину между Федюхиными высотами и редутами, артиллеристы и колонна Скюдери встретили их сильным огнем. Одесский полк и казаки, отошедшие к Чоргуну, вернулись назад. Из глубины долины на англичан бросилась русская кавалерия. С фланга, со стороны Федюхиных высот, ударили уланские эскадроны полковника Еропкина.
Оторвавшись в пылу боя от своей бригады и получив легкое ранение, лорд Кардиган, думая, что его кавалеристы отступили, сумел прорваться в свой лагерь.
Блестящая атака дорого обошлась Англии. Практически легкая кавалерия перестала существовать. По иронии судьбы одним из первых погиб капитан Нолан. Осколок, выпущенной с Федюхиных высот гранаты, попал ему в сердце.
Лорд Раглан, угнетенный разгромом легкой кавалерии, вначале показал явно заниженные потери: убито 16 офицеров и 176 солдат, ранено 36 офицеров и 341 нижний чин. Сожалел лорд и о количестве убитых чистокровных рысаков - 381, хотя позже подсчитают, что утратили почти 500 скакунов.
На самом деле людские потери союзников в Балаклавском сражении оказались гораздо большими: общие потери только легкой кавалерии - 278 человек, всего англичан - 426 офицеров и нижних чинов.
Виновник трагедии Лорд Раглан "отнесся к последствиям поражения под Балаклавой настолько серьезно, что решил очистить город и перенести английскую базу в Казачью бухту... Очищение Балаклавы находилось уже на полном ходу, когда английский генерал-интендант заявил протест... Генерал-интендант считал, что оттуда он совершенно не сможет довольствовать армию. Раглан пока уступил, но написал английскому военному министру официальную депешу, подготовлявшую к очищению Балаклавы".
Впрочем, эвакуация англичан из Балаклавы в то время не состоялась. И Раглан не решился, и произошли другие события, повлиявшие на ход осады и обороны Севастополя, в том числе - роковое для русских инкерманское сражение, в котором они потеряли около 12 тысяч солдат, офицеров и генералов. Общие потери русских в Крыму составили 128 669 человек, союзников - не менее 150 000 солдат и офицеров: 23 000 англичан, 35 000 турок, более 2000 итальянцев и свыше 80 тысяч французов.
Еще в ходе мирных переговоров в Париже английский уполномоченный лорд Кларендон обратился к графу А. Ф. Орлову "с уверением, что он не сомневается в согласии России сохранить в целости под Севастополем и в других местах русской территории могилы павших воинов союзной армии и памятники, воздвигнутые англичанами и француза-ми над кладбищами погибших в бою". Перед уходом из Крыма они нанесли на карты места захоронений.
В 1856 году на месте Балаклавского сражения, на 11-м километре Ялтинского шоссе, англичане установили памятник, сохранившийся до наших дней: обелиск из мраморовидного известняка с надписями на русском и английском языках.
Воздвигнут в 1856 г. В память тем, которые пали в Балаклавском сражении 13/25 октября 1854 г.
Памятник реконструирован в 1875 г. В 1988 году его реставрировали, восстановив утраченную ограду (арх. Кен Хортон). К 50-летию севастопольской обороны на высоте Арабтабиа (Арабская крепость), где находился третий редут, открыли русский памятник воинам, сражавшимся у Балаклавы. Проект его в 1901 году разработал подполковник Ф. Н. Еранцев, позже переработал Н. А. Пермяков. В период второй обороны Севастополя его защитники превратили цокольную часть памятника в пулеметный дот. Монумент был разрушен. К его восстановлению обратились только в конце 90:х годов. Макет памятника, выполненный под руководством художника В. Адеева, выставили в Доме офицеров Черноморского флота Российской Федерации. В очередной приезд в Севастополь его осмотрел мэр Москвы Ю. М. Лужков, сказав: "Надо восстанавливать!" В 1998 году заслуженный архитектор Украины А. Л. Шеффер разработал проект восстановления обелиска. В Москве открыли благотворительный фонд. Но выполнили лишь нулевой цикл и положили один ряд блоков стилобата. Причина весьма банальна: закончились деньги.
До воссоздания памятника Балаклавским гусарам Киевского полка, который находился недалеко от общего памятника участникам "Дела Липранди" мы еще пока не созрели.
В 1882 году в трех километрах от Севастополя по Воронцовскому шоссе (старая Ялтинская дорога), в 500 метрах южнее, на средства правительства Великобритании было устроено английское военное кладбище. На него перезахоронили останки английских воинов с других кладбищ. Некрополь получил название - Каткартов холм, по имени генерала Георга Каткарта, там похороненного.
Младший сын графа Вильяма Каткарта, в свое время британского посланника в России, кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени, Г. Каткарт участвовал в сражении при Ватерлоо, в период осады Севастополя командовал 4-й английской дивизией. Он погиб 24 октября 1854 года в Инкерманском сражении.
На этом же кладбище были похоронены английские генералы: Гольди, Торренс, Кемпбел, Сренгвейс... По некоторым данным, на нем имелось около 450 общих и индивидуальных могил. Находилось оно в ведении английского консула. На благоустройство некрополя и для поддержания порядка ежегодно выделялось триста фунтов.
Но спокойствие длилось недолго. Во время обороны Севастополя 1941-1942 гг. по холму Каткарта проходили позиции защитников Севастополя. Часть ограды кладбища, сторожки были использованы при строительстве блиндажей и дзотов оборонительного рубежа.
Кладбище сильно пострадало, но в 1944 году, оно еще существовало. В феврале 1945 года, находясь в Крыму на Ялтинской конференции, английское военное кладбище посетил премьер-министр Великобритании У. Черчилль с дочерью Сарой. Он побывал также в Балаклаве, на Сапун-горе и в разрушенном здании панорамы.
Существует легенда, что его родственник, тоже представитель семьи герцогов Мальборо, погиб в Балаклавском сражении и похоронен в Севастополе. Впрочем, документальных подтверждений тому автор не обнаружил.
В последующие годы кладбище пришло в запустение, почти все надгробия утрачены. Чудом сохранилась плита с могилы генерала Г. Каткарта. В настоящее время территория некрополя полностью занята садово-огородными участками.
27 октября 1991 года на вершине холма Каткарта был открыт памятный знак с текстами на английском и русском языках. В этом же году решением Севгорисполкома на холме отведено 1,04 га земли для возведения мемориального комплекса. Проект разработан архитектором К. Злыдиным и В. Ивановым - президентом "КИЦ Севастополь", одобрен представителями Великобритании. В 1992 году начались строительные работы, первый символический камень заложил бывший премьер-министр Великобритании лорд Д. Каллаген.
7 сентября 1993 года открыли первую очередь мемориала.
В 1998 году прошла частичная реконструкция мемориала по проекту английского архитектора Кена Хортона. В настоящее время решается вопрос о сооружении нового английского мемориального комплекса у поселка Дергачи.
Еще в 1856 году в Лондоне анонимный автор, сделав любопытное описание кладбища на Каткартовом холме, пророчески утверждал, что оно "будет местом паломничества англичан, пока будет существовать Англия". Он оказался прав. После долгого перерыва, холм вновь стал посещаем. В последние годы здесь побывали многие: посол Великобритании в СССР сэр Родерик Брейтуэйт, контр-адмирал Александр Ричардсон - командующий флотом надводных кораблей ВМС Великобритании, лорд А. Каткарт, потомок Георга Каткарта... В октябре 1998 года в Севастополе побывала очередная английская делегация, среди которой находились посол Великобритании в Украине Рой Стивен Рив, военно-морской атташе каперанг М. Литтлбой и начальник оборонного штаба Великобритании генерал Генри Гетри. У братской могилы англичан, погибших в Балаклавском сражении, генерал отметил, что "мемориалы и памятники существуют не для того, чтобы праздновать годовщины битв, а с целью напоминать потомкам о том, сколько жизней уносят кровавые события, и не допускать их впредь". Не обошли своим вниманием места былых сражений в Крыму и члены Британской королевской семьи. В сентябре 1994 года в Балаклавской долине, в районе бывшего четвертого редута состоялось открытие памятника. Примирение держав - участниц Крымской войны 1853-1856 гг.". Для участия в этой церемонии в Крым прибыли герцог и герцогиня Глостерские с сыном графом Олстерским и послы России, Франции, Англии, Италии и Турции.
13 сентября высокие английские гости приземлились на Бельбекском аэродроме, где их встречал английский посол в Украине мистер Хеманс. Посетив Балаклаву и отдохнув в Форосе вблизи от печально-знаменитой дачи "Заря" - первого и последнего президента Советского Союза, они прибыли в Севастополь. "Мемориал примирения" явно разочаровал послов, герцога с супругой и графа Олстерского. Вторично использованный, грубо обработанный камень, доставленный со старого городского кладбища, явно не отвечал изысканным вкусам представителей бывшей антирусской коалиции. Скромность памятника несколько скрасили речи городских властей, развивающиеся на флагштоках флаги их стран и мемориальная надпись на английском и русском языке: "В память всем тем, кто погиб в Крымской войне, и за прочный мир между их потомками".
Пятого ноября 1996 года, совершая дружеский визит в Украину, мемориальный комплекс на холме Каткарта посетил и наследник английского престола принц Чарльз Уэльский. Приняв участие в торжественной церемонии отдания почестей английским воинам, павшим в Крыму, принц Чарльз, не заезжая в Севастополь, отбыл на Южный берег Крыма. В апреле 2002 года, совершая поездку по Украине, брат королевы Англии Елизаветы Второй Его Высочество принц Майкл Кентский посетил Балаклаву и поле Балаклавского сражения.
к началу страницы

Революционное движение в Балаклаве
На территории Балаклавского района немало мест, связанных с теми, кто стоял у истоков народничества, зарождения социал-демократического движения и, искренне веря в светлое будущее и мировую революцию, утверждал власть Советов.
В 1851 году в семье губернского секретаря Петра Аргириевича Цакни родился сын Николай, ставший известным деятелем революционного движения.
Закончив гимназию в Симферополе, он в 1871 - 1872 гг. учился в Москве, в Петровской Земледельческой Академии, где примкнул к тайным кружкам, заведовал подпольной студенческой библиотекой. Н. П. Цакни принимал участие в тайном юридическом кружке, которым руководил Ф. Плевако, был связан с Кравчинским. Высланный в Архангельскую губернию, 5 сентября 1878 года бежал на английском пароходе в Лондон, откуда переехал в Париж. За границей Н. П. Цакни сотрудничал в народовольческих изданиях: "Вестник "Народной воли", "Календарь "Народной воли". Возвратясь в Россию, умер 21 июля 1904 года в Одессе. Многие социал-демократы, народовольцы, жившие в Балаклаве и в Севастополе, на дачах в Бельбекской долине, поддерживали тесную связь с Александром Карловичем Врангелем, владевшим имением в Чоргуне совместно с Павлом Ивановичем и Минной Карловной Бларамберг. Там устраивались музыкальные вечера, встречались сочувствующие революционным идеям. В Чоргуне бывали Н. И. Емельянов, С. К. Беловодская, С. А. Никонов, С. Я. Елпатьевский - родственник барона А. К. Врангеля, народоволка Е. Д. Левенсон, находящаяся под надзором полиции. В ноябре 1905 года в имении спасались моряки, добравшиеся до берега с восставшего революционного крейсера "Очаков", расстрелянного в Севастопольской бухте. Непосредственное участие в их спасении, принял находившийся в это время в Балаклаве А. И. Куприн. Узнав, что в городке скрывается человек десять матросов, он едет в Чоргунь и договаривается укрыть их под видом рабочих на виноградниках. Достав морякам штатские костюмы, Куприн ночью проводил их в Чоргунь.
О подробностях спасения очаковцев рассказал Е. М. Аспиз: "Куприн предложил план: я должен был пойти вперед, как бы прогуливаясь, и таким образом показать путь матросам. Сам он пошел "занимать" полицейских... Когда я проходил мимо участка, я слышал голос Александра Ивановича и хохот городовых, которым он что-то рассказывал и выкидывал разные штуки, притворившись пьяным.
План удался. Через несколько минут вся группа вышла на Ялтинское шоссе, и к ней присоединился Куприн. Я вернулся домой, а Куприн повел их степью в Чоргунь и благополучно доставил в условленное место".
Никто из матросов в Чоргуне не был арестован. "Честь спасения этих матросов-очаковцев принадлежит исключительно Куприну. Только его находчивость и смелость могли изобрести и осуществить этот план", - утверждает Е. М. Аспиз.
Многие жители городка знали о мужественном поступке Куприна и его друзей, но молчали.
М. К. Бларамберг, приезжая в Чоргунь, принимала живейшее участие во всех культурных мероприятиях, организуемых социал-демократами. Вскоре она втянулась в работу по содействию революционному движению. В случае налета на библиотеку, ареста кого-нибудь, Минна Карловна (революционный псевдоним Миша) одевалась в торжественный костюм (обычно она одевалась очень просто) и шла "хлопотать". И очень часто ее хождения увенчивались успехом. В 1904 году она была арестована в Москве по делу об укрывательстве какой-то нелегальщины, которую она перевозила из Севастополя по просьбе социал-демократов. Появление в Бутырках седой 50-летней женщины произвело большую сенсацию, и вся тюрьма оказывала всяческие знаки внимания и почтения Минне Карловне. Держалась она с достоинством и отказывалась отвечать на вопросы. Держали ее около трех месяцев и затем выпустили".
В 1896 году небольшой участок земли близ Чоргуня в урочище Кара-коба купил у А. К. Врангеля Карл Иванович Штальберг, весьма любопытный человек, сочувствующий революционерам. Он приехал в Крым в 1894 году. Вначале со своей женой Екатериной Петровной Караваевой занялся огородничеством в районе Черной речки у Инкермана, затем перебрался в Кара-кобу.
На его хуторе находился склад с оружием, динамитом, взрывчатыми веществами. Там же летом 1906 года скрывался известный террорист Б. В. Савинков. Прибывший в Севастополь под именем поручика запаса Евгения Субботина для организации покушения на адмирала Чухнина - командующего Черноморским флотом, по приказу которого был расстрелян П. П. Шмидт и многие революционные моряки, он попал в облаву и в гостинице "Ветцель" был арестован. Вскоре выяснилось, что в руки полиции попал не поручик Субботин, а крупная птица "террорист номер один" Борис Савинков? Из севастопольской тюрьмы его срочно перевели на военную гауптвахту. Над головой Савинкова повисла петля: ему предстояло нести ответ за несколько террористических актов - на В. К. Плеве, великого князя Сергея Александровича. И не только за них.
В Севастополь срочно приехали мать и жена Савинкова - дочь известного писателя Глеба Ивановича Успенского. Группа севастопольских социал-революционеров предпринимала отчаянные попытки спасти Савинкова. Когда он сидел еще в тюрьме, стали рыть подкоп, затем планировали вооруженное нападение на гауптвахту; подкупить за 15 000 рублей унтер-офицера Белостокского полка; усыпить караульных солдат конфетами с морфием... Помог же счастливый случай. В Литовском полку 13-й пехотной дивизии служил вольноопределяющийся Василий Митрофанович Сулятицкий - член симферопольской организации социал-революционеров. Назначенный разводящим караула на гауптвахте, на рассвете 16 июля 1906 года он вывел Бориса Савинкова, переодетого в солдатскую форму. Рано утром в гостиницу Киста, где остановились мать и жена Савинкова, ворвались полицейские... Они поняли, что побег удался Севастополец И. И. Сеппи - студент, член организации социал-революционеров, проводил Савинкова на хутор Штальберга, где он находился десять дней. Позже, в своей книге "Воспоминания террориста", Борис Савинков напишет, что эти дни, проведенные на хуторе, "остались одним из лучших воспоминаний моей жизни". Революционеры, связавшись с директором биологической станции С. А. Зерновым, получили у него бот "Александр Ковалевский" и вывезли на нем Б. В. Савинкова в Румынию.
К. И. Штальберг, скорей всего под влиянием яркой личности Савинкова, уехал с ним за границу. "Уйдя в революцию", он перешел на нелегальное положение. Позже возвратился в Севастополь, где был арестован на своем хуторе и умер в тюрьме. В 1900-е годы в Балаклавском обществе появляются два интересных человека, связанные с народовольцами и внесшими заметный вклад в историю городка: писатель, врач, общественный деятель Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854-1933 гг.) и фельдшер Евсей Маркович Аспиз (1877-1968 гг.).
С. Я. Елпатьевский родился в семье сельского священника, учился в духовном училище, в семинарии. Покинув ее, поступил на медицинский факультет Московского университета, чтоб, по его словам, "побеждать темное царство". Примкнув к революционному движению, двадцатилетний С. Елпатьевский попадает в тюрьму, затем в ссылку. В тюрьме он начал писать повесть "Озимь" и вскоре литературное творчество вместе с политикой и общественной деятельностью сливается в единое целое и становится органической, составной частью его яркой жизни. За публикацию статьи "Земля и свобода" его на год заключают в Петропавловскую крепость. В 1897 году он приезжает в Крым, в Ялту, где позже поселится окончательно. К этому времени он был уже известным писателем и врачом. За тесное общение с народниками, революционерами, жившими часто в доме Елпатьевских, генерал И. Думбадзе выселяет "неблагонадежного" доктора с угрозой: "Пусть Елпатьевский не думает приезжать сюда, мы его выдворим отсюда живого или мертвого". Кочуя по Крыму, С. Я. Елпатьевский часто приезжал в Балаклаву, а после февральской революции жил здесь постоянно. Работал в санатории союза городов, главным врачом которого был его друг Я. М. Гиммельфарб.
На протяжении долгой жизни в Крыму, в том числе и в Балаклаве, С. Я. Елпатьевский общался, дружил со многими известными людьми: Л. Толстым, Н. Михайловским, А. Чеховым, В. Короленко, В. Фигнер, Г. Плехановым, Б. Савинковым, Д. Маминым-Сибиряком, И. Буниным, М. Волошиным, А. Куприным, сестрами Цветаевыми, лечил Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, Н. К. Михайловского. Человек такого масштаба безусловно оказывал влияние на балаклавское общество, взгляды и настроение молодежи. С 1922 года С. Я. Елпатьевский жил в Москве, работал в санаторном управлении Кремля, был личным врачом В. И. Ленина. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
С 1900 по 1922 год городским фельдшером в Балаклаве проработал Е. М. Аспиз. Родился он в Гомеле, закончив фельдшерскую школу, готовился поступать в Киевский медицинский университет, но за участие в студенческой политической демонстрации оказался в тюрьме. Лишенный права жить в университетских городах и заболев в тюрьме туберкулезом, он приезжает в Крым. Живет некоторое время в Симферополе, затем поселяется в Балаклаве, заслуженно прослыв другом и любимцем балаклавской бедноты, которых он лечил бесплатно.
Помогая А. И. Куприну укрыть спасшихся с "Очакова" матросов, Е. М. Аспиз подвергся гонениям вместе с писателем. В своих воспоминаниях он рассказал об этом: "В Балаклаве по распоряжению начальства были уволены библиотекарша Левенсон и я. В газете "Русское слово" от 27 января 1906 года появилась в этой связи такая телеграмма: "Балаклава. Администрация потребовала удаления заведующей городской библиотекой Левенсон и городского фельдшера Аспиза". На ходатайство балаклавского городского головы оставить их ввиду того, что их некем заменить, последовал ответ: "Если не удалят, вышлю голову".
В 1922 году Е. Аспиз с семьей переехал в Москву, закончил медицинский факультет 2-го Московского университета, скончался на 92-м году жизни.
В Балаклаве с 1908 по 1917 год жил народоволец Михаил Николаевич Тригони (1850-1917). Он родился в Севастополе, в семье дворянина Таврической губернии, участника Отечественной войны 1812 года генерала Николая Ивановича Тригони. Мать М. Н. Тригони - Ольга Михайловна - была сестрой писателя-мариниста К. М. Станюковича. Михаил Тригони учился в Симферопольской гимназии (директором которой в то время был писатель Евгений Львович Марков), но из-за конфликта с одним из учителей перевелся в Керченскую гимназию, где встретился и подружился с Андреем Желябовым. Окончив Новороссийский университет в Одессе, где окончательно сформировались его взгляды и убеждения, Тригони с 1875 года активно участвует в революционном движении. В 1879 году он становится членом партии "Народная воля", агентом Исполнительного комитета первого созыва. Он жил на легальном положении, занимался адвокатурой. Осенью 1880 года в Одессе, под псевдонимом "Алексей Михайлович", Тригони создает народовольческие кружки, ведет революционную пропаганду, участвует в подготовке покушения на Александра II.
27 февраля 1881 года М. Н. Тригони был арестован и по "процессу 20-ти" осужден на 20 лет каторги. На суде Тригони признал свою принадлежность к партии "Народная воля", солидарность с программой Исполнительного комитета и революционную деятельность среди рабочих. После суда был заключен в Трубецкой бастион, затем в Алексеевский равелин, где пробыл более двух лет. В августе 1884 года из обветшавшего равелина Тригони перевели в Шлиссельбургскую крепость, в одиночной камере которой он находился до февраля 1902 года, затем был сослан на остров Сахалин.
В 1906 году М. Н. Тригони приехал в Крым. Вначале он поселился в Бельбекской долине, вблизи железнодорожной станции Бельбек (ныне Верхне-Садовая), где находился небольшой фруктовый сад, принадлежавший в свое время его матери. Приобретя дом, он жил там до 1908 года. По прибытии в Крым, Тригони установил связь со своими старыми знакомыми и друзьями: Н. И. Емельяновым, С. К. Беловодской, сестрами Бальзам, познакомился с семьей врача С. А. Никонова - сыном участника первой обороны Севастополя адмирала А. И. Никонова, одним из организаторов "террористической организации. Народная воля", члена партии социалистов-революционеров.
В 1908 году М. Н. Тригони купил домик в Балаклаве. Он находился на месте жилого дома № 11 по улице 9 мая, кощунственно снесен в 1983 году. В этом городке он сблизился с социал-демократом доктором Я. М. Гиммельфарбом, лейтенантом запаса инженером И. Ф. Коровиным, часто выступал на митингах и собраниях в здании Балаклавского театра. Собравшиеся непременно просили выступить Тригони, и он охотно это делал. Говорил всегда очень просто и искренне, неизменно пользовался большим успехом.
"В Михаиле Николаевиче поражала прежде всего его необычайная простота и прямота в отношениях с людьми. Вообще, это был на редкость добрый, мягкий и приятный человек. Я часто вспоминаю, - пишет С. А. Никонов, - его добрую и в то же время, какую-то страдальческую улыбку. Первое время по приезде в Крым, его настроение было несколько угнетенным, подавленным. Видно было, что тяжелые шлиссельбургские переживания еще владеют им. Но довольно скоро он стал понемногу "отходить"... вполне восстановил душевное равновесие, был очень общителен со своими друзьями, часто шутил и весело смеялся, много читал и любил поговорить на современные политические темы" .В тоже время, сталкиваясь с какой-либо несправедливостью, нечестностью, вилянием или трусостью, Тригони, несмотря на свою доброту, резко и беспощадно осуждал тех, кто эти качества проявлял. Друзья Михаила Николаевича относились к нему очень бережно, всячески избегая запутать его в свои революционные проблемы, чтобы не подвергнуть риску нового ареста.
В конце июня 1914 года к Тригони в Балаклаву приезжал Николай Александрович Морозов. Они вспоминали своих товарищей - первых узников Шлиссельбургской крепости - М. Ф. Фроленко, Г. П. Исаева, М. Ф. Грачевского, народовольца Петра Карповича - правнука Екатерины II, убившего министра народного просвещения Н. П. Боголепова, мечтали о будущем России.
В июне 1917 года у Тригони произошло кровоизлияние в мозг. Во время болезни моряки, служившие в Балаклаве, организовали в его доме круглосуточное дежурство. Пятого июня Тригони не стало. Похоронили революционера, до конца дней сохранившего свои взгляды и убеждения, на городском кладбище (ул. Мраморная).
Недалеко от Тригони, в доме своего деда Афанасия Христопуло (Набережная Назукина, 9) родился и вырос Орион Алексакис (1899-1920) - первый председатель социалистического союза молодежи Севастополя.
Рассказы старого народовольца об Андрее Желябове, Софье Перовской безусловно, оказали влияние на впечатлительного подростка. В тринадцать лет он познакомился с нелегальной литературой в домашней библиотеке, которую организовала Елена Афанасьевна - дочь А. Христопуло, с 1913 года принимал участие в работе кружков учащихся, рабочих и матросов. Учился Орион Алексакис в Севастопольской мужской гимназии, проявил незаурядные способности к иностранным языкам, истории, литературе. Ему прочили блестящую карьеру ученого. В 1917 году Орион Алексакис вступил в партию большевиков. Перехватив в феврале 1916 года письмо О. Алексакиса с призывом к революции, полиция установила наблюдение за 16-летним учеником 7-го класса гимназии, известного под кличкой "Карандаш". В июне 1917 года по инициативе Ориона Алексакиса был создан Севастопольский социалистический союз молодежи.
Поступив в Киевский университет, Орион становится членом Киевского комитета РСДРП(б) - Социал-демократии Украины. В боях январского восстания 1918 года за "Арсенал" получает ранение в ногу. Вернувшись в Севастополь, Алексакис стал секретарем Севастопольского ревкома, налаживал работу заново созданного социалистического союза молодежи "III Интернационал".
По словам старого члена партии Л. И. Лидова-Готнера, "Алексакис играл главную роль в большевизации нашего союза. К тому же он вел огромную работу в партийном комитете, ревкоме, Совете. В свои восемнадцать лет он пользовался большим уважением и вместе с Гавеном и Пожаровым был, пожалуй, особенно приметным и популярным в городе".
В марте 1918 года Орион Алексакис стал делегатом IV чрезвычайного Всероссийского съезда Советов. ЦК РКП(б) направляет молодого большевика на партийную работу в Вятку, затем в Харьков. Весной 1919 года комиссар 1-й Заднепровской дивизии О. Алексакис принимает участие в боях за Крым, становится председателем Севастопольского ревкома.
Осенью 1920 года Исполком Коминтерна послал Ориона Алексакиса на подпольную работу в Грецию. В октябре 1920 года, выполняя поручение Коминтерна, Алексакис погиб при переезде в Болгарию. На III Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала, состоявшемся летом 1921 года в Москве, его имя было названо вместе с именами Джона Рида, Мустафы Субхи, Инессы Арманд и других известных деятелей революции. Память об Орионе Алексакисе была увековечена в Балаклаве в 1930 году в названии существовавшей тогда греческой школы и улицы, переименованной в 1952 году в улицу Историческую. А в 1938 году постановлением президиума Севастопольского горсовета от 5 мая улица Константиновская была переименована в улицу Алексакиса. 12 июля 1989 года на доме, в котором О. Алексакис провел свои детские и юношеские годы (Набережная Назукина, 9), установлена мемориальная доска (авторы - Вержуцкий О. К., Вольфович Н. Я.).
19 октября 1957 года, в связи с тем, что после включения Балаклавского района в черту города Севастополя, названия улиц дублировались, улицы Советскую и Дзержинского в Балаклаве переименовали в улицу Калича.
Андрей Иосифович Калич родился в 1893 году на Херсонщине. Призванный в 1914 году на военную службу в Севастополь, солдат электротехнической роты крепостной артиллерии А. И. Калич вступил в партию большевиков. В апреле 1917 года он стал одним из создателей самостоятельной большевистской организации. В этом же месяце в составе делегации Черноморского флота, посланной к балтийским морякам по заданию Севастопольского комитета большевиков, А. И. Калич побывал в Петрограде. Во время поездки резкие выступления Калича, направленные против Временного правительства и оборонческой политики, навлекли на него гнев эсеро-меньшивитских руководителей делегации, и он был под арестом отправлен в Севастополь.
Председатель большевистского комитета Н. И. Островская, называла Калича самородком, обладавшим недюжинным мастерством оратора. Обычно шутками да прибаутками, очень доходчиво, он всегда умел проводить свою линию.
Создав в мае 1917 года в Севастопольском Совете рабочих и матросских депутатов первую большевистскую фракцию, Калич стал ее председателем, был избран делегатом в Учредительное собрание и делегатом II Всероссийского съезда Советов. В Петрограде А. И. Калич принял активное участие в Октябрьской социалистической революции.
18 марта 1918 года в Крыму была создана Советская социалистическая республика Тавриды. В состав ее Совнаркома и президиума вошли балаклавец О. Алексакис и И. А. Назукин.
Иван Андреевич Назукин (1892 - 1920) уроженец Пермской губернии. В 1913 году был призван на военную службу на Балтийский флот. В этом же году его перевели в Севастополь, в школу рулевых подводного плавания. Служил в Балаклаве на подводной лодке "Судак". В мае 1917 года И. А. Назукин вступил в ряды РСДРП(б). Когда 18 декабря 1917 года в Балаклаве установили Советскую власть, во главе ревкома встал И. А. Назукин. 25 января 1918 года Балаклавский комитет РСДРП(б) обратился к населению города создать Совет военных, рабочих и крестьянских депутатов. Возглавил избранный совет Иван Назукин. Как делегат Всероссийского съезда Советов он был избран членом ВЦИК.
В апреле 1918 года, нарушив Брестский мирный договор, войска кайзеровской Германии овладели Крымом, оккупировали Севастополь и Балаклаву. Назукин остался в Балаклаве для организации большевистского подполья: устанавливал явки, вырабатывал план действий.
В апреле 1919 года войска Красной Армии освободили Крым. В Балаклаве, 14 апреля, еще находясь в подполье, военно-революционный комитет объявил о взятии власти в свои руки. Активными помощниками Назукина были: Елена Афанасьевна Христопуло, назначенная комиссаром просвещения, и Константин Павлович Спаи - комиссар по продовольствию.
Когда в Крыму была создана Крымская советская социалистическая республика, И. А. Назукин вошел в крымское рабоче-крестьянское правительство, став народным комиссаром просвещения. В это время он с Орионом Алексакисом приезжал в Балаклаву, останавливался в доме А. Христопуло.
В конце июня 1919 года войска генерала А. И. Деникина вновь захватили Крым, Севастополь, Балаклаву. В боях против них приняли участие два отряда, сформированные в Балаклаве.
В районе Севастополя и Балаклавы действовал партизанский отряд под командованием легендарного П. В. Макарова бывшего адъютанта генерала В. 3. Май-Маевского - видного деятеля белого движения. Павел Макаров стал прототипом капитана Кольцова в популярном в свое время фильме "Адъютант его Превосходительства".
В этот период И. А. Назукин по заданию ЦК РКП(б) возглавил подпольную работу в Феодосии. Перейдя линию фронта под именем Алексея Андреевича Андреева, он стал готовить вооруженное восстание, которое должно было начаться во время вступления Красной Армии в Крым. Но в феврале 1920 года И. А. Назукин был арестован контрразведкой и после жестоких пыток 8 февраля расстрелян.
Набережная в Балаклаве была названа улицей Назукина, переименована в 1957 году в Набережную Назукина. В 1983 году на ней открыт памятный знак. (Автор - скульптор В. Е. Суханов).
С Балаклавой связано имя Мате Залки - будущего "генерала Лукача", командира интернациональной бригады в Испании. Разместившись с ротой красноармейцев на даче горнопромышленника Завадского (часть здания сохранилась на западном берегу бухты), он стал адъютантом начальника Балаклавского гарнизона. Узнав, что в городе живут несколько известных актеров, Мате Залка загорелся идеей организовать театр для красноармейцев. Вскоре были поставлены "Женитьба", "Мертвые души" Н. В. Гоголя, "Без вины виноватые" А. Н. Островского.
Недолго пробыл Мате Залка в Балаклаве. Уже 19 декабря 1920 года его направляют на Украину для борьбы с повстанческой армией Махно. В Балаклаве двадцатичетырехлетний красный командир успел полюбить и женился на Вере Ивановне Ершовой. В Балаклаве родилась их дочь - Наташа. Всю свою жизнь он будет вспоминать уютную Балаклаву, где был так счастлив. 27 декабря 1920 года Мате Залка написал жене в этот городок. "Я теперь стою на станции Александровск (ныне - Запорожье) и вспоминаю, каким счастливым человеком я был только восемь дней назад. Как я богат, как доволен я был, как моя жизнь... красивой и человеческой была".
Жизнь этого легендарного человека - генерала Лукача - оборвалась 12 июня 1937 года в Валенсии, в Испании. В 1990 году в новом поселке Ушаково на седьмом километре Балаклавского шоссе его именем назвали улицу.
В Балаклавском театре выступал известный певец Леонид Витальевич Собинов. Занесенный летом 1919 года сложной дорогой гражданской войны в Крым, весной 1920 года он поселился в Балаклаве, на даче Александра Рафаиловича Кугеля. Она находилась за старым городским кладбищем, разрушена в годы войны.
В Балаклаве 19 июня 1920 года родилась его дочь Светлана. Здесь же Собинов узнал о смерти сына Юрия, скончавшегося от ран и похороненного в Мелитополе.
Сразу же после освобождения Крыма Л. В. Собинов уехал в Севастополь, поселившись на ул. Екатерининской (ул. Ленина), № 15, кв.12. 23 ноября 1920 года его назначили зав. подотделом искусств Севастопольского отдела народного образования. Он пел в организованной им опере, в которой в это время работали оказавшиеся в Крыму оперные певцы, в том числе Л. Н. Балабановская. 10 апреля 1921 года по инициативе Собинова открылась народная консерватория. Впоследствии, живя уже в Москве, он говорил, что пребывание на юге стало для него школой революционного и политического воспитания.
15 ноября 1920 года части Красной Армии под командованием М. В. Фрунзе вступили в Севастополь. В этот же день в Балаклаве состоялось заседание военно-революционного комитета. Его председателем стал Костриченко. Комитет обратился к жителям Балаклавы с призывом не медля ни дня приступить к восстановлению разрушенного хозяйства. 23 января 1921 года был создан Балаклавский район. Для потомков листригонов началась новая жизнь.
к началу страницы

Балаклава - родина ЭПРОНА (экспедиция подводных работ особого назначения)
Сто один пушечный выстрел, произведенный в столице Франции в марте 1856 года возвестил миру об окончании Крымской войны. Прошли годы, десятилетия. Стирались в памяти многие события минувшей войны, забывались затопленные и погибшие корабли. И лишь английский железный винтовой пароход "Принц", затонувший в ноябре 1854 года на внешнем балаклавском рейде, не давал покоя предпринимателям и авантюристам многих стран, заставляя вновь и вновь обращаться к тем ноябрьским трагическим дням.
Не успели англичане прийти в себя от потери легкой кавалерии лорда Кардигана, как их настигла еще одна беда. Разбушевавшаяся стихия поглотила несколько военных судов и транспортов, в том числе - гордость Великобритании винтовой пароход "Принц", прибывший в Балаклаву утром девятого ноября. Командовал пароходом капитан Гудель, доставивший англичанам теплое обмундирование, припасы и секретное оружие для взрыва затопленных русских судов, заграждавших вход в Севастопольскую бухту. В Крым отправили и отряд водолазов под командой сержанта 1-й саперной роты Вильяма Рпея. Но комендант балаклавского порта капитан Дакрес под предлогом отсутствия в бухте места не дал разрешения ввести "Принца" в защищенную гавань. Следует сказать, что внешний балаклавский рейд пригоден для якорной стоянки только в тихую погоду или при северном ветре, от которого защищает скалистый берег. Если же ветер дует со стороны открытого моря, то волны бьются прямо о высокие скалы, поднимающиеся из глубины. Эти скалы надежно защищают скалистый берег и бухту от таких волн, но войти в гавань при сильном ветре и волне на парусном судне или большом пароходе, проделывая крутые повороты, чтобы обогнуть их, практически невозможно.
12 ноября под Балаклавой стояло пять боевых судов, четыре военных парохода, в том числе "Принц", а также множество транспортных и парусных судов. Около 30 военных судов находились в гавани.
На следующий день пошел непрерывный дождь, сопровождаемый жестоким штормом. Небо покрылось густыми свинцовыми тучами. К вечеру море несколько успокоилось, внезапно наступил штиль, продолжавшийся всю ночь. С утренней зарей 14 ноября вновь начались сильные порывы юго-западного ветра. А через два-три часа разразился ураган невиданной силы. Очевидец, наблюдавший эту бурю вблизи Балаклавы, писал: "Воздух был буквально наполнен одеялами, фуражками, шинелями, сюртуками и даже столами и стульями. Макинтоши, каучуковая посуда, постельное белье, палаточная парусина, кружась в воздухе, неслись по долине по направлению к Севастополю. Крыша с дома Раглана (на хуторе Бракера) была сорвана и распластана по земле. Амбары и комиссариатские сараи были полностью разрушены и сровнены с землей. Пятипудовые кипы спрессованного сена кружились на земле. Бочки с ромом катались по лагерю, подпрыгивая на камнях. Большие телеги, стоявшие невдалеке от нас, были опрокинуты, а люди и лошади сбитые с ног, беспомощно катались по земле. Большое стадо баранов бросилось по дороге в Севастополь и целиком погибло под ударами смерча, который вырвал из земли и разбросал целые ряды прекрасных высоких тополей, укрывавших взлелеевшее их балаклавское ущелье.
Обезумевшие от происходящего многие англичане кричали: "Ведите нас на Севастополь! Лучше сражаться с русскими батареями, чем сделаться жертвами бури, оставаясь здесь". Ураган доставил много неприятностей и Балаклавскому Георгиевскому монастырю, где расположились некоторые службы английской армии: повредил церкви и колокольню, погнул крест на храме Святого Георгия, сорвал на большинстве зданий крыши.
Но самые драматические и трагические события разыгрались в море, у скалистых балаклавских берегов. В семь с половиной часов утра ветер усилился настолько, что парусные суда уже не могли уйти в открытое море, где оказались бы в безопасности. Капитан одного парохода "приказал отклепать якоря и пошел в море, с величайшим трудом преодолевая напор ветра. Проходя мимо парохода "Принц", он сообщил сигналом, что погода вскоре еще больше ухудшится и посоветовал тоже уходить подальше от берега. Но командир "Принца", надеясь на сильную машину парохода, остался на месте".
Пытаясь спастись, на судах рубили грот - и фок-мачты, сбрасывали в море все, вплоть до пушек, но уйти от коварного берега удалось немногим. Мачты падали на палубы, калеча матросов, лопались якорные цепи, сильные порывы ветра срывали моряков с палуб, и они исчезали в огромных волнах. Пароходы разбивались на куски о скалы. Спасению погибавших людей мешали не только бурные волны, но и обломки мачт и части деревянных корпусов разбитых судов, носящиеся на волнах бочки с ромом и сухарями, сундуки с нехитрым матросским скарбом и масса разных предметов. Один из капитанов английского судна, очевидец гибели "Принца", так описывает эту трагедию: "В то время как ураган уже бушевал над ним с полной яростью, пароход стоял на якоре на глубине двадцати пяти саженей. Капитан Гудель и агент адмиралтейства Байнтон приняли самые энергичные меры для спасения парохода и, по общему их согласию, все мачты парохода были срублены. К несчастью, такелаж бизань-мачты попал в район действия гребного винта. С каждым его оборотом на него наматывался канат, движение винта все более затруднялось, и машина наконец потеряла свою мощь.
Прошло еще немного времени и порвалась цепь левого якоря. Другой якорь не имел силы удержать пароход на месте, начал тащиться по грунту, и "Принц" задрейфовал к скалистому берегу.
Судьба несчастного парохода была уже решена. Капитан Гудель и капитан Байнтон, сняв с себя верхнюю одежду, объявили экипажу, что с их стороны ничего не было упущено для спасения корабля и что теперь каждый должен заботиться о себе. "Принц" разбился в четверть десятого утра. Море в это время так штормило, что через пятнадцать минут после первого удара о скалу, никаких следов от парохода уже не осталось". Из 150 человек, находящихся на "Принце", спаслись только семь моряков. По некоторым данным, только под Балаклавой разбились одиннадцать военных судов и транспортов. Всего же в ноябрьскую бурю у крымского побережья погибли свыше 30 судов и более 40 получили тяжелые повреждения. Одно судно погибло у Херсонеса, у устья Качи и в районе Евпатории были выброшены на берег десяток транспортов и судов, а между Бель-беком и Евпаторией - восемь французских транспортов с лошадьми...
"Стоимость "Принца" оценили не менее чем в 600 - 700 тысяч фунтов стерлингов, или около 13 миллионов рублей серебром. Число погибших во время бури и попавших в плен достигало тысячи человек. Буря свирепствовала от Боспора до Кипра, где почти все суда сорвались с якорей и затонули. Немало неприятностей она доставила судам и в Дарданеллах.
Русским кораблям этот шторм не причинил особого вреда, хотя буря представляла большую опасность для пароходов, стоявших в Севастопольской бухте. Корабль "Силистрия", затопленный 11 сентября 1854 года между Константиновской и Александровской батареями вместе с другими судами, был разбит штормом и позже на его месте затопили 84-пушечный корабль "Гавриил" (командир - капитан-лейтенант Н. И. Викорст. Несколько пароходов прибило к мели. Из шканечного журнала корабля "Великий князь Константин": "В сорок три минуты десятого кораблю "Великий князь Константин" велено подать помощь пароходу "Громоносец".
"В 50 минут одиннадцатого пароход "Херсонес" сигналом дал знать, что терпит бедствие и имеет нужду в помощи".
"В 10 минут первого сигналом с корабля "12 Апостолов" велено пароходам "Владимир" и "Крым" подать помощь пароходу "Херсонес".
"В 10 минут четвертого пароход "Владимир" отвел от парохода "Херсонес" навалившееся на него одно из затопленных купеческих судов. В 30 минут сигналом с корабля "Двенадцать Апостолов" адмирал (командующий эскадрой вице-адмирал П. С. Нахимов) изъявил особенное свое удовольствие пароходу "Владимир", по сигналу же велено дать нижним чинам этого парохода по чарке водки не в зачет".
"В 45 минут четвертого сигналом адмирал изъявил вторично свое удовольствие пароходу "Владимир" и велел снова дать нижним чинам этого парохода по чарке водки не в зачет" . Если учесть, что одна чарка равнялась 1/100 ведра, или 123-м кубическим см (123 грамма), а моряки с "Владимира" получили по две "не в зачет", да еще свои законные граммы, то видимо не только П. С. Нахимов, но и матросы высказали свое удовольствие любимому адмиралу.
После Крымской войны расползлись слухи, что на "Принце" везли золото - жалованье англичанам, осаждавшим Севастополь. Называли и "точные" сведения: тридцать бочонков золота в английской и турецкой валюте на сумму в два миллиона рублей; пять миллионов рублей золотом; до десяти миллионов рублей одной золотой монеты. А. И. Куприн в "Листригонах" совершенно серьезно утверждал, что старикам в Балаклаве цифра известна абсолютно точно: "Шестьдесят миллионов рублей звонким английским золотом!"
Блеск золота, которое как известно не ржавеет, не давал покоя. Людская молва переименовала корабль, дав ему романтическое имя "Черный принц", и долгие годы подталкивала французов и немцев, американцев и норвежцев, итальянцев и японцев искать несуществующее золото.
Точное место гибели "Принца" не было известно. Старожилы Балаклавы предполагали, что он затонул слева от входа в бухту, метрах в пятидесяти от Белых скал, на глубине 40 - 50 саженей.
Изобретенный в конце XIX века водолазный костюм открывал перед искателями сокровищ заманчивые перспективы. В 1905 году пароход "Генуя" итальянской компании "Рестуччи" вошел в балаклавскую бухту. Вскоре весь город знал, что итальянцы намерены поднять золото "Черного принца". Недалеко от Белых камней итальянцы обнаружили остатки английских судов. "Большинство кораблей было так занесено илом и всяким сором, что не было надежды на их поднятие, а от трехмачтового фрегата с золотом, засосанного дном, торчит наружу только кусочек кормы с остатком медной позеленевшей надписи: ...ск Рг...". Был ли это "Принц", сказать трудно. Впрочем, итальянцы скоро отказались от своих поисков.
Очевидец работ итальянцев, А. И. Куприн, уже тогда задумал написать очерк о водолазах. Собирая материал, он изучал морских обитателей в аквариуме севастопольской биологической станции, а в октябре 1909 года опускался несколько раз на дно в водолазном костюме. Правда, не в Балаклаве, а в Одессе. Впечатления, испытанные под водой, и наблюдения в Балаклаве позволили ему написать последний очерк "Листригонов" - о водолазах. Впервые
он был опубликован в "Новом журнале для всех" в январском номере за 1910 год.
В 1921 году был издан специальный декрет за подписью В. И. Ленина об организации судоподъемного и аварийно-спасательного дела, в котором отмечалась чрезвычайная важность судоподъема для нужд молодой советской республики.
Осенью 1923 года В. С. Языков, с 1908 года занимавшийся с группой инженеров-энтузиастов поисками затонувшего золота, явился к Ф. Э. Дзержинскому. Рассказ и аргументы Языкова заинтересовали начальника ОГПУ. 17 декабря 1923 года приказом по ОГПУ № 528 была сформирована экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН). Ее первым начальником стал Лев Николаевич Захаров (Мейер). С помощью глубоководной камеры, рассчитанной на глубину погружения до 72 метров, сконструированной военным инженером, участником Цусимского боя Евгением Григорьевичем Даниленко, эпроновцы полгода вели поиск "Принца". Летом 1925 года удалось обнаружить ряд предметов с легендарного парохода. На морском дне побывали все руководители ЭПРОНа. Стало очевидно, что пароход раздавлен глыбами скал, обрушенных морем. Добраться до него было сложно. К этому времени дополнительное изучение документов не подтвердило наличия на "Принце" золота. Да и англичане, на удивление, не проявляли интереса к своему золотому запасу, лежащему якобы на дне моря. Последними, кто сделал попытку поднять пароход, оказались японцы. Их фирма "Синкай Когисеио Лимитед", получив концессию на подъем "Принца", весной 1926 года прислала в Балаклаву своих специалистов, но их поиск также не принес успеха.
Японцы обязались возместить государству средства, затраченные ранее на поиски "Принца" (около 70 000 рублей золотом), поделить пополам добытое золото, оставить ЭПРОНу оборудование, применявшееся при работах, и глубоководную водолазную маску, самую совершенную в то время. Через несколько месяцев, затратив на поиски 300 000 рублей, потеряв надежду на успех, фирма прекратила работу. Эпроновцы получили маску, оборудование и ... четыре монеты из семи, найденных японцами.
На этом поиск "сокровищ "Черного принца" прекратился. Другие "золотоискатели" в Балаклаву не спешили, тем более что англичане так и не проявили интереса к своему золоту, якобы лежащему на дне моря.
Сравнительно недавно, в начале шестидесятых годов, стало известно, что "Принц" затонул без золота. Но легенда осталась. А время от времени Черное море - великий хранитель тайн - будоража воображение, выбрасывает на берег различные предметы с надписями и клеймами на английском языке.
В 1977 году со дна Балаклавской бухты подняли якорь Перинга с дубовым штоком и якорной цепью. Каждое звено цепи снабжено клеймом с надписью на английском языке: "Испытал Норрис". Вполне возможно, что это якорь одного из английских судов, погибших в ноябре 1854 года. Он установлен на Историческом бульваре возле панорамы "Оборона Севастополя 1854 - 1855 гг.". Из поднятой мачты тикового дерева с английского парохода "Принц", на которой сохранились английские надписи, умельцы сделали шахматный столик и шахматы в подарок К. Е. Ворошилову, В. Р. Менжинскому и А. М. Горькому. В 1971 году ветеран-эпроновец Ф. А. Максименко передал часть реликвий, выполненных из фрагментов "Принца", Музею героической обороны и освобождения Севастополя.
В 1937- 1938 гг. в Балаклаве Ялтинская киностудия сняла фильм о "Принце". Режиссер А. Г. Зархи, консультант Ф. А. Шпакович. Макет корабля для съемок выполнил балаклавец Б. Н. Дойя.
Еще до возникновения ЭПРОНа в Севастополе, в 1917 году была создана Мариинская спасательная станция "Марпартия" для подъема затонувшего в Севастопольской бухте 7 октября 1916 года линкора "Императрица Мария". В основу работ по подъему такого крупного корабля был положен проект известного ученого-кораблестроителя академика А. Н. Крылова. В марте 1918 года линкор был поднят. Не удалось тогда поднять четыре артиллерийские башни главного калибра, весом 860 тонн каждая, которые во время опрокидывания корабля вывалились из своих оснований и зарылись в илистый грунт. В 1930-1933 гг. эпроновцы подняли эти башни. Руководил подъемом начальник севастопольской партии ЭПРОНа (с 1930 г.) Н. А. Максимец, а водолазные работы возглавлял один из старейших специалистов водолазного дела Феоктист Андреевич Шпакович. Он участвовал также в подъеме минного транспорта "Буг", затопленного в Южной бухте во время ноябьского вооруженного восстания 1905 года, и турецкого крейсера "Меджидие", подорвавшегося под Одессой. Этот энтузиаст водолазного дела провел под водой свыше 10 000 часов (больше года!). Он стал первым начальником водолазных курсов, открытых в 1924 году в Балаклаве. Курсы размещались в здании бывшей гостиницы "Гранд-отель".
16 мая 1931 года постановлением Коллегии Наркомвода, водолазная школа, преобразованная из курсов, была реорганизована в Военизированной морской водолазный техникум ЭПРОНа, - единственный в стране. В 1932 году для техникума построили здание, сохранившееся до наших дней, а в конце 1939 года - по проекту В. К. Ретлинга - клуб ЭПРОНа. По проекту этого же архитектора построили и жилой дом для эпроновцев.
В техникуме не только готовили кадры для водолазных работ - он стал центром научно-исследовательских и испытательных работ, связанных с освоением больших глубин и разработкой новой подводной техники.
В Балаклавском водолазном техникуме читал лекции выдающийся ученый, инициатор подводных археологических исследований профессор Рубен Абгарович Орбели. Он предложил использовать ЭПРОН в исследовании прибрежной полосы моря с целью обнаружения и изучения портовых сооружений древних гаваней, подъема исторических реликвий, укрепления берегов для сохранности памятников древности.
Эпроновцы приступили к подводным раскопкам 5 августа 1937 года. Они начали обследование Херсонеса, Балаклавы, Ольвии (в устье Буга), Тарханкута, Феодосии, Коктебеля, Керчи. Этим было положено начало гидроархеологии. Брат профессора академик Леон Абгарович Орбели также тесно связан с ЭПРОНом. Изучая физиологию и профессиональную гигиену водолазов, он неоднократно бывал в Балаклаве.
Продолжались работы по поднятию затонувших судов. На Черном море эпроновцы подняли девять подводных лодок, затопленных в 1919 году во время интервенции: "Пеликан", "Карп", "Орлан", "Судак", "Лосось", "Кит", "Налим", "АГ-21", "Краб".
С 1925 по 1940 год были подняты затопленные под Новороссийском корабли Черноморской эскадры: эсминцы "Калиакрия", "Сметливый", "Стремительный", "Лейтенант Шестаков", "Гаджибей", а также две башни линкора "Свободная Россия".
14 августа 1929 года постановлением Президиума ЦИК СССР, ЭПРОН был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Только на Черном море к началу Великой Отечественной войны было поднято более ста боевых кораблей, общим водоизмещением около 60 тысяч тонн.
К концу 1931 года отдельные группы эпроновцев создали на всех морях Союза. Главное управление ЭПРОНа находилось в Ленинграде. Издавались журнал "Эпрон" и газета "Эпроновец".
22 июня 1941 года ЭПРОН вошел в состав Военно-Морского Флота, а с 1942 года стал именоваться Аварийно-спасательной службой Военно-Морского Флота (АСС ВМФ).
12 июля 1941 года приказом начальника гарнизона г. Севастополя генерал-майора П. А. Моргунова из учащихся техникума сформировали батальон морской пехоты, в ноябре 1941 года, техникум перевели в Астрахань, затем, в 1942 году, - на Байкал.
Боевая деятельность эпроновцев в Севастополе началась с участия в борьбе с неконтактными минами, которые фашистские летчики сбрасывали в бухты и на фарватер. С риском для жизни водолазы подняли ряд мин. Это позволило разгадать секретное оружие гитлеровцев и научиться бороться с ним. Севастопольскую группу эпроновцев возглавлял С. Я. Шах, военком - М. У. Кокидько, с декабря 1941 года - Г. И. Варивода, военком В. Ф. Лунев. Водолазы участвовали в снятии корабельных орудий с затонувшего крейсера "Червона Украина", оказали помощь пострадавшим эсминцам "Совершенный" и "Беспощадный", танкеру "Серго Орджоникидзе", транспорту "Серов".
22 сентября 1941 года у Тендеровской косы экипаж спасательного судна "Юпитер" под командованием В. А. Романова целый день боролся за живучесть пострадавшего теплохода "Молдавия". Гитлеровцы сбросили на спасатель около 200 бомб. Аварийно-спасательная группа судна под руководством старейшего эпроновца Михаила Федоровича Чекова и вся команда действовали самоотверженно. Теплоход, выброшенный на отмель, спасти стало невозможно. И только тогда "Юпитер", взяв на буксир водолазный бот и плав-мастерскую, возвратился в Севастополь.
31 октября 1941 года экипаж спасательного судна "Шахтер" возвращался с боевого задания. Увидев, что вражеская авиация бомбит Евпаторию, командир спасателя старший лейтенант П. И. Крысюк решил идти в евпаторийский порт для оказания помощи находившимся там судам. Умело маневрируя, создав дымовую завесу, они прикрыли разгружавшиеся суда. Фашистские самолеты обрушили на маленькое суденышко шквал смертоносного груза, обстреливали его из пулеметов. Неравная борьба шла несколько часов. Экипаж "Шахтера" потерял командира и половину личного состава. С наступлением темноты "Шахтер" под командованием штурмана И. Г. Романенко взял курс на Севастополь. Когда спасатель пришел в базу, на его корпусе насчитали свыше 400 пробоин, из них около 40 - ниже ватерлинии. 2 ноября эпроновцы похоронили погибших товарищей.
О героизме эпроновцев напоминает небольшой скромный памятник, установленный на Кады-койском кладбище.
Эпроновцы выполняли свой долг до последнего дня обороны Севастополя. На ботах "Надежда" и "ВМ-2" они вырвались из огненного кольца, но, имея только шлюпочный компас, сбились с курса и оказались в Турции. Через месяц, с помощью советских дипломатов, им удалось добиться возвращения на родину.
За годы войны эпроновцы Черноморского флота подняли 675 кораблей и судов общим водоизмещением 315 387 тонн, сняли с мели 298 судов, оказали помощь 144 аварийным судам. Большой объем судоподъемных работ был проведен после освобождения Севастополя в мае 1944 года. Разминировав бухты, водолазы подняли эсминцы "Быстрый" и "Совершенный", восемь барж, гидрографическое судно "Горизонт", трофейный плавдок с находившимся в нем теплоходом "Эрцгерцог Карл", теплоход "Грузия". С большими трудностями спасатели подняли крейсер "Червона Украина", затонувший у Графской пристани на глубине 13 - 16 метров. Под днищем корабля водолазам пришлось промыть 24 туннеля для заводки в них подъемных стропов. Подъемные работы заняли более двух лет.
Водолазы АСС, выполняя свой воинский долг, всегда приходят на помощь попавшим в беду. В 1955 году они спасали моряков "Новороссийска" (бывший итальянский корабль "Джулио Чезаре"), переданный Советскому Союзу по репарации после окончания Второй мировой войны в феврале 1949 года. Он затонул от взрыва 29 октября в Севастопольской бухте, на том самом месте, где в 1916 году погиб линкор "Императрица Мария".
В августе 1957 года трое суток боролись водолазы за жизнь экипажа подводной лодки М-351, затонувшей на внешнем балаклавском рейде, и вышли победителями.
31 августа 1986 года вблизи Новороссийска потерпел аварию и затонул пассажирский пароход "Адмирал Нахимов". Водолазы и другие специалисты КЧФ несколько суток боролись за жизнь людей, проявив исключительную выносливость и мужество.
Служба особого назначения продолжает умножать героические дела эпроновцев.
к началу страницы

Балаклава в годы Великой Отечественной войны
Для форпоста юга страны, главной базы Черноморского флота - Севастополя война началась в 3 часа 15 минут июня 1941 года. Над городом появились фашистские самолеты, сбросившие на парашютах неконтактные донные мины. Гитлеровское командование рассчитывало, что внезапная ночная постановка таких мин надежно "запрет" в бухтах боевые корабли, и они смогут уничтожить их с помощью авиации. Одна из мин упала вблизи памятника Затопленным кораблям, другая разрушила жилой дом на улице Подгорной. Так именно в Севастополе появились первые жертвы Великой Отечественной.
Захвату Крыма и Севастополя - главной базы Черноморского флота - фашистское командование придавало огромное значение. В одной из своих директив Гитлер требовал: "Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа... Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии".
В октябре 1941 года 11-я армия под командованием генерала фон-Манштейна, прорвав оборону наших войск на Севере Крыма, ворвалась в степные просторы полуострова. Командующий 11-й немецкой армией предпринимал все меры, чтобы выполнить приказ Гитлера. Ведь Крыму надлежало стать неотъемлемой частью так называемой третьей империи. "Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами", - объявил Гитлер на совещании в фашистской ставке еще 19 июля 1941 года. А из документов секретного ахрива Гиммлера стало известно, что для Крыма - будущей "немецкой Ривьеры" - Гитлер предложил новое название Готенланд. Симферополь предполагалось переименовать в Готенбург, Севастополь - в Теодорихсхафен".
23 октября 1941 года в Севастополе создали городской комитет обороны в составе первого секретаря горкома ВКП(б) Б. А. Борисова (председатель), председателя горисполкома В. П. Ефремова, начальника горотдела НКВД К. П. Нефедова и начальника гарнизона контрадмирала Г. В. Жукова. 29 октября в Севастополе ввели осадное положение, а на следующий день городской комитет обратился к воинам гарнизона и жителям города с воззванием: "... Храбрые и отважные моряки Черноморского флота! Ни шагу назад! Так же, как били врага под Одессой, как бьют его под Ленинградом и Москвой, бейте поганую фашистскую сволочь, уймите озверелые гитлеровские орды, выполняйте свой священный долг перед Родиной! Помните - за вами вся страна, весь советский народ. Трудящиеся Севастополя! Все силы на разгром врага. Если потребуется, с новой силой повторим героический подвиг героев обороны города в 1854-1855 гг." .
Началась вторая, 250-дневная беспримерная в истории оборона Севастополя.
7 ноября Ставка Верховного Главнокомандования приказала: "Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами". В тот же день был создан Севастопольский оборонительный район во главе с командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Ф. С. Октябрьским.
Кроме него в командование СОР входили: командующий Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров, комендант береговой обороны генерал-майор П. А. Моргунов, командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации Н. А. Остряков и член Военного совета флота, дивизионный комиссар Н. М. Кулаков.
Территорию СОРа разделили на четыре сектора обороны.
Балаклава, сражавшаяся рядом с Севастополем, являлась самой южной точкой советско-германского фронта. Кровью воинов обильно политы молчаливые камни древнего города.
В самом начале обороны Севастополя отдельно выделили Балаклавский участок оборонительной линии, подчиненный коменданту 1-го сектора - начальнику школы БО и ПВО майору П. П. Дешевых. Командовал Балаклавским участком майор М. Н. Власов.
От села Камары начинался 2-й сектор обороны. Его комендантом являлся командир учебного отряда контр-адмирал Н. О. Абрамов. С 7 ноября 1941 года территория Балаклавы вошла в состав 1-го сектора Севастопольского оборонительного района, которым стал командовать полковник П. Г. Новиков. Командный пункт его находился на бывшем хуторе Максимовича.
Первый удар врага принял батальон школы НКВД, прорвавшийся сюда 4 ноября 1941 года, бойцы 514-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии Приморской армии и морские пехотинцы 2-го полка морской пехоты.
Балаклава с ее удобной гаванью оказалась под пристальным вниманием гитлеровцев, которые 13-14 ноября 1941 года бросили на ее захват 72-ю пехотную дивизию, поддержанную танками. Они стремились овладеть высотой Спилия. В ходе кровопролитных боев, за двое суток, высота несколько раз переходила из рук в руки. Понеся большие потери, батальон школы НКВД, оставив выгодный рубеж, был вынужден отойти к высоте 212,1 и генуэзской крепости. В руках врага оказался и Южный форт, находящийся на горе Спилия. Сохранившийся наблюдательный пункт форта, свидетель этих трагических событий, и ныне называют "бочкой смерти".
Об этом писал Э. Манштейн в своей книге "Утерянные победы": "30 АК вскоре овладел прибрежной дорогой Алушта - Ялта - Севастополь. Его прорыв завершился смелым захватом форта Балаклава, осуществленным 105ПП. Таким образом, этот малый порт, который являлся базой западных держав в Крымской войне, оказался под нашим контролем.
17 ноября 1941 года к Севастополю вышли остатки 184-й стрелковой дивизии. Из них и пограничников, находившихся в Балаклаве, сформировали полк, получивший название "сводный полк погранвойск НКВД", переименованный с 20 января 1942 года в 456-й стрелковый полк 109-й стрелковой дивизии.
Вначале полком командовал майор К. С. Шейкин, а с 23 ноября 1941 года - подполковник Г. А. Рубцов, военком - батальонный комиссар А. П. Смирнов. Начальником штаба был капитан И.И.Бобров, а после его гибели - майор И. С. Юрин. Штаб полка находился в селе Карань. В 1967 году на этом доме (ул. Пролетарская, 3) установлена мемориальная доска. О мужестве пограничников напоминает стела, появившаяся в 1971 году на перекрестке трех улиц: Новикова, Крестовского, Калича, и мемориальная доска, вмонтированная в 1958 году в генуэзскую башню.
Первым рассказал о героических делах защитников Балаклавы военный корреспондент Александр Хамадан: "Яростно рвались фашисты к городу. Они хотели сползти со скал, чтобы укрыться от холодного ветра, пограбить дома и склады Балаклавы, стать здесь на "зимние квартиры". На этот маленький участок фронта были брошены два полка отборнейших гитлеровских головорезов. Но из нескольких десятков атак ни одна не увенчалась успехом. Сотнями трупов фашистских солдат и офицеров устланы скаты холмов и узкие каменистые овраги.
Смелая Балаклава отстояла себя. Доблестно и мужественно защищает Балаклаву часть подполковника Рубцова: задержала врага, отбила его атаки, закрепилась. Великолепно сопротивляется Балаклава, маленькая и гневная, фашистскому натиску".
"Комендантом генуэзской крепости" шутливо называли младшего лейтенанта Григория Орлова - до войны - строитель Московского метрополитена. А "инженером по строительству" - бойца Александра Мартынова. В нижней части башни, обращенной на юго-восток, к позициям врага, он прорубил проход. А. Мартынову пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он одолел двухметровую стену башни, построенную искусными древними строителями.
Пусть простят ему повреждения, нанесенные старинной башне, археологи национального заповедника "Херсонес Таврический". Позиция для пулемета получилась отличной.
На башне защитники вывесили щит с надписью: "Смерть немецким оккупантам!", которая отлично просматривалась гитлеровцами. И тысячи завоевателей нашли свою смерть на подступах к Балаклаве. Защитники же генуэзской башни, заняв 20 ноября оборону на самом краю фронта Великой Отечественной войны, за несколько месяцев отбили около семидесяти атак фашистов, не потеряв ни одного человека.
Стойко сражался в районе деревень Камары и Кадыковка личный состав орудийных и пулеметных дотов и дзотов.
Еще в октябре 1941 года приказом командующего ЧФ было сформировано шесть групп артиллерийских и пулеметных дотов. В каждой группе находилось от 2 до 5 взводов, во взводе от 3 до 7 артиллерийских дотов, расчет которых состоял из 6 -20 бойцов. На вооружении личного состава дотов были орудия калибра от 45 до 130 мм, станковые пулеметы и противотанковые ружья. В феврале 1942 года приказом командующего Приморской армией генерал-майора И. Е. Петрова группы дотов были реорганизованы в четыре батальона дотов по числу секторов. В 1-м секторе батальоном дотов командовал майор С. А. Ведмедь, военком - ст. политрук И. Н. Антонов. В районе деревень Камары и Кадыковка, где было танкоопасное направление, находилась 7-я батарея артиллерийских дотов под командованием лейтенанта А. И. Килевника, военком - политрук Г. А. Кустенко.
Многое помнят полуразрушенные, поросшие травой и кустарниками доты. Стал легендой подвиг сына матроса с броненосца "Потемкин" - пограничника, командира расчета ефрейтора И. И. Богатыря. Придя на помощь боевым друзьям, он засел в доте и один преградил путь фашистам. Получивший несколько ранений, контуженный пограничник три часа удерживал высоту... Не раз опытный разведчик Иван Богатырь приводил взятых в плен немецких офицеров, однажды добыл портфель с румынскими штабными документами. Из одной разведки он вернулся на захваченной немецкой танкетке! В период обороны ефрейтор Богатырь, отличный снайпер, уничтожил 75 гитлеровцев и обучил снайперскому искусству 130 человек. 20 июня 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Солидный боевой счет имел и лучший снайпер 456-го полка сержант Иван Левкин: уже в феврале 1942 года он уничтожил 49 фашистов. Снайперы держали фашистов в постоянном напряжении. Велась настойчивая охота за офицерами, неприятельскими наблюдателями, корректировщиками и снайперами. Вскоре фашисты не решались даже ползать в светлое время там, где вначале расхаживали во весь рост. В честь прославленных мастеров меткого огня одна из улиц Балаклавы названа Снайперской.
Большую роль в отражении натиска врага сыграли береговые батареи № 18 (бывшая № 9) - в районе мыса Фиолент и № 19 (ранее № 10). Последняя находилась на Западном мысу (высота 56,0), как страж охраняя вход в бухту. На вооружении открытой батареи были четыре 152-мм орудия системы КАНЭ, установленных под скалой Мотыль на железобетонном массиве береговой батареи, построенной в конце XIX - начале XX в. С 1940 года батареей командовал капитан М. С. Драпушко, военком - политрук Н. А. Казаков.
6 ноября 1941 года батарея вступила в первый бой. Без прикрытия сверху бойцы вели прицельный огонь по фашистским позициям. Залпы "Кентавра-1", как называл противник 19-ю батарею, наводили на них ужас. Только 15 ноября артиллеристы выпустили по врагу 486 снарядов! 13 ноября впервые открыли огонь четыре 152-мм орудия системы КАНЭ 18-й береговой батареи (командир - лейтенант Н. И. Дмитриев, военком - политрук В. П. Тарабрин). От непрерывной стрельбы стволы накалялись до того, что начинала гореть краска. Когда осколками вражеского снаряда, разорвавшегося возле орудийного дворика, на 19-й батарее был выведен из строя командир взвода лейтенант А. Н. Канунов, его заменил комиссар батареи политрук Казаков. В историю Черноморского флота вошел беспримерный подвиг комендора-замкового краснофлотца И. А. Щербака. От разрыва вражеского снаряда он потерял зрение, но продолжал наощупь заряжать орудие. Отказавшись уйти в госпиталь, он остался на батарее. Врачам удалось восстановить зрение мужественному комендору, и он до конца обороны, уже командиром орудия, воевал на 19-й.
На батарее неоднократно прерывалась телефонная связь, и старшина связистов Н. И. Петренко восстанавливал ее под огнем противника. Он получил четыре ранения, но отказался покинуть позицию.
Гитлеровцы стремились во что бы то ни стало уничтожить батарею, вставшую на их пути: обстреливали ее из тяжелой артиллерии, минометов, бомбили с воздуха. В некоторые дни они выпускали по 19-й батарее до 300 снарядов и множество мин. Выходили из строя орудия, но уже к утру следующего дня она вновь открывала огонь. Личный состав батареи Драпушко мужественно сражался на Балаклавском мысе до 21 ноября 1941 года. Только после отражения первого штурма врага батарею перебазировали на новое место-в район совхоза № 10 (7-й километр Балаклавского шоссе). Маршал Советского Союза Н. И. Крылов в своих мемуарах "Огненный бастион" писал, что "из четырех шестидюймовок балаклавской батареи капитана Драпушко, разбитых прямыми попаданиями, ремонтникам удалось заново собрать две ... Шла борьба за каждый лишний ствол".
В период отражения третьего наступления гитлеровцев 16 июня 1942 года на командный пункт 19-й батареи упала вражеская авиабомба, оборвавшая жизнь М. С. Драпушко, Н. А. Казакова, командира связистов Н. И. Петренко. Командиром батареи был назначен старший лейтенант А. Н. Волчан.
На 7-м километре Балаклавского шоссе установлен памятный знак, на мысе Западном - мемориальная доска, напоминающие о подвиге артиллеристов. В 1988 году улица Квартальная в Балаклаве переименована в улицу Драпушко.
Час за часом, день за днем сражался героический гарнизон Балаклавы. Находясь в разведке, группа пограничников под командованием лейтенанта М. А. Крайнева попала в окружение: с боями прорвавшись к морю, они заняли оборону. Ночью на помощь пришли балаклавские рыбаки. Дмитрий Андруцаки (внук Вани Андруцаки - героя рассказов А. И. Куприна), Константин Кумбарули подошли на лодках к берегу, связались с разведчиками и вывезли их в Балаклаву.
Закрепившиеся на высоте 212,1, нависавшей над Балаклавой, гитлеровцы обстреливали всех, кто появлялся на улицах городка. Как в средневековье, варвары XX века скатывали со скал на дома балаклавцев бочки с воспламеняющейся жидкостью. Пытаясь запугать защитников, они сбрасывали с самолетов не только авиабомбы, но и куски железа и шпалы, гвозди и пустые бочки с отверстиями. Все это с визгом и устрашающим шумом летело на боевые позиции и мирных жителей небольшого городка.
Санинструктор 456-го стрелкового полка 109-й стрелковой дивизии И. К. Калюжный вспоминал после войны об этих страшных днях: "Бочки со взрывчаткой и горючими веществами немцы катали больше всего в районе водокачки с сопки 212. Несколько бочек расстреляли артиллеристы. Там было очень малое расстояние, отделяющее нас от немцев, поэтому надо было очень точно стрелять, чтобы не поразить своих!". Позже командир 6-й роты 2-го батальона старший лейтенант С. В. Козленков организовал наблюдение за действиями гитлеровцев и несколько бочек расстреляли из пулеметов в то время, когда их еще подкатывали к вершине.
Нередко гитлеровцы сбрасывали на городок и листовки: "Русский солдат, опомнись! Ваша жизнь обречена на гибель. Бросай винтовку, сдавайся в плен и сохранишь себе жизнь".
Из зоны обстрела балаклавцы переселились в убежища. Женщины стирали и чинили белье и обмундирование бойцам, ухаживали за ранеными. Балаклавские рыбаки под огнем врага ловили рыбу или выбирали кефаль, оглушенную взрывами мин и снарядов. Они добывали столько рыбы, что ее хватало не только защитникам Балаклавы и жителям городка, но часто доставляли ее и в Севастополь. Балаклавцы гордились парикмахером "Дядей Митей" - Дмитрием Константиновичем Тощи, который брил и стриг защитников под непрестанным вражеским обстрелом, часовым мастером Иваном Федоровичем, заведующим пекарней Дмитрием Георгиади...
Многие жители города стали в ряды его защитников. Врач А. Л. Носков и медсестра М. Н. Щербакова (Гинали) на передовой организовали медпункт. Работница консервного завода А. И. Дерябкина и управдомами Балаклавского горсовета Любовь Харитонская, окончив курсы медсестер, спасли жизнь многим бойцам Л. Харитонская вынесла с поля боя более 35 раненых, сама получила тяжелое ранение. Она была награждена орденом Красной Звезды и медалью "За боевые заслуги". Анна Ивановна Дерябкина с 1 января 1942 года вынесла из-под огня врага 7 раненых, двадцати пяти оказала помощь и была удостоена ордена Красной Звезды и медали "За отвагу".
До 21 мая 1942 года в штольне рудоуправления (возле ул. Мраморной) работала школа, в которой учились 65 ребят. Директором школы была Я. И. Чапленко, впоследствии расстрелянная фашистами, учителя - С. Н. Иванов и И. 3. Калашников. Под руководством учителя пения И. 3. Калашникова в школе создали кружок самодеятельности. Ребята часто выступали в воинских частях Балаклавы и Севастополя, были представлены к наградам. Секретарь Крымского обкома партии Ф. Д. Меньшиков высоко оценил концерты юных балаклавских артистов, написав, что их кружок "...способствует повышению боевого духа защитников Севастополя".
Когда в мае 1942 года Керчь оставили советские войска и враг бросил все высвободившиеся силы на Севастополь, город был обречен. Железное кольцо блокады замкнулось. Оборонять столицу Черноморского флота стало практически невозможно. Но защитники сделали все, что могли.
В июне 1942 года за Балаклаву развернулись тяжелые бои. Первого июня в 4 часа 30 минут враг перешел в третье наступление. Селение Камары несколько раз переходило из рук в руки. Гитлеровцы сделали попытку высадить десанты. 11 июня 18-я батарея - "Кентавр-2", как ее называл противник, - открыв огонь по вражеским торпедным катерам, пытавшимся приблизиться к берегу в районе Мраморной балки, заставила их уйти в сторону Ялты.
В ночь на 29 июня в районе мыса Фиолент вновь появились две группы судов неприятеля. Торпедные катера пытались отвлечь внимание артиллеристов от второй группы, состоящей из двенадцати шхун с десантным отрядом. Видимо, этот десант должен был захватить Херсонесский аэродром. Командир 18-й батареи Николай Иванович Дмитриев, открыв огонь, за несколько минут потопил девять шхун из двенадцати. План противника провалился.
Пятого июня 1942 года гитлеровцы едва не лишились своего командующего. Возвращаясь на итальянском катере из района Балаклавы в Ялту, генерал-полковник фон Манштейн был атакован советскими истребителями. Вот как он писал об этом эпизоде в своих мемуарах: "Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 были убиты и ранены. Катер загорелся. Это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам... Вскоре подошел другой катер - прибуксировал подбитый катер в Ялту...
Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранены три матроса, погиб также и начальник Ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан 1-го ранга фон Бредов".
Уже после войны участник атаки генерал-майор авиации М. В. Авдеев, прочитав ее описание в мемуарах бывшего командующего 11-й немецкой армией, сожалел, что не сделал второй заход.
29 июня гитлеровцы, обойдя балаклавские укрепления, прорвали оборону 9-й бригады морской пехоты и вышли к мысу Фиолент.
Захватив Юхарину балку, при поддержке танков и самолетов они начали наступление в районе Георгиевского монастыря, где к тому времени находился штаб 109-й стрелковой дивизии. На 18-й береговой батарее закончились боевые снаряды. Командир дивизиона майор М. Н. Власов приказал открыть огонь по танкам противника практическими снарядами. Лейтенант Дмитриев сам корректировал огонь 35-й береговой батареи, помогавшей им отражать вражеские атаки; они подбили три танка. Около восьми часов вечера 30 июня, взорвав орудия, артиллеристы отошли к 35-й береговой батарее.
В этот день враг захватил Балаклаву. Остатки 109-й стрелковой дивизии заняли рубеж в районе мыса Херсонес. Все возможности обороны Севастополя были исчерпаны. Вечером 30 июня 1942 года в одном из казематов 35-й батареи генерал-майор П. Г. Новиков был назначен командующим Севастопольским оборонительным районом вместо вице-адмирала Ф. С. Октябрьского, эвакуировавшегося с руководством СОРа на Кавказ. Всего в период с первого по десятое июля на самолетах "Дуглас", подводных лодках и катерах на кавказское побережье доставили 1726 человек, в основном - командно-политический состав.
Перед генерал-майором П. Г. Новиковым стояла тяжелейшая задача: использовать все силы для прикрытия эвакуации раненых и, если удастся, войск. В случае безвыходного положения - пробиваться к партизанам в горы. Наспех сколоченные отряды бойцов сражались еще несколько суток. Без сна, не имея продовольствия, воды и боезапасов, они держались до последнего, предпринимая яростные контратаки, пуская в ход оставшиеся гранаты, штыки, ножи и камни. Не раз водил бойцов в атаки генерал-майор П. Г. Новиков, получивший тяжелое ранение.
В те дни погибли многие защитники Балаклавы. Среди них - старший лейтенант Н. И. Дмитриев и подполковник Г. А. Рубцов. 8 мая 1965 года Г. А. Рубцов посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Его именем названа пограничная застава, в 1958 году - улица в Балаклаве. В 1974 году его имя присвоили школе № 30.
С утра третьего июля бои разрозненных групп возобновились с новой силой. Противник рвался к 35-й батарее (Максим Горький-2) и Херсонесскому аэродрому. Таяли ряды защитников.
Пробиться к партизанам не хватило сил. 4 - 5 июля 1942 года защитники спустились к морю под скалы, где еще несколько суток продолжали сопротивление. 12 июля измученными, обессиленными, израненными бойцы были взяты в плен. Сторожевой катер, на котором пытался эвакуироваться генерал-майор П. Г. Новиков, был поврежден. Дважды раненый, генерал попал в плен. Его жизнь оборвалась в феврале 1944 года в концлагере Флесенбург.
Именем генерала П. Г. Новикова - последнего командующего СОРом, названа в Балаклаве улица, на которой 25 марта 1983 года установлен памятный знак (скульптор - В. Е. Суханов).
Оборона Севастополя завершилась. На первое июля последний рубеж защищали около 80 тысяч воинов. Потери севастопольцев в эти дни учету не поддаются. Кто-то умер от ран, о тех, кому посчастливилось вырваться на Кавказ, уже упоминалось. Остальные попали в плен.
Несмотря на трагический финал, оборона Севастополя, а значит, и защита Балаклавы, в значительной степени сорвала планы немецко-фашистского командования и способствовала задержке его наступления к Волге и на Кавказ. "Мы отдаем должное блестящему вкладу в общее дело, сделанному Севастополем, - писала 4 июля 1942 года газета "Таймс", - Севастополь стал синонимом безграничного мужества, его оборона безжалостно смешала германские планы. В течение длительного времени Севастополь возвышался как меч, острие которого было направлено против захватчиков".
Только за неполный последний месяц боев Э. Манштейн потерял под Севастополем до 150 тысяч солдат и офицеров, а в период осады города около 300 тысяч!
И в период осады города и во время оккупации Крыма и Севастополя, немало забот армии Манштейна доставили крымские партизаны, в том числе и Балаклавский партизанский отряд.
Его создали в начале ноября 1941 года на базе истребительного батальона, состоявшего из жителей Балаклавского района. Одна его рота базировалась в Балаклаве, еще две - на территории Байдарского табакосовхоза (с. Орлиное) и взвод - в с.Черноречье. Продовольствие для отряда заложили в районе села Узунджа (ныне Колхозное) и горы Бизюк. 6 - 8 ноября 1941 года отряд вышел в лес и остановился в четырех километрах юго-восточнее деревни Скеля (ныне с. Родниковское). К отряду, состоящему из 105 бойцов, присоединились 12 пограничников Форосской заставы под командованием лейтенанта Александра Степановича Терлецкого.
До войны он служил начальником пограничной заставы. В 1941 году небольшой отряд бойцов под командованием лейтенанта Терлецкого принял неравный бой с фашистами в районе Байдарских ворот. Гитлеровцы, бросив против горстки храбрецов танки и артиллерию, отрезали пограничников от Севастополя, и они влились в партизанский отряд. Балаклавский партизанский отряд, получивший название "Народный мститель", сразу приступил к диверсиям. Уже 8 ноября несколько партизан под командованием В. Т. Швеца и пограничники лейтенанта Терлецкого устроили засаду на Ялтинском шоссе, уничтожив более десяти гитлеровцев.
С ноября 1941 года до 15 января 1942 года партизаны провели 17 боевых операций. Чаще всего они совершались на шоссе Севастополь - Ялта, в районе Чертовой лестницы.
В середине ноября партизанам пришлось сменить стоянку и перейти в балку Карадаг (между селами Скеля и Узунджа). Там их ожидали тяжелые испытания: не хватало воды, продовольствия. 2 декабря 1941 года в расположение Балаклавского отряда неожиданно прибыли Севастопольский партизанский отряд, одна из групп Ак-мечетского отряда и штаб пятого партизанского района, которые после продолжительного боя с превосходящими силами врага в районе Чайного домика были вынуждены покинуть свои стоянки. Балаклавцы радушно приняли своих товарищей: разместили больных и раненых в созданном госпитале, поделились боеприпасами и продовольствием. Акмечетцы пробыли в Балаклавском отряде десять дней, партизаны Севастопольского отряда - полтора месяца.
Несмотря на тяжелое положение, диверсии продолжались. В декабре партизаны провели боевую операцию, забросав гранатами в Байдарской долине шесть немецких тягачей с тяжелыми орудиями. В середине декабря, когда фашисты готовились к очередному наступлению на Севастополь, группа А. С. Терлецкого была направлена в деревню Камары, где навела панику среди гитлеровцев, обстреляв их из пулеметов. На обратном пути в районе Тороповой дачи они вышли на вражескую батарею и снова вступили в бой.
Командующий 11-й немецкой армией Э фон Манштейн вынужден был признать, что "партизаны стали реальной угрозой с того момента, когда мы захватили Крым".
Боец Балаклавского отряда Н. С. Целев вспоминал, что накануне Нового года партизаны навязали противнику бой южнее Чертовой лестницы. Они удерживали дорогу в течение четырех часов и отошли лишь после того, как гитлеровцы открыли артиллерийский огонь.
Обнаружив место стоянки отряда, 6 января 1942 года каратели окружили партизан. Несколько часов длился неравный бой. Партизанам удалось вырваться из окружения. Отряд продолжал боевые действия: разведчики захватили несколько "языков", а пятнадцать партизан напали на обоз с продовольствием и, уничтожив два десятка гитлеровцев, отбили пятнадцать подвод.
15 января 1942 года около часа дня посты наблюдения отряда вновь увидели фашистов: это была карательная экспедиция, насчитывающая 1200-1300 гитлеровцев. Бой длился до позднего вечера. Врагу удалось схватить начальника боепитания отряда - участника гражданской войны, бывшего первого секретаря балаклавских комсомольцев С. А. Ахлестина. Через сутки партизаны нашли его, зверски замученного, в полутора километрах от лагеря.
По решению штаба 5-го партизанского района, 8 февраля 1942 года, Балаклавский отряд разместился в запасном лагере на яйле. В тяжелый для партизан момент командир отряда А. Т. Ткачев послал комиссара А. С. Терлецкого в Севастополь.
Перейдя линию фронта, он установил связь с защитниками города. В отряд направили двух радистов. Поднимаясь в горы, группа подорвалась на минах. Радисты погибли, а раненный А. С. Терлецкий был схвачен фашистами. После пыток и издевательств партизана казнили в деревне Байдары (ныне Орлиное). После войны Екатерина Павловна Терлецкая (жена героя) и пограничники разыскали его останки и перезахоронили в парке в Форосе. Лейтенант А. С. Терлецкий посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Одна из погранзастав названа его именем.
В 1958 году улица Металлистов в Балаклаве переименована в улицу Терлецкого.
У Байдарских ворот установлена гранитная плита - дань мужеству и отваге партизан Севастопольского и Балаклавского отрядов.
В годы тяжелых испытаний многие балаклавцы встали в ряды защитников Родины. Уроженец Балаклавы, Николай Никандрович Кияшко в период войны был командиром взвода управления 299-го артполка 194-й стрелковой дивизии 48-й армии Центрального фронта. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1943 года мужественный воин удостоен звания Героя Советского Союза. В одном из боев он забрался в подбитый танк, в котором оказались снаряды и исправная пушка и, открыв огонь по немецким орудиям и пехоте, сорвал контратаку врага...
Стала армейской разведчицей уроженка Балаклавы Нина Ивановна Корчемная. Получив псевдоним "Юнона", отважная радистка десантного отряда "Волк" 1-го Украинского фронта не раз забрасывалась в тыл к немцам в Белоруссии, в район Львова, в составе диверсионных групп выполняла задания в Польше и Чехословакии.
Николай Васильевич Аксютин родился в Екатеринославле (Днепропетровск), но до войны жил в Кадыковке, работал в совхозе "Золотая балка", и балаклавцы считают его своим земляком. В годы войны капитан Аксютин - командир 7-й стрелковой роты 589-го полка 216-й стрелковой дивизии 51-й армии 4-го Украинского фронта. 22 августа 1943 года он писал жене: "Ты можешь гордиться своим мужем, он не трус, а русский воин, дерется так, как нужно. Мы бились с целым батальоном гитлеровцев и в рукопашном бою отстояли свой рубеж. Я тебе пришлю вырезку из газеты... Правда, все там сокращено, но того ведь не напишут, что после боя у меня три дня болели кулаки...". Николай Аксютин мечтал прийти победителем в родные места, но не дошел до Балаклавы. Погиб при освобождении Крыма на Сивашском плацдарме. 16 мая 1944 года капитану Н. В. Аксютину присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). 4 декабря 1962 года улицы Верхняя и Пушкина были переименованы в ул. Аксютина.
В ноябре 1943 года части 4-го Украинского фронта прорвали оборону гитлеровцев на Перекопе и форсировали Сиваш. В то же время войска Северо-Кавказского фронта закрепились на Керченском полуострове. 17-я немецко-фашистская армия оказалась запертой в Крыму и блокирована с моря силами Черноморского флота.
Особенно отличились 1-я и 2-я бригады торпедных катеров под командованием капитана 2 ранга В. Г. Проценко и Г. Д. Дьяченко и соединения подводных лодок. Во время Крымской наступательной операции в состав Черноморского флота входили 29 подводных лодок (командиры соединений - контр-адмирал П. И. Болтунов и капитан I ранга М. Г. Соловьев).
Экипаж подводной лодки Щ-201 под командованием капитан-лейтенанта П. И. Парамошкина потопил и повредил пять вражеских судов. За активные и умелые действия в период освобождения Крыма пять подводников Черноморского флота: М. В. Грешилов, Я. К. Иосселиани, М. И. Хомяков, А. Н. Кесаев и А. С. Морухов удостоены звания Героя Советского Союза. На западном берегу Балаклавской бухты в мае 1978 года открыт памятник подводникам: обелиск, у которого установлена рубка подводной лодки периода Великой Отечественной (автор проекта памятника П. Н. Орлов).
В апреле 1944 года войска 4-го Украинского фронта (командующий генерал армии Ф. И. Толбухин) перешли в наступление. 11 апреля Отдельная Приморская армия (командующий генерал армии А. И. Еременко) освободила Керчь. Стремительно наступая, 15-16 апреля 1944 года советские войска вышли к оборонительным рубежам противника под Севастополем и Балаклавой.
И уже 18 апреля Балаклаву освободили. В этот день Отдельную Приморскую армию включили в состав 4-го Украинского фронта, и она получила название "Приморская армия". Ее командующим стал генерал-лейтенант К. С. Мельник.
Началась подготовка к освобождению Севастополя, на подступах к которому враг создал мощную систему укреплений. В районе Балаклавы особенно сильно была укреплена Горная высота. Защищали Севастопольский плацдарм войска 17-й немецко-фашистской армии численностью 72 700 человек.
После тщательной подготовки 5 мая 1944 года войска 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Г. Ф. Захарова перешли в наступление на северных подступах к Севастополю, введя в заблуждение фашистское командование. Гитлеровцы, решив, что советские войска наносят там главный удар, начали переброску некоторых частей из района Сапун-горы и Горной высоты на Северную сторону Севастополя.
7 мая 1944 года в 10 часов 30 минут после мощной артиллерийской и авиационной подготовки части 51-й армии под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера и Приморской армии перешли в наступление в районе Сапун-гора - Карань.
Главный удар приморцы наносили в районе высот Горная и Безымянная силами 3-го горнострелкового корпуса генерал-майора А. А. Лучинского. Вдоль берега моря наступали части 16-го стрелкового корпуса генерал-майора К. И. Провалова.
8 мая 1944 года, сломив яростное сопротивление гитлеровцев, воины 318-й стрелковой дивизии Приморской армии под командованием Героя Советского Союза генерал-майора В. Ф. Гладкова заняли высоту Горная, освободили деревню Карань, а воины 696-го СП 383-й стрелковой дивизии (командир Г. Д. Келбас) вышли на гору Кая-баш.
Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Горная несколько раз переходила из рук в руки. В боях за нее погибли командир 1339-го полка майор А. Ф. Гетманец, командир 1331-го полка полковник П. Н. Абашидзе, майор Н. П. Гриднев, старший лейтенант Ф. С. Титов, рядовые В. В. Никитин, Н. Г. Перепелкин, К. А. Пискун...
9 мая 1944 года советские войска освободили Севастополь, а 12 мая на мысе Херсонес ликвидировали остатки немецко-фашистских войск.
Нелегко далась победа. Не щадя себя, не оглядываясь, тысячи воинов-освободителей отдали жизнь на древней балаклавской земле. На местах их ратной доблести встали на братских могилах обелиски, покоряя своей простотой, сдержанностью и скупостью надписей.
А на Сапун-горе 4 ноября 1959 года открыли диораму "Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года" - выдающееся произведение батальной живописи. Автор диорамы народный художник СССР П. Т. Мальцев. Здание построено по проекту архитектура В. П. Петропавловского.
В архитектурный ансамбль мемориального комплекса входят памятники воинам 51-й армии, 77-й (Азербайджанской) стрелковой дивизии, обелиск Славы с Вечным огнем, мемориальные стены и открытая экспозиция советской и немецкой боевой техники периода второй мировой войны.
К 50-летию Победы над фашизмом в Великой Отечественной войне на Сапун-горе сооружен храм-часовня св. великомученика Георгия Победоносца (арх. Г. С. Григорьянц).
Сразу после боев, в 1944 году, силами воинов 318-й Новороссийской дивизии на Горной высоте воздвигнут памятник павшим однополчанам. Автор - А. Д. Киселев. У подножия этой высоты, на 10-м километре Балаклавского шоссе, высится монумент воинам 89-й Таманской Краснознаменной ордена Красной Звезды стрелковой дивизии (командир - генерал-майор Н. Г. Сафарян, начальник политотдела - подполковник Г. С. Акопян). Сформированная в 1944 году в Армении, дивизия прошла свой боевой путь до Берлина.
При штурме Горной высоты отличился капитан С. К. Багдасарян из 400-го стрелкового полка 89-й стрелковой дивизии: возглавляемая им штурмовая группа в штыковой атаке выбила врага из траншеи, и Багдасарян водрузил на высоте красный флаг. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года он был удостоен звания Героя Советского Союза. Этим же Указом высшего отличия Родины удостоены старший сержант В. А. Рустамян и лейтенант X. А. Хачатрян.
В 1944 году у двух братских могил, в которых похоронены около 250 воинов-таманцев, встал обелиск. В 1961 году на средства Армянской ССР он заменен новым памятником: расширяющаяся кверху стела высотой 10,5 м, облицованная серым гранитом. На лицевой грани памятника из кованой меди выполнено символическое рельефное изображение Матери-Родины. В руках она держит чашу с вечным огнем. На стеле надписи на русском и армянском языках. У ее основания установлены мраморные мемориальные плиты с именами павших героев. Авторы - скульптор А. А. Арутюнян, архитектор Д. П. Торосян.
Рядом с памятником таманцам установлен монумент воинам 414-й Анапской Краснознаменной стрелковой дивизии, которая под командованием генерала-майора В. С. Дзабахидзе (нач. политотдела полковник В. С. Джандгаба) наступала в направлении главного удара. Дивизия, сформированная в 1942 году в Грузии, участвовала в боях с фашистами на Тереке, Кубани, на Таманском полуострове. В 1943 году за освобождение Анапы получила почетное наименование "Анапской".
При штурме Горной высоты командир отделения разведки старший сержант М. А. Гаккель первым достиг вражеских траншей и, укрепившись с бойцами на высоте, удерживал позицию до подхода основных частей. Рядовой В. И. Папидзе во время боя подавил вражеский дзот. За проявленный героизм они удостоены звания Героя Советского Союза. В 1961 году, по решению правительства Грузинской ССР, вместо скромного обелиска, установленного в 1944 году, был открыт новый памятник - 13-метровый обелиск, облицованный желтым туфом. Его нижняя часть выполнена в виде арок с растительным национальным орнаментом. У подножия памятника - бронзовая фигура воина-грузина, склонившего голову у двух братских могил, в которых похоронено более 250 воинов. На обелиске высечены строки великого грузинского поэта Шота Руставели: "Лучше смерть со славой, чем бесславных дней позор". На братских могилах установлены мемориальные плиты с эпитафиями на русском и грузинском языках. Авторы памятника - скульптор Т. С. Сихуралидзе, архитектор А. Н. Гокадзе.
На Безымянной высоте на юго-западной окраине города установлен памятник воинам 242-й Таманской Краснознаменной ордена Кутузова II степени горно-стрелковой дивизии (командир - генерал-майор В. Б. Лисинов, нач. политотдела - подполковник П. М. Соболь). Сооружен в 1944 году по проекту скульптора Т. П. Погосяна, инженера В. Р. Коптева. У подножия братской могилы надпись: "Остановись, товарищ! Обнажи голову и преклони! Перед тобой братская могила доблестных сынов России, героев штурма Севастопольской крепости. Отдай честь и сохрани в памяти светлый образ бойцов и офицеров Таманской Краснознаменной дивизии, павших смертью храбрых в борьбе за свободу и независимость нашей Родины. Они бились с врагом, пока бились их молодые сердца, и жизнью своей проложили путь к Победе".
На 5-м километре Балаклавского шоссе в 1944 году встал обелиск воинам 128-й гвардейской горнострелковой дивизии (командир - генерал-майор М. И. Колдубов, нач. политотдела - полковник И. П. Чибисов). В двух братских могилах похоронены 88 воинов дивизии. В 1965 - 1967 гг. кладбище реконструировано. На северной окраине деревни Камары (ныне - с. Оборонное) в годы войны возникло братское кладбище. В трех братских могилах лежат 1248 воинов 40-й кавалерийской и 109-й стрелковой дивизий, отдельных частей Черноморского флота, погибших в 1941 - 1942 гг., 2-й гвардейской, 77-й, 318-й и 414-й стрелковых дивизий, 242-й горнострелковой дивизии, 6-й гвардейской, 63-й, 79-й танковых бригад и других частей и соединений Приморской и 51-й армий, освобождавших Севастополь и Балаклаву в апреле-мае 1944 года. Сразу после освобождения Крыма в центре кладбища, у сельского клуба, появился скромный обелиск, увенчанный пятиконечной звездой.
С южной стороны этого села еще один некрополь Великой Отечественной: 14 братских могил, в которых похоронены 92 воина 383-й Феодосийской Краснознаменной стрелковой дивизии Приморской армии. На обелиске их имена.
В двух километрах северо-восточнее Балаклавы на высоте 212,1 находится братское кладбище воинов 227-й Темрюкской Краснознаменной стрелковой дивизии (командир - Герой Советского Союза полковник Г. Н. Преображенский, начальник политотдела - подполковник А. Н. Данилов) и 242-й Таманской горнострелковой дивизии. В братских могилах покоятся 482 воина-освободителя. В 1975 году сооружен мемориал, а через 10 лет на гранитных мемориальных плитах появились их имена.
Рядом со старым городским балаклавским кладбищем (ул. Мраморная) - некрополь воинов, защищавших и освобождавших город.
На восточной окраине города (ныне ул. Благодатная) в 1944 году установлен обелиск на кладбище воинов Приморской армии и Черноморского флота, погибших в 1941 - 1942 годах. Здесь же в четырех братских могилах лежат 287 участников обороны и освобождения Балаклавы.
На улице Спартаковской (рядом с новым городским некрополем) еще одно братское кладбище периода Великой Отечественной войны. В восьми братских могилах покоятся
516 участников обороны и освобождения города. Пятиметровый обелиск, увенчанный пятиконечной звездой, установлен в 1944 году.
В центре Балаклавы, в сквере, в 1953 году воздвигнут десятиметровый обелиск в виде колонны с пятиконечной звездой, ставший общим памятником воинам, сражавшимся на балаклавской земле. Он установлен на братской могиле, в которой похоронено около 3000 воинов.
к началу страницы

Балаклава в мирное время
С первых дней после окончания гражданской войны началось восстановление разрушенного хозяйства Балаклавы. Вначале основным занятием балаклавцев оставалось рыболовство. В 1924 году в городке создали товарищество "Балрыбак" и несколько рыбацких кооперативных артелей. В ноябре 1929 года они объединились в рыбколхоз "Путь к социализму", первым председателем стал И. Т. Белоус. В рыбколхоз входило около ста рыбаков, имевших девять моторных лодок и 700 сетей. Одними из первых в него вступили: Е. К. Паратино, С. П. Дымченко, К. Н. Кумбарули, М. Д. Андрацаки, братья Ватикиоти и братья Ледиевы... Рыбу перерабатывали на бывшем консервном заводе И. С. Кефели, находившемся на западном берегу бухты. В 1932 году завод "Пролетарий" выпустил миллион банок рыбных консервов.
Весьма остро стоял вопрос подъема сельского хозяйства. Уже в 1921 году в городе организовали первую сельскохозяйственную коммуну имени Карла Маркса. На базе частных виноградарских хозяйств: семейства Кальфов, братьев Арони, Вильгельма Эдуардовича Шитта, Исака Исаковича Челеби, генерала Витмера в начале 1921 года создали совхоз "Золотая балка", переименованный в апреле 1930 года в "Профинтерн" - ныне агрофирма "Золотая балка". Ее земли удивительным образом напоминают известную провинцию Шампань, где в конце XVII века изобрели необычное вино, а создателю - смотрителю винных погребов Бенедиктовского монастыря монаху Дону Пьеру Периньону на его родине воздвигли бронзовый монумент.
Вообще-то крымское шампанское ведет свою родословную с 1799 года, когда в Судакском имении академика П. С. Палласа провели первые опыты по выпуску шипучего вина. В 40-е годы XIX века в имении князя М. С. Воронцова стали производить игристое вино "Ай-Даниль".
Крымская война помешала развитию виноделия. Французы, чувствуя в крымских виноделах серьезных конкурентов "не только воевали и убивали на нашей земле, но и вырубали крымские виноградники, уничтожали оборудование и документацию с результатами многолетних наблюдений и технологическими секретами винопроизводства".
Корни истории агрофирмы "Золотая балка" - составной части "Украинской Шампани", уходят в конец XIX века, когда патриарх отечественного виноделия князь Л. Н. Голицын построил первый в этих местах винный подвал Удельного (царского) ведомства. Поставив перед собой цель создать русское шампанское, способное конкурировать с французским и даже заменить его, князь доказал это в 1900 году, завоевав на международной выставке в Париже кубок "Гран-При".
Сейчас виноградники агрофирмы занимают около 1500 га. Здесь произрастают особые шампанские сорта винограда с романтическими названиями: Пино Фран, Шардоне, Совиньон, Рислинг, Алиготе, Сильванер.., а также превосходные столовые сорта - Мускат Гамбургский, Кардинал, Мускат Италия...
Примечательно, что все эти виноградники сохранены, несмотря на указы правительства бывшего Союза. Тонкие праздничные игристые вина "Шампанское Украины", "Советское Шампанское", "Красное игристое", белое и красное "Мускатное игристое", их искрящаяся влага украшают жизнь человека, дарят ему радость, погружая в мир прекрасного и сильных эмоциональных порывов. А в оборону Севастополя 1941 -1942 гг., когда защитникам города не хватало воды, бойцы спасались от жажды шампанским, его привозили на передовую. Шампанским промывали раны и даже... готовили на нем пищу.
Виноделы Балаклавы и Севастополя являются наследниками древнегреческих традиций. Начало развития виноградарства и виноделия в этих местах относится к V веку до нашей эры, когда основавшие Херсонес Таврический греки стали культивировать виноградные лозы. Вина из Гераклеи были хорошо известны уже в те древние времена по всему Черноморью и за его пределами.
На территории Балаклавского района находится одно из лучших винодельческих предприятий Европы - Инкерманский завод марочных вин. На берегу Севастольской бухты в подземных галереях площадью 55 тысяч квадратных метров, настоящее царство Диониса. В грандиозных винных подвалах с 12-метровыми сводами созревают лучшие марочные вина Украины: алиготе "Золотая балка", рислинг "Крымский", ркацители "Инкерманское", "Фетяска Крымская", "Совиньон крымский", десертное вино "Старый нектар" поистине лечебные белые и красные крымские портвейны, розовое вино "Гераклея", Каберне "Крымское" и "Качинское", приносящее удачу "Талисман", редкой красоты красное десертное вино "Тайны Херсонеса".
50 золотых, 19 серебряных медалей международных конкурсов и выставок вин, два хрустальных кубка "Гран-При" и кубок "Гран-при", "Золотая амфора" - яркое признание заслуг виноградарей и виноделов, создающих драгоценный солнечный напиток - вино Инкермана.
29 июля 1997 года Инкерманский завод марочных вин посетило духовенство - члены Международной юбилейной конференции, посвященной 2000-летию Рождества Христова. "Митрополит Киевский и Всея Украины, предстоятель Украинской православной церкви блаженнейший Владимир оставил запись в книге почетных посетителей: "Восхищен винами Инкермана... Божие вам благословление...". И добавил вслух: "Библия говорит, что, вино врачует сердце человека".
Большое значение для развития хозяйства Балаклавы имели дороги. Как и до революции, поездка в Севастополь приравнивалась к подвигу. 30 ноября 1923 года газета "Маяк Коммуны" писала: "Дорога из Севастополя в Балаклаву - ужасная, вся разбитая. Ее ни разу за последние 30 лет не ремонтировали. Здесь курсируют конные линейки. Все мучаются от этой дороги - лошади, пассажиры, кучеры". Только в 1926- 1928 гг. построили Чоргуньское шоссе и мост через Черную речку, ставшие звеном большой дороги - Ялтинское Шоссе - Чоргунь-Шули (Терновка) - Сюрень (Сирень) - и соединившие кратчайшим путем Балаклаву и Севастополь с Симферополем. В 1930 - 1931 гг. шло строительство дороги Балаклава - Благодать (сейчас ул. Благодатная), провели шоссе в Кадыковку. В мае 1927 года начались изыскания новой ветки к пляжам Георгиевского монастыря, в котором располагался дом отдыха для сотрудников ленинградских институтов. К пляжам хотели устроить подъемник и организовать здесь модный курорт. Но землетрясение в ночь с 11 на 12 сентября 1927 года поставило на проекте крест. Деньги понадобились на восстановление объектов, пострадавших от землетрясения. К этому времени между Балаклавой и Севастополем проложили трамвайную линию. Впервые мысль о проведении трамвая между этими городами и до Георгиевского монастыря высказали в июне 1896 года инженеры "Московского общества подъездных путей", участвовавшие в конкурсе на устройство трамвая в самом Севастополе.
К постройке трамвайной линии приступили 15 апреля 1924 года. Деньги на ее строительство решили получить от сдачи в аренду на девять лет 12 дач в Балаклаве и 10 десятин виноградников в Золотой балке. Строительство под руководством инженера П. П. Добронравова велось одновременно с двух сторон и обошлось в 316.185 рублей. Открытие трамвайной линии состоялось 14 ноября 1924 года. Полностью работы были завершены только в 1926 году.
Балаклавская трамвайная линия длиною 15,2 километра шла от площади Ушакова, по улице 4-й Бастионной, мимо аэродрома на Куликовом поле, по Золотой балке, Кадыковке до центра Балаклавы (пл. 1 Мая). Вначале обслуживали линию четыре вагона, билет стоил в один конец 50 копеек, до разъезда у хутора Максимовича (7 км Балаклавского шоссе) - 30 копеек.
В период обороны Севастополя на трамваях перевозили военные грузы, затем рельсы разобрали, использовав их для строительства дотов.
Дополнительную энергию трамвайной линии давала первая в стране Балаклавская ветроэлектрическая станция, находившаяся на Караньских высотах. Теоретические основы использования ветровой энергии заложил около 90 лет назад русский ученый Н. Е. Жуковский. Его ученики В. П. Ветчинкин, Н. В. Красовский, Т. X. Сабинин продолжили и развили это направление разработали методы расчета аэродинамических характеристик и систем регулирования ветродвигателей. Московский центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ) в 1930 году спроектировал в Балаклаве ВЭС мощностью 100 кВт, самую большую в Европе. На металлических опорах высотой с восьмиэтажный дом установили кабину с генератором, лопасти диаметром 30 метров и систему регулирования. Весила вся конструкция около девяти тонн, в 1931 году она дала первый ток. В период обороны Севастополя 1941 - 1942 гг ее использовали как наблюдательный пункт 109 СД. Уникальную ВЭС разрушили. Нижняя часть опор и ныне просматривается на возвышенности около высоты Горной.
Набирала силу балаклавская артель "Крымский мраморщик", входившая в трест "Крыммрамор". В марте 1930 года стали строить новый завод по производству продукции из мраморовидных известняков. Их разработка велась на западном берегу Балаклавской бухты, в районе Байдар, Гаспры, Мисхора. Завод находился в Севастополе на ул. Гоголевской, 24 (ныне ул. Гоголя).
Свою многоцветную продукцию - темно-красные, белые, розовые, желтые, коричневые и серые известняки балаклавцы отправляли на строительство Днепрогэса и Московского метрополитена, в Ленинград, Киев, Курск, на Петергофскую гранильскую фабрику.
Весной 1933 года началась активная эксплуатация Балаклавского месторождения известняков. К этому времени Керченское рудоуправление в районе Камыш-буруна исчерпало запасы флюсов. Специальная комиссия, обследовав ряд районов Крыма, пришла к выводу, что лучшее месторождение, известняков - Балаклавское, где уже велись работы артелью "Крымский мраморщик". В 1933 году на западном склоне горы Таврос, примыкающей к бухте, добыли первую опытную партию флюсов, которые получили высокую оценку специалистов. Началось их промышленное производство. В это же время произвели углубление Балаклавской бухты, на которое потратили 250 тысяч рублей. Караньское месторождение получило название "Большой Балаклавы", а верхний южный участок - "Малой Балаклавы".
В 1934 году новое горное предприятие получило наименование "Балаклавское рудоуправление", которому в 1936 году присвоили имя М. Горького. Первым руководителем рудоуправления стал А. Н. Подгорный.
Добыча известняка велась вручную. Основными орудиями труда рабочих-каменотесов были кирка, молот, кувалда, лом, заостренный как зубило, и кованые вилы. Первые флюсы доставляли к причалу бухты по лотку - "каменному транспортеру", как называли его рабочие.
Балаклавский известняк использовали на Керченском металлургическом заводе им. Войкова, других предприятиях Украины и России. В январе 1935 года закончили постройку промышленной железнодорожной ветки Балаклава- Инкерман для вывоза флюсов и 25 января по ней прошел первый состав.
Потребность в Балаклавских флюсах росла. Началась реконструкция предприятия. Весной 1940 года приступили к строительству дробильно-обогатительной фабрики.
В 20-е годы предприняли очередную попытку превратить Балаклаву в курортный городок. Уже в начале 1921 года стали организовывать санаторий для "больных Севера". В бывших виллах Завадского и купца Пшеничного разместился дом отдыха Крымстрахкассы, на даче Соколовой, в доме Михели и соседних виллах - дом отдыха Московского управления недвижимого имущества.
Дачу Зусмана облюбовало управление НКПС. На территории современного Кадыковского комбината расположился палаточный детский дом отдыха "Оздоровительная колония" (отсюда - название современной улицы - Оздоровительная). В зданиях на Набережной разместили Украинский дом отдыха. Нашлось место и для отдыха эпроновцев.
Но курортное местечко из Балаклавы не получилось.
Открытие же рудоуправления поставило последнюю точку на курортной Балаклаве.
Стал меняться и ее облик: на фоне окружающих гор и дореволюционных особняков появился характерный промышленный пейзаж.
После войны жизнь Балаклавы кардинально изменилась: здесь начали создавать одну из секретнейших в СССР военно-морских баз. В Балаклавской бухте разместилась дивизия подводных лодок Черноморского флота, которые в 60-е годы были оснащены ядерным оружием. По берегам бухты в скалах строили узлы связи, командные пункты, хранилища боезапасов, в том числе ядерных, возводили подземный завод по ремонту подводных лодок. В городе был введен жесткий пропускной режим, он был закрыт даже для севастопольцев.
Древняя балаклавская земля, щедрая и отзывчивая на труд человека, сильно изменилась. К сожалению, нарушение экологии и изменения исторических ландшафтов в этом некогда благословенном крае наблюдаются повсеместно. Снесен дом народовольца Тригони, перестроены многие здания - памятники архитектуры, строившиеся в конце XIX - начале XX веков, в период становления и расцвета русского модерна, и здания 30-х годов - типичные примеры неоклассицизма. Под угрозой уничтожения бывшая дача Соколовой, в которой жила и творила Леся Украинка. Засыпается старое городское кладбище на ул. Мраморной, где находятся могилы М. Н. Тригони и Е. Д. Левенсон, литературных героев А. И. Куприна и семьи О. Алексакиса, эпроновцев...
С Утеса видны насыпи промышленных отходов в Василевой балке, которая навсегда утратила свои уникальные экологические особенности. Заброшены балаклавские родники, поившие путников чистой студеной водой. Нуждается в защите некогда лазурная бухта и речка Балаклавка (Кади-Су).
Старинный городок постепенно меняет свой облик. Прошло время, когда Балаклава была единственным городом в Крыму, через который нельзя было проехать, как через другие крымские города, а только выехать. Эта возможность появилась после открытия магистрали, образующей улицу Крестовского (ранее Екатерининская, Ялтинская) и выходящей на Ялтинское шоссе.
Несмотря на многочисленные вторжения в уникальные ландшафты и историческую сферу города, Балаклава и ныне остается прекрасной и таинственной незнакомой, манящей своей неповторимой красотой и редчайшей индивидуальностью.
Поэтичность и древность Балаклавы и Георгиевской обители привлекли и очаровали многих художников, запечатлевших их для потомков в своих творениях: М. М. Иванова и Христиана Готфрида Генриха Гейслера, исторического живописца, участника кругосветного путешествия с М. П. Лазаревым - Е. М. Корнеева, Карла Гюгельхена и Н. Г. Чернецова, де Палдо, В. Верещагина, В. Тимма, Н. Берга, В. Симпсона, К. Боссоли, жившего некоторое время в Балаклаве - Р. Фалька, В. Серова, Ф. Гросса, М. Протопопова, Николая Иванова, М. Кончаловского и многих других живописцев, изобразивших эти исторические места.
В 1846 году в Георгиевском монастыре побывал художник-маринист И. К. Айвазовский, воспевший его в своей работе "Мыс Фиолент. Георгиевский монастырь".
И сегодня поэзию Балаклавы и ее окрестностей передают и дарят нам в своих полотнах художники Т. Михно и А. Завьялов, Г. Зарубин и А. Терентьев, А. Бурцев и Т. Мажарова, В. Адеев, скульптор В. Суханов, керамисты М. Сихарулидзе, Н. Дарчич, А. Грабченков, воспевая прошлое, настоящее и будущее города. А оно у Балаклавы есть.
С 1994 года, после вывода базы подводных лодок и ядерных боезапасов, начинается новый период в развитии экономики города. С утверждением в Киеве концепции развития Севастополя, а значит и Балаклавы - как центра международного туризма, появился шанс использовать уникальные природные, географические, исторические и рекреационные возможности для привлечения туристов, в том числе и из дальнего зарубежья.
Началась демилитаризация Балаклавской бухты. Балаклавская администрация выиграла транш Британского совета на разработку экологического проекта Балаклавы. Начались работы по строительству очистных сооружений, а при участии ученых Никитского ботанического сада - реконструкция шести скверов и парков.
В июле 2002 года завершено строительство объездной дороги от поселка Сахарная Головка к шоссе Севастополь - Симферополь. Дорога, названная "Президентской", позволяет попасть в столицу Крыма из Севастополя, минуя серпантин Инкермана.
Балаклава становится все более притягательной для иностранных туристов. В 1992 году в Севастополь прибыл теплоход "Каледониан Стар" с семьюдесятью высокопоставленными англичанами и американцами. Среди них находились: экс-президент США Никсон, лорд Алан Каткарт, лондонский банкир Майкл Спрингрис - потомок графа М. С. Воронцова... На вопрос гида, как ему понравилась Балаклава, Майкл - заядлый яхтсмен, ответил: "Владимир, это идеальное место для международного яхтинга, только...". И вот уже "только" практически преодолено.
С 1999 года здесь ежегодно проводится международное яхтинговое ралли "Кайра".
Летом в Балаклаве проходит международный фестиваль "Балаклавские каникулы", на котором на набережной звучат авторские песни бардов из стран СНГ, Израиля, США, Польши и Албании. А у древних башен Чембало разыгрываются увлекательные спектакли Центра исторической реконструкции "Легенда" - любителей военного мундира.
к началу страницы